– Меня - мастером?! - "Таких молодых джедаев в Совете еще никогда не было! А может быть, в таком случае меня не выгонят, даже если узнают…" Додумывать он не стал - слишком грандиозной и хрупкой была подобная надежда. Кроме того… - Я потрясен, но ведь Совет сам избирает собственных членов. Они на такое никогда не пойдут.
– Я думаю, им придется, - сказал Палпатин со спокойной и невероятно убедительной твердостью. - Они нуждаются в тебе гораздо сильнее, чем ты думаешь.
Глава 7
Энакину пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не начать нервно измерять шагами коридор перед залом Совета джедаев. Голова у него шла кругом. С тех пор как Палпатин сказал юному джедаю, что хочет ввести его в Совет, прошло всего несколько часов, а Сенат предоставил канцлеру полномочия, которые делали назначение Энакина законным, и вовсе, казалось, несколько минут назад. Почему же Энакина не покидает чувство, что он стоит здесь уже несколько суток?
Наконец дверь открылась, и Энакин вошел. Зал Совета оказался больше, чем помнилось Энакину. С начала Войн клонов он бывал здесь несколько раз - с докладом о поручениях, которые они с Оби-Ваном выполняли, - но не помнил, что требуется столько времени, чтобы дойти до центра круга. Мастера бесстрастно ждали на своих местах - Мейс Винду, Иит Кот, Йода, голограммы Пло Куна и Ки-АдиМанди. Даже по лицу мастера Оби-Вана было никак не догадаться о том, каково же решение Совета.
Наконец Энакин дошел до середины зала, остановился и поклонился Совету.
Мейс Винду заговорил. Речь его была формальной - от лица главы Совета джедаев.
– Энакин Скайуокер, мы согласны с вашим назначением в Совет в качестве личного представителя канцлера.
– Я приложу все усилия, чтобы отстаивать принципы Ордена джедаев, - не менее формально ответил Энакин, но сдержать радость ему было трудно. Ему хотелось прыгать и кричать - ну, по крайней мере, улыбнуться.
Должно быть, мастер Йода уловил чувства Энакина, потому что он сурово поглядел на него.
– Принять это назначение с легким сердцем не смог Совет. Тревожит нас подобный шаг канцлера Палпатина.
– Я понимаю, - сказал Энакин.
– Вы станете членом Совета, - продолжал Мейс Винду, - однако мы не присваиваем вам ранг мастера.
"Что?!" Энакина захлестнул гнев, и тут же всем формальностям пришел конец.
– Как вы можете так поступать? Я могущественнее любого из вас! Разве я могу входить в Совет, но не быть при этом мастером?
– Займите свое место, юный Скайуокер, - с ледяным недовольством отвечал Мейс.
Энакин смолк. Внутри у него все кипело, однако он сумел выдавить: "Простите, мастер", и направился к пустому креслу. "Будущее канцлера зависит от меня, а они никогда не станут доверять никому из нас, если решат, что я не в состоянии себя контролировать. Но в Совете никогда не было никого без ранга мастера! А я достоин стать мастером! Все это знают!"
Ки-Ади-Манди кашлянул, и Совет перешел к делу.
– Мы обследовали все принадлежащие Республике звездные системы и не обнаружили ни следа генерала Гривуса.
– На Внешнем Кольце прячется он, - предположил Йода. - Дальние системы следует вам осмотреть.
– На это нужно время, - сказал Оби-Ван. - И лишних кораблей у нас нет.
– Мы не можем отозвать корабли с линии фронта, - согласился Мейс.
Несмотря на гнев, Энакин тоже кивнул. Силы Республики и так слишком уж рассредоточены.
– А позволить армиям дроидов перегруппироваться для нас смертельно опасно, - добавил Оби-Ван.
Энакин был согласен и с этим.
– Мастер Кеноби, опросить наших агентов следует вам, - сказал Йода. - А затем ждать.
Энакин нахмурился.
"Ждать? Тогда у генерала Гривуса будет время перестроить войска! Но сейчас у нас не хватает истребителей, так что ничего другого не остается".
Голубая голограмма Ки-Ади-Манди подняла руку.
