* * *
Мужчины собрались в небольшом закутке, в конце основной и единственной улицы Датхила. Они переговаривались вполголоса. Слишком тихо, чтобы Конан мог разобрать большую часть из того, что было сказано. Он слышал только обрывки разговора: "Ее имя - Угейн… от Росиниша, на восток… грязный развратник, если когда-либо…".
Когда один из мужчин заметил Конана, то все разом умолкли.
- Что все это значит? - спросил юноша, приблизясь.
Никто не спешил отвечать. Все отводили глаза. Наконец, фермер по имени Накатор сказал:
- Думаю, парень, тебе лучше услышать обо всем от отца.
Конан рассердился. Не в последнюю очередь потому, что невысокий, худосочный Накатор был гораздо ниже его.
- Что я должен услышать? - он спрашивал уже требовательно.
- Накатор прав, - подал голос Баларг, стараясь говорить как можно мягче. - Здесь решаются мужские дела.
Остальные киммерийцы закивали, поддерживая ткача.
Их реакция еще больше разозлила Конана. Ему захотелось подраться со всеми сразу. Показать им, что он уже стал взрослым. К счастью, воспоминание об уроке, преподнесенном его отцом перед уходом на войну, сдержало его порыв бросить вызов им сразу. Ни один из этих крестьян не мог сравниться с Мордеком. Но и самому Конану было далеко до кузнеца.
Пока он колебался, тяжелая рука опустилась на его плечо сзади.
- Что происходит? - спросил Мордек, почувствовав напряжение, возникшее между его сыном и остальными.
- Мы с удовольствием тебе расскажем, - сказал Накатор, приглашая кузнеца присоединиться. - Вот только мы не уверены, захочешь ли ты, чтобы твой сын об этом услышал.
- Останься здесь, - приказал Мордек Конану.
Юноша хоть и весь кипел внутри, не посмел перечить.
Деревенские мужчины вместе с его отцом, возвышающимся почти на целую голову над многими односельчанами, отошли в сторону. Снова они говорили тихо и неразборчиво. И опять до Конана долетали только обрывки фраз. Малая часть того, что он хотел бы узнать. Напрягая слух, молодой киммериец следил за отцом. Суровое лицо Мордека скоро совсем потемнело от гнева.
- Эти сведения достоверны? - спросил он грозно.
- Да, это так, - сказал Накатор, и остальные подтвердили кивками.
- Грязное дело. Без сомнения, грязное. И мой сын должен об этом знать. Пусть у него будут некоторые понятия о нравах, царящих у захватчиков, - Мордек бросил пронзительный взгляд на Конана. - А ты помнишь слова аквилонского капитана, относительно наших девушек? Он советовал нам прятать своих женщин, когда его начальник Стеркус задумает посетить Датхил.
- Да, отец. Я помню, - сказал Конан.
- Хорошо. Хотелось бы, чтобы он не приврал, - Мордек плюнул в отвращении. - Посмотрим, каков на самом деле этот Стеркус и справедливы ли слухи о нем.
- Сообщения правдивы, - прервал его Баларг.
- Если сообщения действительно правдивы, - продолжил кузнец, делая ударение на первом слове, - то из них следует, что Стеркус забрал киммерийскую девочку из достойной семьи для удовлетворения своей похоти. Он угрожал ей, что натравит своих аквилонских псов на деревню, если она не уступит его желаниям.
- Накопившийся гнев выплеснулся из груди Конана наружу.
- Разве вы не понимаете? Мы должны убить его! Мы обязаны убить всех захватчиков!
Он сделал один шаг вперед, потом второй. И некоторые из селян невольно отшатнулись, увидев в синих глазах юноши, таких же, как и у отца, неумолимую жажду крови.
- Придет такой день, - пророкотал Мордек уверенным голосом. - Наступит обязательно. Но не здесь и не сейчас.
Баларг покачивал головой, словно в знак согласия, однако сказал следующие:
- Если бы вы не были столь же горячи, как ваш подстрекатель и не понеслись бы сломя голову на аквилонцев, стоило тем преступить границу то тогда, не было б столько мертвецов в этой деревне. Они и сейчас бы наслаждались солнечным светом.
- Кром! Мы должны были попытаться выбить врага за пределы нашей земли, - прорычал Мордек. - И мы были близки к победе! Ели б не их проклятые рыцари, то все бы изменилось в нашу пользу! Кто скажет, что сражение не обошлось нам дорогой ценой? А кто скажет, что у нас сейчас есть силы для новой битвы после таких потерь?
