- Я совсем этого не хотел, повелительница, - сказал Кай, быстро отводя взгляд и пользуясь формальным обращением.
Взгляд глаза навигатора означал смерть, а в глазах семьи Кастана из Навис Нобилите он давно заслужил эту участь.
- Я здесь не для того, чтобы тебя убить, - сказала Элиана. - Хотя, Трон свидетель, это решило бы кучу проблем. Я пришла, чтобы дать тебе второй шанс. Шанс возместить убытки за потерю "Арго" и колоссальный ущерб репутации моего отца в Конклаве Навигаторов.
- Почему ты это делаешь?
- Потому что ненавижу расточительность, - сказала Элиана. - При всех неприятностях, которые ты доставил, ты все же опытный астропат, и я хочу возместить значительные издержки, которые понес отец, желая заполучить тебя в наш Дом.
- И ты можешь вытащить меня из этого места? - спросил Кай.
Элиана улыбнулась, как будто услышала наивный вопрос несмышленого ребенка.
- Я Навис Нобилите, - сказала она. - Я говорю, а остальной мир слушает.
- Даже Легио Кустодес?
- Даже преторианцы, - сказала Элиана. - При условии, что я никогда не позволю тебе вернуться на Терру. Небольшая цена за то, чтобы покончить с этими… неприятностями. Ты согласен?
Кай кивнул. Никогда больше не видеть родную планету - разве это цена?
- И ты сможешь меня вытащить?
- Смогу. Но сначала ты должен кое-что для меня сделать.
- Что? Все, что угодно, повелительница, - сказал Кай и дотронулся до руки Элианы.
Ее кожа была гладкой, но особая плотность говорила о подкожных осязательных имплантатах. Глаза Элианы смотрели на него в упор, и сверкающий изумрудный блеск безупречной радужной оболочки снова поразил Кая.
- Мне нужно, чтобы ты, глядя на меня, понял, что Дом Кастана не считает тебя ответственным за гибель "Арго". Это был старый корабль, и срок его реконструкции давно прошел. Генераторы поля Геллера пострадали в процессе пересечения пояса астероидов вокруг Конора, и их полный отказ был только вопросом времени. К тебе это не имеет никакого отношения.
- Как раз перед аварией я был занят отправкой сообщения.
Кай произнес эти слова так тихо, что и сам не мог понять, сказал ли он их вслух.
- Что?
- Я погрузился в передающий транс, - пояснил Кай. - И отправлял сообщение на Терру, когда защита рухнула. Я стал мостиком для… чудовищ… этих порождений варпа. Возможно, щиты были повреждены, но решающим ударом стал я. И весь экипаж погиб по моей вине!
Элиана крепко сжала его руки и заглянула в глаза.
- Это не твоя вина, - сказала она. - Обитатели варпа очень опасны, но никто не винит тебя за то, что произошло. Я видела заключение корабельных мастеров о повреждениях и считаю, что "Арго" только чудом вернулся в реальное пространство. В конце концов, своим возвращением корабль обязан только тебе и Роксанне.
- Роксанна! - воскликнул Кай. - Да, именно так ее и звали… Я вспомнил. Мы были знакомы. А что с ней стало?
- С ней все в порядке, - ответила Элиана, но Кай уловил едва заметное замешательство. - После короткого восстановительного лечения она вернулась к своим обязанностям. И ты должен поступить так же, но сначала надо рассказать о том, что передала тебе Сарашина. Нет никаких причин утаивать информацию. Как глава Дома Кастана, я даю тебе слово, что тебе ничего не грозит, какими бы ни были эти сведения.
Кай запрокинул голову и взглянул на ярко освещенный потолок. Никаких источников он не видел, но стены сияли отраженным светом. Шум статики усилился, и теперь он узнал в нем пустынный ветер, проносящийся над дюнами и впадинами, изменяющий пейзаж каждым своим порывом.
- Очень хорошо, - сказал он. - Ты почти поймала меня.
