Час полета, перегрузка в санитарную машину, причем нас разделили, а Вальтера куда-то увели. Еще одна поездка под вой сирены и с капельницей в руке. Идиотские вопросы про самочувствие и запихивание под рентген-аппарат. Лечить меня точно собирались, а вот старательного перечисления про возможность хранить молчание и прочее, в том же роде, так и не прозвучало. Под всю эту суету я задремал, пару раз пробуждаясь при очередной перевозке. Незапоминающийся тип в форме спросил мое имя и тут, я неожиданно для самого себя, начал подробно рассказывать на башкирском языке про красоты родного края.
Ну да - мать у меня наполовину башкирка и лет до шести я регулярно бывал в деревне у деда. Он со мной по-русски упорно разговаривать не желал, хотя прекрасно все понимал. Видимо воспитывал. Потом он умер и поездки прекратились, а я считал, что все это давно из головы выветрилось. Ни во дворе, ни в школе, ни в училище или в армии башкирский не требовался и вдруг всплыл. Минут через пять я сообразил, что что-то не в порядке, уж слишком меня тянуло болтать, и сознательно, не обращая внимания на попытки собеседника переключить меня на русский язык, приступил к подробному изложению биографии народного героя Салавата Юлаева. Он как раз из наших мест и если уж не могу остановиться, пусть внимают. Особых подробностей я не знал, но подробно излагал легенды и сказания, передаваемые стариками по памяти.
Где-то в районе поражения Пугачева от царских генералов мне полегчало и, не желая отвечать на вопросы, я заткнулся. Не думаю, что они ожидали подобных речей и меня оставили в покое, все тщательно забинтовав, закрепив руку, загипсовав пальцы и обколов со всех сторон иголками.
Джеральд Уиллер молча прошел в приемную и кивнул в сторону кабинета. Цепной цербер, в виде усохшей старой ведьмы, еле заметно перекосилась от злости. Они знали друг друга уже не первый десяток лет и прочно недолюбливали. Никаких особых причин этому не было, если не считать, что Мелани, посвятив всю жизнь свою начальнику и так и оставшись старой девой с молодости, была изрядно религиозна и чем дальше, тем больше на этой почве сдвигалась. Столик был обставлен всевозможными образками, на стене висело распятие, и она всегда с подозрением следила за каждым входящим, проверяя реакцию на религиозные причиндалы. Одежда, естественно максимально закрывала ее иссохшие прелести, но крестик на серебряной цепочке лежал сверху, на всеобщее обозрение.
Смысл ее жизни состоял в бесконечных собраниях в церкви и защите Оливера. Причем, что важнее, она уже и сама не знала. Зато Джеральд у нее был на вечном подозрении в ужасных кознях, направленных на затаскивание в ад прямого начальника. Оливер, по этому поводу, вечно шутил, но только при условии, что она никак не может услышать.
При всей своей шизоидности Мелани была прекрасной секретаршей, держала в крепких руках всю переписку и контакты, профессионально отсеивая маловажное, и была в прекрасных отношениях с его женой, что совсем не просто. Так Оливер ее и тащил за собой, перебираясь из кресла в кресло, все выше и давно уже не представлял, как можно обойтись без железной леди, не способной болеть и стойко переносящей все тяготы службы и его дурное настроение.
Всем она была хороша, но вот при виде оборотня у Мелани моментально портилось настроение. Джеральд точно знал, что из нее легко могла бы выйти сильная ведьма, но она скорее бы повесилась, чем пошла учиться использовать свои способности. При этом, на самом деле, она постоянно неосознанно воздействовала на окружающих и всегда все обо всех знала. Что можно и что тщательно скрывалось, объясняя это развитой интуицией.
Никакая интуиция не могла вычислить в Джеральде оборотня, слишком он хорошо умел себя держать в руках, но Мелани догадалась с первого взгляда и неоднократно пыталась наставить Оливера на путь истинный, прося избавиться от него. К счастью, настолько далеко ее власть не простиралась. Робинсон потому и умудрился стать генеральным директором, что замечательно разбирался, кто ему может быть полезным, а от кого необходимо при помощи любых мер избавляться.
