"Вавилонская рыбка, - негромко говорил тем временем "Путеводитель по Галактике для автостопщиков", - это маленькое, желтенькое, похожее на пиявку и, возможно, самое странное существо во Вселенной. Оно питается энергией мозговых колебаний, причем не того, в ком она живет, а тех, кто его окружает. Она поглощает из этой энергии все подсознательные ментальные частоты и выделяет в разум своего носителя телепатическую матрицу, составляемую комбинацией частот осознанных мыслей и нервных сигналов, снятых с речевых центров производящего их мозга. Практическим результатом всего этого является то, что вы можете засунуть вавилонскую рыбку себе в ухо и сразу же начать понимать все, что вам говорят на языке любой формы. Речевые структуры, которые вы на самом деле слышите, декодируют матрицу мозговых колебаний, вводимую в ваш рассудок вашей вавилонской рыбкой.
Невероятность совпадения, благодаря которому исключительно случайно могло появиться нечто столь умопомрачительно полезное, настолько странна и причудлива, что некоторые мыслители взяли его в качестве окончательного и убедительнейшего доказательства несуществования Бога.
Дискуссия происходит примерно следующим образом:
- Я не желаю доказывать, что я существую, - говорит Бог. - Доказательство отрицает веру, а без веры я - ничто.
- Но ведь вавилонская рыбка выдает тебя с головой, - говорит Человек. - Она не могла бы появиться случайно. Она доказывает, что ты существуешь, а раз так, то по твоей собственной логике, ты не существуешь. Что и требовалось доказать.
- Ой, - говорит Бог, - я об этом не подумал. - И немедленно исчезает под напором логики.
- Это было не трудно, - говорит Человек и доказывает на бис, что белое - это черное, а затем на ближайшем уличном переходе его сбивает машина.
Многие ведущие теологи заявляют, что этот спор - чушь собачья, что не помешало Оолону Коллупхиду нажить небольшое состояние, использовав его в качестве центральной темы своего бестселлера "Ну вот, пожалуй, и все о Боге".
А бедная вавилонская рыбка, между тем, действенно удаляя все барьеры на пути общения различных рас и культур, вызвала больше кровопролитных войн, чем что-либо в истории мироздания".
Артур тихо застонал. Он с ужасом обнаружил, что не умер при прыжке в гиперкосмос. Он находился на расстоянии в шесть световых лет от места, где находилась бы Земля, если бы она еще существовала.
Земля проплыла в его мутившемся воображении. Он не мог представить себе исчезновения всей Земли, это было слишком много. Он понукнул свои чувства, подумав о том, что его родителей и сестры больше нет. Никакой реакции. Он подумал обо всех людях, с которыми был знаком. Никакой реакции. Тогда он подумал о совершенно незнакомом ему человеке, который стоял перед ним в очереди в супермаркете, и внезапно до него дошло: нет супермаркета, нет ничего, что в нем было. Нет колонны Нельсона! Колонны Нельсона нет, и никто не возмутится, потому что возмущаться больше некому. Отныне колонна Нельсона существует только в его памяти - его памяти, которую взяли и засунули в этот дрянной, вонючий железный космический корабль. Его охватила клаустрофобия.
Англия больше не существует. Каким-то образом он смог это осознать. Он попытался еще раз. Америки больше нет, подумал он. Это не охватывалось. Нужно снова попробовать что-нибудь помельче. Нью-Йорка нет. Не получается. Он все равно никогда всерьез не верил, что он существует. Доллар упал навсегда. Что-то ощущается. Все фильмы с Богартом пропали, сказал он себе, и ему стало тоскливо. Макдональдс, вспомнил он. Больше никогда не будет маковских гамбургеров.
Он потерял сознание. Очнувшись через секунду, он понял, что всхлипывает по своей матери.
Он вскочил на ноги.
- Форд!
Форд посмотрел на него из угла, в котором он сидел и мычал какую-то мелодию. Он всегда находил космические перелеты довольно скучными.
- Да? - откликнулся он.
- Если ты работаешь исследователем для этой книги и был на Земле, то ты, наверное, собрал какой-нибудь материал?
