- Без друзей и в плохой семье. Моя мать умерла. Мой старший брат - он тоже умер, но не так скоро. - Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. - Давай поговорим о чем-нибудь другом.
Я внимательно посмотрел на нее. Может быть, я делаю слишком поспешные выводы, проводя параллели между историями моей матери и другой женщины, но ее тон, когда она заговорила о своем брате, был таким... неприятным. Этот мир полон неприятных и отвратительных вещей. Что ни говори, а при всем моем ворчании, я слишком избалован жизнью.
Я взял Ясмин за руку.
- Хорошо. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
На ее лице мелькнула тень улыбки.
- Например?
- Давай обманем это место. Скажем, этот клочок земли - вовсе не Карцери, а совсем другой план. Какой бы ты хотела?
- План Пыли, - ответила она тут же.
- Пыли? - фыркнул я. - Извини, но я был там несколько часов назад, и он меня совершенно не впечатлил.
- То был Стеклянный Паук, а не настоящий План Пыли, - сказала она. - Я посещала этот план несколько лет назад, когда только начала жизнь Служительницы. Он был таким спокойным. Таким тихим и исцеляющим.
- Но там же нет воздуха!
- Нас научили заклинаниям, чтобы обходиться без него.
- Но сейчас ты не можешь ими воспользоваться, - напомнил я.
- Да? - Ясмин положила руку мне на плечо. - Представь, что мы на Плане Пыли, - сказала она тихо. - Ни умбралов. Ни болот. Ни звука, ни запахов...
- Ни воздуха.
- Тсс, - она приложила палец к моим губам. - Мы на Плане Пыли, и я накрыла нас заклинаниями, внутри которых мы в полной безопасности. В полном уединении. Никого на миллионы миль вокруг, только ты... и я...
Следующий час с лишним мы были не очень бдительными часовыми.
* * *
В самом начале второго "дня" на Отрисе нашу деревню посетил один из перевозчиков Стикса. Мы с Ясмин в это время сидели на островке мха, наблюдая, как скульптор умбрал вылепляет из тени нечто похожее на носорога без головы. Этот процесс ничем не отличался от обычной лепки из глины: тут замесить, там придать форму, здесь шлепнуть и придавить; однако, попытавшись коснуться комка темноты, я обнаружил, что он абсолютно бесплотен. Возможно, материал-тень существовал на некоем сдвиге нашего плана бытия, и обращаться с ним могли только умбралы... а может все это чушь, поскольку я не мог придумать разумного объяснения.
Ясмин, конечно, не волновало, "как" создается скульптура из тени. Она то и дело ахала в изумлении, когда рука демона отщипывала кусок темноты или сглаживала неровность на левой ляжке носорога. Несомненно, моя возлюбленная была бы рада мне объяснить, что эта фигура символизирует Дух Иронии, Космическую Насмешку или что-нибудь в этом роде; но я не желал спрашивать. Более того, я даже обрадовался, когда вдоль берега, истерически бормоча, пронеслась группа умбралов - это дало мне повод откланяться. Вскочив на ноги, я побежал к реке, Ясмин поспешила за мной.
Когда перед нами открылся вид Стикса, лодка как раз приставала к берегу. Чуть в отдалении, ритмично пощелкивая зубами, толпились умбралы. Подобным образом они, похоже, выражали дружеское приветствие; демоны продолжали стучать зубами все время, пока перевозчик привязывал лодку к пеньку и взбирался на берег. Ясмин схватила меня за руку и прошептала:
- Кажется, нам пора убираться.
Я все еще колебался. Честно сказать, при взгляде на скелетоподобного перевозчика меня знобило почище, чем во время пробежки в туалет в январе; однако этот тип пока не показывал явной враждебности. Умбралы, похоже, были рады его прибытию... что до меня, то я никогда не встречал подобного существа. Вдруг он разрешит мне пожать свою костлявую руку? Или даже позаимствовать пару кусочков кожи? Хотя нет, сейчас я не рискнул бы его об этом просить. Но и бежать я тоже не собирался. Я просто смотрел, как его безжизненный взгляд пренебрежительно скользнул по нам, будто мы с Ясмин не заслуживали внимания.
Шагнув в кольцо демонов, лодочник поклонился в направлении деревенского костра, затем еще раз в сторону Стикса. Умбралы склонились в ответ, причем, как я заметил, намного ниже - словно крестьяне, гнущие спину перед своим господином. Лодочник принял их приветствие небрежным взмахом руки и громко прочистил горло, словно ему не приходилось разговаривать в течение долгих недель. Когда он, наконец, прокашлялся и открыл рот, голос его зазвучал, как скрежет наждака.
- Приветствую, - сухо произнес он. - Я принес свет в унылый сумрак ваших лачуг... ибо испытываю потребность в художнике.
