Бросил ее супруг соревнования или нет, он всё так же оставался на последнем месте, и даже полная и безоговорочная победа в последнем конкурсе не давала ему ни малейшего шанса на вожделенную стальную корону.
- Б-благодарю премного… - выглянула из-за кружевного барьера свежеиспеченная герцогиня.
- Дороги сейчас не слишком безопасны, ваше сиятельство, - сделала шаг вперед Серафима. - Взял ли ваш супруг с собой достаточно охраны?
Баронесса Карбуран вздрогнула и забыла плакать.
Вместо этого она нахмурилась, сложила губки дудочкой, словно принялась что-то срочно про себя считать и подсчитывать.
Счет закончился быстро и, похоже, не в ее пользу.
- Он уехал в компании посыльного душеприказчика герцогини Банион. Остальные слуги и охрана на месте…
- А когда его превосходительство собирал в дорогу вещи, разве не мог он лично сообщить вам такие приятные известия? - продвинулась еще на шаг царевна.
- Ве…щи?.. - побелевшими губами прошептала Бизония. - Он… не собирал… никаких вещей…
- Откуда ты знаешь, деточка? - нахмурилась бабушка Удава.
- Наши комнаты расположены рядом…а Кабанан… он такой неуклюжий… он даже ящик комода не может выдвинуть, не уронив… - голос баронессы сошел на нет.
- Он взял на дорогу денег? - уперлась в стол и уставилась тревожным взглядом в лицо хозяйке дома Сенька.
- А этого я… не знаю… - жалобно захлопала испуганными глазками баронесса. Карбуран. - Деньгами… в нашей семье… распоряжается… супруг…
- Разрешите вашему покорному слуге полюбопытствовать, к чему это ваше высочество клонит? - оперся на стол и враждебно уставился на Серафиму Брендель. - Не иначе, как вы… нафантазировали себе… что барон Кабанан был… похищен?
- Похищен?!.. - тоненько пискнула баронесса Карбуран.
- Не я это первая сказала, - холодно пожала плечами царевна.
- Ну, это уж полная чушь, ваша светлость, - снисходительно хмыкнул Дрягва, усердно поправляя манжеты, и старательно не глядя ни на графа, ни на Сеньку. - Как вы представляете себе похищение взрослого дворянина из собственного дома, где по одному его знаку готовы сбежаться десятки солдат и слуг, да еще так, чтобы этого никто не заметил? И, к тому же, письмо-то ведь настоящее! Баронесса?..
- Д-да… - почти беззвучно кивнула Бизония, сосредоточенно тиская в бледных пальцах ни в чем не повинный платочек. - Его почерк… его печатка…
- Ну, вот видите! - торжествующе возгласил Дрягва.
- …И если Кабанан действительно считал, что надо торопиться… он мог сорваться с места в ночь даже без сменных сорочек… Он всегда был такой… порывистый… независимый… волевой…
- Это точно, - кисло подтвердил граф.
- …И он может постоять за себя не хуже всякого солдата! - уже на более оптимистичной ноте завершила баронесса Карбуран.
- Ну, что ж, - примирительно пожала плечами и улыбнулась кандидатке в герцогини Серафима. - Я за него рада. И за вас. Примите наши поздравления, и не смеем вас больше задерживать.
* * *
Утро последнего - четвертого - состязания выдалось на удивление солнечным.
Небесное светило, словно перепутав времена года, или возжелав на прощание перед зимними метелями да буранами взглянуть на покидаемую до весны землю, расчистило небо от туч, разметало облачка в клочки, и теперь взирало на мокрый, замерзший город и его обитателей с не меньшим восторгом и удивлением, нежели они на него.
Люди, собравшиеся на площади проводить двух оставшихся конкурсантов на охоту, казалось, позабыли о цели своего прихода. Они, бездумно и блаженно закрыв глаза, подставляли бледные лица едва ощутимым, почти нереальным лучам осеннего солнышка, улыбались ни о чем, а если и переговаривались - то шепотом, как в храме, или в лесу, чтобы не нарушить, не сломать этот хрупкий, волшебный миг, именуемый солнечным ноябрьским утром.
