* * *
Здравствуй дорогой дневничок. Пишет в тебе (или в тебя?) некто Макар. Лично я считаю, что более дурацких слов придумать трудно, но Кондрат, который согласился учить меня грамоте, говорит, что самый лучший способ выучиться писать и излагать свои мысли - это вести дневник. То есть, книжицу, куда я буду записывать всё, что произошло со мной интересного. Или вообще интересного. Или просто произошло. Не обязательно со мной. А когда я спросил его, как такую книжицу вести, он ухмыльнулся как распоследний хмырь и сказал, что все, кто ведет дневник, должны начинать каждую запись вот этими словами. Может, он врет? Если выяснится, что да, я ему в чай как-нибудь насыплю соли с перцем, и тогда посмотрим, кто будет смеяться последним.
Кстати, первый раз сегодня видел, как Кондраха с Находкой поссорились. Ей обрыдло в пустом дворце сидеть, на горушке, от людского рода вдалеке, и она решилась комнатушку себе в управе подыскать, и там поселиться, как мы, пока вся эта неразбериха идет. Попросила своего спасенного помочь ей обустроиться, он пообещал, но тревога прошла, что разбойники на лавку в рудокопской слободе напали, он с мужиками побежал, да весь день за ними и пробегали. Не поймали, зато согрелись. А октябришна наша в обижданки ударилась - забыл, мол. Я, конечно, как мог - пособил с переездом, а потом лекцию ей прочел про суровую необходимость и мужскую работу, но, по-моему, не проняло. Расстроилась деваха шибко. К чему бы это?..
К дождю, наверно.
А еще сегодня в управу приходили новые жалобщики. Поскольку мы с Кондрахой единственные грамотеи в Ивановом отряде, а хитрая Кондрахина морда успела ускакать ловить креманальный алимент, как их называет Иван, то помогать нашему лукоморцу ходоков принимать пришлось мне, так как он решил, что жалоб так много, и что их надо записывать подробно, чтобы ненароком что не забыть, а то перед людями конфузно будет. Вот я и просидел целый день записываючи. Аж мозоль на рабочем месте натер.
Во-первых, толпа народу жалилась на то, что топить нечем - лесорубов мало, старики получахлые одни, и валить за день они успевают ровно столько, чтобы обогреть свои времянки в лесу. А ведь дрова, те, которые чудом после этого остаются, еще из леса и вывезти надо, а лошадей и возов в городе еще меньше, чем лесорубов. Но тут Бирюкча - дворцовый стражник бывший, сейчас в городе служит - вспомнил, что вверх по Постолке лагерь войск Костея стоит в сутках пути от столицы. И казармы там все из бревен рубленые. И что ежели их разобрать, в плоты связать и по реке сплавить, то глядишь, потихоньку зиму и протянем. Так что, из бывших дворцовых стражников да из челяди сколотили отряд человек в тридцать под его, Бирюкчиным, командованием, и отправили военное Костеево имущество ломать и сплавлять народу в мирных целях.
Следующая делегация - два мужика из какой-то деревни - плакалась, что они в город баранину да шкуры продавать везли, а разбойники по дороге все и отобрали, вместе с телегой и конем. А еще до того на их деревню и на соседнюю с ихней тоже разбойники ночью набег устроили, всю еду, что на ощупь нашли, утащили, даже картошку зеленую семенную и зерно с отравой крысиной. После того, конечно, ихнего брата поменьше стало, но все равно озоруют, спасу нет. Да и крысы расплодились. Иван сказал с крысами им своими силами справляться, а за разбойниками еще два отряда в тот же день снарядили - почти все наши гвардейцы туда ушли. Мужики довольные раскланялись и пошли было во свои свояси, но в коридоре их перехватила ее высочество (Кондрат на ушко сказывал) и намекнула, что борцов с разбойниками и их семьи кормить надо. Мужики жались поначалу, но посмотрел бы я, как они супротив нашей Серафимы выстояли! Минут пять, конечно, продержались, а потом все равно пообещали налог на безопасность оставшейся на своем ходу бараниной пригнать, по две головы за одну замеченную разбойничью голову, то есть, десять баранов всего. Если не соврали, надо будет думать, как на всех разделить. Мясо-то, оно надо. Ее высочество с нашими пробовали вчера на охоту сходить, весь день под снегом проболтались, с одним лосем вернулись. Да и то не они за ним, а он за ними полдороги гнался, пока об упавшего Прошку не споткнулся и шею себе не сломал.
Чтобы толк был, надо человека, леса местные знающего, да где же его взять?..
* * *
Серафима соскочила с коня перед вычурным парадным городской управы, бросила поводья подбежавшему конюху и уже хотела войти, как вдруг за спиной у нее раздались возмущенные выкрики, возня, звон оружия и лязг сотрясаемых ворот.
