Он подобен тени, бегущей от напастей и врагов вперед. К новым врагам и напастям. Он - тот, кто призвал в мир Властелина. Тот, кому суждено в сердце пустоши пробудить к жизни мертвый прах. Он - тот, кто ЖДЕТ. Ждет, слыша крики наказанных Великой Матерью Всего Сущего, жестокосердной Ардат. Ибо наступает время разрушения границ. Время огня и пепла. Время, когда мечты сметает безжалостный ветер перемен. Время Теней. Время, когда открываются Врата Небес.
Содержание:
Часть первая - КАМЕНЬ ВРЕМЕНИ 1
Пролог 1
Глава первая - КОРОЛЕВСКАЯ ОХОТА 1
Глава вторая - РОЖДЕННЫЕ В ДРЕВНЕМ ЛЕСУ 23
Глава третья - ГИБЕЛЬ ЖНЕЦА 43
Эпилог 52
Примечания 52
Комментарии 53
Антон Карелин
ВРАТА НЕБЕС
Эта книга посвящается Борку Неподражаемому (известному меньшему числу смертных как Джордж Хант), чья грубоватая, но преданная дружба помогла мне преодолеть не один кризис в прошлом… и, смею надеяться, поможет и в будущем!
Часть первая
КАМЕНЬ ВРЕМЕНИ
Пролог
Ощущения возвращались медленно. Они накатывали, словно ленивые морские волны, ритмично лижущие тело прибрежного камня, - наплывая вспышками света, холода, усталости и боли, - а затем исчезали, чтобы вновь вернуться. Он словно плыл в сером сумраке предрассветной дремы, теряя сознание.
Но утренний холод наконец-то пробудил его. Он открыл глаза, всматриваясь в серое небо, и тихонько застонал, пытаясь подняться и чувствуя, как тысячи игл впиваются в нагое тело, - но все-таки встал и попытался осторожно осмотреться.
Он стоял на берегу, дрожал от холода, и ленивые холодные волны касались его тела. Позади возвышались темные скалы, в черных, причудливых изломах клубился белесый туман. Впереди - свинцово-серое морское полотно, исчерченное множеством коротких пенных штрихов. Наверху - пустое темное небо.
Прищурившись, человек разглядел на противоположном берегу темную полосу и возвышающийся над ней черный выступ. Что-то толкнуло его изнутри: вот оно! А затем пришло воспоминание: вздыбилось белое сияние, взломалась стенающая от непереносимого жара земля, Тени снова схватили его в свое сдвигающееся кольцо…
Человек тряхнул головой, усилием воли отгоняя воспоминания.
Их больше нет, шептал холодный ветер свободы, они навсегда канули в прошлое, ушли своей дорогой. Только он теперь реален: он, человек, стоящий здесь. Только что он выжил еще раз, оставляя Последнее Испытание Владыки позади. Точно так же минули и сгинули во Тьме Королевская Охота, кровавая воля Жнеца, как теперь смертельное Белое Пламя.
Человек вздохнул, поднял лицо к небу и застыл, размеренно и спокойно дыша.
…Край бесконечного предутренне-серого полотна уже окрасили первые алые лучи, предвещавшие скорое появление слепящей колесницы Света; волны непрестанно шумели, шепча и прославляя имена Создателей; скалы молчали, туман постепенно исчезал.
Человек, кожа которого в рассветных лучах казалась темно-алой, словно у статуи из раскаленной бронзы, наконец-то пошевелился и открыл глаза. Внутренний покой унял рвущую тело дрожь, холод отступил. Он смотрел на противоположный берег, внимательно изучая Черное Плато Усунгов, которое ему предстояло достичь к вечеру этого дня.
Там, не ведая того, его ждали четверо, которым предстояло возродить былое могущество Владыки.
Человек потянулся, с хрустом разминая затекшее тело, затем вошел в воду и поплыл к противоположному берегу самого малого моря Элиды - моря Мрамора, в рассветных лучах казавшегося кровавым.
Волны сомкнулись вокруг тела, принимая его в себя и пропуская. Он плыл вперед, тело послушно несло его вместе с волнующейся водой, а перед мысленным взором снова проплывали незваные воспоминания, словно рисованные картинки из фамильной галереи, далекой, как сон давно позабытого детства.