К десяти часам, как и было условлено, на Дворцовую площадь по коридорам из предприимчиво расставленного оцепления, естественно, с разных концов - хоть и жили на одной улице - прибыли барон Дрягва и граф Брендель.
Торжество и приниженность, радость и скорбь, энтузиазм и апатия, надежда и обреченность…
Глядя на лица соперников и их свит, можно было составить трехтомный словарь антонимов за десять минут.
Разряженный в изысканный охотничий костюм цвета фамильного герба, барон Силезень гарцевал впереди придворных на белом мерине, красуясь и раздавая улыбки и воздушные поцелуи, прошеные и непрошеные, направо и налево, будто направлялся не на охоту, а на внеплановую коронацию самого себя.
Граф Аспидиск, закутанный по самый нос в нечто немарковитое, угрюмо зыркал на горожан, осмеливавшихся встретиться с ним взглядом, и те, в смятении спотыкаясь, стремительно растворялись в дебрях толпы.
Напутственная речь Ивана, по отмеченному Сенькой принципу ракушки, продолжалась двадцать минут, и могла бы длиться дольше, но супруга, добродушно улыбаясь и дождавшись конца очередного сложносочиненноподчиненного предложения, втихаря наступила ему на ногу, и оратор замолчал.
Было ли это завершением речи с его стороны, или только передышка на еле слышное "ой", Серафима выяснять не стала. С ее точки зрения, никто, даже граф с бароном, не заслуживал такого длинного запутанного спича в такой чудесный солнечный день.
И она просто перехватила бразды правления.
- И в заключение обращения мы бы хотели напомнить уважаемым претендентам следующие два момента, - деловито проговорила она, пригвоздив к седлам строгим взглядом подпрыгивающих от нетерпения дворян. - Во-первых, что каждому из них будет сопутствовать группа из двух членов жюри в сопровождении одного охранника. Во-вторых, что вернуться в город, сюда, на Дворцовую площадь, они должны не позднее одиннадцати часов утра завтрашнего дня. После чего незамедлительно состоится подведение итогов четвертого задания, всего состязания, и подготовка к коронации победителя, которая произойдет в любую погоду послезавтра, на этом же месте. Явка царя обязательна, явка болельщиков - желательна. Вперед. И да победит достойнейший.
Трубачи конкурентов, почувствовав долгим опытом окончание выступления, выхвати и поднесли было к губам рога, как вдруг, из глубины толпы, яростно расталкивая острыми локтями стоящих впереди, к трибуне и охотникам пробилась старушка.
В руках у нее было поднос. На нем - серебряная чара.
Не сводя горящего взора с барона, словно из всех собравшихся на площади для не больше не существовало никого, она подошла к Дрягве, опустилась перед ним на колени и протянула свою ношу.
- Успеха тебе старая Жужелка желает, ваше превосходительное баронство, - прочувствовано проговорила она и подняла поднос еще выше, так, что этот предмет обихода почти стал оправдывать свое название. - Чтоб вы этого самозванца липового побили, самодура надутого, шута горохового, пустозвона тупоголового…
Чем дольше и забористей подбирала бабка эпитеты в адрес конкурента, тем уже становилась физиономия Бренделя и шире - Дрягвы.
- Я требую убрать от меня это… эту… этого… - процедил сквозь сжатые зубы в районе пятнадцатого оскорбления граф. - Немедленно… пока я сам…
- Бабка, бабка, даем тебе еще десять минут, по-быстрому заканчивай, и проваливай, - сердито, но не слишком замахал ей рукой Воробейник.
- Сейчас, сынок, - неожиданно послушно кивнула старуха и перешла к заключительной части напутствия:
- Хотит весь народ наш, чтобы ваше баронство царем нашим батюшкой стали. Потому как лучшего царя нам и придумать нельзя, ни в сказке сказать, ни пером накарябать.
