Те, кому адресовалась эта речь, были не то чтобы не в восторге, а просто потрясены.
- Да, знаю, идея та еще, но это единственная возможность успеть. Что скажете?
Наступило долгое молчание. Наконец Халс усмехнулся:
- Вот что, малый, эта твоя речь про то, что ты все время заводишь нас незнамо куда… Ну, полагаю, она в основном верна. Но даже при этом у тебя больше идей, чем у остальных, а сейчас без этого никак нельзя, так что… я с тобой.
- И я, - сказал Павел.
- И я, - присоединился Франц.
- Империю нужно как можно быстрее предупредить об этих пушках, - сказал Ульф. - Рассчитывайте на меня.
Джано развел руками:
- Что так, что этак - все едино, а?
- Опять в шахту? - Голос Оскара казался лишенным какого бы то ни было выражения.
Густав пожал плечами:
- Ну, я лично туда бы не пошел.
- Может, это ты с нами не хочешь, демонопоклонник? - проворчал Халс.
Густав скривился:
- Может, и так, но вы без меня точно не управитесь.
Райнер поднял глаза:
- В смысле?
Густав усмехнулся:
- Курганцы говорили о препятствии, которое трудно обойти, нечто вроде тупика. Но есть путь.
- И какой? Как оттуда выбраться?
Густав покачал головой:
- Я что, дурак? Да знаю я, что вы обо мне думаете. Да вы б меня зарезали, если бы вдруг решили, что я вам больше не нужен. Считайте это лишней защитой против… несчастных случаев.
Все пригвоздили его взглядами.
- Ну да, ты и в самом деле гадкий червяк, - наконец выдавил Райнер. Он отвернулся, прежде чем Густав успел ответить, и хлопнул в ладоши. - Отлично. Значит, решено. А вот теперь фокус в том, чтобы незаметно пробраться в шахту.
- В шахту? - скорбно протянул Оскар.
- Прости, старина. Но Густав позаботится о тебе. - Он сердито глянул на Густава. - Ведь так, а?
Они вернулись в главный коридор. Через пятьдесят шагов рельсы спустились по пандусу на дно пещеры. Рев огня и шум из кузницы становились все громче. Нижняя часть пандуса уходила прямо в короткий коридор. Его пересекал узкий проход, а за ним, шагах в десяти, виднелось огромное расширение. Райнер заметил множество кузнецов у наковален, выковывающих мечи и части доспехов. Повсюду суетились рабы, поддерживая огонь и раздувая меха. Поперечный коридор выглядел как-то привлекательнее. Он был маленький и темный, из него пахло смертью, разложением и готовящимся на огне мясом.
- Пахнет свининой, - облизнулся Павел.
Густав фыркнул:
- Двуногой свининой.
- Заткни пасть, грязный пес! - рявкнул Халс.
- Тихо, - сказал Райнер. - А теперь потушите факелы и приготовьте оружие.
Они достали мечи и кинжалы и зашли за угол. Вонь стояла невыносимая, и по мере их продвижения она только усиливалась, равно как и шум. Через двадцать шагов они увидели впереди в левой стене крохотный, завешенный лоскутом кожи проход, из-за которого доносился оглушительный грохот молотов и виднелись вспышки слепящего зеленого света. Шум, однако, не полностью перекрывал хор гортанных голосов, поющих что-то непонятное. Вдруг кожаная завеса откинулась, и показались два раба. Они волокли третьего, очевидно мертвого.
Райнер и его товарищи остановились и задержали дыхание, но рабы не смотрели ни направо, ни налево, только вяло тащили свою ношу по коридору, ничего не замечая. Райнер прокрался к завесе и заглянул за нее, но тут же инстинктивно отшатнулся от увиденного. Другие пытались глянуть через его плечо.
За крошечной дверью располагался семигранный зал с колоннами, грубо высеченный прямо в скале. На каждой из стен виднелись огромные изображения кроваво-красных демонов, то ли семи отдельных существ, то ли воплощений одного и того же божества. Семь колонн окружали помост. Сначала Райнер подумал, что на них высечены изображения черепов, но потом сообразил, что черепа настоящие - с выбитыми зубами и следами ударов по темени, причем по всей высоте столбов от пола до потолка. Их были тысячи.
