Они находились в выложенной плитками комнате для мытья посуды, которое примыкало к просторным и пустым дворцовым кухням. Это были огромные помещения, которые обслуживали не менее обширные, вычурно обставленные обеденные залы Шпиля. Там правители планеты устраивали приемы для влиятельных людей и самых значительных семей города, а также развлекали прибывших с других миров могущественных сановников и послов с их немалыми свитами. Рабочие столы, раковины и утварь - все было испачкано кровью, всюду валялись мелкие обломки костей.
Эпифани тут же пошла мыть руки, а Клют подобрал с пола бедренную кость, чтобы рассмотреть ее получше, и увидел следы зубов. Кто-то высосал из нее весь мозг.
- Не самый лучший знак, не правда ли? - пробормотал инквизитор, не обращаясь к кому-то конкретно. Он вытащил пистолет-дробовик и крепко сжал его в руке. Внезапно раздалось громкое шипение - по всей кухне включились огромные печи. Прокторы направились за оставшимися поварами, которые еще не приготовили и не съели друг друга. Они могли вернуться в любой момент.
- Давайте-ка найдем Черный Соверен и поскорее смотаемся отсюда, - предложил Чевак, чтобы успокоить спутников.
- И как же мы это сделаем?
- Просто, - ответил он. - Найдем самого богатого и могущественного человека в здании. Монета будет у него.
Пока отряд двигался через похожие на пещерные тоннели коридоры и сводчатые залы Шпилевого дворца, до них доносилось далекое эхо шквального огня. Даже благородные жители Шпиля не были защищены от орд каннибалов, и миллионы жаждущих мяса людей уже добрались до укреплений. Вой и крики слышались сквозь окна и дверцы затейливых балконов дворца. Воздух звенел от грохота кулаков, бьющих по постепенно поддающимся баррикадам, и стрекота автоганов, косящих толпы истощенных безумцев.
Чевак остановился у бронированной двери, встроенной в изящно украшенную арку, и жестом поманил Торкуила и "Отца".
- Найдите сокровищницу. Она, скорее всего, рядом с апартаментами правителя, - приказал Чевак. - Поторопитесь.
Технодесантник тут же взялся за дело. Тонкие инструменты, встроенные в два гибких механодендрита, взломали систему безопасности. Подсоединив к сервочерепу спирифлексовые кабели и провода из двери, Торкуил заставил "Отца" извлечь нужную информацию. Фамилиар выпустил свиток пергамента, который космодесантник прочитал и не стал отрывать, из-за чего сервочереп обзавелся бумажным хвостом.
- Над апартаментами губернатора и личными покоями, - кивнул Реликтор. - Сюда.
Гессиан и инквизиторы устремились за космическим десантником. Эпифани тем временем отсоединила "Отца" от двери и побежала, стремясь догнать остальных. Миновав несколько помпезных комнат, варповидица вошла в пыльный клуатр со множеством молелен, отделенных от коридора бархатными занавесями.
Из-за одной вдруг появились чьи-то руки, схватили сервочереп и ее за пластековое пончо и втянули внутрь. Это был Чевак. Он тут же приложил палец к губам. Занавеси немного раздвинулись в стороны, и стал виден поток солдат в тяжелой броне, которые с грохотом маршировали по клуатру. Их блеклые панцири когда-то были зеленого цвета, как у всех кадианских полков, а круги с номером полка, украшавшие наплечники, были замазаны белой краской. Вместо знаков 969-го полка на них изобразили три черепа, собранные в перевернутую пирамиду - символ подчиняющихся Ложному Кастеляну Освобожденных, который подражал рунической эмблеме самого Великого Владыки Распада. Когда солдаты из полка предателей прогрохотали мимо, Чевак и Эпифани увидели их слоновые ноги и раздутые тела, благодаря которым совращенные Хаосом гвардейцы оставались крепкими и выносливыми. Мертвая бледная кожа едва удерживала на месте желеобразную плоть их лиц, а пронизанные инфекциями тела были покрыты мембраной из густой пасты. На нее липли жуки и мухи, которые пытались покормиться гниющим мясом.
