– Я был бы признателен, если б данная информация не покидала стен этой комнаты. Но у нас возникла субоптимальная… э-э, случилось то, что, сказать по правде, перед нами предстали последствия эксперимента, пошедшего не так.
– Четко! – пришел в восторг альфа-центавр.
Если считается, будто передо мной – ответственные чужие, подумал Кверк, причем, уже не в первый раз, то у всейленной большие неприятности. Смятение предводителя не осталось незамеченным для альфы.
– Извините, – вымолвил он. – Продолжайте. Ай!
И он шлепнул сириусянина, который пробрался под стол, чтобы погрызть ему пальцы на ногах. У альфа-центавров на ногах пальцы особо сексапильны, причем на каждой ноге их по двадцать.
Кверк обхватил руками свою сияющую серую голову.
– Неужели мы не можем поддаться серьезу, прошу вас? Хотя бы на одну минутку?
– Ага! – завопил херувим. – Поддать Сириусу!
– Поддать Сириусу!
– Поддать Сириусу!
И херувимы повели за собой остальных в атаку на сириусян, коих прижали к полу и защекотали едва ли не до смерти. Взрывы хохота, биенье жирных белых крыльев, звяк и шлеп чужих тел, что боролись и катались по всему полу, одышливые мольбы о пощаде раскатывались меж стен зала. Антенны Кверка невольно завибрировали, а из большого черного глаза просочилась большая голубая слеза.
Один из херувимов дал сигнал остальным:
– Сссст. Ссссст.
Громко отдуваясь и задыхаясь, исподтишка тыча и пихая друг друга, собрание вновь угомонилось.
– Вкратце, – гнул свое Кверк. – Мы проводили эксперименты по гибридизации, а именно – по выведению помеси нефонца и землянина. Это, э-э, довольно трудное и рискованное предприятие. Мы надеялись, что вливание нефонских генов в человеческий генофонд произведет успокоительное действие на землян. Я в самом деле не понимаю, кстати, отчего вы закатываете глаза. Мы надеялись, что они станут здравомысленнее, натуральнее, сбалансированнее, менее агрессивными. Мы считаем, что им следует перестать ворчать насчет стояния в очередях или заполнения бланков в трех экземплярах. В конце концов…
– Бюрократы Всего Лишь Делают Свою Работу, – раздался насмешливый хор.
Как и все нефонцы, Кверк страдал от серьезного дефицита иронии. Он не понимал, что над ним насмехаются. Он просто решил, что все его наконец-то поняли. Самое время. Он бы улыбнулся, только нефонские лица по самой природе своей лишены выражений, поэтому он невыразительно продолжал:
– Небольшое, однако растущее число землян понимает и поддерживает наши усилия; мы располагаем полезными контактами в сообществах от Седоны на американском юго-западе до Муллумбимби на восточном побережье Австралии.
– Я как-то в Муллумбимби разжился отпаднейшей дурью, – прошептал херувим альфе. – Мне было видение Нирваны. Зашибись. Тринадцать далай-лам и Курт Кобейн сидят на таких здоровенных лотосовых подушках и грязно лабают джем.
– Повезло, – вздохнул альфа. – А нам от дури только хочется везде ходить и совать во все локти.
– Это может быть интересно.
– Ага, ну да – а у меня в прошлом от этого БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ были.
– Ой, расскажи.
Кверк постучал по столу:
– Могу я попросить вашего внимания, пожалуйста?
– Позже, хряк, – пообещал альфа.
– Как вы можете вообразить, мы совершили много проб и ошибок. Нам пришлось проводить довольно большое число, э-э, сексуальных экспериментов на подопытных землянах как мужского, так и женского пола. – Вот теперь Кверк завладел их вниманием. – Хотя мы испробовали сравнительно обширный диапазон, э, биодинамических позиций и, кхм, механических аппаратов, с самого начала мы столкнулись с неимоверной трудностью получения образцов, у-у, спермы землян для оплодотворения нефонских яиц. Сходным же образом земные яйца не так легко, гр-р, проницаемы нефонской спермой. Посредством, эм, упорства и прилежания нам в конце концов удалось ликвидировать задиры процесса.
Вспыхнув бледно-голубым, Кверк сделал паузу и оглядел собрание.
За исключением трепетного шепота ангельских крыльев – вопреки всему своему модельному опыту херувимы с огромным трудом сохраняли неподвижность в возбужденном состоянии, – в зале царила тишина. Даже сириусяне пришли в восторг. Стало быть, скучные старые нефонцы в конце концов немножко пошалили, а? Остальные не могли дождаться перерыва на чай, чтобы организовать огромную треп-сессию и обменяться слухами.