Но Райнера заставили отпрянуть те, кто находился в помещении. Кольцо вооруженных курганцев располагалось вдоль стен, и все они пели не умолкая. Они стояли с непокрытыми головами и все, как один, закатили глаза. На щеках кровью были начертаны какие-то знаки. Центром их внимания явно являлся помост в середине зала. Здесь, где можно было ожидать увидеть какой-нибудь языческий алтарь, стояла огромная железная наковальня, рядом - пылающая печь и низкий широкий резервуар, наполненный красной жидкостью - не иначе кровью. За алтарем нескладный, мало напоминающий обликом человека кузнец раздувал огромные мехи. Ростом порядка семи футов, массивные руки в обхвате никак не меньше торса Райнера. Он был раздет до пояса и весь покрыт шрамами и ожогами, явно нанесенными специально, а вовсе не по оплошности. Сальные черные волосы закрывали лицо, но Райнер различил блеск белых клыков, выступающих в углах рта, и два тупых рога на лбу.
Шаман с безумными глазами и всклокоченной бородой, в волосатом одеянии, явно сшитом из скальпов, стоял рядом с ним и пел хриплым голосом, возглавляя хор. Два воина-курганца на краю возвышения держали обмякшего раба, позади которого виднелись и другие невольники.
Пока Райнер и его товарищи смотрели, кузнец выхватил из печи прямо за рукоять раскаленный меч и бросил его на наковальню. Он поднял над головой могучий молот и принялся ковать. Хотя оружие светилось оранжево-белым, искры, разлетающиеся при каждом ударе, были жутковатого зеленого цвета, такие яркие, что Райнеру жгло глаза, словно он смотрел прямо на солнце. Каждый раз, когда молот опускался, курганцы хором всхрапывали.
Кузнец закончил работу и, нанеся последний удар, положил клинок на наковальню. Пение достигло апогея, и шаман выступил вперед, размахивая молотом поменьше и какой-то железной штукой, по форме напоминающей бутылку для вина. Он поставил "бутылку" донышком на лезвие, как раз под рукоятью, и ударил молотом. Воины рявкнули какое-то двухсложное слово. Снова посыпались зеленые искры, и кузнец поднял меч. На нем отпечатался грубый рунический знак, от которого Райнер непроизвольно отвел глаза.
По сигналу шамана стражники-курганцы толкнули раба вперед. Кузнец, шаман и хор воинов все вместе пропели короткое гортанное заклинание, и кузнец проткнул раба все еще раскаленным мечом. Железо зашипело. Раб пронзительно закричал и согнулся пополам. Кузнец с нечеловеческой силой поднял его над землей и держал до тех пор, пока из раны текла, кипя и брызгая, кровь, стекая по желобу на рунический знак.
Райнер невольно отшатнулся: как только кровь коснулась руны, у меча словно появилась душа, будто какая-то злая сущность вошла в храм. Воины упали на колени и молитвенно воздели руки.
Райнер и его товарищи попятились до завесы с искаженными лицами. Кузнец отдал меч шаману, который поднял оружие над головой и показал собравшимся воинам. Те одобрительно зарычали.
- То, что мы это видели, может нам повредить? - спросил Франц.
- Сыну Зигмара больно видеть, как молот используют для таких злых дел, - сказал Халс.
Ульф поднял руку:
- Рабы возвращаются.
Все отступили в темноту, когда два раба - теперь было видно, что это худые, как скелеты, мужчина и женщина - пробрались к двери и зашли за завесу. Вскоре они вернулись, снова волоча тело убитого раба, и исчезли в темном коридоре.
Райнер подождал немного и дал всем знак двигаться вперед.
Франц вздрогнул:
- Даже думать боюсь, что там еще?
Райнер потрепал мальчика по плечу:
- Ну, что может быть хуже, чем жизнь, которую эти двое бедолаг ведут в неволе?
Они пошли дальше по коридору, и запах смерти ощущался все сильнее. Снова показался свет. За двумя дверями, прикрытыми завесами, по обе стороны зала горели факелы.