Когда бойцы Нургла прошли мимо, Торкуил вышел в клуатр и осмотрелся. Доверяя более совершенным чувствам космического десантника, высший инквизитор и Эпифани вышли следом. Они двинулись дальше по парадным залам, заваленным разбитой и растоптанной мебелью, преодолели еще одну посадочную площадку и лестницу и, наконец, достигли покоев губернатора.
- Господь-Император, - выдавил Клют.
В приемной было великое множество дверей, которые вели в различные апартаменты и личные покои. Высокий потолок огромного зала по большей части занимали декоративные шестеренки и заводные механизмы, управляющие тяжеловесной круглой дверью из цельного адамантия. Она была сдвинута в сторону, и от мраморного пола зала наверх, к гигантской сокровищнице, поднималось множество лестниц. Когда Чевак и его спутники осторожно вошли внутрь, зрелище богатств, лежащих там, буквально загипнотизировало их.
Сокровищница была переполнена, всюду сверкал драгоценный металл, и множество дорогих вещей было навалено до самого потолка. Приемная и окружающие ее помещения были буквально набиты несметными богатствами, которые ревностно хранили здесь годами. Бесценные древности, созданные ксеносами и имперцами, лежали святых реликвиях и рулонах экзотического шелка. Стен и вовсе не было видно под несколькими слоями редких картин и произведений искусства, ранними Фарранбургами, Дизраллилео и запрещенными языческими изображениями. Мраморный пол был усыпан горами монет, выстлан коврами пластековых кредиток и бумажных денег, служивших валютой на тысячах миров. Горы сундуков, сейфов и даже обычных ящиков и корзин, переполненные драгоценными камнями и беспорядочно сваленными ювелирными украшениями, целые крепости, сложенные из слитков редких металлов.
В центре всей этой роскоши стоял пиршественный стол, за которым сидело нечто прямо противоположное царящему здесь изобилию. В креслах вперед-назад покачивались похожие на скелеты аристократы Шпиля в грязных и потрепанных дорогих одеяниях. Они вырывали волоски из почти голых скальпов и выгрызали мозг из старых костей, обломки которых были единственными яствами на столе, уставленном платиновой и фарфоровой посудой. Это были объедки, которые бросала на скатерть ожиревшая туша, сидевшая во главе собрания. Хотя сидящей эту фигуру можно было назвать с натяжкой, так как ее позвоночник больше не мог поддерживать горы жира, повисшего на согнутых от тяжести костях. Она была привязана к трону из железного дерева. Огромное кресло укрепили титановыми прутьями, а вокруг возвели конструкцию, навевающую мысли о театре марионеток: крепкие кожаные ремни, поддерживающие кабели, противовесы. Благодаря ей женщина-монстр могла двигать руками и подносить ко рту кости и куски сочащейся плоти изрезанного тела, которое лежало на платиновом блюде перед ней. Пустые кресла с ее края стола наводили на мысль, что истощавшие аристократы начали утолять голод друг другом.
На несколько секунд Клют безмолвно застыл, пораженный масштабами задачи, которая стояла перед ними. Он взмахнул рукой, охватив жестом огромный зал и его сокровища.
- Как среди всего этого найти одну монету? - прошипел он.
- За мной, - сказал Чевак Клюту. Другим он лишь бросил, - Найдите ее.
Эпифани проскользнула к куче украшенных драгоценностями бальных платьев в углу, а Торкуил снял с пояса массивный визор с набором линз и надел его на голову, чтобы просканировать сокровищницу при помощи ауроуловителей и псиокулярных фильтров. Гессиан, как демоническая гончая, втянул ноздрями спертый воздух зала и начал разгребать показавшуюся ему подозрительной кучу монет.
- Леди Сабина Крульда, - объявил Чевак, забравшись на стул, а с него на стол. Инквизитор пошел по нему, наступая на фарфор и хрусталь, и придворные с мертвыми глазами начали жадно хватать свои объедки и спасать их, прижимая к груди.
- Ваш улей - фактически, весь ваш мир - пал жертвой демонического вторжения. Мы - высокопоставленные служители Святой Инквизиции Его Благого Величества. Если вы будете с нами сотрудничать, мы устраним и уничтожим бич вашей планеты.
