- Хватайте оружие! - испуганно вскрикнул хриплый, и Удодич бросил пленника и кинулся куда-то - наверное, хватать оружие, как ему и было сказано.
- Лампы!..
- Здесь!.. Сейчас!..
- Это крысята городские, чтоб я сдох!
- Повадились, гаденыши!
- Вот мы им задади-им!!!.. Да?
- Чего стоите - вперед, устроим этой шантрапе веселую ночь!
- А если они нам?..
- А нам-то за что?
Грохот, вой и странные булькающие всхлипывающие выкрики уже носились по всему этажу, с каждой минутой умножаясь и усиливаясь, отражались от голых каменных стен и пола, раскатывались оглушающим, захлебывающимся кошмаром, которому не было преград.
- Трусы!!! - яростно выкрикнул хриплый и первым бросился за дверь - прямо под несущийся на него громыхающий ужас.
Раздался короткий вскрик, звон разбивающейся лампы и свирепый рев:
- Я держу его, держу!!!.. Ай!.. Стой!!!.. Свинья!!!..
- Сейчас получите, свиньи! - горячо поддержал лебезящий хриплого, брякая зажигаемыми лампами.
- Держись, Карпень!.. - гаркнул кто-то под самым Кысиным ухом и зачем-то наподдал ему под бок ногой.
За спиной Кыся прогрохотали подкованные сапоги, звякнули разбираемые со стойки у бочки с водой мечи и арбалеты, и карательный отряд в полном составе выскочил в коридор.
В ту же секунду, что в дверном проеме исчезла последняя спина, пленник вскочил на ноги, свалился, вскочил снова, опять упал, осторожно встал и, осознав впервые, что означает нелепая поговорка "Поспешай с промедлением", покачиваясь поковылял к ближайшему окну.
Что бы и кто бы ни устроил вранежевым шакалам веселую ночь в коридоре, ему, Кысю, оставалось только поднять раму, открыть ставень и выбраться на волю.
Голова кружилась так, что казалось, будто это не его предательски вышедшие из повиновения ноги, а весь дом под жизнерадостные вопли и гром неизвестных атакующих выписывает кульбиты и ходит колесом, и так и норовит его уронить - но не из вредности, а так, от полноты чувств.
Во всей огромной, просторной кухне неяркий скромный огонек горел только в одном камине, рядом с которым стоял стол с брошенными в спешке кружками. Остальное пространство, включая облюбованное беглецом окно, тонуло во мраке.
Ну, да ничего.
Хоть на ощупь, хоть вслепую, лишь бы успеть убраться отсюда…
Покачиваясь и хватаясь на ходу за все, что подворачивалось под руку, чтобы не упасть, Кысь, наконец, добрался до цели, и с блаженным облегчением навалился грудью на единственный островок устойчивости во всем мире - прохадный широкий подоконник.
Ох, голова моя головушка…
Вот хорошо бы, кабы никуда больше идти не надо было, а остаться бы тут еще на пару часиков, чтобы голова, кружащаяся сейчас как юла с вечным двигателем, наконец, определилась, где тут верх, где право, а где она сама, и…
Товарищи!
Мечтайте осторожнее!
Мечты имеют свойство сбываться!
- Эт-то ты куда, гаденыш, пополз?! - донесся до погруженного в определение своего места в системе трехмерных координат Кыся яростный голос от двери. - А ну-ка, вернись!
Семеня и подпрыгивая, толстый повар с тесаком в пухлом кулаке помчался к панически нащупывающему защелку на раме пленнику.
- Стой, ворюга! Не уйдешь!
- Пусти!..
- Уши отрежу и собакам скормлю! - свирепо прорычал Соколик и огрел плашмя несостоявшегося беглеца по голове.
- Ай!..
- Ну-ка, иди, иди сюда! - толстяк заломил за спину мальчишке руку и, подгоняя пинками, поволок его к свету. - Чтоб я видел те… те… те…
В дымоходе пустого камина рядом что-то зашебуршало, заскребло, и вдруг на кучу холодной золы выпала маленькая черная рогатая фигурка.