Дождавшись разрешения, Джеральд вошел. На этот раз проклятая ведьма не старалась из вредности задержать его подольше. Она всегда прекрасно знала, где проходит граница терпения Оливера, и сознательно ее не переступала. Иногда Джеральд пытался представить, как Робинсон в молодости на ней женится. Уж точно, с семьей, как сейчас никаких проблем бы не было, но не пара она Оливеру - мезальянс. Представить себе как молодой начальник отдела, рвущийся делать карьеру и закончивший Принстон, сделает предложение девчонке из рабочего предместья, даже в веселые шестидесятые было невозможно. И очень зря. Послушно женившись на девице из своего круга, он получил в жены отъявленную стерву-алкоголичку, да и детки оставляли желать лучшего.
Кабинет был похож на небольшой аэродром, где легкие самолеты на пару десятков пассажиров приземляются на стол, вместо посадочной дорожки, а серьезному Боингу надо слегка освободить место, сдвинув в сторону диваны. Все остальное было также монументально, включая самого Оливера. Ему давно не мешало скинуть десяток-другой килограммов веса и обратить пристальное внимание на здоровье. С таким весом и малоподвижным образом жизни не долго доиграться и до инфаркта.
- Есть результат? - откидываясь на спинку роскошного кресла, спросил директор.
- Стал бы я просить меня иначе принять, - ответил Джеральд. - Дело вышло на такой уровень, что я самостоятельно принимать решения не могу. Да и не хочу, - после секундной паузы добавил он.
- Ну-ну, - неопределенно сказал Оливер. - Рассказывай.
- После моего доклада о странностях в смерти Роберта Клайна ты дал разрешение на общую проверку…
- Без вступлений! Кто?
- Был очень странный звонок вице-президенту GM по международным операциям продажам, услугам, маркетингу и послепродажному обслуживанию.
- Фергсон, - довольно воскликнул Оливер, - вот теперь я их всех, - он показал сжатый кулак. - Всю зажравшуюся кодлу. Давно надо было за него всерьез взяться!
Джеральд понимающе кивнул, как будто он сам не сообщал еще год назад про походы Вальтера по наркопритонам и борделям, и не требовал принять меры, а Оливер из-за своих внутренних раскладов не запретил ему поднимать шум.
- Говорили в приказном тоне, - продолжил он, - после чего Вальтер сообщил, что приболел и завтра, в смысле сегодня, на работу не выйдет, а сам сорвался в аэропорт. Я послал проследить за ним группу, а пока он летел, ознакомились с содержимым его компьютера дома. Обнаружили там вот это.
Он вынул из кармана диск и протянул его директору. Тот молча вставил и почти четверть часа внимательно наблюдал за происходящим на экране. Там шла демонстрация переоборудованного автомобиля и возможности нового аккумулятора. Камера наезжала крупным планом на демонстрируемые чудеса под комментарии человека находящегося за кадром.
Оливер повернулся к Джеральду и спросил с горящими глазами:
- Откуда? Если это правда…
- Я все-таки не буду подробно по часам, - с легкой насмешкой заявил Джеральд. - Не уверен, что все это вообще стоит отражать в каких-то бумагах, но если потребуется, представлю подробнейший отчет. Или сотру всем память. Это уж как прикажешь. Выглядело это так…
К Клайну обратились некие… ммм… не желающие светиться личности. Он испугался самостоятельно принимать решение и пошел к своему "лучшему другу" Вальтеру. У того куча долгов и в придачу в качестве кредитора вампир за спиной. Вот и решил разом поправить дела. Он совершенно зря думал, что сильно умный. Если бы не наше давление, полиция могла бы и заинтересоваться этим странным несчастным случаем.
