Эпилог
Проследить за отъездом двух опальных волшебников, навсегда высланных за пределы Санкт-Петербурга, вызвались представители всех пяти магических общин. Альбина Шорохова и Лилит Микаэлян стояли на платформе почти рядом и незаметно посматривали друг на друга, избегая при этом встречаться взглядами. Эраст Вечерковский и вовсе демонстративно отвернулся от обеих девушек и вообще всем своим видом старался показать, что находится он здесь исключительно по делу и никакого желания общаться со своими знакомыми из других общин не имеет. Звенислава и Симеон Ольховский стояли отдельно и вполголоса обменивались какими-то короткими фразами. А Юрий Златов и вовсе казался предельно растерянным: он поглядывал на всех собравшихся на вокзале волшебников и явно не знал, к кому из них подойти в первую очередь и о чем с ними говорить.
В конце концов, он решил для начала выполнить свои "официальные" обязанности провожающего и подошел к сидящим на чемоданах изгнанникам. Они встали и поприветствовали его слабыми, но не слишком грустными улыбками. Юрий с удивлением отметил, что Ия была в юбке, а на шее у нее красовался какой-то простенький кулон с белым камнем на серебряной цепочке. Аскольд не сводил с нее умиляющегося взгляда.
Собираясь на вокзал, Златов придумал для этой парочки целую напутственную речь, но теперь, глядя на их напряженные, но в то же время счастливые лица, он понял, что совершенно не хочет говорить им какие-то громкие фразы, желать удачи и намекать на то, что в их власти в любой момент получить разрешение вернуться. У него не было права ни сочувствовать им, ни осуждать их за уход из семей и из своих родных общин, ни завидовать ожидающему их семейному счастью, которое они предпочли всему остальному. Да он и не испытывал по отношению к ним ни одного из этих чувств.
- Ребята, - произнес Юрий серьезным голосом. - Пусть у вас все будет хорошо. Будьте счастливы!
Ия и Аскольд молча кивнули. Златов вдруг понял, что все это время они незаметно держались за руки. Отпустили они друг друга, лишь когда у стоящего возле платформы поезда распахнулись двери, к которым тут же заспешили нагруженные вещами пассажиры. Тихомиров поднял оба чемодана, а его подруга полезла в сумочку за билетами. Юрий отступил назад, давая дорогу Эрасту и другим провожающим.
Вечерковский сухо кивнул ссыльным и, не говоря ни слова, тоже отошел от них в сторону, как бы случайно оказавшись у Юрия за спиной.
- Вашей подруге Шороховой повезло, - сказал он тихо. - Металлическая община лишилась сразу нескольких сильных волшебников. Так что теперь она сделает там карьеру еще быстрее, чем мы с вами предполагали.
- Посмотрим, - раздраженно бросил Златов через плечо. - Может быть, Кушнир через полгода все это надоест, и она бросит Аскольда и вернется.
- Даже если и так, прежнего положения ей уже будет не занять. Да и не вернется она. Это же очевидно - эти двое сделали окончательный выбор.
Юрий вновь посмотрел на Ию с Аскольдом, которых в этот момент, осторожно прижимая к себе висящую на перевязи руку, целовала Лилит. Стоящая рядом Альбина что-то сказала Ии, и они обе звонко расхохотались.
- Может, они правы? - ни к кому не обращаясь, произнес Златов.
- Нет, - резко ответил ему Эраст. - Они не правы, потому что подчинились обстоятельствам. Их поставили перед выбором - или карьера в Петербурге, или совместная жизнь за городом. И они согласились на такие условия.
- А что им еще оставалось?
- Сделать так, чтобы не потерять ни свои должности, ни любовь. Поставить свое начальство в такое положение, чтобы те были вынуждены закрывать глаза на их роман и по-прежнему поручать им важные дела. Если бы им это удалось - это была бы настоящая победа.
- И вы знаете, как это можно сделать?
- Я знаю, что в этом в принципе нет ничего невозможного. А уж как именно это сделать, зависит от ситуации. Может быть, когда-нибудь это удастся вам.
