Ричард попрощался, и сыщики вслед за провожатым покинули кабинет старшего надзирателя.
Они шли по извилистым коридорам Ньюгейта, и Ричард дивился, как мало здесь запертых дверей. Будто попал не в тюрьму, а в парламентскую канцелярию.
- Почему у вас тут все открыто? - спросил он у проводника.
- Так это коридор для посетителей. Здесь у нас навроде музея.
- И что в нем демонстрируют?
- Всякую пакость. Посмертные маски висельников, а то и целые гипсовые головы - тех, что познаменитей. Кандалы и цепи Джека Шепарда - того молодца, который пять раз сбегал из Ньюгейта. Есть столб, к которому триста лет назад приковали монахов-католиков - так и померли паписты голодной смертью. Еще есть камера смертников - совсем как настоящая, где любой зевака за дополнительный шиллинг может посидеть-потомиться, как настоящий убивец. Можно поглядеть на инструменты из "давильни", которыми, значится, из упрямцев правду выпытывали, - но это, конечно, раньше, теперь такого не водится.
- А где содержатся узники?
- Это смотря какие. Которые поприличнее - заговорщики там или предатели короны, к примеру - наверху, там "господский" этаж. Под ними - должники, казнокрады, мздоимцы, это у нас называется "общий" этаж. А в подвалах - "давильня". Там воры, убийцы, евреи, похитители детей и прочая сволочь.
- Так нам в подвал?
- Нет, нам еще ниже. Слыхали, что мистер Мэннинг сказал? В Преисподнюю.
- Звучит не очень оптимистично.
- Так ничего хорошего там и не ждите. В Преисподней свои законы, мы туда и не спускаемся. Тамошние сидельцы сами себе сторожа. Говорят, тех, кто по ихним законам жить не хочет, они сами в клетки заключают и мордуют как захотят.
- И кто там содержится?
- А бог его знает. - Провожатый помотал головой, как бы прогоняя даже мысли о возможных обитателях Преисподней. - Всякие темные личности, которым даже в "давильне" места не сыскалось. - Он задумался. - Безумцы, ведьмы, цыгане… и, конечно, Узник.
Они приблизились к широкой решетчатой двери, за которой виднелась лестница, ведущая в подвальный мрак. Караульный снял с пояса связку ключей и отпер решетку.
- Пожалуйте, господа.
И сыщики шагнули на лестницу. По широкой дуге она уходила под землю так хитро, что поворот оставался все время футах в шести впереди. На стенах изредка попадались глиняные подсвечники с коптящими огарками свечей. Впрочем, лестница оказалась недлинной, и вскоре, миновав еще одну дверь, друзья очутились в широком помещении, по бокам которого тянулись решетки общих камер.
Стоило сыщикам войти, как из сумрака камер послышались ужасающие вопли, а между прутьями решеток просунулись десятки грязных рук. Раздались требовательные крики:
- Господа, подайте великодушно!..
- Монетку, одну монетку!..
- Деньги давай! Деньги давай! Давай деньги!..
Пахнуло невыносимой вонью месяцами не мытых тел, экскрементов и мочи. Ричард прикрыл рот ладонью, подавляя приступ тошноты.
- Проявите милосердие, господа, - посоветовал провожатый. - Киньте страждущим парочку полупенсовиков. А они купят себе кусок хлеба или бурдючок янтарного канарского.
- У кого купят? Разве тут есть лавка?
- У меня, - честно ответил страж.
Стил нашел несколько мелких монет и сунулся было к решеткам.
- Близко не подходите, сэр, - предостерег предприимчивый проводник. - Тюремная лихорадка - страшная хворь. И ужасно заразная. В прошлом году маляры красили соседний "каменный мешок", так из восьмерых семеро заболели, а двое из них и вовсе померли. Вы лучше мне сразу отдайте, а я уж им все, что надо, принесу.
Стил коротко размахнулся и бросил монетки в темноту.
- Вы получите отдельно, - сухо пообещал он.
- Как угодно.