– А как же высадка дроидов на Кашиик?
Все согласились, что терять Кашиик, планету вуки, нельзя. Она находилась на главном навигационном маршруте всего юго-восточного квадранта. Энакин тут же вызвался возглавить наступательные войска - эту систему он прекрасно знал и решил, что много времени операция не займет. Однако Мейс Винду покачал головой:
– Согласно вашему назначению, вы должны быть здесь, при канцлере.
Энакин скрыл недовольство. Он не сообразил, что должность представителя канцлера не позволит ему вернуться на линию фронта. "Мне не дают делать дело, которое я делаю хорошо, - подумалось ему, - и не дают ранг мастера, чтобы я хорошо выполнял дела здесь. Это несправедливо!"
И он не утешился, ни когда Йода произнес: "Отношения хорошие у меня с вуки. Полечу я", ни когда мастер Винду охотно согласился.
Во время оставшейся части заседания, пока Совет раздавал предписания и планировал стратегию войны, гнев Энакина не утихал. Он терпел до конца. Но когда они с Оби-Ваном направились к конференц-залам, Энакин был вынужден выпустить пар.
– Что за нонсенс? - ворчал он. - Пустить меня в Совет и не признать мастером? За всю историю Ордена не было ничего подобного! Это оскорбительно!
– Успокойся, - ответил Оби-Ван. - Тебе оказали великую честь. В твоем возрасте войти в Совет - подобного еще никогда не было.
Энакин фыркнул. "Такого сильного джедая, как я, тоже никогда не было".
– Энакин, послушай меня, - начал Оби-Ван, и говорил он так серьезно, что Энакин поневоле прислушался. - Дело в том, что ты слишком близок к Палпатину, а Совет не желает, чтобы канцлер вмешивался в дела джедаев.
"Слишком близок к Палпатину? Он что, думает…"
– Клянусь вам, я не просил ввести меня в Совет! - воскликнул Энакин. Если другие джедаи тоже так подумали, ничего удивительного, что он пришелся им не по душе!
– Но ты этого хотел, - возразил Оби-Ван. - И вне зависимости от того, как это получилось, ты оказался в довольно щекотливом положении.
– Вы имеете в виду верность двум сторонам? - "Но разве мы не на одной стороне?!"
Оби-Ван покачал головой.
– Я тебя предупреждал, что между Советом и канцлером существуют трения. Я говорил об этом совершенно ясно. Почему ты меня не слушал? Вот и вляпался.
В этом весь Оби-Ван - везде ищет тайные мотивы и скрытый смысл. Однако, подумал Энакин, на этот раз он не видит того, что у него прямо под носом.
– Совету не нравится, что я слишком молод, - объяснил ему Энакин.
– Вовсе нет, - раздраженно отозвался Оби-Ван. Он помолчал и добавил уже спокойнее: - Энакин, когда ты говоришь ревниво и гордо, мне становится не по себе. Эти чувства недостойны джедая. Они темны и опасны.
– Кому, как не вам, мастер, быть уверенным в моих способностях, - ответил Энакин. Оби-Ван коротко кивнул. Ободренный этим, Энакин продолжил: - Я знаю, кому должен сохранять преданность.
Оби-Ван взглянул на Энакина и отвернулся.
– Надеюсь.
Энакин встревожился. Он ждал, что еще скажет его бывший наставник. Оби-Ван молчал. Тогда Энакин решил надавить.
– Я чувствую, что за этими словами стоит еще что-то, чего вы не говорите.
– Энакин, Совет одобрил твое назначение исключительно потому, что тебе доверяет канцлер, - сказал Оби-Ван и снова замолчал.
– И что? - Намеки Энакина уже утомили. "Ну хоть раз вы можете высказаться просто и прямо и объяснить мне, в чем дело?!"
– Послушай, Энакин, я на твоей стороне, - понуро продолжал Оби-Ван. - Я не хотел, чтобы ты оказался в этой ситуации.
– Да в какой же? - Ведь не может быть, чтобы он говорил о назначении в Совет! Оби-Ван его друг. Он знал, как сильно Энакин стремился занять место в Совете.