Его баронство расцвело, как хризантема в осеннем саду, а Жужелка с апломбом продолжала:
- Вот, я вашему баронству рюмочку нашу фамильную подарить пришла. Да не пустая она, а отвар составу старинного в ней налит, семьдесят семь трав и корешков в ней, он силы человеку придает, здоровья и удачу подманивает. Хто его выпьет - тому непременно счастье будет скоро. Так сделайте нам несказанную милость, ваше будущее величество, уважьте ваш народ - выпейте за ваше на престол восшествие, и наше процветание.
Супротив такого натиска верноподданнического бреда и неприкрытого подхалимства застигнутый врасплох и не слишком привычный пока ни к тому, ни к другому барон Силезень противостоять не смог.
Самодовольно ухмыляясь в адрес умильно моргающей старухи, примолкшей озадаченно толпы, недоуменно хмурящегося жюри но, в первую очередь, естественно, позеленевшего от злости и зависти конкурента, Дрягва снял с подноса чару и одним могучим глотком осушил ее.
- Стаканчик не выбрасывайте, - напомнила бабка, и барон с покровительственной усмешкой засунул его в карман и похлопал Жужелку по плечу.
- Благодарствуй, старая женщина. Буду царем - не забуду. Обращайся в любое время. Может, даже приму.
- Спасибочки вам, ваше баронство, долгих лет жизни здравствовать, жены хозяйственной и деток побольше, - поклонилась старушка и с кряхтением стала подниматься на ноги.
Иванушка бросился ее поддержать.
- Спасибо, вашвысочество, - появилась и тут же исчезла улыбка помощнику, и бабка Жужелка снова торжественно воззрилась на барона. - Ну, не буду превосходительство задерживать. До свиданьичка вам.
- И тебя туда же, - рассеяно ответил Дрягва, мыслями если уже не на троне, то при исполнении последнего задания.
- Дура набитая, - прошипел сквозь зубы граф, провожая недобрым взглядом неспешно удаляющуюся сутулую спину старухи.
- Глас народа - глас свыше, ваша светлость, - издевательски развел руками барон Силезень и обернулся к свите. - По коням, что ли?
Потом коротко бросил графу: "Успехов не желаю", и команда охотников готового к немыслимому взлету рода Дрягв припустила вскачь, навстречу шарахнувшейся в разные стороны толпе.
Пассажирка скромно стоящей на заднем плане старинной кареты с саблезубым барсуком на дверце коротко стукнула в заднюю стенку зонтиком, и почти мгновенно с запяток соскочил и заглянул в окошко молодой слуга.
- Чего изволите, ваше пре?..
- Найди и приведи ко мне эту старушку, Сомик, - густым контральто приказала вдовствующая баронесса. - Я буду ждать здесь.
- Слушаюсь, ваше…превосходительство!.. - на бегу договорил отставной оруженосец, и тут же затерялся в неспешно разбредающейся толпе.
* * *
- Дан… приказ… ему на запад… ей… в другую… сторону… - ехал в гору по мощеной западной дороге и тихонько мурлыкал себе под нос будущий царь страны Костей его величество Силезень Первый, как барон начал понемногу себя про себя называть для постепенности привыкания.
- За тем поворотом сворачиваем в лес, ваше величество, - заискивающе улыбаясь и проникновенно заглядывая хозяину в ясные очи, проговорил егерь Куликча.
- Ну, не стоит так торопиться, дорогуша, - снисходительно усмехнулся барон Силезень, не скрывая довольной улыбки.
- Так я и не тороплюсь! За поворотом мы в распадок заходим, там на север, дубняк, и кабанов - немеряно! - сделал невинные глазки егерь.
Барон от души расхохотался.
- Ай, да Куликча! Хитрее-е-ец, ай хитрец!.. Люблю. Быть тебе через неделю главным царским егерем, помяни мое слово!