Они миновали залу с решетками и оказались в следующем помещении. Это была большая комната, поделенная на отдельные крошечные камеры, в которых томились арестанты, удостоенные одиночного заключения. В каменный пол этого мрачного подземелья были вделаны крюки, цепи от которых тянулись в камеры. Из камер же по полу шли желоба, по которым отходы жизни заключенных стекались в общую клоаку, источающую нестерпимый смрад.
- Здесь у нас опасные, - предупредил провожатый. - К ним не подходите, а то и до Преисподней не доберетесь.
Сыщики сочли за благо последовать совету. Впрочем, и сами обитатели одиночек не проявили к гостям никакого интереса.
Рядом с дырой, куда стекались нечистоты, в пол был вмурован здоровенный люк. Прямо на нем располагался низенький табурет, на котором восседал скрюченный старый человечек, завернутый в лохмотья. Прямо на плече у старичка хитрым ремешком, пропущенным под мышкой, был прилажен подсвечник со свечой. В руках караульщик держал книжку.
- Это те господа, которые к Узнику, - сообщил проводник.
Старичок поднял глаза от страниц, встал и подошел к Ричарду.
- Сокол? - спросил он, прищурившись.
Голос у человечка был под стать внешности - старый, скрипучий.
- Зовите меня мастер Пустельга.
- Как вам угодно. Этот человек с вами?
- Да.
Старичок секунду размышлял.
- Хорошо, пусть тоже пройдет. Люк откроете сами. Внизу вас встретят.
Стил сунул в ладошку проводника мелкую монетку, и они с Ричардом, отставив в сторону табурет, ухватились за кольца, припаянные у краев люка. С огромным трудом им удалось отодвинуть стальной диск в сторону.
- Как вы с ним управляетесь? - отдуваясь, спросил Ричард.
Старичок проигнорировал вопрос. Он уже сидел на своем табурете и вновь читал книжку. Ричард пригляделся: это были "Опыты" Монтеня.
Спуск по ржавым скобам в абсолютную тьму Преисподней был недолгим, но Ричард успел поймать себя на мысли, что уже с трудом представляет солнечный свет. Как люди могут годами оставаться тут, терпя голод, грязь, болезни и почти полное отсутствие света и сохранять при этом здравый рассудок? Его мутило от одной мысли о том, чтобы задержаться в тюрьме надолго.
Внизу, однако, оказалось не так уж темно. На стене рядом с лестницей горел самый настоящий факел. Был ли он зажжен специально к приходу гостей или оставался здесь постоянно, сыщики не поняли.
Их поджидал щуплый мальчишка лет двенадцати с неожиданно чистыми светлыми волосами и в подобии костюма. Штаны, правда, были ему коротки, а курточка надета прямо на голое тело, зато на шее красовался большой зеленый платок. В общем-то, новый проводник не выглядел так уж необычно - за свою жизнь в приюте и на улицах Ричард повидал и не такое, - пока не открыл рот.
- Кто из вас Сокол? - спросил он, и сыщики с содроганием увидели, что зубы паренька искусно подпилены. Конической формы, острые, словно клыки дикого зверя, они делали его похожим на демона из кошмаров. Ричард сглотнул, прежде чем ответить:
- Я.
- Следуйте за мной. Ничего не бойтесь. Вы под охраной Узника. Ваш спутник пойдет с нами, вопрос его присутствия на аудиенции будет решаться на месте.
Сыщики покорно пошли за острозубым мальчиком, чувствуя себя героями сказки, добровольно бредущими в логово тролля. Эдуард безотчетно тронул револьвер у себя на поясе и только теперь осознал, что его пустили сюда с оружием.
Они очутились в широком коридоре, единственным источником света в котором был факел, несомый проводником. Вскоре в стенах стали попадаться ниши, напоминающие монашеские кельи. Ричард с удивлением понял, что это места обитания здешних заключенных. Ни решеток, ни цепей видно не было. Не было, правда, и самих жителей.