- У меня есть силы! - выкрикнул Конан.
Но на него никто не обратил внимания. Каждый прикидывал, чью сторону принять. Некоторые встали за спиной кузнеца, другие - позади ткача. Подобные дрязги вспыхивали повсеместно в деревенской жизни. Они в тот момент казались более важными и насущными, чем вторжение южных соседей.
- А что, если та девочка была бы родом из Датхила? - закричал Конан. - Сделали бы вы что-то большее, чем просто стоять и переругиваться?"
При всей своей ярости, его голос оставался голосом подростка, и мужчины Датхила не желали его слышать. Поглощенные привычными разборками, которые являлись для них и пищей и водой, они продолжали препираться. А между тем, лагерь, полный боссонцев и гандеров, как ни в чем не бывало, продолжал стоять на своем месте, всего лишь на расстоянии полета стрелы от деревни.
Конан, в сердцах, пошел прочь. Никто этого и не заметил, даже его отец, который махал мозолистым пальцем перед носом Баларга. Юноша направлялся назад в кузницу. Там он схватился за лук и колчан, в котором была только одна отравленная стрела. Остальные он спрятал до лучших времен. Если он пока не может стрелять по аквилонцам, то почему бы не убить кого-то или что-то еще?
Прежде, чем он покинул кузницу, его позвала мать.
- Куда ты собрался?
- В лес, - ответил Конан.
- Ты не мог бы принести мне немного воды, прежде чем уйдешь? - спросила Верина. - А заодно расскажешь, что там мужчины обсуждают в этот раз?
Он принес кружку воды в спальню, помог матери приподняться и поднес питье к ее губам. Подбирая слова, он вкратце рассказал ей о графе Стеркусе и девушке из Росиниша.
Верина отхлебнула из кружки и вздохнула.
- Может быть, она сама завлекла его… - предположила она.
- Ну, мужчины иного мнения. Они во всем винят аквилонца… - Конан говорил неуверенно, чтобы не перечить больной матери и не расстраивать ее.
Но она этого не заметила.
- Запомни мои слова. Все может быть так, как я сказала, - произнесла Верина и закашлялась.
Сын осторожно опустил ее на подушку. Когда приступ кашля прошел, мать тяжело вздохнула.
- Теперь можешь идти. Дальше я справлюсь как-нибудь сама.
- Но, мама…
- Все, ступай! - махнула рукой Верина, стоящему в нерешительности сыну.
Ее жест был достоин королевы, а не тяжело больной женщины, лежащей на убогой кровати в маленькой комнатушке. Закусив губу, Конан вышел из кузницы.
Он, чуть ли не бегом, направился к лесу, будто преследуемый демонами. Хотя, возможно, Конан и был бы рад встречи с ними. Поскольку стали бы хоть каким-то противником, с которым можно бороться с помощью стрел, ножа и просто голыми руками. Но то, что гнало его из Датхила сидело в нем самом, и он не имел сил с этим справиться.
* * *
Мелсер рубил сосну топором так, будто дерево было киммерийским воином. Поселенец, совсем недавно приехавший из Гандерланда, ударял снова и снова, с почти демонической энергией. Сосна шаталась, потрескивала и, наконец, начала падать.
- Поберегись! - крикнул Мелсер, хотя никого поблизости от рухнувшего дерева не наблюдалось.
Он удовлетворенно хмыкнул и поплевал на ладони. Еще одно дерево срублено, еще одно пойдет на строительство жилья, еще больше открытого пространства для места будущей фермы!
- Я построю ферму сам, - приговаривал Мелсер, обрубая сосновые ветки и бросая их на сани.
Потом он оттащил их на поляну, где стоял его фургон. Тут же паслись волы, монотонно пережевывающие траву. Когда хозяин возвратился, они подняли головы и взглянули на него равнодушными карими глазами.
Его жена, Эвлея, к тому времени очистила мотыгой участок и готовила семена для огорода. Их сыну Тарнусу было всего шесть лет, но мальчик рос достаточно крупным, чтобы распугать кур, клюющих зерно, предназначенное под посев.
- Убирайтесь! - вопил карапуз, размахивая руками.
Когда, по его мнению, птицы двигались недостаточно быстро, он вдобавок издавал разные страшные звуки. И куры, с громким кудахтаньем, в беспорядке разбегались.