– В конечном итоге нам удалось успешно вывести три гибрида, все женского пола для удобства будущего межпородного скрещивания. По мере их развития вместе с тем мы обнаружили, что земные гены, по всей видимости, у них доминантны. Гибриды постоянно сбегали из своего Центра социализации и приставали к бродячим клингонам и прочим отталкивающим типам. – Голос Кверка посуровел. – Им не удавалось соответствующим образом реагировать на директивное воспитание. Иными словами… – он умолк и вздохнул, – они выросли неисправимо дикими, недисциплинированными, неконтролируемыми и, хотя довольно разумны, неспособными к обучению нефонским ценностям.
– Ууааа! – завопил впечатленный альфа-центавр. – Когда с ними можно познакомиться?
– Что ж, это подводит нас к цели настоящего пленума, – ответил Кверк с облегчением: хоть кто-то проявил непритворный интерес к вопросу. – Видите ли, мы еще толком не придумали, что с ними делать, когда – мы не знаем, каким именно образом, – они умудрились угнать космолет, равно как и все резервы топлива целой планеты. У нас есть все основания полагать, – сурово завершил Кверк, – что они уже достигли Земли.
– Отпад! – воскликнул завистливо херувим.
– Четко!
И вот едва ты решишь, что находишься на одной с ними волне, подумал Кверк, как понимаешь, что они все с таким же успехом могут оказаться какими-нибудь марсианами. Он выдохнул нежный серебристый колокольчик вздоха и продолжил:
– В сумме, нам настоятельно потребно отправить на Землю экспедицию, дабы, э, изловить их – разумеется, нежным и любящим манером – и вернуть как их, так и космолет. Поддержите ли вы нас?
– Йей! – Сириусянин вскочил на стол, хлопнулся на руки и захлопал в воздухе всеми четырьмя своими жирными зелеными ножками. – Мы едем на Землю! Мы едем на Землю! Мы едем на Землю!
Весь зал взорвался торжествующим пандемониумом.
– Отпад!
– Дальняк!
– Нас посчитайте!
– И нас тоже!
– Когда летим?
– Что мне надеть?
– Уже приехали?
– Чего мы ждем?
– ИП, звони дом!
– Прошу вас – вы же не станете снова поднимать эту тему, правда?
– Шучу, шучу.
– Мне нужно в туалет!
– Гардеробный стресс! Гардеробный стресс! Мне в самом деле совершенно нечего надеть на Землю!
– Не надевай ничего.
– Ага!
– Поддай мне лучом, Скотти!
– Ииппиии!
– Рок-энд-ролл!
Элизабет-Бэй, что располагается с благородной стороны от Кингз-Кросс, на первый взгляд – не особо рокенролльный пригород. Не Ньютаун, это уж точно. Если Элизабет-Бэй ходит с синими волосами, это, скорее всего, оттеночный шампунь. Богема Элизабет-Бэя – художники, киношники, музыканты и актеры, которые тусуются в крохотных шикарных кафе пригорода, а не делают свое дело, – тусуется там не слишком долго, ибо в большинстве своем эти люди достаточно взрослые, чтобы понимать: если вообще не будешь делать дело, долго художником, киношником, музыкантом или актером не пробудешь, – соображение, коим пока не вполне озарило их некоторых младших коллег в Ньютауне.
Однако в Элизабет-Бэе стоял самый наирокенролльнейший отельчик всего Сиднея – "Особняк Себел". В то или иное время в нем квартировали "Потрясные Тыковки", Бьорк, "Зеленый День", Аланис Моррисетт, Билли Идол, "Королева", Род Стюарт, Джо Кокер, Синди Лопер и даже инопланетоид Майкл Джексон.
В это воскресенье Гостящей Рок-Звездой в "Себеле" был не кто иной, как Эбола Ван Аксель, ведущий вокалист американской смерте-металлической банды "Крученый Ублюд" на последнем отрезке их гастрольного турне "Ё… Тебя Мир". Обычно Большой Эб скорее сдох бы, чем поднялся в такой час – примерно три пополудни. Но сочетание джетлага, жутких наркотиков и поклонения целого табунка энергичных молоденьких поклонниц в этот день привело его на шезлонг к бассейну на крыше – бледная волосатая колбаса, затянутая в оболочку черной кожи и в темных очках. Эб чувствовал себя хрупко и поглощал сэндвичи с устрицами и арахисовым маслом с официантской тележки, стоявшей рядом; он едва терпел довольные визги эвит, плескавшихся в воде.