- Да, я смог немного расширить первоначальную статью.
- Тогда покажи мне, что написано в твоем издании.
- Пожалуйста. - Форд снова подал ему книгу.
Артур схватил ее, стараясь сдержать дрожь в руках. Он набрал название. Экран замигал и выдал страницу текста. Артур уставился на нее.
- Здесь нет статьи о Земле! - заявил он.
Форд заглянул через его плечо.
- Есть, - сказал он. - Вон, внизу экрана, под Эксцентрикой Галлумбитс, трехгрудой шлюхой с Эротикона-6.
Артур посмотрел, куда указывал Форд, и увидел. В первый момент он не мог понять, а потом чуть не лопнул от возмущения.
- Что? "Безвредна"? И это все? Безвредна! Всего одно слово!
Форд пожал плечами.
- В Галактике сто миллиардов звезд, а в микропроцессорах книги не так много места, - сказал он. - Ну, и конечно, никто почти ничего не знал о Земле.
- Но я надеюсь, ты это исправил?
- Да, я переправил редактору новое содержание статьи. Он, правда, его немного сократил, но все же стало побольше.
- И что там написано сейчас? - спросил Артур.
- "В основном безвредна", - процитировал Форд, слегка смутившись.
- В основном безвредна! - воскликнул Артур.
- Что за шум? - прошептал Форд.
- Это я кричу, - сообщил Артур.
- Нет! Замолчи! - сказал Форд. - Кажется, мы влипли.
- Так тебе кажется, что мы влипли?
За дверью был слышен топот марширующих ног.
- Дентрасси? - прошептал Артур.
- Нет, это подкованные башмаки, - ответил Форд.
В дверь громко постучали.
- Тогда кто? - спросил Артур.
- Ну, если нам повезло, то это вогоны, которые просто вышвырнут нас за борт.
- А если не повезло?
- А если не повезло, - мрачно сказал Форд, - и капитан не пошутил, то сначала он почитает нам свои стихи.
Глава 7
Поэзия вогонов занимает третье место среди самой плохой поэзии во Вселенной.
Второе место занимает поэзия азаготов с планеты Крия. Когда их Великий Бард Хрюкер Вздутый читал свою поэму "Ода маленькому зеленому катышку, найденному мною у себя подмышкой летним утром", четверо из публики умерли от внутреннего кровоизлияния, а президент Центрально-Галактического Совета Изящных Искусств выжил лишь благодаря тому, что отгрыз себе ногу. Говорят, что Хрюкер был "недоволен" приемом, оказанным его поэме, и вознамерился было прочесть свой двенадцатитомный эпический труд, озаглавленный "Любимое мною бульканье в ванне", когда его толстая кишка, в отчаянной попытке спасти жизнь и цивилизацию, проскочила через его горло и защемила мозг.
Самая же плохая поэзия во Вселенной погибла вместе со своим создателем Полой Нэнси Миллстоун Дженнингс из Гринбриджа, что в графстве Эссекс, в Англии, при уничтожении планеты Земля.
Простетный Вогон Джельц улыбнулся очень медленно. Он сделал так не ради эффекта, а потому что не мог вспомнить правильную последовательность движения мышц. Он только что побаловал себя освежающей серией воплей на своих пленников, и теперь чувствовал себя отдохнувшим и готовым к небольшой гнусности.
Пленники сидели в Креслах для Прослушивания Стихов - привязанные к спинкам. Вогоны не питали иллюзий по поводу того, как люди воспринимают их стихи. Поначалу их попытки стихосложения имели целью навязать всем мнение о себе как о зрелой и культурной расе. Теперь же единственным мотивом для сочинительства была их беспросветная зловредность.
Лоб Форда Префекта был в холодном поту, по которому скользили электроды, закрепленные на его висках. Они соединялись со специальными электронными устройствами - усилителями образов, модуляторами ритма, аллитеративными отстойниками и стилистическими шлакосбрасывателями - специально разработанными для наиболее глубокого и объемлющего восприятия поэтического замысла.
Артур Дент дрожал. Он не имел никакого представления о том, что его ожидало, но ему совсем не понравилось ничего из того, что с ним до сих пор происходило, и он не ожидал изменений к лучшему.
