- Это мое решение, - прозвучал резкий ответ. - Ты, я, Ольгейр, Бальдр и щенок пойдем в этот набег. Ингвар останется здесь с Ёрундуром и укрепит решимость Сестер Битвы. Русс знает, здесь для них будет вдосталь работы.
- Он этому не обрадуется, - покачал головой Вальтир.
- Он и не должен. - Гуннлаугур угрожающе размахивал молотом во время ходьбы. Боек раскачивался в сумерках, словно маятник. - Но мне нужна твоя поддержка. Ты за меня?
Это Вальтиру тоже не понравилось. За пятьдесят семь лет Гуннлаугур ни разу не просил его о поддержке. Он просто брал и делал - таков был порядок вещей. Теперь, похоже, все внезапно изменилось. Как будто вся уверенность Гуннлаугура, его знаменитая гордость и оправданная безрассудность в бою таяли на глазах.
На какой-то миг Вальтиру хотелось возразить, оспорить решение, принятое в отношении Ингвара, выступить в защиту разрушенного братства.
Но он не стал этого делать. Он присмотрелся к Гуннлаугуру, заметил подавленность и разочарование в осанке воина, слишком сильно сжатые на рукояти молота пальцы, почти незаметное напряжение в крупных шагах - и передумал.
Возможно, это было к лучшему. Охота - чистая, не замутненная враждой, - могла бы разогнать навалившуюся на душу тяжесть.
- Я всегда поддержу тебя, - сказал Вальтир, запинаясь, пытаясь вложить в голос больше уверенности, чем чувствовал на самом деле.
- Хорошо, - отрывисто произнес Гуннлаугур, так, как будто услышал то, что хотел. - Тогда займемся делом. Встречаемся у Врат Игхала.
- А потом?
Низкий, клокочущий рык вырвался из груди Гуннлаугура.
- А потом мы вырвемся из этой дыры, - ответил он, - и обрушим Хель на головы наших врагов.
Глава тринадцатая
Огромный, похожий на слиток раскаленного золота диск солнца закатывался за западный горизонт, заставляя его оживать в языках пламени, окрашивая небо в бронзовый цвет. Тени на ржавых песчаных равнинах начали удлиняться, сбегая ручейками по изгибам песчаных барханов и скапливаясь в неровных укрытиях противоположной от светила стороны. Дышать стало легче. Воздух по-прежнему был горячим, но из него ушла обжигающая, ошеломляющая тяжесть.
В лучшие времена закат на Рас Шакех был временем волшебства, когда над притолоками зажигались свечи и каждый спешил в одну из ста двадцати восьми городских часовен, чтобы участвовать в ритуале благочестия. Запахи корицы и масла гала поднимались от жаровен и кадильниц, переплетаясь с шелестом и гулом голосов верующих, возносящих молитву и надеющихся на чудо.
Однако в этот раз приход ночи не нес с собой ничего волшебного. Повсюду в Хьек Алейя пылали костры, на которых сжигались нечестивые тела чумных диверсантов. Костры, зажженные перед дверями часовен, теперь густо чадили из-за обуглившихся трупов проклятых. Запах горелого человеческого мяса, похожий на вонь пригоревшей свинины, повис облаком над узкими крышами и извилистыми улочками города.
Сожжение зараженных тел было единственным способом, позволяющим ограничить распространение инфекции. Оставленные без присмотра трупы быстро становились прибежищем для мух и личинок, разносивших болезнь. Сестры методично прочесывали квартал за кварталом, хватая всех, у кого замечали признаки заражения, и даруя им милость Императора. Горожане угрюмо наблюдали за этим процессом, не до конца осознавая угрозу, которую представляли собой разносчики чумы, скрывающиеся среди них. Жителей возмущали жестокие меры, предпринятые для сохранения их собственных жизней. В Галикон поступали слухи о бунтах в бедных кварталах, о том, что семьи укрывают мутантов в подвалах и на чердаках и даже применяют силу, чтобы спасти их от огнеметных команд.
Пока это были не больше чем слухи, но все только начиналось. Все знали, что дальше будет хуже.