- …А я говорю - пропусти!
- А я тебе отвечаю, что новым хозяевам на твоего арестанта - тьфу!
- Каким это - новым?
- Временному правительству и их лукоморским высочествам, вот каким!
- Да как это тьфу, если я его полгода ловил?!
- Ну, и зря ловил, значит!
- Как это зря?!
- Отпустил бы ты меня, Лайчук…
- А ты вообще молчи, уголовник!
- Ступай домой, борода, говорят тебе! Без твоего деревенщины тут делов хватает!
- Слышь, Лайчук? Без меня тут…
- Цыц, холера!..
- Эт-та что за беспорядок в общественном месте? - заинтригованная царевна с виноватым удовольствием позабыла про дела чужого государства и направилась к воротам выяснять обстоятельства перепалки.
- Разрешите доложить, ваше высочество! - вытянулся в струнку румяный молоденький стражник. - Царский лесничий Лайчук привел браконьера в кутузку, а поскольку вы вчера всех арестантов распустили, то я ему и говорю, чтобы он занятым людям мозги не кочкал, а валил бы на все четыре стороны!
- Браконьера?! - глаза Серафимы загорелись радостным огнем. - Это ты не прав, рядовой. Хорошие браконьеры стране сейчас ой как необходимы.
- Вот видишь! - торжествующе расправил плечи, обтянутые поношенной униформой царского лесничего заросший курчавой черной бородой по самые глаза Лайчук. - Много ты понимаешь в государственных делах! Деревенщина!
- Сам-то… - разочаровано буркнул солдатик и исподтишка, пока тот не видит, показал лесничему язык.
Охотник без лицензии - худощавый, жилистый мужичок невысокого ростика - обреченно ссутулился и поник лохматой головой.
- Как тебя, господин браконьер, звать-величать? - обратилась к нему Серафима, пока они, перепрыгивая через три лесенки, поднимались на третий этаж, в ее с супругом штаб-квартиру.
- Сойкан, ваше высочество, - ответил за него лесничий. - Неисправимый истребитель царской живности. Но ничего, набегался, друг. С поличными попался. Отдохнешь теперь на казенных харчах в руднике. Есть у него еще брательник, Бурандук, ваше высочество, такой же изворотливый хитрюга, но и он от меня не уйдет!
- Это хорошо, - довольно кивнула царевна. - Сразу, как только словишь его, сюда тащи.
- Будет сделано, ваше высочество! - лучась от чувства собственной важности и полезности, гаркнул Лайчук так, что пыль посыпалась с портьер на окнах коридора, а дверь прямо перед ними приоткрылась, и из нее выглянуло встревоженное усталое лицо.
- Что слу… Сеня?.. Ты не слышала - кто-то в коридоре только что так кричал…
- Ваньша, это мы кричали! - возбужденная царевна весело взъерошила светлые волосы на распухшей от забот Ивановой головушке и рывком распахнула дверь бывшего Вранежева, а теперь Иванова кабинета перед лесничим и его пленником так, что супруг ее чуть не нырнул носом в пол. - Трубим сбор! Скликаем людей! К оружию, граждане! Два пишем - один в уме!
- Да что случилось?!.. Напали враги? Нашли деньги?
- Лучше! Никто не напал, но зато нашли лесничего и полтора браконьера! Срочно снаряжаем команды охотников, и вперед!
Одну чрезвычайно простую вещь Серафима поняла очень скоро: чтобы снарядить команду охотников, надо иметь этих самых охотников или, по меньшей мере, просто людей, обладающих всеми отпущенными природой человеку конечностями и передвигающихся хотя бы по ровному месту без помощи костылей и поддержки других стариков и калек.
- Я пойду, Макар пойдет, на воротах парнишка стоит - уже трое… - медленно начал загибать пальцы Кондрат, составляя список будущих кормильцев Постола.
- Четверо, - рассеяно поправила царевна.
- Пятеро, - решительно уточнил Иванушка.
- А править кто будет? - испуганно вытаращил глаза министр полезных ископаемых, случившийся на тот момент в Ивановом кабинете.
- Ну, полдня страна и без управления никуда не денется… - попробовал пошутить царевич, но его юмор был не понят и не оценен.
- Полдня охотники не ходят, разрешите сообщить, ваше высочество, - поклонился Сойкан.
- И зверям шкуры портить всякий может, а государством управлять - тут голова нужна, - подержал его Кондрат.
- Не царское это дело, - торжественно кивнул главный рудокоп. - Не царское.
