Небеса Перна - Энн Маккефри 2 стр.


Его желудок забурлил, с трудом переваривая смесь жира и сырых овощей. Впредь нужно будет есть медленнее, иначе его попросту вывернет наизнанку - а запах рвоты очень трудно уничтожить. В ящике, плотно закрытом крышкой, чтобы предохранить его содержимое от плесени, он обнаружил три четверти круга сыра. Такое количество еды позволило бы ему продержаться довольно долго - но чем меньше следов своего пребывания он оставит, тем лучше. Хозяин дома может не заметить исчезновения нескольких клубней или жира из котелка, но исчезновение сыра - совсем другое дело. А потому Шанколин разыскал в ящике истончившийся от долгого использования нож и отрезал кусок сыра, которого ему хватило бы на один раз, но который, как он надеялся, был не слишком велик, чтобы хозяин заметил убыль. Затем, словно кто-то решил вознаградить его за умеренность, он нашел в оловянной банке с дюжину дорожных рационов, из которых взял два. Если он не станет слишком жадничать, то найдет еще пищу. Он верил в существование такого рода справедливости.

Он снял с головы повязку. Процесс вышел достаточно болезненный, даже после того, как он намочил лицо в холодной речной воде. В одном-двух местах рана еще кровоточила, но по лицу кровь уже не текла, холодный горный воздух останавливал ее не хуже, чем ледяная вода.

Он снова вернулся в дом, поискал какую-нибудь смену одежды, но ничего не нашел и решил взять с собой хотя бы одну из самых старых и вытертых шкур. Рассчитывать на то, что ему удастся найти кров, не приходилось, а ночи все еще были холодны, несмотря на то, что шел пятый месяц года.

Покинув дом пастуха, он внимательно изучил следы, ведущие в разных направлениях. Заметив отблеск солнца на каком-то металлическом предмете, он бросился к реке, испугавшись, что его могут обнаружить. На то, чтобы обнаружить источник блеска, ушло довольно много времени: как оказалось, блестели уключины небольшой лодки. Лодка была укрыта в тени густого кустарника, росшего на берегу реки, так что ее не сразу можно было разыскать. Она была привязана к ветке дерева веревкой, настолько истершейся о камень, что достаточно было легко потянуть ее, чтобы порвать оставшиеся волокна.

Шанколин потянул за веревку и, осторожно шагнув в лодку, оттолкнулся палкой от берега. Может быть, стоило задержаться и разыскать весла, но он чувствовал настоятельную необходимость оказаться как можно дальше от дома и как можно ниже по реке. Небольшая лодочка была достаточно длинной: если он подогнет колени, то сможет лечь на дно так, чтобы с берега его нельзя было увидеть.

Ночью, увидев свет окон холда - недостаточно большого, чтобы его охранял страж порога, - беглец подгреб к берегу и привязал лодку веревкой, которую за время плавания удлинил при помощи полос, оторванных от многострадальной рубахи.

Ему повезло. Сперва он отыскал корзину яиц, оставленную на крюке у входа в загон. Он высосал содержимое трех яиц и, осторожно замотав еще три в пояс, положил их за пазуху. Затем он заметил сушившееся на кустах у реки белье: должно быть, его оставили после стирки женщины холда. Он отыскал подходящие по размеру штаны и рубаху и сдвинул остальное белье так, чтобы создалось впечатление, что позаимствованные им вещи попросту упали в реку и были унесены водой.

Забравшись в загон, где животные беспокойно зашевелились, почувствовав присутствие чужака, он отыскал отруби и старый помятый черпак. Завтра он сварит отруби, добавит к ним яйца и получит порцию отличной горячей еды…

Внезапно он услышал людские голоса и, прихватив добычу, поспешил вернуться к своей лодке, бесшумно оттолкнулся как можно дальше от берега и лег на дно, чтобы его никто не заметил.