Человек знал, что отказаться от них - значит обречь себя на смертельную скуку: ведь плыть ему еще очень и очень долго. Он медленно вздохнул, выравнивая взволнованное дыхание, перевернулся на спину, полностью отдаваясь на волю несущих его волн, и впервые с момента своего пробуждения внятно подумал: "Я Человек. И зовут меня…"
Глава первая
КОРОЛЕВСКАЯ ОХОТА
Кто сможет потушить пожары
И пепел ярости собрать?
Любовь достойна высшей кары,
За то, что может убивать.
- Где она?! - рявкнул эрл, и кинжал заплясал в его руках, подобно серебристой искре.
Темнокожий подался назад, освобождая от ножен длинный, слегка изогнутый клинок.
- Уходите, господин, - насмешливо посоветовал он.
- Где она?! - крикнул тот, и краткая серебристая молния сверкнула перед черным лицом раба.
Отшатнувшись, он тут же шагнул вперед, стремительным обводом грозя пришельцу; дворянин поймал удар, выбивший искры из его короткого клинка; меч и кинжал скрестились, застыли на мгновение. Затем господин отступил резким и быстрым шагом, а раб улыбнулся, отпуская его. Он был спокоен и насмешлив, уверен в своих силах. Его предупредили о готовящейся шутке, - да и не в первый раз подобные ей имели место - здесь, в Беломраморном Дворце Инфанты.
- Шли бы вы, господин, - усмехнулся раб, - а то убьют вас, и весь песок… - Взгляд его скользнул по стоящим за спиной аристократа настольным песочным часам, в верхней чаше которых оставалось совсем немного.
Этот взгляд едва не стоил рабу жизни: пришедший внезапно метнулся вправо; воин шагнул вперед, одновременно поворачиваясь все так же уверенно и быстро, следя за рукой, сжимающей кинжал; в голове его мелькнула мысль о кровоточащем обрубке, и он даже хотел улыбнуться. Но меч, посланный отразить косой удар в бок, ушел дальше, не встретив бьющего клинка; быстрая тень скользнула за спину, и что-то холодное коснулось мощной темной шеи.
Повинуясь мгновенно пронзившей все тело резкой ледяной дрожи, раб застыл.
- ГДЕ ОНА?! - привстав на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха, прошептал эрл, и в шепоте его темнокожий услышал отчаянную решимость. Внезапно его сковал нервный страх: что, если, услышав принцессу, этот юный и нервный франт рванет кинжал изо всей силы?..
Но принцесса берегла преданных слуг.
- Довольно! - резкий окрик спас темнокожего раба, уже решившегося ответить на вопрос. - Отпусти его, Даниэль!
Черноволосая, очень юная и ослепительно прекрасная девушка с двумя подругами спускалась по широкой мраморной лестнице, а вслед за нею следовали шестеро, готовые при первом же знаке выхватить оружие из ножен. Несмотря на отсутствие гербовых цветов, они так же, как и пришедший, имели полное право носить его в благодатном Дэртаре: вышитые на рукавах золотые изогнутые драконьи тела, знаки личной охраны Императорской семьи были гораздо красноречивее слов.
Кроме того, каждого из спускающихся мужчин юноша знал в лицо.
- Катарина! - воскликнул эрл, отступая от раба и с изумлением всматриваясь в ее лицо. Рука темнокожего инстинктивно дернулась, он едва сдержал себя и поспешно шагнул назад, за спину склоняющегося в поклоне Даниэля, мысленно призывая его совершить какую-нибудь непристойность.
- Да, это я, Даниэль, - ответила девушка, останавливаясь и переглядываясь с улыбающимися молодыми воинами. - Ты ожидал увидеть в моем доме кого-то другого? Или тебе не понравилась моя шутка?
- Шутка? - спросил эрл, и кровь почему-то отхлынула от его красивого, слишком молодого лица. - Я бежал сюда… Катарина!..
- Даниэль, вы не понимаете, - вмешалась русоволосая дочь генерала Бринака, в глазах которой таилась боль. - Это была шутка, не нужно так волноваться! - Он глянул на нее, и улыбка первой подруги инфанты стала кривиться все больше и больше.
- В самом деле! - поддержала мадам Венри, очень весело улыбаясь тонкими подкрашенными губами. - Неужели вы могли поверить?
- Поверить? - медленно спросил Даниэль, переводя взгляд на Катарину, неотрывно смотревшую на него взглядом внимательной хищной птицы.