Когда я установил имя звонившего Вальтеру с указаниями, снял трубку и связался с городом, куда летел наш умник. Моментально в сводке обнаружилось искомое имя и еще десяток убитых. Все-таки средней руки наркоторговец не умеет чисто вести дела. Там вся полиция стояла на ушах, но, самое важное, тот человек, из-за которого все и заварилось, исчез.
Я посадил на хвост Фергсону своих парней, и они проследили его до дома, где он должен был встретиться со всей компанией. К сожалению, в тот момент про вампира мы ничего еще не знали и просто готовились послушать разговоры. Там местность сельская не так это и просто. Потом туда явились Охотники. И не просто возомнившие о себе парни, а очень известные в своем ремесле специалисты. В газетах писали про Стрелка.
- Ого! - сказал удивленно Оливер. - Это который передавил пять лет назад логово фейри? Громкое было дело с человеческими жертвоприношениями. Потом не знали, то ли ловить их за самосуд и сажать, то ли награждать. А откуда уверенность?
- Мы потом их опознали, - замявшись, объяснил Джеральд. - В тот момент, естественно, никто не знал и в контакт, вступать не стали. Это только для публики они остались неизвестными героями, а на самом деле иногда использовали по контрактам, когда в открытую ничего сделать нельзя. Отсутствие улик и все такое… Мне, так на ухо подсказали, что они и в разборках между уголовниками участвовали. Не настолько уж бескорыстные господа. Гонорары там умопомрачительные, но и работа исполнялась обычно чисто.
- Опознали, - словил мысль Оливер, - значит…
- Да. Оба уже покойники. Вообще в живых, из тех, кто в курсе происходящего, остались только двое продавцов и Фергсон. Эти умники подсунули вампиру машину не только с новейшим аккумулятором, но и начиненную взрывчаткой. Результат - имеем продавцов без образца, но имеющих возможность достать новый и совершенно бесполезного Вальтера. Я жду решения, что делать со всем этим. Дом с кучей покойников не спрячешь, надо звонить в полицию.
- Аниматор?
- Сделали, - подтвердил Джеральд. - Есть у меня на подхвате один. Ничего серьезного покойники не знали, но показания подтверждают наши догадки и прекрасно топят Вальтера. Ему не отвертеться ни при каких условиях. Как минимум, продажа на сторону секретов корпорации. Ну не убивать же идиота Фергсона. Придется вам решать все это в узком кругу.
- Изложишь все это письменно и подробно…
Джеральд вынул из папки, принесенной с собой, несколько скрепленных вместе листков бумаги и положил на стол.
- Предусмотрительный, - с неопределенной интонацией пробормотал Оливер, быстро просматривая текст. - Он у меня с волчьим билетом вылетит, и не помогут никакие связи, - убирая бумаги в ящик стола и закрывая его, сказал Робинсон.
Он посидел немного постукивая пальцами по столу и слепо глядя в экран, потом резко оттолкнул кресло и подошел к огромному окну. Закурил сигарету, и небрежно стряхивая пепел на пол, долго смотрел вниз на улицы. В свете фонарей люди казались внизу насекомыми, а поток машин игрушечным.
- Что они из себя представляют? - не поворачиваясь, спросил Оливер.
- Нелегалы. Откуда, так сразу, не разобраться. Мы под видом лечения вкололи кой какую химию. Младший - я про возраст, вообще не отреагировал, но, похоже, понял и после этого резко отказался от любой медицинской помощи. Все выводится из организма с нереальной скоростью. Старший после укола заговорил на непонятном языке, а потом просто вырубился. Полная гарантия - не европейский диалект, а с виду оба белые без примесей азиатчины. Сейчас пытаются разобраться, что это был за язык, но даже если выяснится страна рождения - это еще не гарантия что он там проживает. У него тоже в крови была нейтрализация посторонних веществ, хотя и не с такой скоростью, как у младшего.