Ночь поглотила голоса - он слышал только шум реки, по которой беззвучно скользила его лодка. В небе над ним горели звезды. Старый арфист, учивший всех подростков в цеху стеклодувов, называл ему имена некоторых из них. Старик упоминал и о метеоритах, и о Призраках, которые появляются в небесах с Окончанием Оборота, чертя сияющие дуговые отрезки. Шанколин никогда не верил в то, что эти яркие искры в действительности являются душами умерших драконов, но кое-кто из ребят помоложе верил в это…

Самые яркие звезды никогда не менялись. Он узнал светлую искру Веги - или то был Канопус? Он не мог вспомнить имена других звезд весеннего неба. Но, пытаясь вспомнить эти имена и то время, когда он учил их, он невольно возвращался мыслью к Игипсу и к тому, что этот… эта вещь сделала с ним. Он лишь недавно услышал новость, годы назад переставшую быть новостью для всех, кроме него: что его отец был сослан на остров в Восточном море вместе с лордом, холдерами и другими мастерами, пытавшимися остановить Мерзость.

Теперь, когда Мерзость умолкла, они сумеют вернуть людям здравый смысл. Алая Звезда приносила с собой Нити; всадники на своих драконах сражались с Нитями в небесах, а в промежутках между Прохождениями люди жили удобно и безопасно. Таков был порядок вещей в течение веков - порядок вещей, который должно сохранить. Когда Шанколин узнал, что мастер-арфист Перна, которого он глубоко уважал, был похищен, он сильно встревожился и огорчился. Однако он ничего не слышал на протяжении многих Оборотов, и прошло много времени, прежде чем к нему постепенно вернулся слух и он выяснил, что же произошло затем. Он так никогда и не сумел выяснить толком, что именно случилось с мастером-арфистом и почему его нашли мертвым в комнате Мерзости. Однако и сама Мерзость была мертва - "перестала действовать", как выразился один из горняков. Быть может, мастер Робинтон пришел в себя и выключил Мерзость? Или, быть может, Мерзость убила мастера Робинтона?.. Он жаждал выяснить правду.

Как только он спустится по реке Кром - по возможности отдалившись от Кеож-ходда, - можно будет строить планы. Первое дело - выяснить, насколько серьезно Мерзость вмешалась в жизнь Перна и изменила его традиции.

Весной, когда после снегов и распутицы высыхали дороги, начинались Встречи; он просто смешается с толпой и, быть может, найдет ответы на часть своих вопросов. В последнее время он слышал все лучше и лучше - даже пронзительные трели птиц. Как только он узнает последние новости, можно будет планировать следующие шаги.

Конечно же, не все люди Перна согласятся с разрушением традиций, не все поверят лжи, измышленной Мерзостью. Он попытался вспомнить тех, кого, как он знал, серьезно встревожили так называемые улучшения, предложенные Игипсом. Сейчас, спустя одиннадцать Оборотов после выключения Мерзости, думающие люди, чьи мозги не были затуманены лживыми обещаниями Игипса, должны осознать, что Алая Звезда так и не изменила курс, несмотря на то, что в трещине на ее поверхности было взорвано три старых двигателя! Ведь Нити продолжают падать на поверхность планеты - как и должны были; и весь Перн должен объединиться перед лицом угрозы их возвращения, как то происходило на протяжении столетий.

Встреча

6 день 15 месяца 30 года нынешнего Прохождения

(2552 год по летосчислению Игипса)

- Не понимаю, зачем ему понадобилось устраивать черт знает что из нашего летосчисления, - проговорил первый мужчина, мрачно рисуя при помощи разлитого вина какой-то запутанный узор.

- Пока что я вижу только, что ты устроил черт знает что на столе, - указывая на залитую вином столешницу, заметил второй мужчина.

- Его никто не просил путать нам время! - уже со злостью настаивал первый.

- Кого не просили? - Похоже, второй запутался. - Кого - его?

- Игипса, вот кого!

- Что ты имеешь в виду?

- Но он же сделал это, разве не так? Тогда еще, в тридцать восьмом - который по всем правилам должен был быть только две тыщи пятьсот двадцать четвертым! - Холдер нахмурился, его густые широкие черные брови сошлись к переносице крупного, похожего на клубень, носа. - Ни с того ни с сего заставил нас прибавить целых четырнадцать оборотов!

- Он регулировал время, - поправил его второй, удивленный резкостью собеседника.

До этого холдер казался ему весьма приятной компанией: он много знал о музыке, ему были известны слова всех песен, даже самых новых, которые сейчас исполняли арфисты. Однако после второго меха вина его настроение внезапно испортилось. Возможно, вино повлияло и на его мозги: мыслимое ли дело - переживать из-за того, как люди считают Обороты!