Златов снова взглянул на Лилит и Альбину, уже попрощавшихся с уезжающими и уступившими место рядом с ними двум лесным магам.
- Все может быть, - произнес он, нахально глядя Эрасту в глаза. - Но уж это-то вас точно не касается!
- Ошибаетесь, Юрий Германович, - спокойно возразил Вечерковский. - Меня касается все, что будет происходить между вами и той из ваших подруг, которую вы выберете. Как-никак, нашу с вами договоренность никто не отменял, - и прежде, чем вспыхнувший Юрий успел ему ответить, подземный маг скрылся в толпе уходящих с платформы провожающих.
Помахав еще раз всем волшебникам, Ия с Аскольдом, наконец, забрались в вагон. Златов тоже махнул им рукой и решительно направился к Альбине и Лилит, уже снова развернувшимся в разные стороны и собирающимся уходить с вокзала. Он должен уговорить их помириться, и он это сделает. И они обязательно снова станут друзьями и продолжат "водить за нос" руководителей своих общин. А заодно и Вечерковского.
Звенислава продолжала отрешенно смотреть на выглядывающих из тамбура "изгнанников". Потом она перевела взгляд на уходящего Златова.
- Ну как, почтенная? - спросил у нее Симеон, показывая на тронувшийся поезд. - Будут они счастливы?
Лесная чародейка слегка вздрогнула и вернулась к действительности:
- Пятьдесят на пятьдесят. У них очень много разных вариантов будущего. Могут разругаться и бросить друг друга уже через пару месяцев, могут прожить вместе год или даже два, но при этом ссориться почти каждый день, а могут, наоборот, "притереться" друг к другу и не расставаться до самой старости…
- А Юрий? Его будущее не изменилось?
Предсказательница тяжело вздохнула:
- В целом нет. Но имей в виду - очень скоро он догадается о том, что мы с тобой все о нем знаем. И поймет, что ты не просто так набился к нему в друзья.
Ольховский наморщил лоб:
- Этого можно избежать?
- Нет. Этот момент можно только отдалить на пару месяцев.
- Что ж, - задумчиво проговорил Симеон, глядя в ту сторону, куда только что ушли Юрий и две его приятельницы, - значит, придется завоевывать его дружбу заново.
Громкий скандал, связанный с тем, что подземная община "пригрела" у себя мага-преступника, ставившего магические опыты на обычных людях, а еще раньше пытавшегося уничтожить Санкт-Петербург, заколдовав Зимний дворец, занимал питерских волшебников в течение многих месяцев. На его фоне все прочие мелкие скандальчики, связанные с изгнанием из города двух молодых, но очень способных волшебников и с уходом в отставку нескольких известных магов постарше, остались почти незамеченными.
СПб, 2006
Часть III. Пять стихий в одном
Пролог
Январь, 1939 г.
Алексий Звонников посмотрел на сидящего перед ним молодого человека, на секунду закрыл глаза, собираясь с силами, глубоко вздохнул и, размахнувшись, резко ударил его ладонью по лицу. Звук пощечины разнесся по огромному выложенному кафельными плитками залу, в центре которого находился глубокий бассейн. Голова юноши мотнулась в сторону, он скрипнул зубами, и в его темно-карих глазах блеснула ярость, но уже в следующий миг он отвел взгляд и тоже тяжело задышал, заставляя себя успокоиться. Алексий сделал шаг назад, к краю доверху наполненного водой бассейна, и какое-то время стоял с напряженным видом, выжидающе глядя на свою "жертву". Высоко над их головами, почти под самым потолком тикали круглые настенные часы, секунды сменяли одна другую, но в гулком мокром помещении все оставалось по-прежнему: ничего необычного не происходило. И постепенно лица обоих мужчин начали расслабляться и принимать более спокойное выражение.
- У меня получилось… - не совсем уверенно пробормотал младший из присутствующих, осторожно дотрагиваясь до все еще слегка горевшей от удара щеки. - Я не знал, когда вы ударите. Я не готовился, но у меня все равно получилось.