- Рад стараться, ваше величество, - скромно потупился мужичок, и в припадке рвения пришпорил коня и выехал вперед - лично проверить, не перенесли ли неизвестные злопыхатели за ночь поворот, не засыпали ли распадок, не выкорчевали ли дубняк.
И поэтому не видел, как его наиболее вероятное величество покачнулось в седле, ухватилось обеими руками за голову и выронило на булыжник карту.
- Ваше величество?.. - встревожено подлетели придворные - кто кинулся за уносимой ледяным ветерком разноцветной бумажкой, кто схватил под уздцы баронского коня, кто под локоток - самого барона…
- Ох… что-то голова… закружилась… - не сводя расфокусированного взгляда с таинственной и постоянно перемещающейся точки где-то внутри своего черепа, барон сполз с послушно остановившегося мерина и, ведомый придворными с самыми сильными и энергичными локтями, на подгибающихся ногах добрался до поросшего молодым лесом и кустами откоса.
- Ваше величество?
- За лекарем послать?
- За знахарем?
- За травником?
- Нет… ничего не надо… всё в порядке… всё хорошо… всё замечательно…
Дворяне шумно перевели дух.
- …где моя норка?
- ЧТО?!?!?!..
- Пи-пи… я мышка… маленькая мышка… мне надо… пи-пи… в норку…
И под округлившимися от ужаса взглядами охотников барон встал на четвереньки и принялся разрывать сухую траву под шиповником.
- В-ваше… в-величество?.. - только и смогли проговорить придворные.
- Ваше величество, вы не мышка, вы - царь! - заботливо склонился над разбрасывающим во все стороны лебеду и мерзлую землю срочно вернувшийся на шум Куликча. - Царь наш, батюшка. А царь не может быть мышкой.
Кажется, на барона это произвело надлежащее впечатление.
Он остановился, поднял голову и жалобно уставился на егеря.
- Не может?..
- Нет, ваше величество, совсем не может, - строго покачал головой коренастый мужичок.
Плечи барона Силезеня печально опустились, и он горько вздохнул.
- Ну, хорошо…
- Вот и славно! - как один заулыбались дворяне и потянулись поднять своего хозяина на ноги, отряхнуть его и продолжить путь к трону.
Но Дрягва, ловко вывернувшись из заботливых рук, нырнул головой вперед в кусты.
- Тогда я - лисичка, я - лисичка!.. За мной гонятся свирепые собаки! Помогите мне, помогите!.. Мне нужно спрятаться!..
Свирепые собаки, вовсе сейчас не свирепые, а сконфуженные и озадаченные не хуже хозяев, пристыжено поджали хвосты и постарались укрыться за частоколом конских ног.
- Нет, ваше величество! Нет!!! - толпа охотников, презрев шипы, кинулась за ним и успела ухватиться за исчезающие сапоги. - Раз-два-взяли!..
Через несколько минут барон был извлечен, посажен на землю, прислонен спиной к сосне и напоен домашним бальзамом.
- Ну, как, ваше величество?.. - с замиранием сердца присел рядом с Дрягвой егерь и заботливо стряхнул с безнадежно запачканного черной грязью зеленого рукава раздавленную красную ягоду. - Лучше?..
Барон изумленно поморгал, уставился мутным взором на окруживших его людей и сделал попытку подняться на ноги.
- Вы не лисичка, вы - царь, наш царь! - хором, наперебой начали просветительскую работу его дворяне. - Наш любимый батюшка-царь! И вам надо ехать на охоту за лисичками, зайчиками, свинками, медвежками, лосиками, белочками…
- Медвежками… лосиками… белочками… - послушно повторял за ними барон, сосредоточенно глядя на свои коленки.
- Да… белочками… - умильно улыбнулся Куликча.
- Так ведь это я - белочка!.. - просветлело озабоченное лицо барона. - Я - белочка, белочка! Я так и думал!.. Я - белочка!..
И, не успели охотники опомниться, как барон стрелой взлетел на сосну.