Ольгейр стоял на бастионе Врат Игхала в тени одной из бесчисленных защитных башен и смотрел на раскинувшийся внизу город. В отличие от своих братьев он не принимал участия в охоте. Все его силы были направлены на укрепление обороны города. Одни стены он латал, в стенах других зданий пробивал ходы и копал траншеи, чтобы обеспечить беспрепятственное движение техники. Космодесантник без устали работал весь день, таская и поднимая грузы наравне с механизированными погрузчиками, орал на смертных рабочих, сподвигая их на большее самопожертвование. Многие из этих людей были уже измождены, их отправили на строительные работы сразу после возвращения с южного или западного фронтов.
Ольгейру было жаль бедняг. Он с уважением относился к их жертве, видел боль на их лицах, знал, с чем им пришлось столкнуться на поле боя.
Но он не давал им пощады. Время поджимало, и буря подходила все ближе. Пока Сестры Битвы были заняты подавлением заразы, большая часть задач по укреплению обороны города легла на его плечи. И Ольгейр отнесся к этому со всей ответственностью, полностью отдавшись тяжелой изматывающей работе, как будто мог в одиночку перестроить весь город за те несколько дней, которые у них остались. Он таскался вдоль рядов мокрых от пота рабочих, растянувшихся от внутренних стен до внешних ворот, обеспечивая порядок, ругался, требуя увеличить поставки материалов, и сам расчищал завалы и барьеры там, где не хватало сил простым людям.
Но даже силы космодесантника имели свой предел. Когда последний луч солнца исчез за горизонтом, Ольгейр привалился к раскаленному камню внутренней стены и почувствовал, как пот, испаряясь, поднимается паром от его тела, словно от боков загнанной лошади. Каждый мускул ныл от боли, а контакты, соединяющие тело с силовой броней, неприятно зудели.
Он запрокинул косматую голову и втянул полную грудь теплого ночного воздуха, почувствовав дымный привкус на задней стенке горла. На него смотрели сверкающие серебристые звезды, плывущие по просторам темнеющего ночного неба.
- Хья, великан! - Знакомый голос донесся откуда-то снизу, из-под парапета со стороны архитрава ворот, где сейчас устанавливались новые батареи лаз-пушек.
Ольгейр улыбнулся и повернулся навстречу Бальдру.
- Как охота? - спросил он.
Бальдр ухмыльнулся. На его лице остались брызги крови, а длинные волосы разметались по плечам. Шлем был пристегнут к поясу, а меч покоился в ножнах.
- Они везде, - ответил он, вставая рядом с Ольгейром и присоединяясь к созерцанию городского пейзажа. - Убиваешь одного, и тут же откуда-то выскакивает другой. От такой работы пить хочется.
Ольгейр внимательно посмотрел на Бальдра. Тот выглядел лучше, чем когда они высаживались на планету. Глаза обрели прежнюю яркость и стали похожи на золотые бусины, светящиеся мягким светом. Может быть, его щеки казались чуть более впалыми, чем обычно, но в голосе вновь проявилась привычная уверенность.
- Тебе идет этот настрой, брат, - сказал Ольгейр. - А то я уже начал беспокоиться.
Бальдр грузно облокотился на каменные перила.
- Не стоит, - ответил он. - Но приятно знать, что у меня есть сиделка.
Ольгейр разразился громким, рокочущим смехом. После целого дня таскания тяжестей хорошо было снова дышать полной грудью. Огромный космодесантник раскинул руки в стороны, чувствуя, как растягиваются мышцы и расслабляется закостеневшее от работы тело.
- Не раскисай тут, - предупредил он. - Мы скоро выдвигаемся.
Бальдр кивнул. Казалось, что он полон энтузиазма.
- Ага, - сказал он. - Жду не дождусь.
И это было правдой. На его лице застыло голодное выражение, каждая черта была проникнута алчностью. Он смотрел на мерцающий огнями ночной город и дальше, на темные, как старое вино, пустоши за его пределами.
- Ты хорошо поработал, - заметил Бальдр, осматривая земляные укрепления, созданные на всем пути от внешних ворот до внутренних.
Ольгейр фыркнул:
- Даже если бы у нас были недели, мы бы не успели сделать все.