- Не совсем, Аркадий, - голос Алексия звучал строго, почти сердито, но те, кто хорошо знал этого человека, наверняка уловили бы в его словах нотку искреннего сочувствия. - Ты сдержался и ничего не сделал, но у тебя была злость на меня. Ты просто ее подавил, загнал внутрь себя, а как раз этого ты себе позволить не можешь. Ни в коем случае - иначе рано или поздно все твои обиды вырвутся наружу.
- Почтенный, но не могу же я вообще не злиться, когда меня бьют! - чуть не плача вскрикнул молодой человек. - Ни один нормальный человек этого не может!
- Нормальному человеку это и не нужно, - жестко возразил Звонников. - Потому что нормальный не опасен для других людей. Он может дать обидчику по морде - рукой или магией. И все. Но к тебе это не относится: твой обидчик так легко не отделается, и все, кому не повезет оказаться рядом с вами - тоже.
- Да, - опустив голову и как-то съежившись, с тоской в голосе согласился Аркадий. - Да, я ненормальный. Только зачем же вы тогда со мной возитесь? Вышлите меня из Ленинграда и дело с концом!
- Чтобы ты уехал в другой город, там на кого-нибудь разозлился и сжег его вместе со всеми окружающими? - невесело усмехнулся Алексий. - Твоя магия - не осознанная, она будет проявляться везде, а не только в нашем городе. Это даже не магия в полном смысле слова: ты просто накапливаешь в себе слишком много энергии, а потом она вся разом вырывается наружу. Так что забудь о том, чтобы уехать - здесь, в Ленинграде, ты хотя бы будешь под нашим присмотром.
Аркадий вспыхнул, собираясь что-то сказать, но потом махнул рукой и отвернулся. Звонников положил руку ему на плечо и резко развернул юношу обратно, лицом к себе.
- А вот киснуть и жалеть себя уважающий себя огненный маг вообще не имеет права, - произнес он все так же жестко и безапелляционно. - Это оставь тонко чувствующим мальчикам из водной общины. Мы должны не плакать, а искать выход из положения.
- Но у меня-то выхода нет! - Аркадий в отчаянии вскочил с металлического стула и едва не упал, поскользнувшись на мокром кафельном полу. Алексий поддержал его за локоть.
- У тебя один выход - научиться себя контролировать. Забудь о том, что твоя мать не хотела с тобой заниматься и запаивала тебя успокоительной дрянью, забудь, что ты мог бы начать колдовать еще года три назад и сейчас был бы сильным волшебником. Этого уже не изменить, поэтому думать тебе надо о будущем. О том, как научиться сдерживать свои эмоции без лекарств. Сможешь это сделать - сможешь и колдовать, пусть даже и немного.
- А если обо мне узнают другие общины?
- Не узнают. Мы с почтенным Алоизием этого не допустим. Сейчас, когда маги разбегаются из Ленинграда, как трусливые зайцы, нам дорог каждый волшебник. Так что я никому не позволю выгнать тебя из города.
- А что, это правда, что многие собираются уезжать? - заинтересовался Аркадий, на время забыв о своей беде. - Я думал, это сплетни все о войне и об осаде города…
Алексий устало покачал головой:
- Это не сплетни. Войну видели предсказатели из всех общин, и наших, и уральских. И все единогласно считают, что предотвратить эти несчастья мы не сможем. Да, собственно, это и так очевидно, для этого не нужно быть ни предсказателем, ни вообще магом. Лесовики выехали уже почти все, подземники и водники в ближайшее время тоже эвакуируются. Дамочки из "железки" отправили на Урал своих мальчиков, хотя вроде бы некоторые металлические маги-мужчины решили остаться, - в голосе Звонникова послышалось тщательно скрываемое уважение.
- А как же мы, почтенный? - быстро спросил Аркадий, воспользовавшись паузой в словах наставника.
- А мы в ближайшее время отправим в Европу женщин и детей, - ответил тот и, заметив, что его юный собеседник слегка изменился в лице, добавил. - Детей моложе восемнадцати, так что ты можешь остаться.