Это было огромное помещение: во тьме его невозможно было разглядеть целиком. Широкий выход напротив вел прямо в пещеру с плавильными печами, и Райнер увидел вереницы рабов с ведрами, вершащих свой бесконечный путь. Само помещение заполняли ряды примитивных дощатых кроватей, футов по шесть в длину, а в ширину не больше чем плечи Ульфа.
Кровати слева от двери были пусты. На остальных лежали, свернувшись, костлявые тела со стертыми в кровь от лежания на голых досках локтями и ногами. Они стонали, кашляли и ворочались в тяжелом сне или, что казалось еще хуже, вовсе не двигались.
Пока Райнер смотрел, между двумя рядами кроватей прошла странная процессия. Впереди важно топал стражник-курганец, за ним четверо рабов толкали тележку, нагруженную телами. У курганца была острая палка, которой он тыкал спящих рабов одного за другим. Большинство дергалось и вскрикивало. Если реакции не было, следовал другой тычок, посильнее. Тех, кто все же не реагировал, курганец стаскивал с досок и швырял на тележку, потом шел дальше.
К концу ряда тележка была уже заполнена, и воин рявкнул какой-то приказ. Райнер отскочил, когда рабы повернули тележку прямо на него, и махнул прячущимся в темноте товарищам. Воин вывел рабов из барака через дверь в противоположной стене. Райнер чуть подождал и незаметно приблизился к ней, одновременно побуждаемый любопытством и одержимый страхом перед тем, что вскоре откроется его глазам. Остальные последовали за ним. Райнер заглянул внутрь, надеясь вопреки очевидному, что увидит нечто вроде комнаты для бальзамирования или помойку. Но нет. Это было именно то, что уже давно учуял его нос: кухня. Он в отвращении отпрянул и подтолкнул Франца, когда тот проходил мимо двери:
- Не смотри, парень. Топай дальше.
Франц запротестовал, но Райнер грубо толкнул его вперед. Все проскочили по одному или по два - так было безопаснее - и зашагали дальше, вздрагивая от отвращения после того, что увидели на кухне. Райнер никак не мог избавиться от навязчивого запаха мяса.
Чуть поодаль Ульф остановился у следующей открытой двери.
- Подождите, - прошептал он. - Сюда.
Он вошел в комнату. Остальные заглянули внутрь. Ульф рылся в грудах скверных кирок и лопат, наваленных вдоль стен. Там же были и смоляные факелы, мотки веревки, деревянные ведра, цепи, куски железных рельсов, колеса, кожаные фартуки и перчатки. Все самого неважнецкого качества - сделанное рабами для рабов.
- Если нам придется долго находиться под землей, - сказал Ульф, когда все вошли, - понадобятся факелы и веревка, а возможно, и кирки с лопатами. Надо бы взять, что сможем утащить.
- Мы тут не все здоровые, как ломовые лошади, инженер, - сказал Халс.
Ульф перекинул через плечо моток веревки:
- Мы тут уже видели один обвал. Может, у выхода придется пробиваться через нечто подобное. И потом, нам могут встретиться всякие ямы, пропасти, через которые так не перепрыгнешь, скалы, на которые не забраться. Возможно, нам придется расширять туннель, чтобы пролезть. Или перекрывать его, чтобы спастись от погони. И…
- Достаточно, Уркарт, - отрезал Райнер. - Ты все хорошо объяснил. Не хватало только, чтобы Оскар опять переполошился. Всем взять факелы и веревки. Остальное - на ваше усмотрение.
Все сделали, как он сказал. Халс, хоть и жаловался громче всех, взял кирку и дал Павлу лопату. Снарядившись, они продолжили путь.
Коридор кончился шагов через пятьдесят. Они уперлись в дверь, за которой виднелось красное свечение из главной пещеры. Райнер и его товарищи подались вперед, чтобы посмотреть. Дверь располагалась прямо за двумя огромными печами. Рабы, которые поддерживали огонь, и их надсмотрщики были всего в каких-то трех широких шагах от входа. Райнер мог бы доплюнуть до них. Но вместо этого он посмотрел в начало шахты, чуть правее печей. Это было совсем близко. Короткая перебежка - и они скроются в тени и исчезнут, - но эта перебежка грозила немалыми опасностями.