- Он сделал меня старше, чем я есть на самом деле.

- Точно! Вот только умнее, к сожалению, сделать не смог, - невежливо фыркнув, ответил второй. - Между прочим, сам мастер-арфист сказал, что это правильно, потому что существовали рас… хм… - Он умолк, сделав вид, что подавляет желание рыгнуть; заминка помогла ему вспомнить, что он хотел сказать. - Время считали неправильно, потому что однажды Нити падали только сорок Оборотов, а не пятьдесят, как обычно, но об этом забыли, именно это вызвало рас…

- Расхождения, - несколько высокомерно закончил за него третий мужчина.

Второй прищелкнул пальцами и лучезарно улыбнулся тому, кто подсказал ему нужное слово.

- Проблема не в том, что он сделал, - продолжал первый. - Проблема в том, что он продолжает делать. С нами всеми, - широким жестом он обвел всех присутствующих на Встрече - всех этих смеющихся и танцующих людей, не подозревавших, что над ними нависла опасность.

- Продолжает делать?.. - Стоявшая неподалеку женщина присела за длинный стол Встречи напротив первого и второго.

- Он навязывает нам всякие штуки, а нас никто не спрашивает, хотим мы этих "улучшений" или нет, - медленно проговорил первый, разглядывая ее в неярком свете, озарявшем дальний конец стола, где они и разместились.

Перед ним была худая женщина с непривлекательным лицом, поджатыми губами, маленьким срезанным подбородком и большими глазами, в которых горел не то гнев, не то презрение.

- Такие, как свет? - спросил второй, указывая на ближайшую лампу. - Очень удобно. Гораздо удобнее, чем возиться с обычными светильниками из светящегося лишайника.

- Светящийся лишайник - это традиция, - проговорила женщина раздраженно и громко. - Мы всегда его разводили.

- Светящийся лишайник естественен, мы веками освещали им свои цеха и холды, - проговорил новый голос, глубокий и строгий.

Женщина испуганно вздрогнула и поднесла руку к горлу.

Разумеется, первому и второму, которые полагали, что ведут личную беседу, чужое вмешательство было неприятно; но тут новый участник разговора вышел из тени. Собравшиеся молча следили за тем, как этот высокий крупный человек медленно идет к их столу. Он сел рядом с третьим; теперь собеседников стало пятеро. На присоединившемся была странной формы кожаная шляпа, закрывавшая большую часть лба, но оставлявшая на виду шрам, пересекавший нос и щеку. На левой руке незнакомца не хватало фаланги пальца. Что-то в его внешности и манере держаться заставило собеседников замолчать.

- За последнее время Перн потерял много, а приобрел мало, - здоровая рука незнакомца поднялась, указывая на электрический светильник. - И все только из-за того, что голос… - он сделал презрительную паузу, - приказал нам поступать именно так.

- Но мы избавились от Алой Звезды, - проговорил второй; по его тону было слышно, что он чувствует себя неуютно.

Пятый повернулся ко второму и посмотрел на него так, что тот съежился, физически ощутив презрение собеседника.

- Нити по-прежнему падают. - Пятый проговорил это глубоким ровным голосом, почти без интонаций.

- Да, но нам объяснили почему, - возразил второй.

- Может быть, вы и удовольствуетесь этим объяснением. Но не я.

Двое мужчин, сидевших за столом напротив, с интересом посмотрели на беседующих и жестом попросили разрешения присоединиться к разговору. Первый кивнул им, и шестой с седьмым поспешно заняли места рядом с остальными.

- Голоса больше нет, - сказал первый, когда двое новоприбывших уселись за стол, и все внимание снова сосредоточилось на нем. - Он отключился.

- Его нужно было отключить прежде, чем он успел совратить и затуманить разум стольких людей, - продолжал пятый.

- И он столько оставил после себя, - с отчаянием проговорила женщина, - столько всего, что можно использовать во зло…

- Вы имеете в виду оборудование и новые методы создания разных вещей, такие, как электричество, которое освещает темные уголки? - Третий не смог удержаться, чтобы не поддразнить таких серьезных и мрачных людей, как его собеседники.