У Эболы Ван Акселя был фолликулярный кризис. Члены "Металлики" – вероятно, самой значимой металлической группы мира – свои волосы обрезали. Значит ли это, парился Эб, что короткие волосы ныне достовернее? Как играть тяжелый металл без волос? Чем же тогда трясти? Ушами? Он станет посмешищем. Хуже посмешища. Вообще-то Эбола Ван Аксель, тотальный гитарный герой и идол для миллионов неблагополучных и попутавших подростков, был убежден, что выглядеть он тогда будет как агент по недвижимости. Потому что братец его, которого он терпеть не мог, носил короткие волосы и был агентом по недвижимости. Может, обриться наголо будет лучше? А если у него окажется череп с шишечкой?
Ох Господи. Эти девки заткнут когда-нибудь свои дурацкие хлеборезки? У него уже серьезная мигрень.
Эбола пребывал в мучительных размышлениях, когда заметил в воздухе что-то странное: вибрацию, вскипание, мерцание, намек на тайну, касание магии. Этакий духовно пылкий миг, который в былые времена сигнализировал бы смертным, что их сейчас примется зачаровывать нимфа, околдовывать фея, завораживать эльф, встречать в близком контакте лепрекон. Он возвещал лобовое столкновение миров, при котором ни одна из сторон не обзавелась достаточной страховкой перед третьими лицами.
Что бы оно ни было, у Эболы встал стоймя.
– Эй, – поманил он. – Кто-нибудь из вас не желает подвалить и отсосать мне?
Его проигнорировали. Все висели на бортике бассейна и зачарованно таращились на водонапорную башню, торчавшую на крыше.
– Эй?
По-прежнему без ответа. Эбола рыгнул и взметнул к губам бутылку "Дом Периньона" – уже вторую за день. Он собирался отхлебнуть, когда внимание его привлек проблеск на башне – вспышка искрящегося света. Эб поднял затененный очками взор, чтобы посмотреть, на что уставились девчонки, и вознаградился необычайнейшим зрелищем. Он быстро опустил глаза, чтобы его не затоптало стадо розовых слонов. Иногда излишества пойлоголя – страшная вещь. Эб зажмурился так, что между веками остался едва ли ангстрем, и украдкой глянул еще раз.
Вот она. Ясно, как божий день, – а день был воистину ясен. Господня Тарелочка Фрисби на шпиле Богородицы Современного Гедонизма. Хай-хэт Несметной Ударной Установки. Фанковейший диско-шарик в целой всюхе. Стопроцентно-гарантированная-или-вернем-деньги, достоподлинная летающая тарелка.
На вершине башни пульсировала, пылала и сияла в солнечном свете "Дочдочь". Хрррр. Хррррр. Сссссс. В экстерьере блюдца, на вид сплошном, возникла трещина, расширилась и стала дверью. Из отверстия полился зловещий зеленый свет. Первой на волю выступила Бэби. Проступив силуэтом, с амазонистой статью и фигуркой как песочные часы, она выглядела героиней японских комиксов. По бокам ее возникли Пупсик и Ляси – вариации на темы всюхинской девчонскости. В профиль особенно выгодно смотрелись их антенны. Под дверью с громким шипением открылся иллюминатор и выдохнул облако искристого лилового и голубого газа. Газ оформился в величественную лестницу, изгибом спустившуюся на крышу к бассейну.
Эбола выронил бутылку шампанского. Приземлившись вертикально донышком вниз, она эякулировала в воздух праздничным гейзером густой белой пены.
– Ёрп! Ёрп! – Между ног Бэби проскочил Ревор, кубарем скатился по ступенькам, пролетел сквозь фонтан пены и выполнил идеальное тройное сальто спиной вперед прямо в бассейн. Торпедой проскочив под водой, он выплыл между ног одной из поклонниц.
Объем легких у Ревора был превосходным, в силу чего ойой всегда был популярным гостем на вечеринках у бассейнов всей открытки.
Девчонки тем временем спустились по эфирным ступеням, которые у них за спиной рассосались. Бэби уже переоделась в крутую розовую мини-юбку из поддельного меха, облегающий черный топ с люрексом, чулки-сеточки и сапоги на шнуровке по колено. Пупсик по-прежнему оставалась в черной коже, но теперь в придачу появились астероидный пояс и "Док Мартенсы". Ляси надела белую футболку, джинсы и кроссовки – "всезвездные" "Конверсы". Свои антенны она повязала цветными ленточками с бантами.
– О, бэби! – воскликнул Эбола, неуклюже вскакивая на ноги и хватаясь за ширинку.
– Да? – ответила Бэби. Откуда он узнал ее имя? Она в свою очередь тоже схватилась за промежность, думая: в земной монастырь…
– Фуа-а! А вы, цыпочки, тут надолго или как? Может, э-э, мы бы могли, знаете, чем-нибудь заняться?
Что он имеет в виду? Пупсик решила это выяснить. Просканировала его мозги, и антенны ее окаменели в раздражении.
