Взгляд ужасных глаз остановился на Конане. Змея снова зашипела, на сей раз будто бы удовлетворенно, в предвкушении сытного обеда после векового сна. Полуторафутовый язык выстрелил в направлении молодого киммерийца, и гадина скользнула к нему.
С криком ужаса и отвращения теплокровного существа перед чешуйчатой рептилией, Конан выстрелил из лука. Его стрела попала выше одной из ноздрей змея и отскочила в сторону от бронированной шкуры. Рептилия издала грозное шипение и высоко подняла свое тело, словно хотела подавить жертву своей массой. Но, поскольку, это была настоящая змея, она, с быстротой пантеры, нанесла удар.
Конан, ведомый первобытным инстинктом варвара, все же сумел своевременно отпрыгнуть в сторону. Он тут же установил другую стрелу на тетиву лука и выпустил вслед за первой. Эта стрела застряла в задней части головы змеи, но скорее еще больше разозлило ее, чем причинила серьезную рану. Звук, исходящий из широко раскрытой пасти, сравнялся с шипением раскаленного железа, на которое выплеснули ведро воды. В желании отомстить наглецу, змея повторила бросок, целясь ядовитыми клыками.
И снова промахнулась. А Конан готовил уже очередной ответ. Его третья стрела пригвоздила раздвоенный язык к нижней челюсти, глубоко впиваясь в мягкую плоть пасти. Шипение стало тише, однако ярость змеи удвоилась. Она вновь бросилась на киммерийца, явно собираясь обвить его своими кольцами и раздавить в чудовищных объятиях.
Юноша оттянул тетиву к самому уху и выстрелил еще раз. Наконец, ему удалось найти уязвимую точку. Его стрела вонзилась в левый глаз змеи и проникла в злобный, крошечный мозг.
Смертные муки рептилии продолжались около четверти часа, пока она не испустила дух. Она извивалась в агонии и крушила все на своем пути, поражая Конана своей силой. Змея разбила вдребезги алтарь и остатки статуи, оставляя после себя мраморное крошево. Теперь уже стало не важно, чем раньше было изваяние. От него остались одни черепки.
Когда змея окончательно затихла, Конан приблизился к огромному трупу с опаской охотника, знающего, что даже полумертвая змея способна на последний укус. Он потыкал плоскую морду концом своего лука, держа оружие на вытянутой руке. И действительно, змея дернулась, но это уже было посмертное сокращение мышц.
Убедившись, что его враг больше не шевелится, Конан отстегнул нож от поясного ремня. Он использовал его, чтобы раздвинуть змеиные челюсти. Стоически перенося едкий запах мускуса, свойственный рептилиям, юноша смазал наконечники своих стрел зеленоватым ядом, все еще сочившимся с острых клыков. Проделав это, он, напоследок, вырезал один клык из пасти, соблюдая осторожность, чтобы случайно не пораниться.
Потом он заглянул в провал, откуда выбралась змея, чтобы убедиться, не скрывается ли там еще подобное ей существо. Но, похоже, только один экземпляр сохранился в течение веков, в недрах древней святыни. Покачав головой, Конан решил больше не задерживаться и направился к выходу.
Перед тем, как обнаружить храм, молодой киммериец следовал по тропинке мимо гигантской ели. Сейчас, стоя на этом самом месте, он пожалел, что не прихватил два клыка вместо одного.
Ели больше там не было. Она пропала.
Конан сделал несколько шагов туда, где раньше стояло дерево. Не обнаружив даже признака ее пребывания, он даже протер глаза в недоверии. Как могла такая огромная ель просто исчезнуть с лица земли? Юноша снова потер глаза, но дерево не появилось. Кроме того, тропинка от забытого древнего храма теперь вела в ту часть леса, которую он хорошо знал.
Не веря своим глазам и почесывая затылок, Конан задавался вопросом: "А не привиделось ли ему все это?". Но, когда он достал из колчана стрелы, то увидел, что их верхняя часть обесцветилась, пропитавшись ядом колоссальной змеи. И это являлось действительностью, а не плодом его воображения. Он решил отложить отравленные стрелы, чтобы не использовать в обычных охотничьих походах, но сохранить для опасных зверей и, разумеется, для аквилонцев.