И тут Иван возмутился. Ему хотелось спорить, доказывать, убеждать, что он даже дома - младший сын, а этой стране он вообще никто, и звать его тут никак. Что если уж законные наследники Костея - дед Зимарь и Агафон - не захотели такой ноши и разошлись кто в лес, кто в ВыШиМыШи, то он-то подавно имеет полное право уехать домой хоть сегодня. Что управлять государством он умеет еще меньше, чем портить шкуры зверям. Что если еще хоть один человек придет к нему со своей проблемой, жалобой, сетованием или челобитной, то он просто сойдет с ума. Что единственная его мечта последние несколько дней - вырваться из стен этой ненавистной управы чего бы это ни стоило ему, стране или зверям, и он уже набрал полную грудь спертого, пыльного, пресного городскоуправского воздуха, чтобы озвучить всё это твердо и непреклонно… Но в этот момент дверь кабинета сухо скрипнула, приоткрылась, и впустила озабоченного Макара:
- Иван, там от углежогов и рудокопов делегация пришла, расстроенные как сто гармошек. Потом от Новоселковской слободы делегация с прошением, от Кошкалдинской, от мыловаров двое старух, от колесников дедок - спина колесом, от веревочников…
- Попроси их подождать минут пять, пожалуйста, - пристыжено выдохнул весь запас атмосферы и бунтарства лукоморец.
- Ладушки, - захлопнулась дверь, обдав хозяина постылого кабинета соболезнованием и всепроникающей холодной пылью.
Царевич понурил голову, вздохнул и проговорил:
- Тогда я в следующий раз пойду. Обязательно. Пожалуйста?..
Серафима сочувственно кивнула и постаралась соврать как можно более убедительно, словно малодушный врач - смертельно больному пациенту:
- Конечно. В следующий раз. Естественно. Что мы тебе и говорили.
Иванушка поверил в то, во что хотел поверить, кивнул еще раз, и вдруг подбородок его застыл на полпути к груди, а глаза расширились и загорелись:
- У нас же в подвале сидят два десятка стражников Вранежа!
- И что? - непонимающе воззрилась на него супруга.
- Мы же можем попросить их, чтобы они записались в охотники! Они молодые, здоровые, умеют обращаться с оружием…
- И что? - продолжала упорствовать в непонимании царевна.
- Но нам же нужны люди?..
- Они не пойдут, - сухо поджала губы она.
- Я поговорю с ними, и они осознают наше положение и обязательно согласятся!
- Эти тупые самодовольные мордовороты?
- Они были неправы, и теперь раскаялись, я уверен! - окрыленный идеей Иванушка, глухой к голосу здравого смысла, бросился к двери.
Серафима за ним.
Догнала она его только в подземелье.
- Добрый день! - радостно отдуваясь после быстрого бега по лабиринту коридоров и лестниц Управы, приветствовал он заключенных.
Ленивые презрительные взгляды из-за толстых прутьев были ему ответом.
- Я говорю… здравствуйте… - не столь уверенно повторил он.
- Жрать когда принесут? - не вставая с соломенного матраса у решетки, отделяющего его от остального подземного мира, лениво поинтересовался один из бывших стражников.
В свете факела его лицо показалось царевичу безупречным воплощением устной экспресс-характеристики, данной им Серафимой, но он упрямо отогнал от себя и без того робкую мысль о поражении, и на мгновение наморщил лоб, соображая.
- Обед через три часа, - сообщил он наконец. - А пока я хотел…
- Долго, - разочаровано хмыкнул заключенный.
- Так и похудеть можно, - ворчливо заметил другой.
- Мало того, что заперли ни за что, так еще и кормят помоями! - возмутился третий. - Через час что ел, что не ел!
- Вот я хотел вам предложить… - сбитый с толку таким приветствием, лукоморец снова собрался с мыслями и продолжил заготовленную по пути речь. - В смысле, я хочу сказать, что вам, наверное, известно… В городе очень тяжелое положение с продовольствием… И я хотел вам предложить вступить в добровольные охотничьи отряды… чтобы…
- Мокнуть под дождем?
- Мерзнуть под снегом?
- Коченеть под ветром?
- Спать под елками?
- Гоняться за зайцами?
- Лазить по деревьям за белками?
- Драться на кулачках с медведями?
Арестанты оживились, и издевательские предположения посыпались как из ведра.
- Нет… То есть, да… Я понимаю, это трудно… Опасно… Но ведь это нужно для того, чтобы накормить людей вашего же города!..
- Люди нашего города - это мы!
- Приходи через три часа накормить нас!
- Или отпусти и не выдумывай ерунду!
- Но ведь от вас сейчас зависят жизни стариков, женщин, детей - ваших же земляков!..
- Нет, это от них сейчас зависят наши жизни!
- Если они будут плохо нас кормить, мы заболеем и зачахнем!
- Ха-ха-ха!!!
- Я понимаю, вам нужно время, чтобы подумать… - растерянно предположил Иван, всё еще отказываясь верить в неудачу.
- Ну, ты правильно понимаешь! - снова развеселились арестанты.