Пальцы Элианы судорожно сжались, и ее великолепная фигура на долю секунды изменилась. Но осознание обмана привело к тому, что остальное видение стало рассеиваться со все возрастающей быстротой, и стены камеры упали, словно изношенный занавес в дешевом театрике.
Вместо тюрьмы во все стороны до самого горизонта раскинулись просторы Руб-Эль-Хали. Телохранители в черных доспехах развеялись, словно песчаные скульптуры, а Кай обнаружил, что сидит на каменном выступе и смотрит на крепость Арзашкун.
- Где я ошиблась? - спросила Хирико, сбросив обличье Элианы.
- Для начала - глаза, - ответил Кай. - Ты никогда не сможешь их изменить, и, хотя я все время об этом забываю, ты не умеешь их спрятать.
- Это все?
- Нет, - сказал Кай. - Ты сделала еще одну ошибку.
- Да? И какую же?
- Элиана Кастана конченая стерва, - объяснил Кай. - Она никогда не отнеслась бы с подобным участием к тому, кто принес ее Дому огромные убытки.
Хирико пожала плечами.
- Я слышала об этом, но рассчитывала на то, что вы никогда не встречались.
- Не встречались, но ходят такие слухи.
Хирико все еще держала его за руки и теперь наклонилась ближе. От ее кожи пахло дешевым травяным мылом, и от этой обыденности Каю хотелось заплакать. Если бы он только мог.
- Веришь ты в это или нет, мир видений нематериален, - сказала Хирико. - Но слова, которые я говорила ее губами, от этого не теряют своей правдивости. Тебя не обвиняли в катастрофе "Арго". Только когда ты сам это осознаешь, ты сможешь избавиться от того, что тебя здесь удерживает.
- А может, я не хочу от этого избавляться. Может, я чувствую, что заслужил наказание хотя бы тем, что остался в живых. Об этом ты не думала?
- Зачем ты стремишься к самоуничтожению? - спросила Хирико. - Это дознание убивает тебя каждый день. Ты должен знать об этом.
Кай кивнул.
- Я это знаю.
- Зачем же ты так поступаешь?
- Аник Сарашина приказала мне передать информацию только одному человеку, и никому другому.
- Кто же это?
- Я не знаю.
Кай набрал горсть песка и позволил ему свободно просачиваться между пальцами. Ветер подхватывал падающие песчинки и бросал на склон дюны, где они бесследно растворялись в пустыне. Кай представил себя одной из таких песчинок, представил, как его уносит теплый сирокко, как он теряется, чтобы никогда не быть обнаруженным.
- Это бессмысленно, - заявила Хирико.
- Вероятно, - согласился Кай. - Но обещание есть обещание.
- Ты хочешь умереть здесь?
Кай задумался. Действительно ли он жаждет смерти? Хорошо было бы навсегда избавиться от ночных кошмаров и гнетущего сознания вины, но он был слишком труслив, чтобы так легко сдаться смерти. Или цепляться за жизнь его заставляла сила и стремление оправдать свое выживание?
- Нет, - ответил Кай, как только понял ответ. - Я не хочу здесь умереть.
- Но единственный способ остаться в живых - открыть послание Сарашины, - напомнила Хирико.
- Ты не права, - возразил он, не понимая, откуда взялась эта уверенность. - Я намерен выполнить то, что мне поручено.
Хирико тряхнула головой.
- Сатурналий убьет тебя раньше.
Поток продолжал бушевать, но чего еще можно ждать после такого мощного взрыва психических сил, какой сопутствовал появлению на Терре Алого Короля? Магнус лично явился с другого конца Галактики. И Эвандер Григора не мог себе даже представить, какого напряжения сил стоило примарху это путешествие.
Как же он это сделал?