- Тем не менее ты сделал много.
Великан пожал плечами:
- Главные ворота напичканы огнеопасными смесями. Как только враг прорвется через них, мы спалим весь авангард. Дальше у нас идет три эшелона траншей, через которые им придется перебраться. Туда мы закачаем прометий, как только начнется главная заваруха, и это тоже задержит их на какое-то время. На этих воротах теперь в два раза больше пушек. Я перетащил сюда часть стволов, которые они собирались поставить на стены Галикона. Нет смысла держать их там. Если враг дойдет до тех стен, мы все уже будем давно мертвы.
Бальдр задумчиво кивнул.
- Хорошо, - согласился он. - Хорошо. Много еще нужно сделать?
- Зависит от времени, которое у нас осталось, - ответил Ольгейр. - Когда сестры не заняты сжиганием зараженных, они учат горожан стрелять по врагам, что, конечно, полезно, но противников местные жители задержат ненадолго.
- Не знаю. Я видел, как могут сражаться смертные. Эти, кажется, достаточно сильно испуганы. Они понимают, что отступать некуда.
- И то верно, - мрачно подытожил Ольгейр.
Бальдр барабанил пальцами по ограде парапета. Затем оттолкнулся от нее, схватился за рукоять меча и сразу отпустил. Его движения казались нервными и нетерпеливыми.
- Где остальные? - пробормотал он, разговаривая скорее сам с собой. - Нам нужно выдвигаться.
Ольгейр наблюдал за ним с беспокойством. Возможно, его предыдущая оценка была слишком оптимистичной. Странно было видеть Бальдра таким изменившимся и непохожим на себя.
- Они скоро придут, - осторожно сказал он. - Брат, я не хочу проявлять неуважение, но ты точно…
Ольгейр не сумел закончить предложение. Он так привык видеть Бальдра спокойным, без напыщенности и драматизма, что было трудно подобрать подходящие слова.
Бальдр бросил на него короткий взгляд. Казалось, что он хочет что-то сказать, выложить что-то, давно его тревожащее.
- Тяжелая Рука!
Звонкий голос Ингвара прозвучал над парапетом. Бальдр развернулся, и его выражение лица изменилось, проясняясь.
- Гирфалькон, - произнес он, сжимая руку подошедшего к ним Ингвара.
Ольгейр тоже поприветствовал боевого брата. Казалось, тот был рад видеть их обоих.
- Остальные еще не подошли? - спросил он.
Как и у Бальдра, его лицо и доспехи были покрыты каплями засохшей крови. Он не стал стирать ее со спутанных волос и кожи. Волки с гордостью носили на себе кровь своих врагов.
- Ты всегда был быстрым, - сказал Бальдр. - Много убил?
Ингвар кивнул.
- Они кишели по всему храмовому кварталу. - Он похлопал по ножнам Даусвьера. - Но больше их там нет.
Ольгейр разочарованно покачал головой.
- Не дело пачкать такой клинок об эту мразь, - рассудил он. - Сестры должны были сами прищучить их. У них на это были недели!
- Они немало сделали, - сказал Ингвар. - Это же храмовый мир, тут крошечный гарнизон. Не суди о них так поспешно.
Ольгейр усмехнулся.
- Она все-таки добралась до тебя, - подытожил он. - И теперь ты местный.
Ингвар улыбнулся в ответ.
- Пока нет, - ответил он. - Но драться они умеют. Ты в этом убедишься.
- Мы все в этом скоро убедимся, - вставил Бальдр.
Раздался звук новых шагов по парапету. Еще три воина вышли из тени башен Врат. Гуннлаугур и Вальтир шли плечом к плечу. Хафлои маячил сзади. На лице Кровавого Когтя почти не осталось следов раны, которую он получил на борту чумного корабля. На лице Вальтира застыло странное выражение. Он казался напряженным, как будто уже готовился к предстоящей битве. Крупное лицо Гуннлаугура пылало от жажды убийства. Казалось, что он готов спрыгнуть со стены, вломиться в наступающую орду и раскидать ее всю в одиночку.