- Так, значит, вы согласны?.. - радостно встрепенулся он.
- Нашел дураков!
- Сам иди в свой лес!
- Там таким как ты только и место!
- Мы позовем тебя, когда надумаем!
- Лет через пять!
- Проваливай!
Бывшие стражники похватали жестяные миски и ударили в них ложками как в литавры.
Красный от обиды и стыда, Иванушка повернулся и, сопровождаемый грохочущим скандированием: "О-бед!.. О-бед!.. О-бед!..", нехотя потащился вверх по лестнице.
Серафима, безмолвно, с непроницаемой физиономией простоявшая в тени у самой двери весь разговор, недобро прищурилась, покряхтела, почесала подбородок и, дойдя почти до середины лестницы, внезапно хлопнула себя по лбу размашистым театральным жестом, сказала "ё-моё!" и повернула назад.
- Ты куда? - встревожено оглянулся Иванушка на торопливо удаляющиеся вниз шаги.
- Я носовой платок там обронила… - донеслось из темноты. - Сейчас приду…
- Но у тебя никогда не было… - начал было озадачено припоминать Иван, но супруги уже и след простыл.
Невесело пожав плечами, царевич вздохнул и поплелся дальше.
Неужели Серафима была права, и им действительно безразлична судьба родного города?..
Но как такое может быть?!
Отложившие было миски и ложки и вальяжно развалившиеся на соломе под похвалы бывшего градоначальника арестанты при звуке легких шагов приподнялись на локтях и с любопытством уставились на дверь в конце коридора.
Ждать долго не пришлось: невидимый ключ повернулся в замочной скважине, дверь, которая в прошлой жизни, наверняка, была крепостными воротами, грузно скрипнув массивными петлями, отворилась, и в коридор вошел парнишка, кажется, тот самый, молча стоявший в тени, пока самозваный правитель агитировал их идти в охотники.
Также молча, не проронив ни слова и ни звука, парень деловой походкой подошел к толстому факелу, горевшему ярким ровным светом в кольце у их камеры, вынул его, развернулся и пошел обратно, словно во всем подземелье он был единственной живой душой.
Первым дар речи обрел бывший младший стражник Зайча.
- Э-эй, ты куда?! Куда?! Факел верни, нахал!!!
Парнишка остановился на полпути к двери и с неподдельным удивлением оглянулся:
- А вам разве не сказали?
- Что нам не сказали, дурак? - проревел Зайчин сосед по матрасу.
- Во-первых, что ты сам дурак, - невозмутимо сообщил парень, - А во-вторых, что раз вы отказались пойти в охотники, другой пользы от вас людям нет, а в городе напряженная обстановка с горючими материалами, то факелы вам оставлять больше не будут.
- Э-э-эй, парень, не дури!
- Да это не парень, это та самая лукоморская самозванка! - осенило Вранежа, притаившегося в арьергарде и выжидающего развития событий.
- Какая разница?!
- Есть-то мы как тогда будем в темноте?
- А пить?
- А вам разве не сказали? - еще больше изумилась лукоморская самозванка.
- Что опять нам не сказали?
- Что раз вы отказались пойти в охотники, другой пользы от вас людям нет, а в городе напряженная обстановка с продуктами… Ну, дальше вы все сами поняли, да? - рассеяно улыбнулась Серафима, и с выражением полной отрешенности от внешнего мира на лице повернулась и сделала несколько коротких шагов по направлению к двери.
Раз.
Два.
Три.
Че…
- Эй, постой!!!.. - взревели заключенные в голос. - Постой, па… ваше высочество!!!
- Она самозванка!!!
- Молчи, старый пень!
- Эй, мы так не договаривались!!!
- Нам ничего подобного никто не говорил!!!
- Так нечестно!!!
- Если дело на то пошло, то мы согласны, ваше высочество, слышишь?
- Согласны!!!..
- Вернись!!!
- Пожалуйста!!!
- Высочество!..
- Мы передумали!!!
Серафима как бы нерешительно остановилась почти у самой двери, словно размышляя о чем-то, голоса в полутьме за спиной утроили усилия, и она решила, что контингент созрел.
- Ну, если вы согласны… - изобразив яркими красками, чтобы и издалека было невооруженным глазом видно, сомнение, она потопталась на месте, махнула свободной от факела рукой и повернула обратно.
- Согласны!!! - с громогласным энтузиазмом приветствовали ее решение будущие охотники.
- И не измените свое решение…
- Нет!!!
- И не сбежите, когда окажетесь на воле…
- Нет!!!
- И не обратите свое оружие на жителей Постола…
- Нет!!!
- Тогда… тогда…
Если быть откровенным, последние два "нет" по части искренности недобирали очень и очень много.
Царевна это почувствовала и снова замедлила шаг.