Глава XV
На этот раз Юрию Златову, как и целителю Симеону, пришлось спать в кабинете Звениславы на расстеленном на полу матрасе - кушетка в завешанной цветами и травами кухне была занята Лилит. Впрочем, никаких неудобств Юрий из-за этого не ощутил и даже сумел вполне прилично выспаться. Когда он открыл глаза, за окном уже опять начинало темнеть. "Что-то я совсем на ночной образ жизни перешел!" - вздохнул молодой человек, вставая, и отправился на поиски хозяйки дома.
Вместо Звениславы он нашел Ольховского: лесной маг сидел на кухне и был занят приготовлением бутербродов.
- Угощайся, - предложил он Юрию. - Как самочувствие?
- Спасибо, ничего. Скажи лучше, где все остальные?
- Не переживай, с остальными все в порядке. Лилит еще утром домой уехала - злая, как черт. А Звенислава пока с работы не вернулась. Очень надеюсь, что она уже сегодня с Эрастом поговорит, до того, как он своему начальству на нас нажалуется…
- А Альбина не звонила? - небрежно спросил Юрий. Симеон в ответ хитро прищурился:
- Звонила. Интересовалась, как Лилит себя чувствует, и спрашивала, что мы будем делать дальше с "несущими добро". Ладно, не хмурься, про тебя она тоже спрашивала!
- А я и не хмурюсь, - пожал плечами Златов. - Что делать с "несущими" мне бы и самому хотелось знать. Кстати, ты не в курсе, как там дела с Вадимом? Ваши целители смогли его в себя привести?
Симеон отрицательно покачал головой:
- Нет, не смогли. Воздействие на психику было слишком сильным. Похоже, нормальным он уже не будет. И представь себе - оказывается, за последний год в питерские клиники довольно часто привозили таких же сумасшедших. Они тоже не могли ни о чем другом думать, как только о том, чтобы "всех наказать и переделать в лучшую сторону". Мой наставник сказал, что видел двух таких женщин, когда Вадима в больницу привез - у них была такая же хрень с аурами.
- И что, с ними все безнадежно?
- С большинством из них - да. Было несколько человек, у которых это прошло. Хотя наши целители пока еще не все по этой проблеме изучили. Вроде бы как у этих людей ауры и сами по себе были не совсем обычные - до волшебных, как наши, они не дотягивали, но что-то в них такое было…
- Никогда о таком не слышал! - удивился Юрий. - Но ведь способностей к магии у них не было?
- В полном смысле слова - нет. Хотя, возможно, они могли бы развиться - если бы не чужая подземная магия.
Златов неуверенно взглянул на своего друга и, наконец, решился задать ему еще один давно беспокоивший его вопрос:
- Слушай, Симеон, а как ты думаешь, почему они с нами не смогли ничего сделать? Я имею в виду на крыше, когда они напали на нас с Алей и Лилит, да и потом, на кладбище? Ведь они же наверняка пытались!
- Ты знаешь… - Ольховский тоже выглядел не очень уверенным. - Мне кажется, тут дело в том, что это новое волшебство действует не на всех. Если личность самодостаточна, уверена в себе и не поддается чужому влиянию, ее даже самое сильное воздействие "не пробьет". И я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, ваша троица - это именно такие люди.
- М-да… - задумчиво протянул Юрий. - Похоже, ты прав… Выходит, я совсем безнадежный тип - меня нельзя сделать лучше даже насильно, даже при помощи самой тонкой магии? И Лилит с Альбиной - тоже?
- Так ведь это же хорошо! - возразил ему целитель. - Это ведь значит, что сделать вас хуже тоже нельзя! Вы такие, какие есть, и никакая сила не может вас изменить и исковеркать вашу личность - хоть в худшую сторону, хоть в лучшую. Разве не здорово?
- Да, пожалуй, - признал его правоту Златов. - Никогда не хотел быть идеальным.
- И правильно, - подтвердил Симеон и полез в висящий на стене шкафчик за банкой кофе. - Помнишь, что Звенислава говорила тогда, в музее? Идеал не может долго существовать, потому что ему больше ни к чему стремиться. И остается ему только одно - разрушиться. Что с нашими "несущими добро" и происходит. Так что их главаря надо вычислить как можно быстрее, пока он еще не так много их наплодил.