Клют прошел вдоль края стола и тоже остановился перед королевой каннибалов.
Леди Крульда очнулась от дремы. Вблизи она выглядела еще громадней, и складки жира свисали с тела и по краям трона. Кожа была белой, но ее пронизывала паутина мелких кровоизлияний и синяков там, где от обжорства человечиной ее собственная плоть распухла и растянулась.
Она была обнажена, ибо никакая одежда не смогла бы налезть на дочь Шпиля, четыре подбородка и чудовищная грудь были испещрены пятнами засохшей крови, кусочками мяса и костей, клочками волос. Тот немногий стыд, что у нее оставался, скрывался под складками аморфной плоти, каскадами жира, спадающими вниз по всему липкому немытому телу. Длинные седеющие волосы, слипшиеся от крови, когда-то были уложены в экстравагантную прическу, а теперь расползались по грязной коже, как потоки лавы по склонам вулкана. Крошечные глаза, казавшиеся кукольными на ее нелепо маленькой голове, бессмысленно моргнули при виде Чевака, а затем звероподобная владычица ухмыльнулась, демонстрируя куски человечины, застрявшие между окровавленных зубов и почерневших десен. Она облизнула покрытые коркой губы в предвкушении свежего мяса.
Чевак посмотрел сверху вниз на Клюта.
- Попытаться стоило. Я надеялся, что нам удастся избежать того, что теперь придется сделать.
- Что придется? - спросил Клют, чувствуя, как дергается губа.
- Обыскать ее, - сказал высший инквизитор. Двое на миг нерешительно застыли, но времени на колебания не было: яростный вой каннибалов и аккомпанемент устаревших автоганов Освобожденных слышались все ближе.
- И где начать? - спросил Клют, приблизившись к гротескной женской туше.
- Где? - переспросил Чевак. Людоедка потянулась к нему слабыми толстыми руками. - Да где угодно, черт возьми, просто надо найти эту монету, она должна быть здесь.
Оба принялись обыскивать складки сала и шарить в лужицах свернувшейся в желе крови, которые находили между ними, а тем временем на башне загремел набат. Вслед ему по всему дворцу завыл нестройный хор сирен.
- Быстрее, - с гримасой на лице поторопил Чевак.
- Что это? - отрывисто спросил Клют, чувствовавший все большее отвращение.
- Линия безопасности прорвана, - ответил Чевак. - Каннибалы идут.
Добравшись до покоев правительницы, Чевак осознал, насколько тяжела ситуация. Он ожидал увидеть тут Освобожденных или по крайней мере их офицеров. Но все до единого гвардейцы-предатели были на укреплениях вокруг дворца, и это говорило о том, что ненасытным ордам по плечу и баррикады, и немалая огневая мощь Освобожденных. Даже командиру армии культистов пришлось взять оружие, чтобы не дать голодным, озверевшим толпам полностью захватить город. Улей Аблютра больше не представлял никакой ценности для культа, превратившись из промышленного центра в горящую развалину, полную дикарей. Теперь Освобожденные, как и все остальные, сражались за собственную, продленную болезнями жизнь.
С новым энтузиазмом Клют еще глубже запихнул руку в жировые складки леди Крульды.
- Вы уверены, что Соверен здесь? - спросил инквизитор, покосившись на грудную клетку, все еще лежавшую на блюде людоедки. - Несмотря на все богатство, леди Крульду в данный момент нельзя назвать процветающей и успешной.
Чевак высунулся из-за туши стонущей, едва ли понимающей происходящее правительницы. На какое-то время он застыл в раздумьях.
- Зря, же, смеялся, глаз - я уже заждался вас… - пробормотал про себя высший инквизитор. Затем поджал губы и стукнул себя по лбу. - Так очевидно.
- Что очевидно?
- Так глупо.