По меньшей мере дюжина стражников-курганцев встала между ними и началом шахты, и еще около сотни бродило поблизости. Райнер нахмурился. Если бы только нашелся способ отвлечь их внимание от основного помещения всего на несколько секунд!
И лишь он об этом подумал, по пещере разнесся мощный грохот. Все посмотрели наверх - и курганцы, и рабы. Треск повторился. Райнер вытянул шею и бросил взгляд налево. Оказалось, курганец бьет в гонг, свисающий на веревке. Тут же из широкой двери, ведущей к баракам, возникла процессия рабов, сгибающихся под тяжестью огромных дымящихся котлов, которые они несли на длинных шестах.
Надсмотрщики выкрикивали приказания своим бригадам и торопили их вглубь пещеры, где кухонные рабы устанавливали котлы. Приказывать не было необходимости. Рабы положили инструменты и сбились в кучи у котлов, словно волки, загнавшие оленя, облизываясь и расталкивая друг друга.
Павел вздрогнул и отвернулся.
- Не вини их, парень, - сказал Райнер. - Вини врагов, толкающих их на это. А теперь соберитесь. Этот шанс мы не имеем права упускать.
Пока вокруг печей никого не было, они быстро проскочили и спрятались за правой. Жарко было настолько, что они тут же взмокли от пота. Слева открывался путь в темную шахту. Они прокрались к нему вдоль стены, низко пригнувшись.
На полпути к отверстию они выбежали из-за укрытия. Последние тридцать футов предстояло преодолеть по открытой территории. Райнер встал на цыпочки посмотреть, где сейчас курганцы. Те поголовно были заняты у котлов, причем надсмотрщики протягивали руки и вырывали у рабов лучшие куски мяса.
- Готовы, ребята?
Все, кроме Оскара, кивнули.
- Тащи его в нужном направлении, - сказал Райнер Густаву, потом в последний раз посмотрел в центр пещеры. - Отлично. Бежим.
Все пригнулись и побежали, Густав держал Оскара за шиворот. Это заняло всего несколько секунд, но Райнеру они показались вечностью: он был готов поклясться, что каждый курганец в пещере смотрит прямо на него. Но когда они скрылись в темном провале шахты, по пещере не разнеслось ни единого крика, никто не забил в гонг, с окрестных скал не полетели стрелы. Они остановились, лишь пробежав по шахте шагов двадцать, и оглянулись. За ними никто не гнался.
- Ничего, а? - заулыбался Джано.
- Ага, - сухо сказал Павел. - Первый шаг, а впереди еще тысяча лиг.
- Поменьше, пикинер! - проворчал Райнер, бессознательно копируя Вирта. - А теперь пошли. Очень хочется оказаться подальше отсюда.
- И правда, - сказал Халс.
Они двинулись по длинному коридору, еще в недостаточной безопасности, чтобы зажечь факелы. Райнер слышал, как сзади похныкивает Оскар. Их поглотила полная темнота.
Глава двенадцатая
ЗДЕСЬ НЕ БЫВАЕТ ХОРОШИХ РЕШЕНИЙ
После часа пути в полной темноте и молчании они решили, что уже можно без риска для себя зажечь факелы, и все с облегчением вздохнули. Все, кроме Оскара. Успокаивающее действие лекарства, которое дал Густав, ослабевало, и он начал тревожно оглядываться и бормотать:
- Тяжесть. Камень. Воздуха нет.
- Ну и зачем ты стал солдатом, стрелок? - ворчал Халс. - Есть хоть что-нибудь, чего ты не боишься?
- Не хотел я быть солдатом, - несколько невнятно пробурчал Оскар. - Я был секретарем милорда Готтенштета. Писал для него письма. Ну, и читал. Он был неграмотный, старый дурак. Но однажды…
Он вздохнул и умолк.
Остальные ждали, что он продолжит, но он словно забыл, о чем говорил.