"Это я и сам понимаю, что его надо вычислить! - подумал про себя Юрий. - Вот только как это можно сделать? Ведь мы по-прежнему ничего о нем не знаем. Только то, что он - сильный маг, принадлежащий к земной стихии, тайком от всех работавший с обыкновенными людьми и, похоже, имеющий отношение к тому, что произошло в Эрмитаже и к расследованию этого дела. Плюс еще он, по всей вероятности, как следует "сдвинут" на почве ненависти ко всем людям вообще - хоть к обычным, хоть к волшебникам… И при всем при этом это совершенно точно не Вечерковский. М-да, проблема…"
Златов встал из-за стола, чтобы помочь Симеону заварить кофе, но внезапно остановился, как вкопанный. Идиот! Полный кретин, вот он кто! Все это время рядом с Вечерковским, у всех на глазах находился еще один подземный маг! И никто не обращал на него ни малейшего внимания, никому даже в голову не пришло обратить на него внимание, потому что нельзя же относиться всерьез к какому-то ничего из себя не представляющему курьеру!
- Юр, ты куда? - удивленно воскликнул Симеон Ольховский, когда Златов на полной скорости промчался через все комнаты Звениславы и, не сбавляя темпа, вылетел из ее дома в темноту лесопарка.
- Потом! - крикнул он, но пробежав несколько шагов и почувствовав, что задыхается, остановился. В самом деле, зачем куда-то бежать, когда кое-кто может помочь ему попасть в нужное место более быстрым способом? Юрий повернулся к выскочившему вслед за ним Симеону:
- Можешь переместиться со мной в Приморский район? Желательно на угол улицы…
- Домой к Альбине, что ли? - перебил его Ольховский. - Могу, но только к ее парадной - в квартиру сам поднимешься.
Спрашивать, откуда его друг знает, в каком доме живет Альбина, Юрию было некогда. Он молча протянул Симеону руку, и оба молодых человека исчезли.
За то время, пока Юрий разговаривал с Симеоном, в городе успело окончательно стемнеть. Вечер был безлунным и беззвездным. Именно таким, какой был сейчас нужен Златову. Несмотря на протесты Симеона, он не стал брать его с собой и, велев лесовику подождать внизу, в одиночестве поднялся на крышу высотки, в которой жила Альбина. В первый момент ему показалось, что там никого нет, и он с досадой подумал, что теперь ему придется забираться сюда каждую ночь и часами сидеть в засаде, дожидаясь подземного волшебника. Но магическое зрение сразу же развеяло эти страхи - из-за выступа, в котором находилась ведущая на крышу дверь, высовывался дрожащий край медово-желтого ореола.
Владимир Сергеев стоял на крыше, запрокинув голову и, казался полностью отрешенным от реальности. Шагов приближающегося к нему Юрия он, во всяком случае, не услышал.
- Ты никогда его не увидишь, - тихо сказал Златов, и подземный маг испуганно вздрогнул.
- Ты..! - выдохнул он, поворачивая к непрошенному гостю перекошенное злобой лицо. Юрий запоздало понял, что выходить в одиночку против сильного и очень способного мага, не обладая никакими волшебными способностями, было с его стороны верхом глупости. Но отступать было уже поздно.
- Вы никогда его не увидите, почтенный Владимир, - повторил он, подходя еще ближе. - И ничего не сможете сделать с его помощью. Что бы вы ни делали с другими людьми, как бы ни вредили нашему городу, никакого "спасителя человечества" из вас не выйдет. Лучше бы кровь сдали, что ли, или лечение кому-нибудь оплатили!
- Кому?! - взревел подземный маг, вперившись в Юрия ненавидящими глазами и медленно отступая от него к краю крыши. - Этим идиотам? Этим мерзким, этим ничтожным тварям, которые только и могут что лгать, воровать, убивать друг друга? - он сделал еще шаг назад и остановился у окаймляющей крышу ограды. - Этим людишкам, которые не любят никого, кроме себя, которые трясутся над каждой копейкой, которые избивают собственных жен и детей? Этим мразям, которые никогда никого не благодарят за помощь - даже если ты им целый дворец отреставрировал? Этим поганым жителям самого отвратительного в мире города?!