- Слушайте все, - сказал он, оглядывая собравшуюся стаю. - Вот что мы будем делать.
Внутренности "Вуоко" были разбросаны по взрывоустойчивой площадке, частично освещенной прожекторами, подвешенными на установленные по периметру леса. На скалобетоне лежали целые узлы двигательных установок, разобранные и открытые ночному воздуху. Весь пол был покрыт пятнами масел и смазок. На посадочной площадке стоял тихий гул работающих металлорежущих инструментов, вой дрелей и хлопки клепальных автоматов. Сварочные аппараты выплевывали ослепительные струи голубого пламени, озарявшие всю рабочую площадь. Кругом сновали работники с пустыми глазами и что-то таскали, крепили, резали и собирали.
Все они были сервиторами и ползали по каркасу штурмового корабля, словно падальщики, собирающие кости мертвого великана. Некоторые были похожи на людей, от которых их отличали только морщинистая бледная кожа и аугметические конечности-инструменты. Другие же казались скорее машинами, чем людьми. От человеческого у них остались лишь жалкие фрагменты мышц и сухожилий, едва заметные за сегментированными гусеницами и пучками кабелей. Они работали молча, без остановок и спешки, игнорируя фонтаны искр от сварки, даже когда те сыпались на ничем не защищенную кожу.
Ёрундур выкарабкался из смотровой ямы под громадным брюхом корабля и вытер лоб. Его кожа была вся покрыта чернильными потеками от машинного масла, а борода опалилась о горячий металл обшивки двигателей. Он сменил силовую броню на грязную коричневую тунику, выставив напоказ блестящие от пота руки.
Старый Пес выхватил тряпку у одного из наиболее похожих на человека сервиторов и вытер ею шею. Волосы и борода обвисшими сосульками обрамляли его худое лицо.
- Статус? - спросил он.
Сервитор поднял на него отсутствующий взгляд.
- Задача на этапе "альфа", повелитель. Оценочное время выполнения: пять местных дней. Недостаток деталей. Перечень: два клапана регулировки подачи топлива, три шлейфа свечей зажигания, один…
- Довольно, - оборвал Ёрундур, бросая тряпку обратно в рабочего, когда-то бывшего человеком.
Она попала несчастному прямо в лицо и соскользнула на пол. Сервитор не обратил на это никакого внимания.
- Кровь Русса, - выругался Ёрундур, ковыляя по площадке, чтобы получше разглядеть борта "Вуоко". Он казался себе жестким и неуклюжим: сказывались часы, проведенные в полусогнутом состоянии над кучами искрящих деталей. - Это безнадежно.
Он тяжело зашагал к кабине корабля. Угловатый нос нависал над головой, все еще покрытый гарью после входа в атмосферу. В местах попадания вражеских снарядов виднелись трещины. Одно из стекол превратилось в месиво раздробленных осколков. Было весело, когда оно разлетелось в верхних слоях тропосферы планеты, а корабль падал как безумный.
Он отступил и упер руки в бока. "Вуоко" был далек от того, чтобы взлететь. И еще дальше от того, чтобы сражаться. Глубоко в душе космодесантник понимал, что корабль не будет принимать участия в грядущей битве. Даже если бы у него получилось восстановить часть функций двигателей, орудия бы сгорели от перегрузки после первого же выстрела.
Лучше бы он использовал это время на охоту за зараженными вместе с остальными членами стаи, пока чумные твари не распространились повсюду.
Тем не менее он не мог просто так бросить свое занятие. Все, чем он располагал, - это несравненное мастерство воздушного боя. Без него сложно было скрывать правду: Ёрундур был стар. Он упустил свой шанс попасть и в Волчью Гвардию, и в ряды Длинных Клыков. Все, что ему оставалось, - встретить смерть в Ярнхамаре. У него больше не было скорости, чтобы скрыться от нее, и силы, чтобы прогнать.
Старый Волк чувствовал зловонное дыхание Моркаи на своей шее. По ночам, в минуты краткого сна, который он себе позволял, ему чудилось, что темный волк дышит в спину. Это ощущение оставляло его только во время полета, когда он уклонялся и уворачивался от трассирующих очередей, выпуская на свободу ярость главного орудия.