- Вернитесь, ваше величество!!!.. - вырвался отчаянный крик из двух десятков грудей, но он, казалось, только испугал примостившегося на нижней ветке метрах в трех от земли Дрягву.
Он вздрогнул, загнанно стрельнул глазами, тихо вскрикнул, и в мгновение ока вскарабкался до самой вершины.
Тонкой, юной, хрупкой вершинки, если быть совсем уж точным…
* * *
Сомик обнаружил бабку Жужелку довольно скоро: за углом Иноземской улицы она стояла, воинственно уперев руки в бока, и разговаривала с невысоким длинноволосым человеком с раскрытой книжкой в руках. Вернее, разговаривала она, а длинноволосый одним глазом косил в книжку, другим сверлил ее пронзительным взглядом, и при этом еще и беззвучно шевелил губами - то ли повторяя ее слова, то ли репетируя собственный спич.
Воздух вокруг него и поклонницы Дрягвы начинал тревожно переливаться и густеть.
Заметив, что вынырнувший из-за угла долговязый парень в темно-синей ливрее обрадовано заулыбался при виде старушки и едва не в припрыжку устремился к ней, он сжал тонкие узкие губы в недовольную ниточку, поспешно выудил что-то из кармана и сунул в руку собеседнице. После чего развернулся и едва не бегом удалился с места разговора.
- Ну вот тебе, ни спасиба, ни пошла, - не слишком сердито пробурчала старуха, проворно пряча за пазуху полученный от странного знакомца трофей, сурово зыркнула на вставшего у нее на пути запыхавшегося слугу и сделала попытку обойти его.
Но не тут-то было.
- Бабушка Жужелка, как я рад, что нашел вас! - расплылся прыщавый парнишка в нарядной ливрее в абсолютно искренней улыбке.
- Что ж, радоваться всегда полезно, - уклончиво одобрила старуха, и вдруг, решительно и сильно отодвинув Сомика в сторону, пошла на прорыв.
- Подождите! Пожалуйста! - застигнутый врасплох такой прытью, парень едва успел ухватить прыткую пенсионерку за рукав. - Ее превосходительство баронесса Удавия Жермон хотела бы побеседовать с вами! Она на площади в карете ждет!..
- Со мной? Побеседовать? - склонила голову набок и подозрительно прищурилась старушка, но остановилась. - Это еще на кой пень знатной даме со швеёй балясы точить?
- Она вам сама всё расскажет, пойдемте, - сделал приглашающий жест рукой паренек и умоляюще взглянул на сурово насупленное морщинистое личико Жужелки. - Пожалуйста?..
- Влетит тебе, если меня не приведешь? - усмехнулась она.
- Влетит… - невольно втянул голову в плечи парнишка.
- Ну, тогда ладно, пошли, голубчик, - хмыкнула бабулька и гордо возглавила процессию.
Разговор с фанаткой единственного оставшегося барона привел к полному и бесповоротному ее разоблачению.
Видеть на троне она желала если не лукоморского царевича, то царского брата Мечеслава, обретающегося сейчас под чудным заграничным именем Спиридон. А весь этот концерт с подносом и рюмкой устроила потому, что перед проводами охотников к ней в переулке подошел один мужик, дал серебряную монету и пообещал дать еще одну после того, как она все исполнит, как надо. Поднос, чара и ее содержимое были предоставлены вместе с инструкциями по их поднесению тем же мужиком. Несмотря на дурные предчувствия и противную физиономию, сказала Жужелка, мужик не надул, и после того, как дворяне разъехались, один на север, другой - на юг, или куда им там выпал жребий, нашелся на оговоренном месте и вторую монету отдал, хоть и не сразу.
Иван ли, Мечеслав ли, вздохнула бабка, демонстрируя в подтверждение своих слов извлеченные из-за пазухи две старинные серебряные костейские денежки, а серебро оно и в Узамбаре серебро, тем более что от ее желаний всё одно ничего не зависит.