Губернаторская приемная вдруг наполнилась раздирающим уши грохотом выстрелов. В дверях замелькали зеленые бронежилеты и гнилые лица. Гвардейцы-предатели отступали, отстреливаясь из автоганов, которые изрыгали сверкающие потоки высокоскоростных снарядов. Эффектное появление Освобожденных сопровождали вспышки гранат внизу на лестнице. Раздутые, гнилые, похожие на упырей, они тем не менее действовали точно и выверено, как когда-то их обучали на Кадии. Гвардейцы хлынули в распахнутые двери большого зала, арьергард поливал огнем пока еще невидимые орды. Все в помещении, как гости, так и каннибалы, слышали, как неумолимо приближается толпа, чей голодный рев заглушал даже грохот оружия предателей.
И тут они появились - море истощенных тел, деградировавших дикарей с торчащими костями, которые лезли по головам и грязным телам друг друга, чтобы поскорее ощутить вкус плоти. В считанные мгновения они заполнили всю приемную, оглашая залы свирепым воем. Чевак и Клют в ужасе смотрели, как беснующаяся толпа поглощает солдат Нургла, и огромные раздутые тела падают под натиском тощих, алчных ульевиков. Инквизиторы и представить не могли, что можно так легко разделаться с мощью Освобожденных - смертоносного, охваченного болезнями воинства-культа неумирающих. Предателей постепенно задавили числом, невзирая на опустошительный огонь, и утягивали в глубины толпы. Каннибалы, не церемонясь, начали удовлетворять свои прожорливые утробы прямо посреди боя, заживо поедая зловонных солдат культа.
Офицер Освобожденных прохрипел приказ оставшимся солдатам, загоняя их во внутренние покои, пока два раздувшихся от гноя сержанта, наконец, не закрыли двери большого зала и навалились на них плечами. В тот же миг двери зазвенели от ударов кулаков и истощенных тел, бросающихся на богато украшенные створки.
Офицер повернул голову - липкий шар серой гнилостной массы, торчащий из мехового воротника кадианской шинели. Существо, похоже, очень удивилось, увидев Чевака и его свиту. Оно открыло рот, и из наполненных пеной легких выполз таракан.
- Иномиряне, - прошипело оно. Между губ мелькнул опухший язык. - Взять их!
- Подождите! - вскричал Чевак, и солдаты остановились. - Мы можем помочь друг другу. Я ищу монету, это соверен, примерно вот такой величины, - он показал размер пальцами.
- Владыке Всего нет дела до ваших монет и сокровищ, ибо наследие его - вечность, - захихикал офицер Освобожденных. - А теперь говори, где твой корабль.
- По крайней мере мы знаем, что монета не у него, - сказал Чевак.
- Небольшое утешение, - добавил Клют.
Двери огромного зала содрогнулись и затрещали. Офицер указал бледным пальцем на Чевака.
- Скажи сейчас же, иномирянин, иначе ты труп.
- Это я-то труп? - возмутился Чевак. - Ты бы в зеркало посмотрелся.
Офицер Освобожденных выхватил из кобуры ржавый болтпистолет и в гневе выстрелил в высшего инквизитора. Чевак тут же превратился во вспышку радужного света, выскользнул из-под смертоносного потока снарядов и взбежал на гору монет рядом со столом. Болты врезались в чудовищное тело леди Крульды, один попал в висок и положил быстрый конец ее людоедским пиршествам.
Офицер предателей забулькал от гнева, что остальные Освобожденные восприняли, как приказ открыть огонь. Их потемневшее от времени оружие окатило выстрелами апартаменты правительницы, раздирая дорогие шелка, картины и мебель. Сапоги Чевака начали погружаться в денежную кучу, монеты покатились вниз, и гора начала оседать, точно песчаная дюна. Затряслись и обрушились башни из монет, погребая авангард солдат Нургла под лавиной золота и серебра.
Тут замелькали топор, серворуки и мехадендриты Торкуила, отсекая стволы автоганов, расшвыривая совращенных Хаосом гвардейцев и прожигая в кадианских культистах такие дыры от плазмы, что те разваливались напополам. Безоболочечные пули Освобожденных бессильно рикошетили от силовых доспехов Реликтора, поэтому некоторые чумные солдаты обратили древнее оружие против слепой варповидицы. Космический десантник в считанные мгновения оказался рядом, обхватил девушку, создав вокруг нее непробиваемый щит, и принял на себя ураганный огонь, вынося ее из гущи битвы.