- Что наш город вам сделал?! За что вы так его ненавидите?! - Златов тоже закричал, уверенный, что сейчас Сергеев сбросит его с крыши или расправится с ним каким-нибудь другим способом.
- Да за то, что вы, простые людишки, от него без ума!!! - Владимир выбросил вперед руку, собираясь, по всей вероятности, применить какое-то волшебство, но внезапно изменился в лице, схватился рукой за свой собственный воротник и, захрипев, повалился на черную поверхность крыши, судорожно хватая ртом воздух. Это длилось не дольше нескольких секунд - к тому времени, как Юрий подскочил к задыхающемуся волшебнику и наклонился над ним, тот был уже мертв. В скудном освещении Златов с трудом разглядел, как меняются черты лица Владимира: на гладкой коже проступали старческие морщины, темные волосы стремительно становились седыми, а на руках, которыми он по-прежнему оттягивал от горла узкий воротничок, вздулись бугристые вены. В выпученных глазах застыло выражение ужаса и непонимания.
С не меньшим страхом глядя на лежащего перед ним мертвого старика, Златов начал отступать к чердачной двери. Ему казалось, что он не сможет оторвать от него взгляд, но потом молодой человек почувствовал, что на крыше он не один, и весь его испуг мгновенно прошел. Обернувшись, он увидел выскочивших с чердака Симеона и Альбину.
- Юрий, что… - начала было Шорохова, но, заметив тело Владимира, тихо охнула и прикрыла себе рот рукой.
- Я не знаю, - растерянно пожал плечами Златов. - Это он сам. Может быть, у него сердце не выдержало? Все-таки, триста лет…
- Так это он? - несмотря на испуг, почти сразу догадалась молодая женщина. - Это он заколдовал Зимний, а потом не стал обновлять свое волшебство?
- Он, - мрачно ответил Златов. - И главный "несущий добро" - тоже он. И помощник Эраста Владимир, хотевший всех осчастливить. Симеон, ты можешь определить, что с ним случилось?
- Сейчас попробую, - Ольховский подбежал к краю крыши и начал медленно водить руками над мертвым телом. Юрий, до сих пор ни разу толком не видевший своего друга-целителя за работой, заставил себя вернуться к покойному. Альбина тоже сделала несколько шагов в его сторону, но совсем близко подходить не стала.
- Сердце тут не при чем, - удивленно пробормотал лесной волшебник. - Вполне здоровое, хоть и старое уже, конечно. И легкие у него были в порядке. Не понимаю… Он бы мог прожить еще лет десять, наверное!
- Надеюсь, я вне подозрений? - осторожно поинтересовался Юрий. - Я действительно ничего ему не сделал. Только дал понять, что мне все известно, а он в ответ начал ругаться, поносить обычных людей и вообще весь наш город… Клянусь, я его и пальцем не тронул!
- Город, говоришь, стал ругать? - поднял голову Ольховский. - А как именно? Очень злобно?
- Да уж достаточно, - заверил его Златов. - Я даже удивился - откуда у него такая ненависть?
- Вот, значит, в чем дело, - Симеон выпрямился и отошел от Владимира, глядя на него почти с жалостью. - Тогда ты, Юра, можешь не беспокоиться - тебя в его смерти обвинять никто не будет.
И Златов, и Шорохова уставились на Симеона с одинаковым непониманием в глазах.
- Объясни, что с ним случилось? - потребовала Альбина. Лесной маг усмехнулся и бросил на Юрия укоризненный взгляд:
- Нет, я понимаю, что Аля может не знать этой легенды - она все-таки в магическом мире новичок. Но ты-то, Юр! Не стыдно?
- Симеон, - простонал Юрий усталым голосом. - Сделай милость, перестань говорить загадками. Иначе, честное слово, я за себя не отвечаю.
