Девочка лет четырех пребывала буквально на грани смерти. Видимо, она попалась под горячую руку какому-то ландскнехту, и тот полоснул ее мечом. Бок был рассечен почти до пупка, и, хотя мать замотала рану какой-то тряпкой, не нужно было быть врачом, чтобы понять, что девочка долго не протянет. Глаза малышки закатились, дыхание было редким и прерывистым, а сердцебиение время от времени прекращалось совсем (я слышу даже такие тишайшие звуки и паузы между ними).
- Они же принимают тебя за Азраила, - тихо подсказал Рабан. - Думают, что ты ангел смерти…
- Бедняжка… - печально вздохнул Сигизмунд, подошедший сзади. - А я даже аптечку не догадался взять, дурак… Сейчас бы регенерину хоть немного…
- Регенерину? - переспросил я. - Здорово придумал!
- Что придумал? - не понял принц, но я уже приступил к делу.
Профессор Краевский уверял, что моя черная слизь -чудо-вещество, которое он назвал "краевином", отлично подействует и на людей. Теперь я решил это проверить.
Я аккуратно выпустил один-единственный коготь и слегка надавил лезвием на верхнюю часть грудины. Как и ожидалось, мои когти оказались достаточно остры, чтобы разрезать даже мою же каменную шкуру. Превозмогая боль и явное нежелание организма резать самого себя, я увеличил надрез до нескольких сантиметров. Оттуда выступило немного слизи.
Я зачерпнул сколько смог одной рукой, подождал несколько секунд, пока из меня не вышло еще немного, и взял еще столько же второй. Больше уже не успел - царапина начала закрываться. Двумя нижними руками я поднял девочку, средними снял с нее импровизированные бинты, а верхними начал мягко втирать в рану "краевин". Мать взирала на это действо с разинутым ртом, но, к счастью, не пыталась возражать, хотя ей явно этого хотелось.
Профессор не обманул. Жуткая рана на боку под воздействием черной слизи почти сразу же начала срастаться. Все, кто сгрудились вокруг нас (а таковых было человек двадцать), с благоговением наблюдали за тем, как с фантастической скоростью нарастают новые клетки, а старые и зараженные гибнут и тут же распадаются под действием тканевой жидкости яцхена.
Немножко не хватило. Пришлось мне снова вскрыть самого себя и добыть еще немного черной слизи. Но когда я все-таки закончил и девочка задышала ровно и глубоко, как дышат спокойно спящие, сарацины молча попадали на колени.
- Чудо! - ахнул старейшина. - Слава Аллаху
Мать спасенной девочки прижимала ее к себе, покрывала поцелуями лицо дочери, а потом точно так же лобызала мои когтистые ноги. Я смущенно отстранил ее, чтобы не унижалась. Не люблю я этого…
- Хорошо, что ты вовремя принесла мне свою дочь, - прохрипел я. - Еще бы немного, и ее душа покинула бы тело, а воскрешать мертвых не могу даже я.
Это я сказал на тот случай, если сейчас остальные жены и матери бросятся ко мне с просьбами воскресить и других погибших. По отдельным разочарованным лицам нетрудно было догадаться, что именно это кое-кто и собирался сделать.
Чудесное спасение девочки еще больше укрепило уверенность жителей деревни в том, что мы ангелы. Особенно Сигизмунд. Хотя я расспросил Рабана и выяснил, что Азраил, будучи ангелом смерти, описывается в Коране как еще более жуткое чудище, нежели я. Вроде бы он многорук и многоног, у него есть крылья, четыре лица, а на них тысячи тысяч глаз и языков - по одному глазу и языку на каждого живущего. Так что я еще легко отделался.
Нас всячески пытались отблагодарить. Или задобрить. Скорее всего, и то и другое. И поселян ужасно огорчало то, что мы вежливо отказываемся от их подарков. Собственно говоря, ничего особенного нам и не предложили - деревенька попалась небогатая. Но все, что у них было, нам отдавали от чистого сердца.