Оставшаяся часть дороги до Датхила не преподнесла больше никаких сюрпризов. Его путь пролегал мимо лагеря, устроенного воинами графа Стеркуса вблизи деревни. Как всегда, вокруг стоянки захватчиков разгуливали часовые, вдоль установленного заграждения. Конан сквозь зубы выдохнул ругательство в их сторону, подслушанное им у отца. Но охранников это не удивило. А, может, они просто не поняли.
Уже подходя почти к самому дому, Конан вдруг резко остановился посреди дороги.
- Их нечем удивить днем! - воскликнул он, будто озвучивая свои мысли. - Посмотрим, что будет ночью…
После тих слов, у него словно выросли крылья на пятках.
- Что с тобой случилось, Конан? - только и успела выкрикнуть Тарла, когда он проносился мимо жилища Баларга.
Юноша не остановился и не собирался замедлить свой бег, даже ради нее. Главное, ему надо было донести свои идеи поскорее до дома.
- Отец! - задыхаясь, выпалил он, проскользнув в дверной проем кузницы.
Мордек, в этот момент, обрабатывал край топора с помощью ножного шлифовального круга. Когда он отпустил педаль, ливень искр, разлетавшихся от топора, прекратился.
- Что стряслось? - спросил он, невольно повторяя вопрос дочери Баларга. - Независимо от причин, думаю, не стоит врываться в дом, словно демоны гонятся за тобой по пятам.
На короткий миг, мысли Конана обратились к храму - вне времени. Но тут же снова встали на место. Необходимо было донести их в точности.
- Если мы нападем на лагерь аквилонцев ночью, то сможем застать их врасплох, - с волнением в голосе начал он.
- Ну, нападем, и что из этого выйдет? - спросил Мордек.
- Так ведь мы тогда освободимся от них, - ответил Конан, удивляясь тому, что отец не понимает очевидных вещей.
Однако кузнец оказался более дальновидным, чем думал его сын.
- Датхил на некоторое время станет свободным, но он не вся Киммерия, - сказал Мордек. - А когда остальные аквилонцы узнают о том, что мы сделали, то тут же возвратятся с новыми силами и жестоко отомстят.
- Тогда мы должны напасть одновременно на все их лагеря, - объявил Конан. - Если мы так поступим, то они исчезнут навсегда.
Хотелось бы мне, чтобы они исчезли навсегда, - проворчал Мордек. - И что же ты предлагаешь?
- Надо послать гонцов во все деревни, - ответил юноша. - Сказать им, чтобы они выступили в определенную ночь. Тогда аквилонцам придет конец, - в подтверждении своих слов он погрозил кулаком.
Но Мордек покачал головой. От чего, прядь его, тронутой сединой гривы, опустилась на глаза.
- Может быть, так бы и случилось, - сказал он. - Только я уверен: многие из жителей скажут, что уже потеряли слишком много людей в первой войне. А некоторые, поклянутся солнцем, луной и звездами - а затем, все равно останутся дома. А другие, даже если поддержат вылазку, то будут сражаться прежним способом и будут разбиты. Корме того, король Нумедидес, пошлет еще больше солдат, чтобы подавить восстание. Да и оправдает ли будущие жертвы такое восстание?
От этих горьких слов у Конана перехватило дыхание.
- Тогда почему вы боролись с захватчиками таким способом, заранее обреченным на поражение? - спросил он. - Почему сразу не упали на колени?
- Если бы мы тогда побили аквилонцев, то, вероятно, они сочли бы продолжение войны безнадежным делом и убрались восвояси, - пожал плечами кузнец. - Они так поступали и прежде. Но они победили и закрепились на нашей земле.
- Тем более, есть причина прогнать их, - возразил Конан.
- Тем более, теперь у них есть причина здесь остаться, - осадил сына Мордек.