– Я так не думаю, мордожоп, – прошипела она, однако признала: – Конечно, я говорю только за себя.
– За меня тоже, – подтвердила жизнерадостно Ляси.
– И за меня, – кивнула Бэби.
Блять! С тех пор, как он стал рок-звездой, ни одна цыпочка не реагировала на него так плохо. Не иначе все дело в волосах. Подстрижется сегодня же. Наверное.
– С моей точки зрения, волосы – наименьшая из твоих проблем, – заметила Пупсик, улыбнувшись, когда трупообразная физиономия певца приняла оттенок бледности еще белее.
– Смотрите! – возбужденно взмахнула руками Ляси. Она вышла на балкон проверить, какой вид на гавань оттуда открывается. И заметила барельеф на стене – оргию херувимов. – Угадайте, кто тут до нас побывал?
– Четко, – восхитилась Бэби. – Очевидно, мы попали в правильное место. А куда девался Ревор?
Поверхность бассейна вскипела дорожкой пузырьков – его еще больше взбаламучивали поклонницы, сражавшиеся за внимание Ревора. Все равно Ревора они всегда предпочтут какому-то рок-звездному позеру – рок-звезды никогда не бросаются на тебя.
Если, конечно, ты не инопланетная девчонка из преисподней. Бэби почувствовала что-то у себя на ноге. То были губы Эболы. Пораженная, смотрела она, как пара розовых слизней тянет склизкий след по ее сапогу от лодыжки к колену; за ними тащилось много волос и скрипучей кожи. Бэби нежно его отпихнула. Эбола, не вставая с четверенек, воззрился на нее, и его щетинистое мурло исказилось жалкой мольбой. Бэби дернула подбородком. Смешно, подумала она, тыльной стороной ладони стирая его слюни с сапога. В этом землянине не меньше секса, наркотиков и рокенролла, чем в Джейке. Однако ее совершенно не тянет проводить на нем сексуальные эксперименты; вообще-то мысль о них ее даже отталкивает.
– Влэ-э, – сказала она.
– Используй меня, – взмолился Эбола, одурев от похоти. – Злоупотреби мной.
Ляси подступила к Эболе сзади и, утвердив сапог на его вздыбленном заду, отправила его юзом по полу.
– Еще, – выдохнул Эбола.
Ляси исполнительно воздвигла ногу ему на копчик и пожала плечами. Земляне. Страннорама.
Бэби дала остальным знак и свистнула Ревору. Тот выскользнул из коллективной хватки поклонниц. Энергично отряхнувшись и окатив водой по-прежнему ошеломленного и распростертого Эболу, Ревор подскочил к девчонкам, ожидавшим лифта. Двери разъехались, и вся компания вошла.
В лобби девонки едва не возбудили бунт эротического смятения. Обычно степенные матроны прижимались обильными ужемчуженными грудями к тощим и жаждущим грудинам носильщиков в зеленых куртках. Бизнесмены в костюмах от "Армани" неистово наскакивали на колонны, где висели памятные благодарности Фила Коллинза и Клиффа Ричарда, и по ним елозили. Стая поклонников "Крученого Ублюда" сшибла с центрального стола в лобби огромную цветочную композицию, дабы насладиться парой зажиточных тайваньских молодоженов в их медовый месяц и равно подарить наслаждение им.
Девчонки отметили все эти неистовства. Но поскольку иного опыта земного поведения у них не было, они просто сочли, что это нормально.
А тем временем на крыше "Себела" "Дочдочь", автоматически отключившая систему освещения "Блескоматик" после ухода хозяек, оставалась практически незаметной для прохожих. Тем же, кто поднимал голову и замечал блюдце, и мысли никакой не закрадывалось. А если и закрадывалось, все считали, что это еще одна реклама какого-нибудь модного шампуня, в которой шампунь вроде бы и ни при чем. Да и что такого реклама вообще может сообщить о мытье волос, чего ты и без нее не знаешь? Выйдя из гостиничного хаоса на пропитанную солнцем улицу, Бэби порылась в сумочке и нашла "Локатрон" устройства самонаведения. Подняла и набрала код Джейка – ЖИВЧИК 1.
А в Ньютауне тем временем Джейк и Тристрам пытались убедить Сатурну и Небу, что миска чили, оседлавшая демаркационную линию холодильника, на самом деле отчасти принадлежит им по праву местонахождения. В этот момент устройство в заду Джейка вдруг испустило тихий атональный бип.
– Фу, – заметила Неба.
– Мистер Натурал, – спел в ответ Джейк, нимало не смутившись, и почесал зад.
– Ну все, – объявила Сатурна. – Никакого чили вам, мальчики. А то еще хуже будет.
– А мне-то за что? – обиделся Тристрам. – Я же не пердел. Нечестно, как не знаю.