Ольховский невозмутимо полез в карман за мобильником:
- Для начала надо сообщить обо всем в подземную общину.
- Симеон, - выразительно глядя целителю в глаза, повторила Альбина. - Если ты им позвонишь на пять минут позже, ничего страшного не случится. И вообще, все самое страшное уже произошло.
Лесной волшебник со вздохом опустил руку:
- Если кратко, то когда предсказатели нашей общины увидели будущее Санкт-Петербурга, они узнали, что очень многие люди будут относиться к этому городу с неприязнью. А некоторые так и просто будут его ненавидеть, постоянно говорить о нем разные гадости и желать ему гибели - причем часто без всякой причины. И тогда маги всех пяти стихий решили придумать и создать для города защиту от этой ненависти. Правда, нет никакой информации, что им это удалось. Но теперь… - Ольховский многозначительно покосился на труп Владимира Сергеева и снова взялся за телефон. - Теперь, я думаю, нашим магам-исследователям будет, чем заняться в ближайшее время.
Аскольд медленно шел по улице - впервые за долгое время шел пешком, мысленно прощаясь со своим любимым "Москвичонком". А также с домом, в котором он еще недавно жил, и со всеми привычными вещами, которые его там окружали. И со всем своим родным городом, из которого ему теперь уже совершенно точно предстояло навсегда уехать.
Возвращаясь домой из Сосновки, он не знал, к чему готовиться. Камилла могла ограничиться слезами и упреками, а могла и пригласить в гости своих старших братьев, нажаловавшись им, что Аскольд уже вторые сутки ночует неизвестно где. А это означало шумную семейную разборку: как бы близко Аскольд не дружил с родственниками жены, в этом случае они, без всякого сомнения, заняли бы ее сторону. И если в другой раз Тихомирова бы это не слишком испугало - ссоры в огненной общине случались часто и проходили крайне бурно, но зато, как правило, довольно быстро заканчивались таким же страстным примирением - то на тот момент ему было совсем не до скандалов. Он мечтал об отдыхе и одновременно прекрасно понимал, что в ближайшие несколько часов это ему абсолютно точно не светит.
Тем сильнее было его изумление, когда он вошел в квартиру и увидел выходящую ему навстречу бледную и невыспавшуюся Камиллу, которая, во-первых, была одна, а во-вторых, не стала даже спрашивать, где он все это время был и что с ним случилось. Она просто уткнулась носом в его пиджак и принялась тихо, почти беззвучно рыдать, вздрагивая всем телом и изредка всхлипывая. Тихомиров от такого приема растерялся окончательно и единственное, что смог тогда сделать - это довести жену до ближайшей комнаты и уложить там на диван. И почти все оставшееся до рассвета время он сидел рядом с ней, гладил ее темные курчавые волосы и ругал себя за то, что эти слезы волновавшегося за него человека вызывают у него одну лишь брезгливую жалость.
- Я не могу без тебя, я с ума сойду, если с тобой что-то случится, - шептала Камилла, закрывая лицо руками. - Я не переживу, если ты меня бросишь, я…
"Привыкай! - мысленно наставлял себя Аскольд. - Привыкай, тебе еще минимум два века все это терпеть. И никуда ты теперь от нее не денешься, раньше надо было думать, до того, как решил выгодно жениться. Сам ее выбрал, сам захотел, чтобы твоя супруга была тихая, забитая и во всем от тебя зависела!"
Лишь под утро, когда Камилла немного успокоилась, они оба перебрались в спальню и почти моментально заснули. Мир в семье был восстановлен - как считал проваливающийся в сон Аскольд, навсегда.
Но наутро, когда он открыл глаза и с удивлением обнаружил, что, несмотря на вчерашнюю усталость, проснулся довольно рано, все изменилось. Камиллы рядом с ним не было, и в первый момент Аскольду вообще показалось, что он один дома. Он поднялся с кровати, побрел на кухню и внезапно, проходя мимо ванной комнаты, услышал из-за ее двери приглушенный голос своей супруги. Оглянулся на тумбочку, на которой стоял радиотелефон, и убедился, что трубка на нем отсутствует - Камилла с утра пораньше решила поболтать с кем-то из подруг. Вот только почему она спряталась с телефоном в ванной? Тихомиров шагнул к закрытой двери и прислушался.