Их взгляды схлестнулись во взаимном непонимании друг друга.
- Я никогда бы не подумал, что когда-нибудь киммериец превратится в труса, - отчетливо произнес Конан.
Отец отвесил ему подзатыльник. Но это была не прелюдия к избиению, а скорее, как предупреждение, что не следует распускать язык.
- Ты не имеешь права использовать это слово по отношению ко мне, - сказал Мордек. - Конечно, поскольку ты не был сам на войне, то можешь нести что угодно, и я это как-нибудь переживу. Но не берись судить о вещах, которых не понимаешь.
- Ты сам не пустил меня на войну, - обиделся Конан. - А сейчас обвиняешь в незнании сути дела.
Он не стал рассказывать о схватке со змеей потому, что не был уверен, поверит ли ему отец. Он и сам бы не поверил, если б не зловещие пятна на стрелах в его колчане, не говорили о реальности происшествия.
- Я ни в чем тебя не виню, - ответил Мордек. Просто ты еще мальчик. И я буду и дальше утверждать, что война это не детские игры.
Молодой киммериец мог бы возразить, но не стал попусту перечить. Ему захотелось, наконец, все рассказать о том, что с ним произошло. И тогда, может быть, отец начнет с ним считаться.
- Слышал ли ты о древнем храме, затерянном в лесах, неподалеку от Датхила? - спросил он.
- Нет. Никогда, - отрицательно покачал головой кузнец. - А почему ты спрашиваешь? Что, аквилонцы ищут его?
- Ничего об этом я не знаю, - ответил юноша.
- Хорошо. Тогда рассказывай, что за ерунду ты имеешь в виду? - потребовал его отец.
- Неважно. Ничего особенного, - уклончиво ответил Конан - все равно кузнец не поверит.
А раз так, то и не было смысла продолжать. Мордек не любил пустословия. А за глупые сказки мог и поколотить.
Так как сын умолк, Мордек одобрительно кивнул.
- Ладно, - пробасил он. - Если тебе нечего добавить, то можешь закончить заточку топора, а у меня полно другой работы. Начинай!
Со стороны спальни послышался слабый голос Верины.
- Что ты все ворчишь на сына, Мордек? Разве нельзя оставить его в покое?
- Не будет никакого покоя, пока захватчики топчут эту землю, - пробормотал себе под нос кузнец.
- Это не то, что ты говорил мне ранее! - воскликнул Конан.
- Кром! - гаркнул отец. - Я говорил только, что бесполезно сейчас нападать! Но придет день расплаты с противником. О, да! Я клянусь, он настанет!
Ни один гандер или боссонец из лагеря в окрестностях Датхила не пожелал бы слышать голос Мордека, когда тот произносил клятву.
Меж тем, кузнец продолжил.
- Однако есть работа, которую необходимо выполнить сегодня. Не отвлекайся!
- Нельзя ругать Конана бесконечно, - тихо произнесла Верина. - Он - хороший мальчик.
Без такой похвалы Конан, возможно, и обошелся бы. Больше всего он хотел, чтобы его считали мужчиной, воином, героем. После сражения со змеей в храме из другого времени, молодой киммериец считал, что заслужил право на это. А его отец так и не узнал о схватке. И слыша, как мать называет его "хорошим мальчиком", Конан чувствовал обиду. Словно он все еще продолжает держаться за мамину юбку. Юноша знал, что Верина любит своего сына. Но такая любовь одновременно радовала и угнетала.
Он начал ногой качать педаль привода шлифовального круга. Сноп искр посыпался во все стороны от лезвия, когда он поднес его к кругу. Мордек мрачно усмехнулся и подкинул угля в горнило. Скоро край топора стал, сравним по остроте с бритвой. Конан проверил ее большим пальцем, удовлетворенно кивнул и протянул топор отцу.
- Вот! Готово.
И даже Мордек не нашел к чему бы придраться.