- Я остаюсь! - тут же вскинулся юноша. - И… наплевать на то, что говорят предсказатели! Может, мы и не сможем спасти наш город, но мы должны хотя бы попытаться ему помочь! Помочь его жителям… обычным людям… Хоть чем-нибудь… - он неуверенно замолчал, сообразив, что в его устах этот призыв звучит, мягко говоря, наивно, ведь сам он, не умеющий толком колдовать и не способный держать под контролем собственную силу, вряд ли мог бы сделать для осажденного города что-то полезное. Но почтенный Алексий словно бы не заметил его смущения и серьезно кивнул:
- Вот поэтому я не только не удалю тебя из Ленинграда, но и сделаю все, чтобы обучить тебя контролю над собой. Даже если мне придется потратить на это десятки лет - ты станешь полноправным членом нашей общины.
Он еще заканчивал последнюю фразу, а его рука, незаметно для восторженно глядевшего на него Аркадия, уже замахивалась для удара. Оплеуха в этот раз получилась особенно звонкой и болезненной: молодой волшебник покачнулся, снова еле устоял на ногах и, едва придя в себя, повернулся к Алексию с уже совершенно ничем не прикрытой ненавистью на лице - впрочем, к этой ненависти примешивалась еще и немалая доля растерянности.
Красная рубашка Звонникова мгновенно задымилась, а ее расстегнутый воротник и правый рукав ощетинились маленькими язычками пламени. Аркадий вскрикнул, бросаясь к учителю, но тот среагировал быстрее и, не тратя время на то, чтобы развернуться, спиной вперед прыгнул в бассейн, подняв высоченный фонтан брызг. Его молодой подопечный в ужасе прижал ладони к лицу, однако тоже быстро взял себя в руки и прыгнул в воду вслед за Алексием.
- Не паникуй, живой я, - сдавленно пробормотал Звонников, когда Аркадий подплыл к нему и помог пожилому магу вынырнуть из воды. - Ничего страшного…
Сквозь черные обугленные дыры его рубашки была видна ярко-розовая обожженная кожа, на которой на глазах вздувались безобразные желтые пузыри. Побледневший Алексий тихо охнул и снова присел, окунувшись в прохладную воду по шею - это немного уменьшило боль, но долго оставаться в таком положении волшебник не мог.
- Помоги мне выбраться, - коротко приказал он ученику и, опираясь на него непострадавшей правой рукой, заковылял к бортику бассейна. Молодой огненный маг, еще более бледный и перепуганный, чем его наставник, молча повиновался: он довел своего пошатывающегося учителя до поднимающейся из воды лестницы и попытался подсадить его, когда тот ухватился руками за ее скользкие ступени. Что оказалось не так-то просто - Алексий не был толстым, но его фигура была достаточно крупной и мускулистой, так что весил чародей немало.
- Оставь, я сам справлюсь, - буркнул Звонников, с трудом подтягиваясь на руках и выбираясь из воды. Его била мелкая дрожь, но это было единственное свидетельство того, насколько сильную боль он ощущал: обычно маги, чьей стихией был огонь, не скрывали своих чувств, но не мог же ответственный за безопасность огненной общины выказывать слабость перед собственным подопечным! Который, к тому же, и так ощущал себя полностью раздавленным.
- Почтенный… - видя, что Звонников в состоянии подняться по лестнице, Аркадий оттолкнулся от дна бассейна и рывком подплыл к соседним металлическим ступенькам. - Почтенный, простите меня! Я… - он торопливо выбрался из воды и бросился к одной из стоящих у стены скамеек, на которой лежали их с Алексием вещи - ключи, предусмотрительно снятые часы и заранее открытая аптечка. Поскользнувшись на мокром полу и едва не упав, он добежал до этой скамьи, выхватил из аптечки флакон с темной мазью и зубами выдернул из него пробку. К тому времени Звонников как раз тоже дошел до скамейки и стянул с себя прожженную в нескольких местах рубашку. Он грузно опустился на сиденье рядом с аптечкой, и его ученик принялся старательно, хотя и не очень аккуратно, покрывать мазью его ожоги. Делалось все это в полном молчании, если не считать нескольких цветистых ругательств, которые Алексий не смог сдержать в особенно болезненные моменты.