- Те… э… э… э… это… к-к-к-к-кто?..
- Пусти его, ничтожество! - недобро взвыло зловещее явление, и глаза его и оскаленная пасть вспыхнули нечеловеческим слепящим белым огнем, эффектно подсвечивая острые изогнутые рога, направленные прямо в лоб бедняге повару. - Я вырву твои проклятые глаза, я выжгу твой ссохшийся мозг, своими истекающими ядом когтями я вытяну твою душу и намотаю на…
Продолжения не потребовалось.
Карие, пока еще не вырванные очи работника сковородки и шумовки закатились без постороннего вмешательства под лоб, повар сдавленно охнул и осел бесформенным кулем, где стоял.
- "Война демонов", страница три, - только и смог выдавить королевич Кысь, вытаскивая едва не вывихнутую Соколиком руку из ослабшей хватки.
- Быстрее!!! В дымоход!!! - черное чудовище схватило его за освободившуюся руку и потащило в камин.
Через несколько секунд о сцене пришествия заклятого демона-воина из бессмертного произведения Д. Тулза напоминал только рыцарский шлем, одиноко валяющийся среди растоптанного пепла давно не разжигавшегося камина.
* * *
Вечером все жаждущие и страждущие получили свою долю благ или обещаний, и в разной степени удовлетворенности покинули городскую управу и разошлись по домам. Иванушка, стараясь лишний раз не поворачивать гудящую как улей с зубной болью голову, устало отпустил не менее измученного канцелярской рутиной Макара, недолго поколебался, стоит ли уснуть прямо за столом, ведь Сеньки всё равно в городе нет, подумал о заклинившей шее и одеревеневших мышцах в добавок к головной боли поутру, и нехотя поднялся.
В который раз за время своего пребывания в царстве Костей он отстраненно подивился, почему ему никогда не встречалась книга, в которой бы рассказывалось не о подвигах и славе правителя города N, приобретенных в походах и сражениях, а о том, сколько дров, колес, канатов, бочек, бумаги, топоров, ивовой коры и прочих скучнейших и необходимейших вещей нужно этому городу каждый день, и что случится с ним и с правителем, если он их не получит.
Не потрудившись даже окинуть прощальным взглядом ставший слишком привычным кабинет, он протяжно зевнул, прикрываясь ладошкой, и потянулся открыть дверь, как вдруг та, не дожидаясь его прикосновения, сама по себе медленно попятилась от его руки.
В образовавшуюся щель на уровне его груди просунулась сначала одна суровая мордочка, потом, пригнув ее, вторая, сердитая, а затем, оттолкнув их обеих, образовалась третья, с многозначительно надутыми щеками, прищуренными глазами и тощими короткими косичками.
- Ваше царское высочество, - загробным шепотом завзятых заговорщиков проговорила первая физиономия, таинственно сузив глаза. - У нас имеется невероятно срочное и ужасно важное сообщение специально для ваш…
Торжественность момента испортила предательская дверь.
Не выдержав напора трех очень худеньких, но целеустремленных воспитанников детского крыла, она внезапно и без предупреждения подалась, и на истоптанный ковер, путаясь в конечностях, под ноги Иванушке полетела-покатилась куча-мала.
- Вы кто? - тихо изумился тот.
- У нас… важное… сообщение… - полузадушено донеслось откуда-то из-под обтянутой серой холстиной спины. - Да встань… ты… Ой… у-ухо-о-о…
Через минуту энергичных, хоть и бессистемных усилий путаница распуталась, и перед царевичем предстали трое старых знакомых: королевич Елисей в штатском, хан Чучум без трехногого шлема, и мятежная Хвалислава, так мастерски владеющая искусством ближнего боя с применением поварешки и без оного.
Персонажи торопливо оправили растрепанные одежки, встали плечом к плечу, преграждая единственный выход из кабинета, и настойчиво предприняли вторую попытку.
- У нас есть одно срочно-важное… и важно-срочное…
- Невероятно срочное и ужасно важное!..
- Ну, а я что говорю?!