Глава 4. Враги
огда Грант вернулся в Форт Венариум с донесением от капитана Тревиранаса, то поразился произошедшим изменениям. Стараниями солдат, лес вокруг форта значительно поредел. Временные палатки сменились деревянными казармами. Понтонный мост через ров и настил из досок связывали Венариум с дорогой, ведущей на юг, в Аквилонию.
Путешествие по Киммерии было далеко не безопасно, поэтому аквилонцы на всем протяжении пути соблюдали предельную осторожность. Вместе с Грантом прибыли его двоюродный брат и два боссонца - Дейврайо и Бенно.
- Смотрите, вот и первые поселенцы, - сказал Валт, указывая на вереницу повозок, движущихся к форту с юга.
- Приятно их видеть, - Грант потер руки, - Может, они и не солдаты, но должны научиться драться, если мужчины конечно. Любому, кто в состоянии натянуть лук и поднять меч против проклятых варваров, мы будем рады.
- Тоже мне воины! - презрительно хмыкнул Бенно. - Да половина из этих олухов не попадет стрелой в стену сарая!
- Ну, по крайней мере, их стрелы будут направлены на киммерийцев, - сказал Валт, - В этом плане я согласен с кузеном, - он хлопнул Гранта пониже спины.
К тому же, они будут строить дома и амбары, - добавил Грант. - Если мы собираемся закрепиться на этой земле, то должны обустроить быт.
Лошадям и волам, тянущим фургоны поселенцев, в скором времени предстояло распахивать поля в местах, очищенных от леса. Стада скота и отары овец плелись позади телег. В самих повозках, люди везли с собой домашнюю птицу, поросят, а так же кошек и собак.
Ветеран Дейврайо не казался слишком уж счастливым, завидев вереницу поселенцев на пути к Венариуму. Когда Грант спросил о причине недовольства у боссонца, тот ответил:
- Так ведь, киммерийцы захотят их уничтожить даже с большим желанием, чем нас. Мы не собираемся селиться вблизи их деревень и забирать пастбища и пахотные земли, чего не скажешь о тех парнях, - он кивнул в сторону фургонов.
- Жаль, - с сочувствием произнес Валт. - А ведь наша цель была сделать эту землю вотчиной Аквилонии, свободной от варваров. За этим мы и пришли в Киммерию.
- Да, за этим и пришли, - согласился Дейврайо. - Теперь осталось проверить, правильно ли мы поступили.
Часовые возле ворот устроили Гранту и его товарищам формальный осмотр, перед тем, как позволить им войти. Их неспешные действия раздражали друзей. Грант подумал: "Неужели они принимают нас за киммерийских лазутчиков?". Гандера развеселили подобные мысли. Даже с окрашенными в светлый цвет волосами, северные дикари все равно будут мало походить на людей аквилонской крови.
Он несколько раз переспросил, прежде чем получил вразумительный ответ: Где находится капитан Нарайо, которому предназначалось письмо от Тревиранаса? Оказалось, что он вместе с другими офицерами квартирует в отдельных комнатах барака, стоящего неподалеку.
У апартаментов имелась собственная охрана, которая показалась Гранту чрезмерным излишеством. Видимо сарказм так хорошо читался на лице Гранта, что один из гвардейцев сказал:
- Что тебе не нравиться, солдат? Сделай лицо проще. Мы здесь потому, что тут граф Стеркус собирает свой штаб.
- Это не все, чем он здесь занимается, - хихикнул другой охранник.
- Закрой свой рот. Ты дурак, Торм, - зашипел на него первый гвардеец, - Если граф услышит твою болтовню, то преисподняя покажется тебе блаженством. И ты это знаешь.
- Он не услышит и не узнает, если только ты не протрепишься, - буркнул Торм сердито.
Пока охранники препирались, Грант и его товарищи вошли вовнутрь.
После яркого дневного света Гранту пришлось хорошенько поморгать, чтобы привыкнуть к полумраку. Здесь явно был зал для офицеров. Начальство, в отличие от обычных солдат, имело большие комнаты и настоящие кровати, а не просто стопку одеял. У некоторых рыцарей даже была прислуга, скатки которой виднелись возле кроватей. Гандер спросил капитана Нарайо.