Джеральд помолчал, прикидывая, стоит ли, но высказался:
- Применять более форсированные способы мы не стали. Сколько бы они не хотели - это проще и легче, чем выбивать признания в присутствии большого количества народа. Слишком велика вероятность утечки. Мои парни будут молчать, но были медики и вертолетчики. Кроме того, всю эту бойню не скрыть, больше десятка трупов в Сент Луисе и на ферме одиннадцать. Соседи тоже не слепые, видели вертолеты и машины. ФБР пойдет по цепочке и будет шум, а заинтересованные люди узнают, кто последний видел их посредников. Зачем создавать себе сложности? Они явно имеют за собой организацию. Не мафия, той не потребовалось бы выходить на Клайна, но очень серьезные деньги и связи были задействованы. Прекрасно говорят по-английски, имеют в карманах немаленькие суммы. Кроме того, кто-то пригнал минимум две машины. Они были оформлены на их имена. Одна переоборудована этим самым аккумулятором и была набита пластиковой русской взрывчаткой, другая с оружием. Опять же русским. Может это и след, но сомнительный. Русское оружие легко достать и не в России. Есть кто-то еще и этот человек без лица, как раз специалист по производству. Младший мне прямо сказал - скопировать не удастся.
- Ты веришь?
- А чего они тогда просто патент не взяли? Даже если вещь краденая, все равно проще. Что-то не чисто с технологией. Он говорит "магия" и убежден в своих словах.
- Магия, - недоверчиво повторил Оливер. - А они вообще люди, с этими странностями?
- Не оборотни. Это точно. Но сам знаешь, сколько в наше время странного стало всплывать в глухих местах. Особенно в Азии и Африке. Раньше в разные дремучие леса месяцами добирались, сейчас мир скукожился и стало гораздо проще. Да и не рубят больше на куски белые носители прогресса нестандартных типов, попавшихся им навстречу. Наоборот, еще и защищать будут. Только за последние десять лет были сообщения о змеелюдях, дриадах, леших, менадах и у каждого есть хоть минимальные, но способности к магии. Даже университетские умники не знают, на что они способны.
- Про вас, - с расстановкой спросил Оливер, - тоже?
- У каждого свои секреты, - не стал возражать Джеральд. - Если уж в лучших университетах страны людьми создаются тайные общества с секретными ритуалами и туда не допускаются посторонние…
- Значит, играть в честность и купить? - просчитывая что-то в уме, сказал Робинсон. - Кто сказал, что это так просто и в договоре не может быть разных примечаний мелким шрифтом?
Он вернулся к столу, небрежно раздавил докуренную до фильтра сигарету в пепельнице и нажал кнопку на селекторе.
- Мелани, пригласи ко мне начальника юридического отдела.
- Уже ночь, - растеряно ответила секретарша, - он дома.
- Найди и вызови немедленно, - потребовал Робинсон и, глядя на Джеральда, подмигнул.
Я проснулся в гордом одиночестве в типичной больничной палате. Стены белые, огромное окно без решетки, кровать на колесиках, тумбочка и пустая капельница рядом. В руке торчит игла, осталось только подсоединить очередную порцию лекарств. Одежда на мне тоже не моя, а какое-то подобие пижамы.
Вполне нормальные ощущения, побаливает, но уже гораздо лучше. Имеются две двери. Одна точно наружу, а вот вторая… Осторожно сел, намереваясь отправиться в туалет, отлить и тут же дверь распахнулась (где-то тут наверняка камера наблюдения имеется) и прибыло существо в белом халате. Хотел медсестричку? Пожалуйста. Правда ей на вид было хорошо за пятьдесят, и прекрасными формами похвастаться никак не могла, но женского пола. Что есть, то есть. Еще и табличка с именем прикреплена, чтобы не перепутать - Линда.
- Куда? - весело спрашивает.
- В туалет.
- Помочь?
- Нет, спасибо, - поспешно отказываюсь, ковыляя в нужном направлении. Не приучен я к тому, чтобы мне ширинку расстегивали женщины в подобных ситуациях.
Туалет как туалет. Душ, унитаз, раковина. Окна не имеется. Если и сидят где-то наблюдатели, тщательно изучающие цвет струи или мою качающуюся походку, то на здоровье. Все прочие анализы уже вполне могли получить раньше, не спрашивая согласия, а разговаривать сам с собой, выдавая слушателям тайны, я не собираюсь.