Впрочем, мазь, изготовленная лучшими целителями лесной общины, действовала отменно - она не только быстро заживляла ожоги, но и почти полностью убирала боль, поэтому вскоре напряженное лицо Алексия расслабилось и он, закрыв глаза, устало прислонился спиной к стене. Аркадий поискал глазами, обо что бы ему вытереть перепачканные мазью руки, и, не найдя ничего подходящего провел ладонями по собственным мокрым брюкам. Намного чище они от этого не стали, и молодой человек, еле слышно всхлипнув, с сомнением посмотрел на все еще волнующуюся поверхность воды в бассейне.
- Топиться я тебе там не советую - слишком мелко, - не открывая глаз, пробормотал Звонников. - Лучше приведи мою рубашку в нормальный вид - а то мне еще надо как-то до дома добраться!
- У меня не получится! - несчастным голосом простонал юноша. - У меня ничего никогда не получится, я только все порчу, только всем врежу!..
Гулкое эхо его голоса снова разнеслось по бассейну. Почтенный Алексий приоткрыл один глаз и искоса посмотрел на сокрушающегося ученика.
- Кажется, тебя все-таки надо отправить во Францию вместе с женщинами - там тебе самое место, среди истеричек, - вздохнул старый огненный маг. Аркадий всхлипнул громче, но отчаяние в его глазах уже сменилось обидой и уязвленной гордостью. Алексий удовлетворенно хмыкнул и открыл второй глаз.
- У тебя все получается и очень даже неплохо, - сказал он. - Ты сегодня многое вытерпел и не смог сдержаться только после пятого удара. Это уже прогресс, хотя до конца учебы тебе еще далеко. Ну да нам и спешить особо некуда.
- Я мог вас убить… - опустил голову юноша. - Я мог устроить пожар, мог сжечь все это здание!
- Если бы мы занимались в общей библиотеке - пожалуй, мог бы, - усмехнулся Алексий. - А здесь - вряд ли, слишком тут много воды… Вот уж не думал, что когда-нибудь эта стихия так нам поможет! - он выпрямился и осторожно потрогал застывшую на плече темно-коричневую пленку. - Так что с моей рубашкой, будешь ты ее исправлять или нет?
- Да-да, сейчас, - Аркадий поднял валяющуюся на полу мокрую красную тряпку с обуглившимися дырами, в которой теперь весьма непросто было признать рубашку пожилого мага, и для начала стал выжимать из нее воду. Затем он разложил все еще сырую рубашку на скамейке и завертел головой в поисках какого-нибудь тонкого и длинного предмета. Однако ничего похожего в помещении бассейна не оказалось, и юноша, тяжело вздохнув, попытался сосредоточиться просто так, без всяких вспомогательных вещей. Пальцы его протянутых к рубашке рук сложились в замысловатую фигуру, и мокрая алая ткань начала медленно менять свои очертания. Прожженные дыры стали уменьшаться, их почерневшие края устремились навстречу друг другу, а сама ткань, кроме того, почему-то изменила цвет с ярко-красного на менее кричащий вишневый. Аркадий бессильно опустил руки и вытер выступивший на лбу пот.
- Отлично! - Алексий поднял целую рубашку и начал, слегка кривясь от боли, натягивать ее на себя. - Почтенная Карина будет тебе благодарна - она любит именно такой оттенок. Ого, да ты, оказывается, эстет! - воскликнул он вдруг, обнаружив, что пуговицы на рубашке тоже изменились: на месте простеньких, сделанных из прозрачной пластмассы, красовались другие - выпуклые, обтянутые такой же темно-красной тканью, из которой была сделана сама рубашка, с желтым латунным ободком.
- Я не нарочно, это само получилось, - смущенно пробормотал Аркадий. - И боюсь, моего колдовства надолго не хватит…
- Тогда давай поторапливаться, - скомандовал Алексий и принялся выжимать воду из своих брюк. - А послезавтра жду тебя здесь. Как всегда, в одиннадцать вечера.