- Я - Нарайо, - откликнулся мужчина, сидевший на кровати возле потайной двери, в дальнем конце зала. Грант готов был поспорить, что сам граф Стеркус живет в комнате именно за этой дверцей. Однако ему не дали времени на предположения, поскольку Нарайо спросил:
- Что тебе надо?
- Господин, у меня письмо для Вас от моего командира капитана Тревиранаса, из деревни Датхил, - доложил гандер.
- В самом деле? - Нарайо заулыбался, обнажив белоснежные зубы. - Тогда давай его сюда. Я с удовольствием почитаю и тут же напишу ответ.
- Вот оно, господин капитан, - Грант вручил офицеру скатанный пергамент, стараясь скрыть растущее недовольство.
Он надеялся побыстрее доставить сообщение и отправиться в обратный путь. Теперь же приходиться ждать, пока капитан Нарайо соизволит не только прочесть, но и придумать ответ.
Однако гандер внезапно перестал возражать против задержки, когда красивая киммерийская девушка показалась в дверях, держа в руках поднос с кувшином вина и двумя кубками. Ей было по виду не больше шестнадцати лет, да и не несла она ничего смертельно опасного, направляясь в комнату в конце зала. Охранники пустили ее без разговоров и не пытались сопровождать.
Грант все глазел и глазел. В казарме присутствовало достаточно народу, но никого кроме него не смутило ее появление.
- Кто это такая? - спросил он хриплым голосом.
- Она - новая забава графа Стеркуса, - пояснил Нарайо, отрываясь от письма.
Капитан заметил, что взгляд вестового так и остался прикованный к дверному проему, за которым скрылась девушка.
- Не надейся, что скоро снова увидишь ее, любезный, - рассмеялся он. - Девчонка пробудет там долго.
Грант чувствовал себя неловко, его уши горели.
Нарайо опять засмеялся, и гандер предположил, что его глупый вид слишком бросается в глаза. В этот момент, Грант был готов оказаться где угодно, даже перед толпой ревущих киммерийских воинов, только не в этой комнате. Как получилось, что какая-то девчонка сумела его так оконфузить?
- Она еще так молода, - промямлил гандер, смущенно рассматривая носки своих сапог.
- Наш уважаемый командующий не согласился бы с тобой. И его мнение - единственное, которое имеет значение, - сказал Нарайо бархатным голосом. - А теперь я проявлю к тебе благосклонность - не стану спрашивать твое имя.
Сначала, Грант не понял, в чем тут польза для него. Он недостаточно долго жил на этом свете, чтобы приобрести необходимый опыт. Но потом до него все же дошел смысл, сказанных капитанов слов. Гандер осознал свою ошибку и вновь залился краской.
- Благодарю Вас, мой господин, - тихо вымолвил он.
- К твоим услугам.
Закончив писать, офицер растопил сургуч в жаровне, обвязал послание лентой и запечатал письмо. Печать его кольца была выполнена в виде огнедышащего дракона.
- Вот и все. Теперь, думаю, ты сделал выводы и передашь другим слишком рьяным поборникам морали, чтобы придерживали языки во избежание неприятностей, - изрек Нарайо.
На сей раз, Грант сразу понял намек. Он вместе с товарищами поспешно покинул помещение. На удивление, никто не посмеивался над ним, пока они не покинули форт.
Только после того, как лагерь остался позади, Бенно, прищурившись, спросил:
- Ты, правда, хотел спасти девку или собирался приберечь для себя?
- Митра! - воскликнул Грант в порыве негодования, истинного или притворного. - Она слишком молода для таких утех. В ее возрасте нужно искать первую любовь, а не то, что предлагает Стеркус.
Его речь дала повод шуткам для кузена и двух боссонцев. Они продолжали дразнить его на протяжении целого дня, пока не добрались до Датхила. После того, как Грант отдал ответ Нарайо своему капитану, он зарекся, что больше не станет, кому бы то ни было говорить подобные вещи, пока будет жив.