Ясмин еще сильнее сжала мне руку. Надо бы сказать ей, что у нее слишком длинные ногти.
* * *
Спустя пять минут, лодку вытащили на берег, чтобы ее могли осмотреть демоны, считавшие себя художниками. Ее правый борт покрывали те же рисунки, что мы видели раньше на другой лодке: лица представителей разных народов, омраченные глубокой печалью. Они не выглядели заплаканными, не было даже намека на слезы. Напротив, на них лежало выражение давнего, беспрестанного горя, слишком гнетущего, чтобы вылиться в слезы. Нельзя было не признать мастерство неизвестного художника - каждое лицо, изображенное в мягких коричневатых тонах, было с пугающей точностью прорисовано до мельчайших деталей.
В отличие от расписанного правого борта, левый был девственно чист и демонстрировал голое, ошкуренное дерево. Я провел рукой по поверхности - гладкие доски казались недавно выструганными. Перевозчик шагнул в мою сторону.
- Как видите, она только что отремонтирована, - произнес он своим дребезжащим голосом. - Моя лодка пострадала в ходе... финансовых разногласий с одними из пассажиров.
Я сочувствующе хмыкнул.
- Иногда клиентов трудно удовлетворить.
- Воистину. И порой они дурно держатся. - Он улыбнулся. Вид его грязно-желтых зубов навел меня на неприятные мысли. - Однако, теперь, когда моя лодка обновлена, - продолжил лодочник, - я желаю восстановить ее прежний... декор. - Он вновь обратился к толпе умбралов: - Слава о вашем мастерстве разлетелась по всей реке. Я буду рад уплатить справедливое вознаграждение любому, кто сможет скопировать изображения с правого борта лодки на левый.
Собрание разразилось громким шелестом. Каждое перепончатое крыло затрепетало мелкой дрожью.
- Ссскопировать? - зашептались голоса. - Ссскопировать?
- Да, - ответил лодочник. - Эти лица - мой отличительный знак. Мне нужно, чтобы они присутствовали по обе стороны лодки, дабы меня легко узнавали мои.. клиенты.
- Ссскопировать? - продолжался шепот. - Ссскопировать лицсса...
- Уверен, это не сложный заказ, - сказал лодочник. - Я захватил нужные краски и даже пару кистей.
- Не лицсса, - сказал стоявший рядом умбрал. - Может быть, изящная мандала в звездном орнаменте?
- Да-сс, - поддержал другой, - или Коссмичесское Яйцссо в венке из ссстилизованных змей?
- Косссы, - взвился третий, - я вижу сссногссшибательный орнамент из персссикового цвета коссс на фоне розовато-лиловых колессс в окружении месссяцссев и дельфинов.
- Каких еще дельфинов? - вздрогнул лодочник.
- Алых дельфинов. Таких пухленьких и ссс молниями иссс хвоссстов.
Лодочник издал сдавленный стон.
- Не надо мне алых дельфинов, ни простых, ни с молнией в заднице...
- Это же сссимвол, - поспешно добавил умбрал. - Дельфины сссимволизируют реку Сстикссс.
- В Стиксе нет никаких дельфинов! - рявкнул лодочник. - Там есть одни гидролоты, которые нарежут филе из ваших идиотских дельфинов только ради забавы - чтобы послушать, как они пищат.
Один из умбралов склонил голову набок.
- А гидролоты ссс молниями сссмотрятссса лучше?
- Гидролот не будет смотреться лучше, даже если надеть мешок на башку не только ему, но и себе. Но мне не нужны гидролоты, мне не нужны стилизованные змеи, мне не нужны изящные мандалы. Все, что мне надо, это точная копия того, что нарисовано у меня на борту, понятно? Это вы сможете?
Умбралы зашумели в возмущенном негодовании и бросились прочь, топоча громче, чем можно было ожидать от теней.
Ясмин шагнула вперед и тронула перевозчика за плечо.
- Сир, - сказала она под топот убегающих демонов, - вам не нужен художник; вам нужен простой шабашник. Позвольте представить, самый непритязательный шабашник в мультивселенной...
Я изо всех сил постарался выглядеть скромным.
* * *
В течение следующей пары минут я успел узнать несколько вещей: что скелетоподобные перевозчики, плавающие по Стиксу, называют себя марренолотами; что марренолоты - единственные существа, которые знают секрет хождения по его черным водам; и что наш марренолот - надменный пень по имени Гару, который не признает, как ему повезло найти в Карцери такую деревню, где есть художник, который, во-первых, согласился принять заказ, а во-вторых, не заломил за это непомерную цену.
- В этом нет ни доли везения, - настаивал Гару. - Я лишь сосредоточился на потребности в подходящем художнике, и Стикс сам принес меня сюда. Ты мог быть где угодно на Нижних Планах, но река все равно привела бы меня к тебе... или к кому-то еще, кто столь же искусен и возможно не так запылен этой вонючей дрянью.