- Да, мой эрл, - кивнула она без улыбки, с одной лишь тенью презрения на лице, - неужели ты мог подумать, что в МОЕМ доме на МЕНЯ кто-то может покушаться? В день, когда со мной шестеро из драконьей стаи? Да еще мой верный и преданный Найжен? - Тут она улыбнулась. - Неужели ты поверил Дали, этому старому сумасшедшему шуту? - Она сверху вниз смотрела на Даниэля, бледного как смерть. И взгляд ее смеялся ослепляюще.
- Что же эта шутка означает? - спросил юноша в полном молчании несколько секунд спустя.
- Я говорила вам, Даниэль, - с упреком ответила Катарина, - я говорила вам, что любовь не вечна. Я откровенно рассказала вам о прежних своих возлюбленных, каждый из которых быстро надоедал мне. И предупредила, что скорее всего вас постигнет столь же печальная участь, но вы не слушали меня, Даниэль. Вы клялись в пылкой страсти, открывая мне сердце, твердили о том, какое счастье просто видеть меня каждый день, - и я склонилась вам навстречу, отдалась вам душой и телом. - Улыбка ее стала чистой и светлой, подобной прекрасному цветку, а затем медленно поблекла в полной благодарных слушателей тишине.
- Ты говорила мне, что любишь, Кэт, - негромко сказал эрл, мир которого неотвратимо рушился, - ты говорила мне, что любишь.
- Да, я любила тебя, стремительный и пылкий. - Новая улыбка расцвела на ее совершенном, безупречном и столь чарующем лице, улыбка горькая и невыразимо печальная, как нежно-розовый восход или закат. - Я любила тебя всей душой, но… всему приходит конец. Нет и бесконечной любви, ты слышишь?.. Как я и предсказывала, тебя постигла печальная участь твоих предшественников, - с видом довольного ребенка кивнула она. - Судя по тому, как быстро ты откликнулся на брошенный безумным Дали зов о помощи, ты все еще любишь меня… - Она пристально взглянула в его лицо, и глаза ее внезапно наполнились расплавленной сталью. - Надеюсь, эта милая шутка станет точкой в наших затянувшихся отношениях. Возможно, она поможет тебе избавиться от изветшавшего чувства. Прощай.
Даниэль опустил глаза. Он стоял неподвижно и тихо, не двигаясь и ничего не предпринимая. Раб покрылся потом, ожидая, когда первым знаком дрогнет неподвижная прямая спина. Шестеро цепко всматривались в застывшую фигуру молодого эрла, готовые ко всему. Они слишком хорошо помнили, как именно в такие моменты сломались пятеро из двенадцати его предшественников, и знали, чем это грозит. Также они считали, что знают, каков в бою стоявший перед ними молодой человек, и не собирались его недооценивать.
Наконец Даниэль поднял голову.
- Катарина… - только и сказал он, а глаза его пылали, и темнокожий раб увидел, как мелко дрожат длинные холеные пальцы.
- Что?.. - тихо и насмешливо спросила она, и лицо ее стало словно хищная маска.
- Катарина, - медленно повторил он, с трудом разлепляя сухие губы, - я не смогу без тебя жить… Тебе все равно?
Глаза его были черны как ночь, и часто-часто вздрагивала жилка на высокой шее, укрытая тенью черных, небрежно расчесанных волос.
- Да, - буднично ответила она, - знаешь ли, завтра у меня праздник, и я хотела бы встретить его с новым кавалером. А то по дворцу уже пошли вполне понятные слухи о нашей бесконечной близости. Ты понимаешь меня, Даниэль?..
- Позволю себе заметить, что вы слишком милостивы с этим уродом, принцесса, - раздельно произнес один из шести, выступая вперед. - Если он сейчас же не уйдет, я - разумеется, с целью сохранить ваше драгоценное время - отрежу ему мочку левого уха. Или что-нибудь еще, как вы захотите. А мои друзья помогут мне. Вы не представляете себе, как он будет орать.
Даниэль низко поклонился, затем повернулся и пошел к выходу. Рука его прижалась к груди, а вторая беспомощно свисала, будто перебитая в уличной драке.
- Мой эрл! - внезапно воскликнула Катарина с неподдельной болью в голосе, с режущей сердце тоской. - Мой эрл!..
Юноша дернулся, рывком поворачиваясь назад, руки его дрогнули, словно он хотел прикрыть ими лицо; раб внезапно вспомнил, как давным-давно умирал на окровавленном горячем песке темнокожий отец, защищавший его, пронзенный тремя копьями имперских всадников. И дрогнул, снова увидев его лицо.