Оби-Ван резко остановился и развернулся к Энакину лицом. Он помолчал, словно подыскивая нужные слова. Затем он глубоко вздохнул.
– Совет хочет, чтобы ты докладывал обо всех делах канцлера. Они хотят знать, что тот замышляет.
Энакин ошарашенно уставился на Оби-Вана. Крошечная часть его сознания шепнула: "Никогда, никогда больше не проси Оби-Вана высказываться прямо и недвусмысленно!" Однако он изо всех сил пытался переварить то, что только что сказал Оби-Ван.
– Они хотят, чтобы я шпионил за канцлером?!
Оби-Ван кивнул.
– Это же предательство!
– Идет, война, Энакин, - убитым голосом сказал Оби-Ван. - А Совет джедаев принес клятву следовать принципам Республики, даже если канцлер этого не делает.
"Что-то здесь совсем не так…"
– Почему же Совет не отдал мне этот приказ прямо на заседании? - резко спросил Энакин.
Оби-Ван понурился еще сильнее.
– Подобные приказы в открытую не отдают. Совет попросил меня передать его тебе с глазу на глаз.
"Они знали, знали, что просить о подобном нельзя!" У Энакина закружилась голова.
– Оби-Ван, канцлер хороший человек, - отчаянно заговорил он. - Он удостоил меня дружбы. Он интересовался моей жизнью с тех самых пор, как я здесь появился. - Уж Оби-Ван-то это поймет! "Мы же на одной стороне! Почему больше никто этого не видит? А шпионить надо… за генералом Гривусом и сепаратистами, а не за хорошим человеком, который делает то же, что и мы!"
Но Оби-Ван покачал головой.
– Потому-то ты и должен нам помочь, Энакин. - Однако в лицо Энакину он смотреть не мог. - Мы клялись в верности Сенату, а не его главе… умудрившемуся остаться на этом месте значительно дольше, чем позволяют законы…
Энакин не верил своим ушам. "Нельзя же винить канцлера за это!"
– Мастер, но ведь Сенат сам просил его остаться на месте!
– Энакин, где твое чутье? - настаивал Оби-Ван. - Кое-что здесь не сходится!
– Вы просите меня пойти против Кодекса джедаев, - горько заметил Энакин. - Против Республики. Против наставника… и друга. Вот что здесь не сходится. Почему вы просите меня об этом?
– Тебя просит Совет, - ответил Оби-Ван.
Энакин смотрел на своего друга и чувствовал, что ему становится нехорошо. "Я ведь только вчера пообещал себе, что никогда больше не нарушу Кодекс, я обещал…" А сегодня Совет джедаев заявляет, будто Кодексом можно пренебречь если он мешает Совету добиться своего. Сам Оби-Ван просит его нарушить Кодекс!
– Я знаю, кому должен сохранять преданность, - повторил Энакин, чувствуя, как пусты эти слова, которые всего минуту назад казались ему исполненными смысла.
Оби-Ван решил, что это ответ, и с явным облегчением кивнул. Однако Энакин, следуя за своим бывшим учителем по коридору, сам не знал, насколько это можно считать ответом.
Глава 8
Когда Падме вернулась из Сената, солнце уже садилось. Внешне казалось, что Сенат безоговорочно и единодушно поддержал канцлера Палпатина, однако на самом деле напряжение было невероятное. Падме теперь дни напролет проводила в спорах о том, надо ли что-то делать канцлером, а если да, то что именно. Упорно крепнущая власть Палпатина все больше беспокоила и саму Падме.
Она долгие годы работала с Палпатином и привыкла ему доверять с тех самых пор, как была избрана королевой Набу, а затем стала представительницей Набу в Сенате. Именно она объявила вотум недоверия прежнему канцлеру Вэлоруму, дав Палпатину возможность занять его место. "Пошла бы я на это, - думала теперь Падме, - если бы знала, как он распорядится полученными полномочиями?"
Ответа на этот вопрос у нее не было, но она была уверена, что пускать происходящее на самотек нельзя ни в коем случае. Она знала, что в кулуарах ведутся разговоры, граничащие с государственной изменой. Ведь канцлер Палпатин ничего незаконного не делал. Часто Падме невольно спрашивала себя, что бы сказали ее друзья-джедаи, если бы знали, чем она занимается. А больше всего ее занимало, что бы подумал Энакин.