В конце концов нам удалось-таки втолковать местным, что ангелам драгоценности не нужны, а наложницы - тем более. Хотя Сигизмунд чуть было не соблазнился, уж больно жгучие взгляды на него бросала cтаростина внучка. Остановило его только то, что больниц поблизости не было, а от случайных связей вполне реально подцепить не только триппер, но и что-нибудь посерьезнее. Мало ли какие болезни водятся в других мирах? Это ко мне никакая зараза не пристает, а Сигизмунд запросто может заразиться. В скафандр был вмонтирован специальный облучатель, просто поджаривающий все вредоносные микроорганизмы, но от половых инфекций он защитить не в силах.
Принц скрепя сердце согласился с моими доводами и решительно отверг предложение. Девушке просто приглянулся светловолосый красавец с необычным для здешних мест лицом, а ее родителям очень хотелось, чтобы их правнук родился от самого настоящего ангела. И они были не одиноки - Сигизмунду то и дело делали недвусмысленные намеки! А вот ко мне почему-то никто с таким предложением не обращался…
Единственное, что мы согласились принять в награду, обед. У меня уже нестерпимо сосало под ложечкой (хотя я и успел съесть воробья, подлетевшего достаточно близко, чтобы я мог дотянуться до него хвостом), Сигизмунд тоже проголодался, так что нам быстро собрали праздничный дастархан.
По здешним обычаям есть полагалось сидя на полу, причем разувшись. Я-то сразу уселся, скрестив ноги точно так же, как и старейшина с семьей, а вот у Сигизмунда возникла заминка. Обувь отдельно от скафандра не снималась. А совсем раздеваться ему не хотелось - под скафандром у принца было только нательное белье. Он некоторое время бросал на меня взоры, полные отчаяния, но я делал вид, что не замечаю его проблемы. В конце концов он плюнул на все и уселся как есть.
Та самая девушка, которую отверг Сигизмунд, взяла какой-то музыкальный инструмент, похожий на пузатую гитару с восемью струнами, и принялась играть. Не слишком умело, надо сказать. А нам, сидевшим на самых почетных местах, подали кушанья - молочного барашка с рисом, жареного цыпленка, кунжутные лепешки, кускус, кебаб, рахат-лукум, гору фруктов (в основном финики и абрикосы), горячую простоквашу и еше кой-чего по мелочи. Из напитков, правда, только воду и молоко. Я отнесся к этому спокойно, а вот Сигизмунд отвернул нос. Принцу стол без алкоголя казался слегка ущербным.
Впрочем, он моментально забыл об этом, когда дело дошло до еды. Никаких столовых приборов не подали - у арабов их просто не водилось. Ели просто руками. Причем использовали одну только правую руку, которую, как я заметил, каждый гость вымыл особенно старательно. Неудивительно - никому и в голову не пришло разложить кушанья по отдельным тарелкам, приходилось брать с одного большого блюда. У меня проблем не возникло - правых рук у меня три, и орудую я ими лучше любых ложек-вилок. Когда понадобилось разрезать барашка, я выпустил когти и мгновенно настругал его на десятки долек. Но Сигизмунд снова скуксился. Перчатки скафандра были предельно тонкими, но это все-таки перчатки, и есть в них казалось не слишком гигиеничным. Пассия принца мгновенно предложила покормить его (здесь, оказывается, есть и такой обычай - особо почетным гостям хозяева кладут пищу прямо в рот, чтобы те не утруждались), но Сигизмунд гневно отверг все ее попытки услужить. Ну а мне по-прежнему никто и не попытался оказать какие-либо почести… В конце концов принц снова плюнул на приличия, кое-как соорудил из двух длинных зубочисток подобие китайских палочек и принялся ими орудовать. К моему удивлению, получалось это у него очень ловко, как будто он всю жизнь только так и питался. Особенно он налегал на кускус - сладкое кушанье из манной крупы. Хотя от меня он безнадежно отстал - я попросту сметал все, что было на столе. Три рабочие руки так и мелькали, отправляя в пасть одну горсть питательного вещества за другой, а три праздные нервно подергивались, порываясь помочь своим товаркам.
- Олег, а как ты думаешь, те налетчики еще вернутся? - наклонился ко мне Сигизмунд, когда покончил с кускусом.