Даниэль смотрел на принцессу, черные глаза пылали на белом лице, которое отражало невыносимую боль и молило: "ЛЮБЛЮ".
- Вот видите, как вы неосторожны, - сочувственно и нравоучительно покачала головой Катарина. - Вы не избавились еще от отягощающей вас собачьей преданности. Я советую вам сделать это побыстрее. А не то вы, чего доброго, в страдании возненавидите его причину. То есть меня… - Она помолчала и затем добавила: - Успокойтесь. Почитайте… Философы советуют всегда быть спокойными… Вы поняли меня, Даниэль?
Он смотрел в ее глаза, и в лице его появилось новое, пугающее выражение. Шестеро мгновенно опустили руки на рукояти длинных мечей; дочь генерала Бринака что-то едва слышно зашептала, зажмурив глаза, в уголках которых все ярче и ярче блестели слезы.
Катарина не опускала взгляда. Кажется, она чего-то ждала.
Даниэль повернулся и снова пошел вперед. На этот раз никто не посмел его остановить. И только у самого выхода он вспомнил об этикете, остановился сам и спрятал в ножны кинжал. Затем вышел через арку.
- Вы можете отдыхать, господа, - бросила принцесса, поворачиваясь к телохранителям, когда эхо его шагов стихло и мрамор опять помертвел, - не думаю, что сегодня для вас найдется работа.
- Мы будем готовы вечером и ночью, - пожал плечами дородный детина, которому происходящее доставляло истинное удовольствие, - и если он вернется, встретим его так же, как тех троих.
- Мы будем готовы каждую минуту, прекраснейшая, - бросив на него насмешливый взгляд, возразил тот самый, все желавший чего-нибудь отрезать. - И позаботимся о том, чтобы он позабавил вас не меньше капитана Гавейры.
- А если он не явится? - поинтересовалась мадам Венри, изгибая красивую нарисованную бровь.
- Устроим охоту? - Старший вопросительно взглянул на Катарину.
- Да, может быть… - плавно двинулось плечо, - но только после дня рождения, - и легко шевельнулась небрежная кисть.
Воины низко поклонились и дружным четким строем направились на нижний этаж. Именно там находились их смежные комнаты. За безопасность принцессы они не волновались: проникнуть во дворец без высокого дозволения было невозможно.
- Ты видел его лицо, Лагер? - поинтересовался невысокий крепыш, обращаясь к старшему.
- Видел, - ответил тот, - ничего особенного. Все они одинаковые.
- А мне показалось, что лицо у него было необыкновенное, - возразил тот.
- И чего там у него было, Керье? Сопли? - ухмыльнулся Большой, в свойственной ему примитивной манере.
- Мне показалось, - негромко ответил Керье, - что лицо у него было необыкновенно отрешенное, как у человека, которому наплевать решительно на все, даже на свою жизнь. - Он задумчиво глянул в окно и добавил: - Прошлые любовники ненавидели ее, а этот, боюсь, выше ненависти, и уже через день станет равнодушен.
- И зачем ты это говоришь? - поинтересовался Лагер, считавший, что умнее остальных телохранителей должен быть именно он.
- А затем, чтобы вы помнили… господа, - спокойно ответил Керье. - Никогда не имели дело с берсерком, холодным как лед?..
- Почему ты плакала, Винсента? - тем временем спросила Катарина; женщины уже поднялись в комнату принцессы, предназначенную для игр и развлечений, и сидели теперь у столика за полуденной карточной игрой.
- Я не плакала, Ваше Высочество, - быстро и как-то беззащитно ответила та.
- Почему ты называешь меня ТАК? - нежно спросила Катарина, глядя на подругу внимательным и чуть затуманенным взглядом. - Я чем-то обидела тебя?
- В самом деле, милая, - улыбнулась Венри. - Неужели ты сочувствовала этому юному и красивому, но бесконечно недалекому самцу?
- Сочувствовала, - ответила за нее принцесса, положив карты на столик. - Только я не понимаю почему. Скажи одно слово, и любой мужчина этого королевства, исключая Краэнна, Гиллара, папу и лично твоего отца, окажется среди твоих слуг или в твоей постели. Ты сможешь творить с ним все, что захочешь. Но жалеть их?..
- Простите меня, - вздохнула Винсента, поднимая на инфанту Катарину дель Грасси свои печальные серые глаза.