- Да куда он от меня денется! - тихо, но с огромной яростью в голосе шипела за дверью всегда тихая и скромная Камилла. - Он же на самом деле совестливый, он же не выносит, когда из-за него плачут! Что? Да подумаешь - пусть гуляет, все равно потом назад, как миленький, прибежит. А надумает уйти, так ведь я могу и таблеток наглотаться - уж после этого он точно вернется, а не вернется сам, так мои родные его заставят. Да нет, не бойся - это я на крайний случай, если он совсем от рук отобьется…
Аскольд медленно и глубоко вздохнул, ушел в комнату и достал из шкафа туго набитый пакет с лекарствами, которые Камилла привезла с собой из дома "на всякий пожарный" - так, во всяком случае, она сказала ему, когда он впервые ввел ее в свою квартиру. Затем чуть ли не бегом вернулся к ванной, распахнул дверь и с размаху швырнул эту "аптечку" жене под ноги. Несколько упаковок с таблетками вывалились из пакета и разлетелись по ванной.
- Начинай прямо сейчас, - сказал Тихомиров, протискиваясь мимо оторвавшейся от телефонной трубки Камиллы к умывальнику и забирая из стоящего на нем стакана свою зубную щетку. - Травись, чем хочешь, я и пальцем не пошевелю, чтобы тебя спасти.
Кроме щетки, он забрал с собой мобильник и, спускаясь по лестнице и не обращая внимания на оглашающие подъезд истерические крики, начал набирать на нем номер Ии Кушнир.
Ия приехала на площадь Победы одновременно с Аскольдом. Она была в темных очках, из-под которых выглядывал тщательно замаскированный косметикой, но все равно довольно заметный синяк, который, однако же, не мешал ей держаться совершенно спокойно и уверенно.
- Ну что? - в один голос спросили они друг друга и неуверенно рассмеялись. Им опять почти все было ясно без слов. Они взялись за руки и вместе пошли вокруг площади, бросая гордые взгляды на возвышающийся посреди нее монумент.
- Ты представляешь, - заговорила Ия, - мне с детства внушали, что сильные по характеру женщины обязательно должны создавать семью со слабыми мужчинами. А слабые женщины должны искать себе сильных мужей. И что наша металлическая община и ваша огненная устроены в этом плане просто идеально, потому что у нас рождаются только слабые мальчишки и сильные девочки, а у вас, соответственно, наоборот.
- Да, - усмехнулся Аскольд. - Представь себе, меня точно так же учили.
- Вот именно. И когда я спрашивала, почему это мне нельзя быть с кем-нибудь сильным, мне отвечали, что два сильных человека обязательно начнут бороться друг с другом и выяснять, кто из них главнее. И еще, что только сильный мужчина способен издеваться над женщиной, подчинять ее себе и даже бить. А оказалось, что это как раз - любимое занятие слабых.
- Я ему руки пообрываю, - проговорил Тихомиров многообещающим тоном, но Ия в ответ только презрительно фыркнула:
- Ему уже хватит. Или ты думаешь, что я - кисейная барышня, которая не может дать мужику сдачи? Впрочем, если тебе так этого хочется… - она кокетливо взглянула на Аскольда из-под очков, и огненный волшебник почувствовал, что весь его гнев на мужа Ии куда-то улетучивается, уступая место другим, более приятным эмоциям.
- Знаешь, Ия, - сказал он, - меня тоже учили, что женщина с сильным характером всегда стремится сделать из мужчины подкаблучника, а слабой никогда не придет в голову подчинить его себе. А на самом деле это как раз слабые "домашние девочки" только и ждут, чтобы сесть нам на шею.
- А потому сильные должны тянуться к сильным, - уверенно произнесла Ия и еще крепче прижалась к своему любимому. - Того, кто слабее, можно любить, но уважать ты его не сможешь никогда, как ни старайся. И вообще, разве можно отдавать настоящих мужчин разным плаксам и фифочкам?