- Обязательно вернутся, - неохотно подтвердил я. - А не они, так другие. Сейчас в этом мире начинаются Крестовые походы, так что от Ближнего Востока лучше держаться подальше…
- Первый поход уже скоро закончится, - подсказал Рабан. - А до второго почти пятьдесят лет.
- Это у нас так было, а как будет здесь - неизвестно, - не согласился я. - Да и какая разница? Европейцы-то все равно никуда не денутся…
Сигизмунд пару секунд недоуменно поморгал. Реплики Рабана он не слышал, и оттого мои фразы показались ему не очень связанными.
- Жалко их… - вздохнул он.
- Угу. Жалко. А что ты предлагаешь - застрять здесь навсегда и стать их ангелами-хранителями?
- Нет, конечно…
- То-то и оно. Се ля ви, как говорится - а ля гер, ком я ля гер.
- Это на каком языке? - живо заинтересовался принц.
- На французском…
- Это какой-то древний язык, кажется? - слегка засомневался Сигизмунд. - Вроде латыни или инглиша?
- Угу. Древний… А ты сам в школе какой язык учил?
- Как это - какой? - удивился принц. - Наш, конечно, какой же еще…
- А еще какой? - терпеливо переспросил я. - Ты сколько вообще языков знаешь?
- Один, сколько же еще? Ну и еше межпланетный уникод, но это не совсем язык…
- С тобой все ясно… Твое счастье, что при межмировых переходах путешественникам обеспечено языкознание.
Сигизмунд доедал последний финик, когда в халупу вбежал растрепанный мальчишкам начал взволнованно вопить, указывая пальцем куда-то на дверь.
- Гусейн, помедленнее! - взмолился старейшина. - Что ты хочешь?
- Франки возвращаются, дедушка! Франки идут!
Ничего себе! Я, конечно, ожидал, что крестоносцы вернутся, но не думал, что это будет так скоро. Но пацан не врал - Направление ясно указывало, что к деревне стремительно приближаются полсотни конников. Не так много вообще-то…
Не тратя лишних слов, я вышел на улицу. Сигизмунд застегнул шлем и поспешил следом. За ним ковылял старейшина. Ну а за нашими спинами перепуганно толпились все остальные феллахи.
Чужеземцев и впрямь было не больше пятидесяти. Но на сей раз одни только отборные войска, конные рыцари в кольчугах и с пиками. Даже без слуг, а ведь, насколько я помню историю, каждому рыцарю полагался как минимум один оруженосец. Иначе просто не управишься с доспехами.
На сей раз я не стал пороть горячку. Я просто стал у них на пути и скрестил на груди все руки. Потом я демонстративно сплюнул, любуясь, как кислота разъедает траву и землю под ней. Конница сначала замедлила ход (первоначально они, похоже, намеревались просто растоптать это жалкое селение), а потом и вовсе остановилась. Кони топтались на месте и нервно ржали, а их всадники с ужасом уставились на меня и тихо бормотали какие-то непонятные слова. Одного рыцаря я узнал - он был из тех, кто первым бросился удирать, когда стало ясно, что победить меня не удастся.
Статный рыцарь, ехавший впереди всех, заставил своего коня подойти поближе, гневно посмотрел на меня, тоже сплюнул (не так эффектно) и что-то громогласно сказал, указывая на меня перстом. Он секунду подождал моей реакции, а затем выкрикнул еще несколько фраз. То, что у него за спиной угнездился Серый Плащ, меня почему-то нисколько не удивило. Рыцарь не замечал своего соседа, конь на дополнительный вес также не реагировал.
- Ни хрена не понимаю, - равнодушно прохрипел я. - Говорит здесь кто-нибудь на арабском?
Рыцарь обернулся к своему отряду и что-то прокричал. Из строя неохотно выехал другой рыцарь - худощавый, с тонкими руками, и остановился рядом с предводителем.
- Я говорю, - на очень приличном арабском сообщил он. - Мой господин, граф Этьен Блуаский, спрашивает, что тебе здесь понадобилось, дьявол?
- Угу. Хороший вопрос. А вам тут чего надо? По-моему, это как раз вы напали первыми, или я ошибаюсь?