Я намеревался в ответ съязвить, но сдержал вертевшиеся на языке слова и вместо этого спросил:
- Ты действительно чувствуешь от меня запах пыли?
- Определенно, - ответил Гару. - И позволь мне заметить: за свою жизнь я дышал зловонием гниющих трупов, испарениями бальзамирующих препаратов, благоуханием тысячи видов речных загрязнений... Но никогда прежде я не чувствовал такого отвратительного аромата, как тот, что исходит от пыли в твоей одежде. - Он склонился ко мне, едва не уткнув зияющую на месте носа дыру в мою куртку, и шумно втянул воздух. - О, да, - выдохнул он с наслаждением, - совершенно невыносимая мерзость.
Ясмин напряглась и медленно выпустила воздух сквозь сжатые зубы.
- Ты тоже Сенсат, не так ли, Гару?
- Могу со всей ответственностью заявить, что принадлежу к Обществу Чувств. Тебя что-то в этом смущает?
- Нет-нет, - ответила она обреченно. - Бритлин, разве ты не должен обменяться с ним тайным рукопожатием или типа того?
- Рукопожатием? - фыркнул я. - Официальное приветствие Сенсатов намного более осязательно, чем обычное рукопожатие.
- Воистину, - подтвердил Гару. - Оно требует сто и двадцать семь тщательно подготовленных реквизитов, занимает полтора дня и может быть выполнено лишь при содействии опытного хирурга.
- Я проделывал его дважды, - сказал я Ясмин. - Помнишь тот шрам, который я показывал тебе ночью? Это все поганая утка - влезла совершенно не вовремя.
- У тебя тоже? - удивился Гару с чем-то похожим на симпатию в голосе. - С некоторых пор я считаю своим долгом таранить лодкой всех уток, что попадаются у меня на пути. Конечно, все мы, марренолоты, любим таранить уток - это наша маленькая традиция; но для меня она имеет свое значение.
- Да? Тогда сбей как-нибудь одну за меня, - попросил я.
Если и существует на свете дружба между человеком и созданием зла, то что-то такое начало зарождаться между мной и Гару. * * *
Мы заключили простую сделку: я расписываю Гару лодку, а он увозит нас из деревни, прежде чем умбралы получат шанс нас убить. Стикс течет через все Нижние Планы и предлагает доступ ко всем мыслимым видам ада, но притом его путь лежит мимо большого числа порталов, и Гару обещал доставить нас к таким, что ведут в относительно безопасное место. Увы, прямого пути в Сигил Гару не знал, но мог показать порталы в так называемые привратные города - аванпосты и перевалочные пункты на границе Нижних Планов и нейтральных Внешних Земель. Из рассказов отца я знал, что привратные города Нижних Планов - места недобрые, которые живут по своим законам под сенью зла соседних земель... но поскольку они еще как-то держатся нейтралитета, в любом из них будет безопасней, чем там, где мы сейчас находились. Оказавшись в привратном городе, мы сможем связаться с местными отделениями наших фракций и получить помощь. После чего о дальнейшем можно будет не волноваться.
Я взял кисть и стал набрасывать скорбные лица, которые мне предстояло скопировать. Их было шестнадцать - работа на день; к тому времени, когда умбралы уберутся в свои хижины на ночь, я уже закончу. Гару заверил, что сможет бесшумно вывезти нас из города, пока демоны будут спать.
- Можем ли мы доверять ему? - шепотом спросила Ясмин, когда я начал писать лицо убитого горем высшего эльфа.
- В том-то и весь вопрос, правда? - проворчал я. - Ему нет смысла нас предавать, и, похоже, что мы нашли с ним общий язык; но он все же может решить поразвлечься, вляпав всех нас в какое-нибудь дерьмо. Хотя, учитывая, что Гару тоже Сенсат... я думаю, моя работа его впечатлит.
- Может тебе стоит оставить одно лицо незаконченным до тех пор, пока он не доставит нас в безопасное место?
- А что, неплохая идея, - согласился я. - Это вынудит его выполнить свою часть сделки.
Ясмин посмотрела, как я сделал пару мазков кистью, и вдруг спросила:
- А в какой город нам лучше всего отправиться?
- Не знаю. Ты бывала в привратных городах?
- Нет. - Она пожала плечами. - Разве что там бывал кто-то из остальных.
- Так, может, узнаешь у них? - предложил я. - Со мной ничего не случится.
Какое-то время она смотрела на меня, прикидывая, не опасно ли оставлять меня одного.
- Ну, хорошо, - промолвила она, наконец. - Я все равно не собиралась смотреть на твою работу. Слишком гнетущее зрелище.