Вогон начал читать какой-то гадкий отрывок из опуса собственного сочинения.
- Как суетны и бздоподобны… - начал он.
По телу Форда пробежали судороги. Это было хуже, чем даже он мог ожидать.
- …мне мочеиспускания твои! Как на букашке, хворой и безродной, обрыдли лишаи.
- А-а-а-а-а-а-а!!! - не выдержал Форд Префект, колотясь о спинку кресла головой, пронзаемой болью. Рядом с собой, как в тумане, он видел Артура Дента, развалившегося в кресле. Он стиснул зубы.
- Тебя я заклинаю, хряпни, - продолжал безжалостный вогон, - по грымзам драндулетовым моим.
Его голос поднялся до страстного и пронзительного крика.
- И круговертно сдрызни мои мощи, не то тебя в злокобеляцкий коржик сверну я биндель-вурделем своим. Смотри же у меня!
- А-а-а-ы-ы-ы-ы-ы-ы-х-х-х… - завыл Форд Префект, забившись в судорогах, когда последняя строка, усиленная электронным оборудованием, ударила ему в виски. Затем он обмяк.
Артур сидел в непринужденной позе.
- Ну, земляне, - проворчал вогон (он не знал, что Форд Префект был не с Земли, а с небольшой планеты вблизи Бетельгейзе, а если бы и знал, то ему было бы все равно). - У вас есть простой выбор: либо погибнуть в вакууме, либо… - он сделал паузу для мелодраматического эффекта, - сказать мне, насколько, по-вашему, хороши мои стихи!
Он откинулся на спинку огромного кожаного кресла, напоминающего формой летучую мышь, и уставился на них. Он снова сделал лицом улыбку.
Форд не мог отдышаться. Он провел шершавым языком по пересохшим губам и застонал.
Артур сказал жизнерадостно:
- Вообще-то, мне понравилось.
Форд повернулся к нему, уронив челюсть. Такое ему в голову просто не приходило.
Брови вогона удивленно поднялись и закрыли его нос, что сделало его чуть-чуть симпатичнее.
- Ну. хорошо… - пробормотал он в изрядном замешательстве.
- Да, да, - сказал Артур. - Я думаю, что некоторые метафизические образы очень эффектны.
Форд все еще таращился на него, пытаясь осмыслить этот совершенно новый для него подход. Может быть, они, в самом деле, смогут взять наглостью?
- Хорошо, продолжайте, - подбодрил вогон.
- Ну… и также интересна ритмическая структура, - продолжал Артур. - Она, как будто, противопоставляется… э-э… - он застрял.
Форд бросился ему на выручку, вставив:
- …противопоставляется сюрреализму, метафорично подчеркивающему… э-э-э… - он тоже завяз, но Артур был вновь наготове.
- …гуманизм.
- Вогонизм, - прошипел ему Форд.
- Ах, да, простите, вогонизм сострадающей души поэта, - Артур почувствовал, что его понесло, - который имеет целью посредством стихотворной формы возвысить одно, переступить через пределы другого, примириться с фундаментальными дихотомиями третьего, - (он вошел в триумфальное крещендо) - и оставить у слушателя ощущение глубокого и живого взгляда в… э-э… (…которое вдруг оставило его на полпути).
Форд быстро подхватил, выкрикнув:
- В то самое, о чем бы ни было это стихотворение! - Затем он шепнул: - Отлично, Артур, здорово!
Вогон пристально посмотрел на них. В какой-то момент его ожесточенное расовое самосознание смягчилось, но, нет, подумал он, слишком поздно. Его голос стал напоминать кошку, чешущую когти.
- То есть, вы хотите сказать, что я пишу стихи потому, что, несмотря на свою отвратительную грубую внешность, я, на самом деле, хочу любви. - Он сделал паузу. - Так?
Форд натянуто захихикал.
- Ну, да, - сказал он. - Разве все мы в глубине души не…
Вогон встал.