Переводчик перевел мой ответ; и рыцарь надолго задумался. Пока он размышлял, из арьегарда строя выехал еще один всадник. На сей раз не рыцарь, а монах - в рясе, с тонзурой, с четками в руках и крестом на шее. Вообще-то у всех рыцарей были кресты, но такой огромный и тяжелый - только у этого монаха.
- Адское исчадие! - злобно прошипел он, глядя на меня. По-арабски он тоже говорил неплохо. - Изыди в свою преисподнюю и не смушай добрых христиан своими бесовскими речами!
- Кого это я здесь смущаю, святой отец? - хмыкнул я. - Вас, что ли? Да вы, оказывается, шалун…
У монаха аж челюсть отвисла от возмущения: слишком тонким и обидным оказался намек. Глотая воздух, он бешено выдохнул:
- Да как ты… да как… ты смеешь?!! - Голос у него сорвался на визг. - Дьявол!!! Получай же, тварь!!!
Он сорвал свой тяжеленный крест и швырнул в меня. Видимо, надеялся, что я рассыплюсь. Когда же я чуть отступил в сторону и легким движением руки поймал крест в воздухе, он просто окаменел. Я задумчиво повертел добычу в руках, а потом повесил себе на шею. Тут челюсти отвисли уже у всего рыцарского отряда.
- Что ж вы меня так ненавидите, святые отцы… - позволил себе погрустить я. - Стоит нам встретиться, так сразу крестами кидаетесь… Епископ тут один недавно запустил в меня… и вот опять… А вы сами-то случайно не епископ?
- Нет, к сожалению, - растерянно ответил монах. - А что?… Ах ты дьявол! - завизжал он, поняв, что отвлекся. - Ты снова искушаешь меня?! Нечистая сила, изыди!
Он дернул рукой, снова попытавшись метнуть в меня крест, но сообразил, что уже сделал это, и его ладонь, потянувшаяся к шее, смущенно замерла на полпути.
- Да что вы все заладили - дьявол, дьявол… Так и обидеться недолго. Я не дьявол, а ангел, вот! Азраил, ангел смерти… А этот, со мной, - Джебраил. Гавриил, по-вашему.
Когда рыцарь-переводчик разъяснил остальным смысл моих слов, поднялся жуткий шум. Рыцари растерялись. Еще бы! Если я говорю правду и мы ангелы, поднимать на нас руку - святотатство. Но если я лгу и мы дьяволы (в это им, похоже, верилось больше), то убить нас нужно обязательно. Но это только сказать легко! Головы рыцарей сами собой поворачивались в сторону кучи трупов их же това-ришей. Ее не успели убрать подальше, а с учетом местной жары трупы уже начали пованивать. Драться с дьяволом никому особо не хотелось. Тем более, как выяснилось, привычные методы борьбы с нечистой силой (вроде святого креста) не оказывают на меня никакого воздействия.
- Даже если ты говоришь правду, дьявол, это подтверждает только одно! - наконец нашелся монах. - Я всегда знал, что сарацины молятся Сатане, и вот оно - подтверждение!
Граф Этьен что-то коротко произнес, л монах заткнулся. Он сказал еше несколько слов своему переводчику, и тот передал мне:
- Мой господин говорит, что мы возьмем Иерусалим, и ты не остановишь нас, будь ты хоть самим Люцифером!
- А где же ваша армия? - притворно удивился я. - Или вы собираетесь брать город такими малыми силами?
- Мы всего лишь передовой отряд, - уже без помощи графа Этьена ответил переводчик. - Остальная армия движется следом. Мы выдвинулись вперед, потому что прослышали, что в этой деревне объявился дьявол!
- Я не дьявол, - снова поправил я. - Хорошо, допустим. Только какой же это Иерусалим? Тут всего лишь деревенька на пару сотен душ…
- Она стоит на дороге к Святому городу! - возвышенно выкрикнул переводчик.
- А обойти нельзя?
Парень минутку посовещался с Этьеном Блуаским и покачал головой:
- Можно, но мы не станем терять время.
- Угу. Просто здорово. Только вы кое-чего не учли. Прежде чем вы проследуете через эту деревню, вам придется иметь дело со мной. Попробуете?