- Это потому что лица настолько печальны? Или потому что это всего лишь работа шабашника?
Она не ответила. Я посмотрел, как она уходит.
* * *
Время шло. Гару наблюдал за мной до тех пор, пока я не закончил эльфа, а после ушел в деревню. Я счел это знаком доверия; он признал, что у меня достаточно мастерства для выполнения его заказа, и теперь я мог работать один, без надзора. Умбралы оставлять меня не спешили - я чувствовал, как они наблюдают за мной из темных уголков под деревьями, и слышал свистящий шепот из незнакомых слов - однако со временем они тоже пропали, исчезнув по каким-то непонятным делам.
Я остался наедине со скорбными лицами.
Тот, кто рисовал оригиналы, проделал хорошую работу. Техника была довольно простой, но все страдания отражались очень достоверно. Я сразу понял, что лица писались с натуры, но не хотел об этом задумываться. Шестнадцать несчастных, согнанных вместе, чтобы позировать неизвестному мастеру... невыносимо было даже думать об этом.
Но я не мог совсем не думать о своей работе. Прежний художник Гару использовал старый трюк с глазами, устремив их взгляд за плоскость портрета так, что казалось, будто они смотрят на меня, где бы я ни находился; было нелегко выносить их прискорбный, испытующий взгляд такое долгое время. Печальные, безумные глаза. Все смотрят и смотрят.
Среди этих лиц было одно человеческое: светловолосый, бородатый мужчина, совсем не похожий на моего темноволосого, всегда гладко выбритого отца... Но чем дольше смотрело на меня это лицо, тем больше мне казалось, что это Найлз Кэвендиш - не погибший, не пропавший на долгие пятнадцать лет, а живущий в огромной печали где-то здесь, на Нижних Планах. Снова и снова я ловил себя на том, что смотрю на это лицо вместо того, чтобы заниматься делом. Это был не мой отец, даже близко, и он не мог стать таким с тех пор, как я видел его в последний раз. И все же, работая над другими лицами, я то и дело ловил его взгляд краем глаза и вздыхал. Мой отец. Папа.
- Магия, - пробормотал я. - Проклятая магия. - Она могла быть в этом самом рисунке, в лодке и даже в воздухе. Планы берут тебя за душу и играют ей, пытаясь заставить плясать под свою дудку. Карцери хочет сковать меня при помощи зреющего отчаяния, и почему бы для этого не использовать видения Найлза Кэвендиша? Человек на рисунке был не похож на отца... не похож, как и я сам.
Да, это так. Я не такой как отец. Он был героем. А я могу лишь подражать и срисовывать; обычный шабашник, как сказала Ясмин. Давно ли она стала так ко мне относиться? Ей известно, что я сын Найлза Кэвендиша, мы говорили об этом той ночью после... после того, как закончили игнорировать обязанности часовых. Наверное, отец и был той причиной, по которой она обратила на меня внимание. Наверное, она думала, что я такой же как он, герой-спаситель с мечом; но теперь, когда ей открылась вся правда, как мне вынести саму мысль о нем... Уйдет ли она, разочаровавшись во мне, в поисках настоящего мужчины, настоящей жизни и по-настоящему эмоциональных полотен?..
- Опять рисуешь? - пробубнил кто-то над моим плечом. - Похоже, ты человек увлеченный - используешь каждый шанс для работы. Дядюшка Тоби говорит, художники, они все такие.
Я оглянулся и увидел, что надо мной навис Иезекия. Отчего-то он уже не казался глупым и надоедливым Простаком; он даже был как нельзя кстати.
- Да плевал я на всех художников, - сказал я. - Плевал я на все, кроме этого поганого места, которое играет шутки с моим разумом. Ну-ка сядь на этот пенек и не дай мне сойти с ума.
- Это как?
- Поделись со мной мудростью. Открой истину. Поведай секреты бытия. Или, на худой конец, расскажи о своем родном городе, о девчонках, которые там остались. О своем треклятом дядюшке Тоби.
Что он и сделал.
* * *
Как и в любом родном городе, в Темплфорде - месте, где родился Иезекия, - были самые росистые рассветы, самые неторопливые лошади и самый острый сыр в мультивселенной. У брадобрея не хватало пальца на руке, и он знал больше шуток, чем кто-либо раньше, а портной устраивал "последнюю распродажу" как минимум каждый год. Было две кузницы: одна хорошая, другая не очень, но вторая имела больше богатых клиентов, потому что в первой постоянно толпились простолюдины. Разумеется, никто не запирал двери на ночь. Разумеется, зимой все катались на коньках по замерзшей протоке. Разумеется, был старый дом, где считалось, водятся привидения; и молодая женщина, продающая свои ночи за серебро; и мясник, которого подозревали, что в свинину он добавляет кошатину.