Он отхаркнул жгучий комок смешанной со смазкой мокроты и сплюнул. Плевок разлетелся беспорядочными брызгами.
- Ты и я! - прорычал он, глядя на свой любимый "Вуоко". - Лед и железо. Я заставлю тебя снова взлететь.
Космодесантник услышал слабое покашливание за спиной и резко развернулся.
Перед ним стояла Сестра Битвы в полном боевом доспехе эбеново-черного цвета, но без шлема. Как и у всех сестер, ее коротко остриженных, почти у самой кожи, светлых волос практически не было видно. На бледном лице выделялись льдисто-голубые глаза, разглядывавшие Ёрундура с нерешительностью.
- Чего тебе надо? - рявкнул космодесантник, раздраженный тем, что его прервали. Компания безмозглых сервиторов - это одно, а живые смертные - совсем другое дело.
Сестра поклонилась.
- Я Каллия. К вашим услугам, повелитель, - сказала она, протягивая жестяную банку со стандартной порцией пищи из протеиновых экстрактов. - Меня прислала канонисса. Она подумала, что еда может вам пригодиться.
Ёрундур с сомнением посмотрел на банку. Он чувствовал запах содержимого через тонкий металл. На секунду он вспомнил о провианте, погибшем вместе с "Ундрайдером": о сыром мясе с Фенриса, истекающим кровью и с толстой прослойкой жира, целых бочонках мьода, пенящегося на морозе и густого, как желчь.
Рот наполнился слюной, и Ёрундур сглотнул.
- Благодарю, - пробормотал космодесантник, забирая из рук женщины крохотную, по меркам его огромной руки, банку. Содержимого хватит, чтобы притупить голод лишь ненадолго.
Но канонисса была права, и хорошо, что сюда пришла Сестра Битвы. Он потерял счет времени и понятия не имел, сколько часов провел за работой.
Сестра Каллия осмотрела полуразобранный "Громовой ястреб". Ее глаза задержались на пробоинах в обшивке.
- Все не так плохо, как выглядит, - сказал Ёрундур немного поспешно. Он не смог бы вынести критики в адрес корабля, даже если тот наполовину развалился и был пробит насквозь.
- Могучая машина, - пробормотала Каллия. В ее тихом голосе не было и следа сарказма. - Даже до того, как война унесла наши немногочисленные самолеты, у нас не было ничего подобного.
Сестра начала обходить площадку, направляясь под нависающую кабину корабля.
Ёрундур отложил банку и последовал за ней. Он никак не мог понять: ее любопытство его раздражало или же нравилось?
- Четыре века, - сказал он, вставая рядом с женщиной. - Этот корабль служит уже четыре века.
Каллия повернулась к нему лицом.
- А он сможет продержаться еще немного? - спросила она.
На лице Сестры Битвы застыло печальное выражение, как будто она уже осознала, что все вокруг скоро будет уничтожено, и теперь ее волновало только то, насколько дорого удастся продать собственную жизнь.
Ёрундур почесал подбородок.
- Может быть, - хмыкнул он. - Если достанешь мне сервиторов получше, я смогу заставить его взлететь еще разок.
- У вас уже есть лучшее из того, чем мы располагаем, - печально улыбнулась Каллия, - но я поговорю с канониссой.
- Давай.
Ёрундур отвернулся от корабля и внимательно рассмотрел Сестру Битвы. За броней явно тщательно ухаживали и следили, но и на ней были видны следы недавнего использования. На кирасе и поножах краска была стерта до голого металла. Как и все ее сестры, она воевала уже очень долго.
Каллия заметила взгляд космодесантника и, похоже, догадалась, о чем он думает.
- Работа в составе огнеметных команд, - прямо объяснила она. - Следующая смена через два часа.
Ёрундур кивнул. Он уже учуял запах костров.
- Многих поубивала?
Женщина грустно кивнула.
- Слишком многих. - Она поджала губы. - Твои братья убивают быстрее, чем мы. Я видела их в деле. Они смеялись, когда работа была сделана, покрытые кровью, которую не озаботились стереть со своих доспехов.
Каллия опустила взгляд.