Граф Этьен слегка смутился, но его ответ был по-прежнему предельно гордым:
- Мы расправимся с тобой, адское отродье! Как бы могуч ты ни был, войско Христово растопчет тебя в пыль!
- Я не враг твоему богу, - рассеянно отмахнулся я. - Может, решим наш спор миром? Как насчет рыцарского поединка? Один на один? Если ваш боец одолеет меня - мы удалимся. Побеждаю я - тогда вы обойдете деревню стороной.
- Рыцарского поединка возжелал? - расхохотался переводчик. Вслед за ним загоготал почти весь отряд, - Какой может быть поединок с дьяволом? Что ты знаешь о чести? Таких, как ты, следует давить, как поганых вшей!
- Тогда будем драться, как дерутся вши, - равнодушно ответил я, выпуская сразу все когти. - Я не против.
Этьен Блуаский снова смутился. Потом он обвиняюще указал на меня пальцем и что-то возмущенно прокричал.
- Мой господин говорит, что поединок будет нечестным. У тебя же целых шесть рук!
- Угу. Да-а-а, это, конечно, проблема… - замялся я.
- Олег, а дай я с ним подерусь, - похлопал меня по плечу Сигизмунд. - Можно, а?
- Ты? - засомневался я. - Даже не знаю… Я обещал Императору тебя беречь…
- Ты опять забываешь, чья кровь течет в моих жилах?!
- Ладно-ладно. Эй, как насчет при… архангела Гавриила? Он вас устроит?
Этьен Блуаский смерил оценивающим взглядом принца и аккуратно слез с коня, оставив Серого Плаща восседать там в гордом одиночестве. Исчезать он почему-то не торопился…
В то, что Сигизмунд - ангел, граф по-прежнему не верил ни на йоту. Иначе бы просто не стал драться. Принц поставил ноги на ширину плеч и встал в борцовскую стойку. Этьен начал медленно тянуть из ножен меч. Он словно бы в чем-то сомневался. Я тоже забеспокоился - у принца оружия не было. А даже если бы и было, он учился фехтованию на легких рапирах, а не на тяжелых рыцарских мечах. Его скафандр весьма прочен, и удар меча он выдержит, но примут ли такую победу крестоносцы? Мое беспокойство неожиданно разрешил сам граф Этьен.
К нему подбежал тот рыцарь, который видел меня и Сигизмунда в деле. Он прошептал что-то своему предводителю на ухо, опасливо косясь на испаритель Пеегро, по-прежнему болтавшийся на поясе Сигизмунда. Граф Этьен пару секунд размышлял, а затем презрительно уронил меч на землю. В следующую секунду он швырнул туда же небольшой топорик, моргенштерн и мизерикордию - узкий кинжал для добивания врагов сквозь забрало. Граф что-то пренебрежительно произнес, обращаясь к Сигизмунду.
- Мой господин говорит, что он легко одолеет тебя даже без оружия и доспехов. Он спрашивает, хватит ли духу у дьявола, чтобы расстаться со своими волшебными доспехами.
Ах вот в чем дело! Этьен то ли действительно благородный чувак, то ли, наоборот, редкий хитрец. Он вполне естественно заподозрил, что странный костюм "ангела" может оказаться непробиваемым для его оружия.
- Конечно, хватит! - возмущенно огрызнулся Сигизмунд и начал отвинчивать шлем. Сняв скафандр, он положил его так, чтобы видеокамера засняла весь предстоящий бой с графом Этьеном. Если принцу удастся вернуться домой и показать эти кадры на большом телевидении, это здорово повлияет на его имидж. Может, Император даже передумает и назначит наследником его, а не Орсона…
Граф Этьен с помощью переводчика и еще одного рыцаря расстался с арметом, кирасой, кольчугой и прочими деталями обмундирования. В конце концов он, как и Сигизмунд, остался в одних подштанниках. Хорошо еще, что климат здесь вполне приличный…
Европейские рыцари и арабские феллахи с одинаковым интересом наблюдали за обоими. Да уж, не каждый день удается полюбоваться на такое зрелище…