Как ни странно, грязи в Преисподней оказалось меньше, чем в давильне. Пол, выложенный крупными каменными плитами, явно не так давно подметался. Даже воздух был чище, хотя тюремный запах проникал и сюда. Вскоре на стенах появились факелы и подсвечники со свечами. Стало светлее. Ричард успел подумать, что здесь не так страшно, как показалось ему в преддверии Преисподней, и тут им встретился первый обитатель.
Этот человек вынырнул из темноты одной из "келий", и гости подземелья едва сдержали возгласы отвращения при виде его ужасного лица. Оно было покрыто огромными бугристыми чешуйчатыми наростами, в которых терялись глаза и рот. Был различим лишь нос, точнее, огромный хоботообразный отросток, который, вероятно, и служил уроду носом.
- Здравствуйте! - прогудело существо.
Сыщики растерянно поклонились.
- Идемте! - поторопил острозубый мальчик-демон. - Слон, не приставай.
Едва они миновали застывшего у своей ниши Слона, как были атакованы стаей не менее отталкивающих существ. Когда-то, возможно, это были обычные женщины, но сейчас они превратились в чудовищных гарпий. Лохмотья одежды, подобно крыльям, развевались за их спинами, ногти на руках больше походили на когти хищных птиц, а крики напоминали скорее карканье ворон, чем голоса людей. Что им было нужно, осталось непонятным, потому что мальчик-демон набросился на гарпий с криками "Кыш! Кыш! Пошли отсюда!", словно прогонял назойливых голубей. Как ни странно, его послушались, и страшные женщины-птицы скрылись во тьме.
- Что это за ведьмы? - спросил Ричард, стараясь не выдать испуга.
Острозубый не ответил.
Чем дальше они продвигались, тем больше обитателей этого подземного узилища попадалось на их пути. Не все они были такими же отталкивающими и пугающими, как Слон или гарпии. Порой попадались люди, на первый взгляд ничем не примечательные, а то и вовсе нормальные. Ричард запомнил молодого человека, одетого в щегольской наряд испанского гранда чуть ли не позапрошлого века - с жабо, сдвинутым на бок беретом, украшенным павлиньим пером, и в коротком дублете, похожем на латы. Юноша стоял под факелом, небрежно опершись плечом на стену и покуривая папиросу. На лице его застыла злобная улыбка.
Туда-сюда сновали какие-то карлики с колпаками палачей на головах. Человек с десятком крыс, привязанных за веревки, наподобие домашних собак, прошествовал навстречу, церемонно поклонившись на ходу. Далеко, в недоступной глазу темноте, кто-то страшно кричал от невыносимой боли, и словно бы в насмешку над этим дикий хохот доносился с противоположной стороны. Калека без рук и без ног, лежа на изъеденном мышами матраце, что-то бормотал на незнакомом языке. Проклинал ли он, заклинал ли неведомых врагов?
Оглядываясь по сторонам, Ричард понимал: какими бы разными ни были эти люди и чудовища, когда-то бывшие людьми, какие бы преступления и злодейства они ни совершили, какими бы тропинками ни пришли они в Преисподнюю, объединяло их одно - все они были изгоями рода человеческого.
Каким бы большим ни казалось здание Ньюгейта, его подземелья были гораздо пространнее. Ричард понимал, что они уже давно вышли за пределы тюрьмы, по крайней мере той тюрьмы, что была изображена на планах и схемах. Сюда не простиралась власть надзирателей, судей и палачей. Здесь правили иные люди, и одного из них им вскоре предстояло увидеть.
Ричард даже не пытался запомнить дорогу, которой они шли: коридор постоянно вилял, сворачивал, порой заканчивался тупиками, из которых в последний момент находились хитрые выходы и лазейки. Он то сужался до размеров узкой тропинки, то раздавался вширь, словно Пикадилли. И везде были люди - диковинные пленники этого подземного царства.
Наконец провожатый остановился в укромном закутке возле широкой дубовой двери. Без стука приоткрыв ее, он нырнул внутрь. Сыщики огляделись, благо света тут хватало - на стенах висели вполне современные газовые рожки, какие Ричард никак не ожидал увидеть в таком месте. Рядом не было ни души. Обитатели Преисподней старались держаться подальше от места, где жил Узник. Было ли это данью уважения, или страх заставлял их сохранять дистанцию - Ричард так и не понял.