С чувством глубокого облегчения, справил свои дела, помыл руки и отправился в сторону кровати. Легче-то легче, но резво бегать, как-то не тянет. Головка еще кружится, резкие движение нехорошо отзываются. Хорошая женщина и кровать, что еще требуется настоящему джигиту? Женщина - кормить, обрадовано отмечаю, обнаружив передвижной столик с едой и прислушиваясь к настойчивым просьбам желудка. Кровать - отдыхать.
Выбор блюд был богатый. Суп, котлета с гарниром, компот, йогурт, яблоко на закуску.
- Почему суп? - удивляюсь, хватая ложку. - На завтрак не дают.
- Так обед уже. Ты больше суток спал, - сообщает, продолжая торчать, и не собираясь уходить.
Веселое дело, размышляю, стараясь не очень быстро наворачивать еду. Выспался на славу… Какие вежливые люди мне встретились. Не стали в глаза лампой светить, по почкам бить и стращать ужасными уголовниками в камере. Подлечили, дали выспаться и даже кормят неплохо. Если они, таким образом, обращаются со страшными террористами в секретных тюрьмах не удивительно, что избавиться не могут. Как тех выпустят, и они расскажут своим соратникам про усиленное камерное питание, сразу желающие что-нибудь взорвать начинают пребывать толпами из недоедающих стран.
- А где это я вообще, - спрашиваю небрежно, - Линда?
- В больничной палате, - очень логично отвечает и ехидно улыбается. Или это мне так кажется?
- Хоть в каком городе можно сказать?
- Можно. Скоро зайдут, - многообещающе докладывает, - все-все расскажут. А я человек маленький…
Ага, не согласился я мысленно. Рост как у гренадера.
- … не уполномочена. Мое дело принести-вынести.
- Что именно вынести? - дожевывая котлету, спрашиваю. - Меня можно? Берешь на ручки и прямо по коридору.
- Пациентов мы возим, - не обращая внимания на мой юмор, объясняет. - Прямо на кровати. У нее колесики имеются. Ты кушай, не задерживай.
Дальше я питался уже в некотором недоумении. Это что моя охрана? Так кто мешает мне выпрыгнуть в окно? Дождавшись, пока она соберет посуду и выкатит столик за дверь, слез с кровати и проверил. Выпрыгнешь тут, как же. Оно не открывается, вместо форточки наличествует кондиционер. А стекло если и не пуленепробиваемое, так имеет такую толщину, что никаким пластмассовым стулом не выбьешь. И этаж не меньше третьего. Нема дурных падать. Ноги у меня пока целые, незачем это упущение самостоятельно исправлять. Дверь тоже закрыта снаружи, но это как бы и не удивительно.
Лежу на кровати и мысленно пытаюсь разобраться. Что мы собственно имеем?
Кто бы это не был, но слегка попрессуют Вальтера и основные пункты происходящего сразу становятся прозрачны. Есть я, с моим так не вышедшим из детского возраста напарничком. Подавай ему сразу миллионы! Дурак. Я, впрочем, ничуть не лучше. Куда гнали и зачем? Кому и что доказывали? Тьфу, на нас обоих. Ладно, самокритика потом…
Аккумулятор был - больше не имеется. Концов никаких и даже где остальные находятся, никто не знает. Вернее Никита в курсе, а я вот могу только жалобно блеять про дом в лесу. Про другие миры нельзя даже вспоминать, тогда уже не слезут с нас, хоть кто. Собственно и сказать-то мне нечего. Приборчики эти, если кто и умеет делать, так отец Никиты, а я даже не знаю его имени, и уж тем более остальных вещей, вроде адреса и телефона. Что у нас имеется кроме? Лиза. Ага. Даже при моих познаниях обнаружить можно. Город Санкт-Петербург, штат тот же. Значит, про это молчу как немой. Последний выход и единственный контакт.