- Не позволяй им бежать в лес, - предупредил Мелсер. - Если это случится, то лисы и ласки, конечно, поблагодарят тебя за ужин, а вот у тебя самого будет гореть задница.
- А можно приручить лис? - спросил Тарнус с нетерпением.
- Только не при помощи цыплят, - ответил отец. - Где мы возьмем других, если лисы всех съедят? Это прямой путь обратно в Гандерланд.
- И очень длинный путь, - добавила Эвлея, вытирая потный лоб рукавом.
Изнурительная работа по организации и обустройству хозяйства полностью изматывала женщину и ее мужа. После короткой паузы она продолжила:
- Если бы я знала раньше о том, что эти места так далеки, то ни за что бы, не поехала сюда.
- Здесь у нас столько земли, сколько мы сами сможем расчистить и вспахать, - рассердился Мелсер. - Там, дома, у моего отца было шестеро сыновей и, таким образом, мне бы досталась только шестая часть надела. Ты ведь знаешь, что представляет собой этот клочок земли.
- Может, он и не был очень большим, - признала Эвлея, - зато безопасным. А здесь даже негде укрыться, если восстанут варвары.
- Они не восстанут, - возразил ее муж. - А если и случится подобное, то за нами солдаты. Да и у нас самих еще руки не отсохли, - он взял с саней топор и потряс им, в подтверждении своих слов. - Если мы построим дом, то сумеем и защитить его.
В своих мечтах, Мелсер представлял большую ферму, которую всегда хотел иметь. С достаточным количеством места для пастбищ и посевов зерна. С загонами для скота и сараями под урожай. С хорошим яблоневым садом поблизости. И лесом, отодвинутым подальше, но не слишком, поскольку необходимо запасаться дровами. Он представлял и соседей, с которыми, при необходимости, можно защищать хозяйство от набегов диких киммерийцев. Только, чтобы они проживали не совсем уж рядом от его усадьбы. Он мечтал также о том, как Эвлея родит ему еще трех-четырех сыновей, кроме Тарнуса. И все они обзаведутся собственными фермами, отнимая землю от этой мрачной, запущенной местности. Поселенец улыбнулся. Сладкие видения грядущего благополучия пьянили не хуже сока лотоса.
Однако сейчас, он отдавал отчет действительности и видел, где находится. Потребуется масса усилий, чтобы воплотить свои мечтания в жизнь. Флегматичный, как большинство гандеров, Мелсер пожал широкими плечами. Работа никогда не тяготила его.
- Я возвращаюсь, чтобы закончить обтесывание дерева. Ствол хороший, прямой и он станет основой для дома.
- Хорошо, иди, - откликнулась Эвлея. - У меня самой тут полно дел. Только держи ухо востро.
- И ты тоже, - сказал Мелсер.
Жена кивнула. Муж тщательно заточил на камне лезвие ее мотыги, превратив инструмент в подобие оружия на крайний случай. Пока варвары избегали поселений вокруг Форта Венариум. Мелсер надеялся, что после избиения их воинами графа Стеркуса, они научились уважать власть короля Аквилонии и его подданных. Если б все было по-другому, то поселенцам пришлось бы бороться за выживание. Всем. Мужчинам, женщинам и детям.
Вскинув топор на плечо, как солдат копье на марше, Мелсер поволок сани обратно к срубленной сосне. Как только он обработает ствол, то перевезет его на волах к месту строительства дома. Туда, где сейчас стоит фургон.
Он принялся за работу со знанием дела. Поселенец хорошо умел обращаться с топором. Возможно, он стал бы дровосеком, но любовь к земле, доставшаяся в наследство от отца, пересилила. Мелсер уже заканчивал обтесывать ствол с одной стороны и собирался преступить к другому концу, как вдруг, неожиданно, из лесу возник киммериец с луком в руках.
Как все гандеры, Мелсер считал себя неплохим знатоком леса. Но все же, как цивилизованный человек, лучше владел ремеслом лесоруба, чем следопыта. Поэтому, появление этого варвара из ниоткуда стало для него полной неожиданностью. Киммериец же, который сверлил его взглядом из-под спутанной гривы, черных как полночь, волос - напротив, впитал умение передвигаться бесшумно с молоком матери.