- Нет! - рявкнул он. - Я пишу стихи потому, что это доставляет моей отвратительной грубой внешности чувство несказанного облегчения. Я вас все равно выброшу за борт. Охрана! Отведите пленников к третьему шлюзу и вышвырните их вон!
- Как? - воскликнул Форд.
Огромный молодой вогон-охранник подошел и выдернул их из кресел своими толстыми руками.
- Вы не можете выбросить нас в космос, - завопил Форд. - Мы пишем книгу!
- Сопротивление бесполезно! - заорал в ответ охранник. Это была первая фраза, которую он выучил, поступив на службу в Вогонский Охранный Корпус.
Капитан посмотрел на них, равнодушно улыбаясь, и отвернулся.
Артур изумленно вертел головой.
- Я не хочу умирать! - закричал он. - У меня болит голова! Я не хочу отправляться на небеса с головной болью, это будет меня раздражать и я не получу никакого удовольствия!
Охранник обхватил их обоих за шеи и, почтительно поклонившись спине капитана, выволок с мостика, не обращая внимания на их сопротивление. Стальная дверь закрылась, и капитан снова остался один. Он задумчиво промурлыкал что-то и полистал свою записную книжку со стихами.
- Хм, - сказал он. - Противопоставляется сюрреализму, метафорично подчеркивающему…
Он на секунду задумался, потом с мрачной улыбкой закрыл книжку и сказал:
- Смерть слишком хороша для них.
В длинном коридоре со стальными стенами раздавалось эхо слабой борьбы двух гуманоидов, крепко зажатых подмышками у вогона.
- Да что такое? - хрипел Артур. - Это неслыханно. Отпусти меня, мерзавец!
Охранник тащил их дальше, не обращая внимания.
- Не беспокойся, - сказал Форд, но без надежды в голосе. - Я сейчас что-нибудь придумаю.
- Сопротивление бесполезно! - прорычал охранник.
- Пожалуйста, не надо, - проговорил, заикаясь, Форд. - Как можно сохранять душевное равновесие, когда тебе говорят такие вещи?
- О, Господи, - застонал Артур. - Тебе хорошо говорить о душевном равновесии, ведь это не твою планету сегодня уничтожили. Я проснулся сегодня утром и собирался отдохнуть от работы, почитать, почистить свою собаку. Сейчас только четыре часа дня, а меня уже вышвыривают из инопланетного космического корабля в шести световых годах от дымящихся останков Земли! - Вогон прижал руку, и он захрипел и забулькал.
- Ладно, - сказал Форд, - хватит паниковать.
- А кто паникует? - разозлился Артур. - Это просто культурный шок. Подожди, я сориентируюсь в ситуации, свыкнусь с окружающей действительностью, вот тогда и начну паниковать.
- Артур, у тебя истерика. Заткнись! - Форд отчаянно попытался собраться с мыслями, но охранник снова закричал:
- Сопротивление бесполезно!
- И ты заткнись! - огрызнулся Форд.
- Сопротивление бесполезно!
- Ох, смени пластинку, - сказал Форд. Он вывернул голову и заглянул охраннику в лицо. Ему пришла в голову мысль.
- Послушай, а тебе все это нравится? - спросил он вдруг.
Вогон застыл на месте, на лице его медленно проступила безграничная тупость.
- Нравится? - промычал он. - Ты это о чем?
- Я вот о чем, - ответил Форд. - Такая жизнь дает тебе чувство удовлетворения? Ты вот топаешь, орешь, вышвыриваешь людей за борт.
Вогон уставился в низкий стальной потолок, его брови почти наползли одна на другую. Его рот непроизвольно открылся. Наконец, он сказал:
- Ну, работа, в общем, непыльная.
- Это точно, - согласился Форд.
Артур тоже вывернул голову и посмотрел на Форда.
- Форд, что ты делаешь? - удивленно прошептал он.
- Да так, интересуюсь окружающим меня миром, - ответил Форд. - Итак, работа, значит, неплохая? - заключил он, обращаясь к вогону.
Вогон таращился на него, пока мысли его копошились в темных глубинах.