Аэроспидер остановился на посадочной платформе, и Падме встряхнулась. "На сегодня работать уже хватит". Спину у нее ломило, ноги ныли, в просторных одеяниях, скрывавших беременность, было жарко и тяжело, а устала она так, что не могла уже о чем-либо думать. Она заслужила отдых. И не могла подавить в себе надежду, что Энакину снова удастся улизнуть из Храма джедаев. Каждый вечер он приходить не мог, она это знала, но его так долго не было…
Капитана Тайфо и двух служанок она отпустила, едва успев выйти из спидера.
– Я скоро вернусь, - сказала она им.
Си-Трипио немного помаячил рядом, но она отправила его проверить дроидовохранников.
Оставшись, наконец, в одиночестве, Падме с облегчением вздохнула и отправилась на веранду полюбоваться закатом. Прислонившись к перилам, она радовалась, что наконец-то не надо ломать себе голову над тем, как и что говорить и какой это вызовет отклик у какого-нибудь впечатлительного коллегисенатора.
Падме не знала, сколько там пробыла, но вдруг почувствовала, что на веранде она не одна. Она испуганно обернулась и обнаружила, что прямо у нее за спиной стоит Энакин.
– Ты меня напугал! - пожаловалась она, протягивая к нему руки.
– Как ты себя чувствуешь? - спросил Энакин, выпустив ее из объятий.
– Он там здорово пинается, - засмеялась Падме.
– Он? - удивился Энакин. - Почему ты думаешь, что это мальчик?
– Материнский инстинкт, - насмешливо ответила Падме. Даже если бы она обратилась к медицинскому дроиду то все равно не стала бы выяснять, кто у нее родится. Размышления о том, мальчик у нее или девочка, стали тайным удовольствием, которых у нее оставалось так мало все эти месяцы, пока Энакина с ней не было. Падме взяла руку мужа и приложила к животу, чтобы и он почувствовал, как крошечная невидимая пятка толкается в стену, окружающую ее владельца.
Энакин удивленно вскинулся.
– Ух ты, - сказал он и улыбнулся. - Сильно пинается! Наверняка это девочка!
Падме засмеялась, и Энакин к ней присоединился. "Вот так и должно быть всегда", - думала она, прижимаясь к мужу. Но у нее были и другие добрые вести, чтобы продлить мгновения счастья.
– Я слышала о твоем назначении, Энакин, - сказала она. - Я так тобой горжусь!
К ее изумлению, он разом помрачнел.
– Меня приняли в Совет, - сердито сказал Энакин. - Но меня не признали мастером.
Хрупкое счастье испарилось.
– Потерпи, - пожала плечами Падме. - Со временем твои заслуги признают.
– Со мной до сих пор обходятся как с падаваном, - пробурчал Энакин, словно и не слушая ее. Он сжал кулаки. - Они просто боятся моего могущества, в этом все дело.
– Энакин! - Падме не любила, когда он заводил такие разговоры, сердился, обижался и норовил обвинить в своих неприятностях кого-то другого. "Ведь не всегда же можно найти виноватого, так не бывает! Нужно просто справиться с этим и двигаться дальше".
– Иногда я просто не понимаю, что случилось с Орденом джедаев, - продолжал Энакин, и теперь слова его звучали не гневно, а печально, почти обиженно. - Помоему, эта война подрывает основы Республики.
"Энакин?" Падме уставилась на него. За все годы их знакомства она не слышала от него ничего подобного. Обычно Энакин не поддерживал разговоров, хотя бы отдаленно касавшихся политики. Это было единственное, в чем они с Падме никак не могли сойтись. Неужели он наконец отвлекся от незатейливых размышлений, которые всегда касались только последнего задания и того, как бы получше с ним справиться? Тут Падме набралась храбрости и решила рассказать ему о том, о чем думала долгие месяцы, наблюдая, как растет власть Палпатина:
– Тебе никогда не приходило в голову, что мы можем оказаться не на той стороне?