Один из сержантов с лицом-гнойником двинулся на Клюта, сжимая в кулаке цепной меч. По пути ржавое от крови оружие срезало головы все еще сидящих за столом аристократов Шпиля, четверо бледных гвардейцев шли следом.
Клют вскинул свой обрез и осыпал Освобожденных солью и серебром, отступая за трон леди Крульды. Там, куда попадала благословенная дробь, плоть предателей пузырилась и дымилась, но пистолету было не под силу остановить их продвижение. Склизкая плоть просто поглощала выстрелы, будто бесчувственная глина.
Клют скривился, когда новые очереди ударили по колоссальному трупу леди Крульды и ее деревянному трону. Инквизитор увидел, как Гессиан следит за врагами из-за ящика с адамантиевыми слитками. Освобожденные приближались, поливая все перед собой пулями, и инквизитор вновь принял решение, тяжким грузом легшее на душу. Выплюнув первые несколько строчек освобождающих заклинаний, выученных у Фалангаста, Клют вернул демону толику его нечистой силы.
В тот же миг ощутив прилив энергии, Гессиан окутался тонким мерцающим покровом эфирного пламени, и его глаза вспыхнули золотым светом. Освобожденные ринулись навстречу демонхосту, из ладоней которого хлынул поток адского огня, сжигая гвардейцев-предателей на месте. Когда Гессиан опустил руки и дьявольское пламя погасло, Клют уже успел перезарядить пистолет-дробовик и рискнул выглянуть из-за трона. Похожий на труп сержант и его солдаты практически не пострадали. Рваная, вспухшая плоть побурела и покрылась ожогами, но распухшие конечности и гнилые лица уцелели в сверхъестественном пламени. Даже аблютрафурские бронежилеты почти не пострадали, их только опалило в нескольких местах. Клют вздохнул. Лицо Гессиана перекосилось в смятении и от потустороннего гнева.
Освобожденные между тем направили древнее оружие на демонхоста, а сержант выхватил цепной меч, чтобы сразиться с существом. Гессиан снова спрятался за ящиком и вновь поднял руки, на сей раз обратив ярость адского пламени на слитки. Куски чистого адамантия полетели в Освобожденных, сокрушая кости и вышибая мозги этим пародиям на гвардейцев, пробивая и броню, и прогнившие тела.
Стены у дверей большого зала поддались, и огромные металлические створки рухнули на пол, придавив собой еще двоих гвардейцев Нургла. В проем хлынула волна безумцев, словно единое, огромное существо, состоящее сплошь из запавших глаз, скрежещущих зубов и окровавленных ногтей. Каннибалы наводнили зал и начали бросаться на все, в чем только билось сердце. Первая волна замедлилась, пожирая гвардейцев у входа и аристократов, как живых, так и мертвых, и это дало Клюту и Гессиану время, чтобы добежать до Эпифани, Торкуила и высшего инквизитора на другой стороне зала.
Отряд вслепую помчался сквозь губернаторские покои, залы и комнаты, а сзади грохотали остатки Освобожденных, возглавляемые офицером. К счастью, стреляли они назад, во вторую волну каннибалов, которая хлынула из бокового прохода и устремилась за ними.
Ввалившись в двери главной опочивальни, Чевак и его свита перебрались через укрепленную кровать леди Крульды и к ужасу обнаружили, что дворец кончился. Они оказались на просторном балконе, с которого открывался лучший вид в городе - на разрушенный пожарами улей и вонючие болезнетворные болота вокруг. Чевак перегнулся через изящную балюстраду и с замиранием сердца увидел, что вселяющее ужас расстояние до основания башни - это только начало отвесного склона. Там, где заканчивались дворец и Шпиль, еще на километры тянулись виллы и звездоскребы, поднимающиеся из сплошного переплетения фабричных труб и дымоходов в подножии города. Высший инквизитор поднял взгляд, разглядывая самоубийственно крутой отрезок стены, отделявший балкон Крульды от посадочной платформы ее персонального челнока. Будучи планетарным губернатором, а также владычицей улья Аблютра, она должна была периодически наносить визиты правителям соседних ульев.