- А ты говоришь…
- Всё я как надо говорю!..
- Нет, ты сказал…
- Ваше высочество, мы знаем, где Вранеж прячет натыренные деньги! - не выдержала мелочных препирательств соучастников девочка.
- Что? Откуда? - недоуменно нахмурился Иванушка сверху вниз на незваных гостей.
Гости кисло вздохнули, страдальчески поморщились, переглянулись, словно обмениваясь "Ну, я же тебе говорил!.." и, наконец, словно приговоренные к предсмертной казни, обреченно пожали плечами.
- Рассказывай ты, - ткнула в бок локтем Снегирчу Мыська.
- Ты начала, вот ты и рассказывай, - любезно уступил даме право на минуту славы тот.
- Ага… Щаз! Кысь?.. - последовал новый тычок, уже в другом направлении.
- Кысь, Кысь… Чуть что - срезу "Кысь"… - недовольно буркнул тот, снова вздохнул, покосился на сообщников и, не найдя, на кого бы, в свою очередь, перевести стрелки, приступил к изложению приключений прошлой ночи.
Иван несколько раз прерывал их - один раз, чтобы усадить на кресла, остальные - уточняя обстоятельства, ахая или просто повторяя "Вы сошли с ума".
Когда рассказ был завершен, он протянул руку ладонью вверх и произнес одно слово:
- Соль.
Кысь неохотно, но без возражений полез в карман и выложил знаменитый мешочек.
Вслед за ним последовал золотой.
И тогда Иванушка окончательно осознал, что всё, рассказанное малолетними борцами со старорежимной коррупцией - не плод буйной фантазии, а истинная правда, и его словно прорвало.
- Да вы понимаете, что вы натворили?! Вы, никому не сказав, сбежали из детского крыла! Два раза! Вы забрались в дом бывшего градоначальника! Довели до помешательства его слуг! Отравили его собак! Разобрали его доспехи!
- Это не его доспехи!
- Он в них никогда бы не влез!
- Но они принадлежали ему!!! Кроме того, вы до полусмерти напугали бедных, ни в чем не повинных свиней, привязав к ним части лат!!!..
- Я еще скипидаром кое-где подмазала!
- Еще и скипидаром!!!..
- Это им было полезно!
- Ожирение вредно для здоровья!
- Вы устроили там светопреставление!!! Вы…
- А вы что - за него?! - не выдержав, в конце концов, такого напора, вытаращили глазенки разведчики. - Он же враг!!!
- Я не за него! - сердито стукнул по коленке кулаком лукоморец. - Я за вас! Если бы вы не вернулись, а сгинули в этом белом доме, кто знал бы, что с вами случилось и где вас искать?!
Кто придумал, что на риторические вопросы ответов нет?
- Векша, Воронья, Куничка, Стрижик, Летяга, Грачик… - начала методично загибать пальцы Мыська.
- Да вся дружина знала! - оправдываясь, вскинул на царевича обиженный взгляд Снегирча. - Мы же всё подготовили и продумали!
- Как королевич Елисей! - гордо добавил Кысь. - У нас был план! Как у него! И действовали мы также как он - с быстротой и натиском! Точно как в "Приключениях Лукоморских витязей" написано! Мы ее с дедом Голубом уже до семнадцатой страницы дочитали почти самостоятельно, и всё знаем!
Что на это оставалось ответить Ивану?..
Нет, все-таки нет ответов на риторические вопросы.
Не зная, смеяться ему или сердиться, а если сердиться, то на кого, Иванушка выбрал третий вариант поведения.
Он поднялся со стула, обнял дружинников и строгим и торжественным голосом произнес:
- Благодарю вас от имени всего Постола и страны Костей за службу и заботу…
- Ура!!!..
- …Но чтобы это было в последний раз!!! Пообещайте мне!
- Обещаем, - кротко кивнула благовоспитанная пай-девочка Мыська и потупила свои карие очи.
- Ну, да, - невинно хлопая короткими темными ресницами, воззрился на него Кысь. - Само знамо. В последний.