Постепенно Мелсер пришел к выводу, что этот варвар не слишком уж давно оторвался от молока своей матери. Хотя был он высок и держал лук с непринужденностью опытного стрелка, но не обладал еще суровой статью взрослого мужчины. К тому же, на щеках не наблюдалось признаков растительности.
Фермер не стал угрожать поднятым топором, хотя и не бросил его. Молодой киммериец тоже не целился в него, направив стрелу на тетиве в землю. Три упитанных куропатки свисали с пояса варвара. Он должно быть просто охотился на дичь, а не на людей. Так, что их встреча могла закончиться без пролития крови, если повезет.
Мелсер поднял правую руку ладонью вверх в знак примирения.
- Ты говоришь на моем языке? - спросил он.
К его удивлению юноша кивнул.
- Немного, - ответил киммериец с сильным акцентом, но довольно внятно. - Конан, - он ткнул себя в грудь большим пальцем.
- Меня зовут Мелсер, - представился поселенец и протянул руку. Киммериец заколебался, но все же шагнул вперед и принял рукопожатие. И снова Мелсер удивился. Хотя по виду этот варвар был определенно подростком, его хватка могла потягаться по силе со зрелым мужчиной. Когда фермер говорил ему о том, что не желает ссоры, то сам дивился своей искренности.
Конан начал что-то спрашивать на своем языке, но вскоре остановился, сознавая, что человек по имени Мелсер не понимает его. Тогда он перешел на ломанный аквилонский:
- Зачем вы здесь? Что вам нужно?
- Я приехал сюда, чтобы основать ферму и обеспечить свою семью, - ответил Мелсер.
Последовал новый набор киммерийских фраз. И снова после этого Конану пришлось припоминать слова языка врагов из своего запаса.
- Не ваша земля. Вы уходить домой.
- Нет, - тряхнул головой гандер. - Я останусь здесь. Мы взяли эту землю мечом и не отдадим никому.
Он сильно сомневался, понял ли его мальчишка - варвар. Однако Конан нахмурился и грозно повторил:
- Не ваша земля!
- А я говорю - наша! - запальчиво воскликнул Мелсер.
Тут он вспомнил, что не собирался ссориться с Конаном. Чего не скажешь о киммерийце. Правда, юноша не уклонился от его протянутой руки и не давал повода для драки. Гандер сменил тон и спросил, указывая на него:
- Ты и я - мир?
На этот раз Конан не колебался.
- Нет. Никакой мир. Вы уходить, тогда мир, - сказал он решительно.
Может быть, Мелсер испытывал недостаток в средствах и не мог похвастаться благородным происхождением, зато был не лишен гордости.
- Я никуда не уйду, - отрезал фермер. - Я приехал сюда строить свой дом, чем и занимаюсь сейчас. И никто мне в этом не помешает.
- Тогда вы платить, - покачал головой варвар. - О, да вы платить!
- Любой, кто попробует согнать меня с этой земли, заплатит, - буркнул Мелсер.
Он повторил снова, чтобы до варвара дошли эти слова.
Однако до Конана все дошло, и он прекрасно понял позицию Мелсера. Может, только не разобрался в одном: от чего аквилонцы так спесивы? Он отвязал сыромятный ремешок от пояса, на котором висели куропатки, и бросил одну птицу под ноги Мелсеру. Юноша указал сначала на себя, потом на гандера и произнес:
- Враги! - после чего, быстро скрылся в лесу среди деревьев.
Мелсер медленно наклонился за куропаткой, мучаясь вопросом: "Сказал ли варвар именно то, что хотел сказать? Может быть, он хотел расстаться друзьями, но перепутал слова аквилонского языка?". Но тут, стрела просвистела в воздухе и вонзилась в ярде от места, где стоял гандер. Тот в страхе отпрянул. Если Конан задумал убить его из засады, то, вероятно, выстрелит еще.
Но из леса больше не вылетело ни одной стрелы. Киммериец выкрикнул еще раз издалека: "Враги!", потом все стихло.
Мелсер выждал какое-то время. Наконец, решив, что Конан больше не появится, гандер все же поднял куропатку и задумался. Он сам бы не стал делать врагу подарков. Может, киммериец рассчитывал оскорбить его этим жестом, или, наоборот, проявил уважение? Поселенец пожал плечами. Так или иначе, но не стоило отказываться от вкусного ужина.
Скоро вновь застучал топор. Мелсер работал с удвоенной силой. Независимо от того, что вбил себе в голову киммериец, он будет строить дом и ферму, а остальное не имеет значения.