- Однажды - что? - с беспокойством в голосе переспросил Павел.
- А? Ах да. Ну, однажды был я со своим господином, он вроде как делал объезд подвластных ему земель. Он хотел построить этот, ну, охотничий домик. А пока землемер возился с отвесом и линейкой, измеряя то высоту, то расстояние, я прикидывал в уме и почти не ошибался. Я замечал далекие предметы, которые землемеру было не разглядеть без подзорной трубы. "Молния Зигмара, парень! - говорит Готтенштет. - Из тебя выйдет заправский артиллерист". И ничего лучше не придумал, чем послать меня в артиллерийскую школу в Нульне. Меня! Ученого! Я пытался сказать ему, что, может, глаза у меня и правда что надо, но вот кишка тонка, но он и слушать не желал. - Он пожал плечами. - Мало того, я еще ухитрился оказаться лучшим на своем курсе. Работа мне нравилась: визирование, определение углов, но вот в поле… - Он вздрогнул и обхватил себя за плечи. - Вы хоть раз видели, как огонь низвергается с неба? Такие страшные пасти… - Он внезапно огляделся, словно просыпаясь, и заметил совсем близко каменные стены и низкий потолок, глаза его расширились. - Тяжесть, - забормотал он, - Зигмар, спаси нас! Тяжесть. Дышать не могу.
Райнер поморщился, ему стало неловко.
- Густав, дай-ка ему еще глотнуть, а?
Коридор уходил все глубже и глубже в гору. Время от времени слева и справа появлялись ответвления, в темноту, поблескивая, убегали железные рельсы. Некоторые боковые ходы были забаррикадированы в результате обвала, но компания не сомневалась, куда идти. Глубокие следы, оставляемые колесами лафета, служили надежным ориентиром. Чуть позже рельсы зазвенели, потом послышался металлический грохот. Все быстро потушили факелы и нырнули в боковой туннель. Вскоре показалась целая вереница вагонеток, наполненных рудой, каждую волокли закованные в кандалы рабы с мутными глазами. На первой тележке развалился надсмотрщик-курганец с фонарем.
Как только они прошли, Франц тихо выругался:
- Их так много, а он один. Они что, не могут его придушить? Скинуть в шахту?
- И что потом? - спросил Райнер.
Мальчик недовольно фыркнул, но ничего не ответил.
Когда грохот стих, оказалось возможным расслышать более близкие звуки: стук кирок, впивающихся в породу, щелканье бичей, лай собак. Они отошли обратно в главный коридор и посмотрели вперед. Слабый свет вырывал из темноты далекие участки стены и играл на рельсах.
Райнер поглядел на следы от колес, уходящие вперед, и вздохнул:
- Похоже, боевой отряд промаршировал позади рабочих. Придется обходить их по боковым коридорам и надеяться, что найдем выход на другой стороне. Не зажигайте факелы. Будем освещать путь одним фонарем.
Они шли дальше по главному туннелю, пока отраженный свет не стал достаточно ярким, чтобы они могли видеть лица друг друга, потом принялись искать боковые коридоры. Звуки ведущихся в шахте работ доносились преимущественно слева, и они держались правой стороны, пробираясь по более узким туннелям и петляющим ходам, по которым порой приходилось ползти на карачках.
Наконец они нашли коридор, параллельный главному. Он был почти такой же широкий, а по центру проходили рельсы, по виду более новые и более грубой работы, чем те, которые шли от самой плавильни. Звуки долетали сюда лишь слабым эхом, причем слева, а не спереди. У Райнера затеплилась надежда. Пока имеется возможность найти выход отсюда в главный туннель, есть шанс пройти мимо рабочих без приключений.
Но только он об этом подумал, рельсы зазвенели и задрожали. Приближались вагонетки. Райнер застонал:
- Вот уж точно - не буди лиха… - Впереди был небольшой боковой туннель. Райнер показал на него: - Туда. Там нет рельсов.
Они поспешили. Через тридцать шагов туннель заканчивался круглым расширением без единого выхода - тупик.
- Хорошо. Подождем здесь, пока они не проедут.