- В общем, да, - ответил он, - а в частности, это ты точно говоришь, в основном паршиво. Кроме… - он снова подумал, для чего ему потребовалось посмотреть на потолок. - Кроме насчет поорать, это я люблю. - Он вдохнул и заревел: - Сопротивление…
- Да, конечно, - быстро оборвал его Форд. - У тебя хорошо получается. Но если в основном паршиво, - он говорил медленно, чтобы его слова доходили наверняка, - так зачем же ты этим занимаешься? Ради чего? Женщины? Деньги? Крутизна? Или ты считаешь достойной тебя участью мириться с этим безмозглым однообразием?
- Э-э… - сказал охранник, - э-э… я не знаю. Я, вроде как… так и делаю. Моя тетя сказала, что служить в охране на космическом корабле - это хорошее занятие для молодого вогона: форма, вот, кобура… безмозглое однообразие опять же.
- Вот, Артур, - сказал Форд с выражением человека, обретшего истину в споре. - А ты думаешь, что у тебя проблемы.
Артур и в самом деле так думал. Кроме неприятностей с родной планетой, его уже почти придушил вогон, и к тому же, ему совсем не улыбалось быть выброшенным в космос.
- Вникни-ка лучше в его проблему, - задушевно вещал Форд. - Бедный парень, вся его жизнь сводится к тому, чтобы маршировать, выбрасывать людей из корабля.
- И орать, - добавил охранник.
- И орать, конечно, - сказал Форд, похлопывая по толстой руке, с дружелюбной снисходительностью сдавливавшей его шею. - И он даже не знает, зачем он это делает!
Артур согласился с тем, что это очень печально. Он сделал слабый жест, потому что уже не мог говорить от удушья.
Охранник глухо заворчал в замешательстве:
- Ну, если ты так считаешь, то я…
- Молодец! - подбодрил его Форд.
- Ну, допустим, - проворчал тот, - а какая альтернатива?
- Порвать с этим, конечно! - сказал Форд радостно, но медленно. - Скажи им, что ты не желаешь больше этим заниматься. - Он почувствовал, что к этому нужно что-нибудь добавить, но охранник был занят тем, что переваривал вышесказанное.
- Эм-м-м-м… - сказал вогон, - мне это не очень нравится.
Форд понял, что момент ускользает.
- Подожди минутку, - торопливо сказал он. - Ведь это только начало, ты не знаешь, что будет дальше.
Но в это время охранник снова сжал локти и вернулся к выполнению приказа доставить пленников к шлюзу. Очевидно, его задело за живое.
- Нет, пожалуй, если вам все равно, - сказал он, - я лучше засуну вас в шлюз и пойду поору для тренировки.
Но Форду Префекту было не все равно.
- Подожди, послушай! - заговорил он уже не так медленно и не так радостно.
- Х-х-х-р-р-х-х-х. - сказал Артур Дент почти без интонаций.
- Постой, - увещевал Форд. - Я хочу еще рассказать тебе кое-что о музыке, искусстве!.. Х-х-х-р-р-х-х-х!.
- Сопротивление бесполезно! - проревел охранник и добавил: - Понимаешь, если я буду стараться, то меня произведут в оральные старшины. А для тех, кто не орет и никого никуда не швыряет, переспектив мало. Так что я лучше буду делать то, что умею.
Они уже добрались до шлюза - массивного и тяжелого круглого люка во внутренней обшивке корабля. Охранник повертел рукоятки, и люк мягко открылся.
- Спасибо за участие, - сказал вогон. - Пока.
Он впихнул Форда и Артура через люк в маленькую камеру. Артур лежал, хватая ртом воздух. Форд заметался по камере и тщетно попытался задержать плечом закрывающийся люк.
- Но послушай, - крикнул он охраннику. - Есть целый мир, о котором ты ничего не знаешь. как насчет этого?
Он в отчаянии ухватился за единственный кусочек культуры, который он знал навскидку - первый такт пятой симфонии Бетховена:
- Да-да-да-дам! Разве это не пробуждает в тебе никаких чувств?
- Нет, - сказал охранник. - Но я расскажу об этом моей тете.
Если он и сказал что-то еще, то этого уже не было слышно. Люк герметично закрылся и все звуки, кроме глухого гула двигателей, замерли.