- Бессмысленно… эта штука отключилась, как раз когда она начала приносить пользу, - мрачно заявил первый.

- Но он оставил планы! - Четвертая сказала это так, словно планы Игипса вызывали у нее крайнее подозрение.

- Слишком много планов, - согласился пятый; его голос звучал мрачно и угрожающе.

- Каких это, например? - поинтересовался третий. Глаза четвертой округлились от страха и тревоги.

- Хирургия! - Пятый голос произнес это слово так, словно подразумевал нечто аморальное.

- Хирургия? - вступил в разговор шестой. - Что это?

- Разные способы копаться в человеческом теле, - ответил первый, в подражание пятому понизив голос.

Шестой пожал плечами:

- Не забывайте, иногда нам приходится вырезать теленка из чрева матери, иначе оба могут погибнуть.

Остальные посмотрели на него с подозрением; он продолжал:

- Правда - если это очень породистая матка, которую мы не можем позволить себе потерять. И я слышал, что один раз целитель удалял аппендикс. Он сказал, что иначе женщина умерла бы. Она ничего не почувствовала.

- "Она ничего не почувствовала"! - со значением повторил пятый.

- Целитель мог сделать с ней все, что угодно, - потрясенным шепотом проговорила четвертая.

Второй хмыкнул:

- Никакого вреда ей не причинили; она жива и прекрасно работает.

- Я хочу сказать, - продолжал первый, - что в цехах пробуют много новых вещей, и не только целители - а когда они совершают ошибки, это может стоить человеку жизни. Я не хочу, чтобы на мне ставили опыты!

- Как хочешь, - отпарировал второй, - твое право.

- Но действительно ли это всегда "наше" право? - спросила четвертая, подавшись вперед и постукивая пальцем по столу в такт словам.

Третий тоже наклонился ближе:

- И как же быть со всеми теми знаниями, которые дал нам Игипс: действительно ли мы вправе выбирать, что нам нужно, а что - нет? Откуда мы знаем, нужна ли нам вся эта технология, все эти новые приспособления? Откуда мы знаем, действительно ли все это будет работать так, как нам говорят? Многие говорят, что нам это необходимо; что мы просто обязаны это получить. Они принимают решения. Они, а не мы. И мне это не нравится!

Он покачал головой; на его лице читалось явное недоверие.

- Если уж об этом речь, - присоединился к беседе седьмой, - то откуда нам знать, что вся наша тяжкая работа на Посадочной площадке - а я, надо сказать, вкалывал там, как проклятый, несколько дней - не была напрасной? Я имею в виду, нам говорят, что все это сработает, но никто из нас не доживет до тех времен, когда это случится, не так ли?

- Они ведь тоже не доживут, так какая им в этом корысть? - мрачно пошутил третий. - И, опять же, - поспешно продолжил он, прежде чем пятый снова вступил в разговор, - не все мастера, лорды и холдеры тут же ухватились за возможность завести у себя все эти новые штуки. Я слышал, как сама мастер Менолли… - при этих словах даже пятый посмотрел на него заинтересованно, - говорила, что мы должны ждать и продвигаться вперед с осторожностью. Мы не нуждались во многих вещах, о которых говорила эта машина, ну, Игипс.

- То, что у нас есть сейчас, - глубокий, странно ровный голос пятого легко заглушил тенор третьего, - прекрасно работало сотни Оборотов.

Третий предостерегающе поднял палец:

- Мы должны быть осторожными с тем, что приносят новые устройства, потому что они новые и, как кажется на первый взгляд, делают жизнь легче.

- Но ведь у тебя есть электричество? - с завистью спросил шестой.

- Это естественно; мы пользуемся солнечными батареями, а они были тут всегда.

- Их создали Предки, - напомнил первый.

- Что ж, как я и сказал, - продолжал третий, - некоторые вещи будут нам полезны, но мы должны быть очень осторожными, чтобы не попасть в ту же ловушку, что и Предки. Слишком много технологии. Это даже в Хартии записано.

- Правда? - удивился второй.

- Да, - ответил третий. - И мы должны что-то делать, чтобы сохранить в чистоте традиции и не использовать нововведения, в которых даже не нуждаемся.

- Например? - спросил первый.

Назад Дальше