Энакин замер и подозрительно взглянул на нее.
– Это в каком смысле?
– Мы полагаем, будто служим демократии, но что, если этой демократии больше нет? - сказала Падме, облекая в слова свою самую мучительную тревогу. - Что, если Республика превратилась в то самое зло, которое мы с тобой хотим победить?
– Я этому не верю, Падме, - не без излишнего напора ответил Энакин. - Ты говоришь как сепаратисты!
– Энакин, любая война означает неспособность выслушать противника, - настаивала Падме. - Ты же ближе всех к канцлеру. Пожалуйста, пожалуйста, уговори его прекратить огонь и предоставить все дипломатии!
С этими словами она потянулась к мужу, но тот отпрянул.
– Не проси меня об этом, Падме! - яростно воскликнул он. - Лучше выдвини подобное предложение в Сенате, это по его части! - Он отвернулся. - Я тебе не мальчик на побегушках! Я никому не мальчик на побегушках!
"Что-то не так". Падме отринула собственные тревоги и нежно коснулась руки Энакина.
– Что с тобой?
– Ничего. - Но в его голосе бушевал океан гнева и обиды.
Падме немного подождала, думая, что он опомнится и все объяснит, но Энакин упорно молчал.
– Не надо так, - попросила Падме. - Не закрывайся от меня. Может, я помогу тебе.
– Нет, не поможешь, - грустно ответил Энакин. Он вымученно улыбнулся. - Это я пытаюсь тебе помочь. Я чувствую, что ты мне чего-то не рассказываешь.
"Может быть, он что-то слышал о разговорах в Сенате?" Падме поглядела на мужа. "Нет, спрашивать нельзя. Если он ничего не знает, я предам тех, кто мне доверяет. А просить Энакина хранить все в тайне нельзя - ведь он не согласен с нашей точкой зрения".
– Это я чувствую, что ты мне чего-то не рассказываешь, - возразила она, надеясь, что муж наконец откроется ей.
Энакин отвернулся.
"Я была права, что-то случилось".
Но он молчал.
"Наверное, ему нельзя рассказывать. Может быть, он поклялся молчать, как и я".
Она покачала головой, стараясь отогнать видение - они стоят бок о бок и стремятся друг к другу, но не могут преодолеть разделившую их невидимую стену.
– Обними меня, - попросила Падме. Она потянулась к Энакину, стараясь разрушить стену или, по крайней мере, проделать в ней брешь, куда снова ворвутся надежда и счастье, которые она чувствовала несколько минут назад. - Обними меня, как на том озере на Набу, давным-давно, когда на свете не было ничего, кроме нашей любви. Ни политики, ни интриг…
Энакин вздрогнул, словно и сам хотел вернуть те волшебные времена - увы, минувшие. "Только бы они минули не навсегда…" Очутившись в его объятиях, Падме шепнула: "… ни войны", - и почувствовала, что он прижимает ее к себе еще крепче. Но несмотря на то что он был здесь, рядом, Падме не могла отделаться от ощущения, что они стали дальше друг от друга, чем всего несколько дней назад, когда он был на Внешнем Кольце, а она на Корусанте.
"Ненавижу прощаться", - думал Оби-Ван, глядя на Мейса Винду и мастера Йоду, сидевших напротив него. Он сам удивился, откуда у него такие мысли. Джедаям постоянно приходится отправляться на задания, и раньше это Оби-Вана совершенно не тревожило, неважно, улетал ли он, или был среди провожающих. "Наверное, это потому, что идет война, - решил он. - Слишком много джедаев отправляются куда-то и не возвращаются".
– Энакин отнесся к поручению без особого энтузиазма, - сказал Оби-Ван, нарушая молчание.
– Под влиянием канцлера слишком большим он, - покачал головой Йода.
– Сталкивать их - опасный ход, - предупредил Мейс. - Я не уверен, что юноша с этим справится.
– С ним все будет в порядке, - буркнул Оби-Ван, стараясь проникнуться подобной уверенностью не только на словах. - Я бы доверил ему собственную жизнь.
– А я нет, - ответил Мейс.