- Вранеж ведь один, - пояснил удивительную сговорчивость друзей Снегирча себе под нос, не заботясь, услышит ли его лукоморец.
Лукоморец услышал и поспешил отвернуться, чтобы не испортить и без того стремящийся к нулю воспитательный эффект абсолютно непедагогичной улыбкой.
Убедившись, что разведгруппа королевича Кыся в полном составе отправилась к месту постоянной дислокации - под крылышко матушки Гуси - Иван прикрыл за собой дверь, прислонился к стене коридора и на минуту задумался.
Дети обманывать не могли.
Значит, обманывал Вранеж, утверждая, что не знает, где городские деньги.
Но ведь он поклялся!
Он дал честное слово!..
Что сказала бы на это Сеня?
Ну, если опустить, что он легковерный дурень и растяпа?
Наверняка, она посоветовала бы прижать лукавого голову к стенке и вытрясти из него правду.
Так он и сделает.
Только прижимать Вранежа к стенке он будет не руками, а неоспоримыми доказательствами и свидетельскими показаниями. Говорят, если взяться за дело умело, от этого бывает даже больше пользы, чем от грубой физической силы.
Вранеж в этот час посетителей явно не ждал.
Не то, чтобы он вообще знал, сидючи в подземелье, какой сейчас час, или время суток, если на то пошло дело, или ждал посетителей, но в другие, приемные часы.
Он просто спал, свернувшись на куче соломы под волчьей шубой очень большим и упитанным калачом, и когда звук шагов Иванушки донесся до его слуха, разжалованный управитель делами города вздрогнул, моментально приоткрыл глаза в щелочки и настороженно заморгал.
- Г-господин Вранеж? - осторожно начал разговор Иван, не ни малейшего имея представления, как человека можно назвать вруном в лицо и при этом его не обидеть.
- Нет, - перестали мигать и враждебно вперились в гостя щелочки, сразу став похожими на бойницы.
Каков вопрос, таков ответ.
Царевич это тоже понял и больше настаивать на дополнительной идентификации личности не стал.
- Я все знаю, - просто сказал он.
- Кто был дедом девятого мандарина Вамаяси по материнской линии? - тут же поинтересовался голова.
- Что?.. - и без того небогатый опыт Ивана в проведении допросов и уличений, наткнувшись на колючую издевку чиновника, исчез с тихим хлопком, словно воздушный шарик.
- Ты же только что сам сказал, что все знаешь, - ехидно напомнил тот.
- А-а… Я не знаю, - насупился Иванушка. - Про деда. Но зато я знаю, где вы прячете деньги города…
Бойницы медленно расширились едва ли не до размеров городских ворот и застыли в таком положении.
- …И на это раз вы меня не обманете, и вывернуться вам просто так тоже не удастся, - сухо и твердо договорил царевич и сурово сжал губы.
И старый лис, интриган и делопут Вранеж вдруг понял шестым чувством, проворно пришедшим на замену некомпетентным пяти первым, что это правда.
Не глядя на позднего посетителя, он неуклюже выбрался из-под своего одеяла, сел, прислонившись спиной к шершавой холодной стене, подтянул колени к подбородку и поник на них головой.
- Чистосердечное признание облегчает чувство вины, - более мягким тоном с еле различимой ноткой сочувствия напомнил ему Иванушка.
- Да… да… - мелко и часто закивал Вранеж, и по щеке его скатилась и утонула в клочковатой небритости крупная, дрожащая, как холодец на барабане, слеза. - Да… Я сожалею… О, боги свидетели! - как я сожалею!..
И он уткнулся в коленки, и в пароксизме раскаяния попытался пробуравить в них лбом дыру.
Попытка, как и предполагалось, не удалась, и через минуту голова головы оставила ноги в покое и снова уставилась слезливым взглядом в гостя.