Не прошло и минуты, как мальчик-демон вернулся и церемонно сказал, обращаясь к Ричарду:
- Вы можете пройти.
Стилу он лишь коротко кивнул, разрешая последовать за другом.
Затаив дыхание, остро предчувствуя, что именно здесь и сейчас он получит ответы на многие вопросы, Ричард шагнул в обитель Узника.
Если в каких-то документах ньюгейтской канцелярии и было упоминание о камере № 273, в чем Ричард сильно сомневался, то едва ли там подробно расписывалась обстановка данного помещения. Лучше всего ему бы подошло другое определение - покои.
Комната была выдержана в георгианском стиле. Ричард мог поклясться, что полы выстелены паркетом, поверх которого положен огромный восточный ковер. Стены украшали гобелены с картинами охоты и массивные зеркала в золоченых рамах. Мягкая мебель, стоящая вдоль стен, была накрыта свободными тиковыми чехлами. Несколько плетеных стульев с привязанными к сиденьям подушечками смотрелись в комнате совершенно естественно, если забыть о том, что за стеной царили сырость и мрак подземелья. С потолка свисал огромный канделябр, в котором одновременно горели чуть ли не полсотни свечей. Бюро с разложенными письменными принадлежностями выглядело так, будто хозяин только что прервал работу.
Но самой выдающейся деталью интерьера в этой невиданной камере, был, конечно, камин. Невероятным казался сам факт существования камина так глубоко под землей. Ричард не мог даже представить, каких трудов стоило неведомым каменщикам проложить дымоход для этого очага через все "культурные" слои Ньюгейта. Камин был огромным, едва ли меньшим, чем увиденный Ричардом в гостиной графа Блаунта-старшего, и смотрелся по-королевски в обрамлении белоснежного портала. В нем горел жаркий огонь, и в комнате не чувствовалось даже следа подвальной сырости.
Каминная полка, высеченная из белого мрамора, сама по себе была произведением искусства. Но то, что располагалось на ней, поразило Ричарда до глубины души. Скульптура, отлитая, видимо, из серебра, изображала огромного спрута, возлежавшего в самом центре мраморной полки. Его щупальца простирались во все стороны, свешиваясь с камина с такой грацией, что казались действительно эластичными и живыми. Мантия и многочисленные присоски моллюска были выполнены с большим тщанием и аккуратностью. Клюв спрута был воинственно приоткрыт, а глаза, сделанные из неизвестного черного камня, выглядели совсем как человеческие, отчего животное приобретало зловещий и какой-то неземной облик.
Хозяин камеры № 273, загадочный и пугающий Узник, восседал в кресле в единственном закутке, куда не проникал свет множества свечей. Он был одет в просторное черное одеяние с капюшоном, складками ниспадающее вниз и скрывающее фигуру с головы до ног. По всей видимости, Узник не стремился к близкому знакомству с визитерами. Тем более что, как догадывался Ричард, ему-то личности пришедших были вполне известны.
- Садитесь, господа, - голос у хозяина был ровный и совершенно бесцветный. По нему Ричард не рискнул бы предположить даже возраст собеседника.
- Спасибо, мистер… Узник. Можем мы называть вас так? - уточнил он на всякий случай.
- Можете. Так меня все называют, мастер Пустельга.
- Спасибо, что согласились поговорить с нами.
- Всегда приятно поговорить с новыми людьми. Я ведь не покидаю этих стен. Ваш спутник…
- Мистер Стил, он частный сыщик, как и я.
- Бывший инспектор Скотланд-Ярда Эдуард Стил? Вы вели дело о убийстве Мэри Олдингтон в 1883 году?
- Да, сэр.
- Хорошая работа, - одобрительно сказал Узник.
- Благодарю, сэр.
- Вы можете остаться, если ваш друг доверяет вам.
- О, да! Доверяю абсолютно, - заверил Ричард. - Тем более он уже и так впутан в это дело по моей вине, и будет правильным, если узнает о нем столько же.
- Перед тем как вы зададите свои вопросы, условимся о цене… Постойте! - Он предостерегающе поднял руку, прежде чем Ричард успел что-то сказать. - Деньги меня не интересуют. Я уже давно слишком богат, чтобы думать о преумножении капитала.
- Назовите вашу цену.
- Услуга.
- Какая?
- Сейчас это не важно. Время еще не пришло, но однажды я попрошу вас об услуге, и вы не откажете мне. Это в равной степени относится и к мистеру Стилу.
- Но как мы можем обещать то, о чем даже не имеем понятия?
- Даю вам слово, что попрошу лишь о том, что вы в состоянии мне дать. Ничего невозможного. Мне понадобятся ваши профессиональные умения и… особые возможности. И это только в том случае, если мои ответы на свои вопросы вы сочтете удовлетворительными.
Сыщики переглянулись.
- Мы согласны, - ответил Ричард. - Но с условием, что вы не попросите о чем-то, не подобающем джентльмену.
- Будьте покойны, мастер Пустельга, я это учту. Итак, о чем вы хотите узнать? О соколе? О мыши?
За последние дни Ричард так устал удивляться, что лишь развел руками.
- Обо всем!
Узник рассмеялся тихим и невыразительным старческим смехом.
- За свою долгую жизнь я собрал величайшую коллекцию тайн и загадок, и предметы - лишь одна из них. Но в последние годы все чаще спрашивают именно о них.
- Что вы называете предметами?
- Те две фигурки, что вы принесли сюда. И сотни других, подобных им.
- Сотни?! Вы сказали, их сотни! Так много?
- Не так уж и много, молодой человек, но достаточно, чтобы вершить историю. Иные предметы передавались из поколения в поколение, от отца к сыну, помогая удерживать власть в руках мельчающих династий. А другие тысячелетиями могли лежать в земле или на дне морском, чтобы однажды попасть в руки человека, способного к свершениям, и снимали с насиженных мест целые народы, изменяя судьбы цивилизаций.
- И у каждого из предметов свое свойство?
- В этом их суть.
- Вы сказали - тысячелетиями лежат в земле. Неужели они такие старые?
- Невероятно старые. И даже я не знаю наверняка, как давно они попали к людям.
- А откуда они вообще взялись? Кто-то же их сделал!
- На этот счет у меня лишь домыслы, а торгую я только достоверной информацией.
Ричард вынул из кармана шкатулку и достал мышь.
- Вы знаете ее свойство?
- Да. Это один из очень полезных артефактов. Он предупреждает хозяина об опасности.
- Каким образом?
- А каким образом действует ваш сокол? Вы просто сжимаете его в кулаке, и приходит знание, или картинка, или что-то еще - у каждого предмета по-разному. Важно одно - это ощущение ни с чем не спутаешь. В случае с мышью владелец получает ясный и недвусмысленный сигнал: "Опасность!" Насколько мне известно, после определенной тренировки можно даже научиться определять источник угрозы.
- Невероятно! - не удержался Ричард.
Сказанное впечатляло. К возможностям своего сокола он уже давно привык, но рассказ о свойствах мыши будоражил воображение. О таком предмете можно было только мечтать. Особенно при опасной и нелегкой работе сыщика.
- Но это еще далеко не самый сильный и диковинный предмет, - снисходительно отозвался Узник. - Знали бы вы, каковы в деле носорог или саламандра.
- И каковы же? - вступил в беседу Стил.
- Ну-ну! Если я начну рассказывать о каждом предмете, вы никогда отсюда не уйдете.
Стил пожал плечами, но вынужден был согласиться.
- Но если предметы так полезны и могущественны, почему люди ничего не знают о них? - наивно спросил Ричард.
- Как же, не знают! Многие просто грезят ими. Другое дело, что владельцы не спешат рассказывать окружающим о таком ценном имуществе. Да ведь и вы сами, мастер Пустельга, хранили своего сокола от чужих глаз. С другой стороны, существует влиятельная организация, которая следит за тем, чтобы правда о предметах не хлынула в массы людские бурным потоком.