- Я был неправ, о, ваше юное искреннее высочество… Я только сейчас начинаю понимать, как глубоко и отвратительно я был неправ!.. Но вам не понять, вам, который ни минуты не был знаком с царем Костеем, который ни дня не жил с ним в одной стране, который ни недели не трясся в страхе за свою жизнь из-за неосмотрительно оброненного слова или взгляда! Да что там жизнь! Если бы жизнью всё и ограничивалось!.. Ваши солдаты из умрунов могут вам поведать немало интересного. Для многих в этом царстве жизнь после смерти только начиналась… И спаси боги наших врагов от такой жизни! Вам, бесшабашному пришельцу из далекой страны, никогда не мерещился жуткий лик покойного царя в лице каждого говорящего с вами, в вашем собственном отражении в воде, в легком движении теней в пустой комнате!.. Может, вы не поняли, но он был колдун, и он был бессмертен! Бессмертен, со всеми вытекающими отсюда последствиями, прекраснодушный царевич! И кто меня может обвинить, если при первой же представившейся мне возможности слабый, пугливый, нервный Вранеж решил сбежать из этого ужасного места, куда глаза глядят! Обеспечив свою приближающуюся старость, конечно… за казенный счет… грешен, грешен я тут, ничего не скажешь… Но кто на моем месте поступил бы иначе?.. Назовите это пунктиком, блажью, сумасшествием - как хотите! - но как я боялся… ваше отважное высочество… и сейчас боюсь… его возвращения…
- Но Костей мертв. Это совершено точно, - с болезненным состраданием взглянул Иванушка на бледного, потерянного, жалкого Вранежа. - Правда, сам я этого не видел, но люди, которым я доверяю как себе…
- Ага, ага!.. Вот оно!.. Слова, слова, слова!.. - страдальчески поморщился раньше высокопоставленный, а теперь глубокопосаженный чиновник.
- Но это верно!
Голова кивнул.
- Да… Может быть, это и верно… Но ваше неустрашимое высочество должно простить старого глупого Вранежа с его нелепыми страхами… Тридцать лет я был всего лишь его слугой… и это сломало меня. Но теперь, проведя столько времени в своей собственной темнице, я сознаю, что поступал плохо, что корысть обуяла меня, лишила здравого смысла… и раскаиваюсь. И, чтобы не быть голословным, готов передать всё нажитое непосильным трудом Постолу.
- Правда? - просиял Иванушка.
- Да, конечно правда, молодой человек, - невесело усмехнулся заключенный. - В моем возрасте от лжи легко устать. Но… у меня есть одна крошечная, нелепая просьба… об одолжении… или, скорее, о милости…
- Пожалуйста, говорите, - ободряюще кивнул лукоморец.
- Не ведаю, простится ли беспомощному трусливому старикану его дурацкая слабость…
- Да?..
- Я знаю, что Костея больше нет… но годами наживаемые привычки умирают только вместе со стариками, юноша… Мне стыдно признаться, но я по-прежнему всего боюсь и никому не верю… Кроме тебя, должен добавить… да… кроме тебя… Ты - необыкновенный человек, не такой, как мы все, и никого равного, или хотя бы подобного тебе я в жизни своей не встречал.
- Ну, что вы… - если бы факел сейчас вдруг погас, в подземелье было бы светло от вспыхнувших алым щек Ивана. - К чему комплименты…
- Это не комплименты, - впервые за весь вечер с абсолютной честностью возразил чиновник. - Отнюдь.
- Вы… э-э-э… что-то хотели попросить, если я не ошибаюсь? - смущенный царевич сделал неловкую попытку вернуться к более комфортной теме.
- Попросить? - опомнился Вранеж. - Да… попросить… Пожалуйста, ваше высочество… Пойдем сейчас со мной, пока моя слабость вновь не поборола меня. Я отдам вам всё. До единой старой монетки. До последнего крошечного камушка. Честное слово. Но я прошу… нет, я умоляю, я заклинаю вас об одном. Пока я не передам вам казну, ни одна живая душа не должна знать… ни одна… поймите… мне страшно… мне просто страшно… постоянно кажется… мерещится… мнится… в каждом лице… в каждом движении… в каждом голосе… сердце замирает… холодеет… Костей… проклятое имя… проклятые времена… проклятый страх…