Да, конечно, Магнус примарх, но даже у этого богоподобного существа, в совершенстве овладевшего управлением психическими силами, есть свои пределы. Ни одна известная Григоре наука не обеспечивала перенос физического тела на столь огромное расстояние. Как же он это сделал? Легенды гласили, что когносцинты умели открывать врата между пространством и временем, но даже в самых нелепых сказаниях говорилось только о путешествиях с одной стороны планеты на другую. Странствие между мирами требовало мощнейшего разума, какого не знала Галактика…
Поток ревел и клокотал, как самый мощный атмосферный шторм, выплескивая свою ярость в ночных кошмарах и коллективных видениях тысяч травмированных астропатов. Психическая ударная волна, все еще сотрясавшая эфир, убила сотни псайкеров, и еще тысячам уже никогда не удастся в полной мере восстановить свои способности. Подобное явление стало бы бедствием в любое время, но сейчас, в преддверии полномасштабной гражданской войны, оно граничило с катастрофой. Город Зрения практически ослеп, и Григора не мог не отметить мрачной иронии этого обстоятельства. Однако лорд Дорн не нашел в нем ничего забавного.
Пережить кошмары целого города было само по себе делом нелегким, а криптэстезианцам приходилось повторно переносить ужасы, от которых страдали их собратья. Шепчущие камни, уберегавшие от психической перегрузки, покраснели от нематериальной крови, разбухли от мрачных видений и страхов. С кристаллической решетки купола потоками света на Григору сочились самые невообразимые ужасы, и как бы ни укреплял он себя ритуалами изоляции и мантрами защиты, каждое новое видение, образующееся в тумане психических выбросов, вызывало у него рыдания.
Он видел, как разлучаются влюбленные, видел сны, полные колючих и ползающих чудищ. Боль разлуки и одиночества. Он видел детские страдания, воображаемые мучения и ужасы, не поддающиеся классификации. Все это и многое другое сочилось из шепчущих камней, как гной из раны. Город Зрения восстановит свои силы не раньше, чем изгонит все последствия шока, и только криптэстезианцы обладают достаточными навыками, чтобы это сделать.
Немо Зи-Менг лично обратился к Эвандеру с просьбой очистить город от наваждений, образовавшихся в зале мысли хора "Прим".
- Прогони эти кошмары, - просто сказал он.
Легко сказать.
Энергия, овладевшая Аник Сарашиной, была настолько мощной, что не только уничтожила весь хор "Прим", но частично просочилась в коллективную психику Башни Шепотов. Ее бесконечно малые фрагменты отложились в сознании каждого, кто услышал пронзительную сладкозвучную песню, и те же фрагменты были поглощены шепчущими камнями.
А оттуда они просочились в сумрачные владения криптэстезианцев.
Для того, чей разум не был настроен на тайную схему, поддерживающую Галактику, эти фрагменты могли показаться ничего не значащими помехами в виде случайных образов, абсурдных метафор и смазанных аллегорий.
Но Эвандер Григора все понимал, и в каждом новом кошмарном видении, извлеченном из Потока, он замечал крохотные элементы Схемы, словно пророки и безумцы всей Галактики в едином вопле выплеснули все свои бредни и стремления. Схема разворачивалась здесь, прямо перед ним, а ключ к разгадке тайны, которую он изучал на протяжении всей своей сознательной жизни, был скрыт в мозгу Кая Зулана.
Сарашина говорила, что она передает предостережение. Но кому оно предназначено? И что это за предостережение, если его не огласили с самой высокой башни во весь голос, а спрятали в сознании больного телепата?
Истинная суть была где-то рядом, скрывалась в ночных кошмарах астропатов, и Григора был твердо намерен ее отыскать. Нейролокуторы Легио Кустодес не добились успеха, пытаясь вытащить секрет Сарашины из головы Зулана, но этот секрет оставался и в самой Башне Шепотов, в этом Григора не сомневался.
Чтобы его отыскать, нужно только время.
Глава 12
ВНУТРЕННИЙ ВРАГ
БРАТСТВО ТЩЕСЛАВИЯ
ОБЕЩАНИЕ ВЫПОЛНЕНО
Уттам Луна Хеш Удар наблюдал за смертными солдатами, катившими раздатчик питания по мосту на парящий в центре Кхангба Марву остров, и, несмотря на защищавшие от подземного холода доспехи, ощущал неприятный озноб. Со скрывавшегося во тьме потолка пещеры сеялась мелкая морось, капли влаги конденсировались на лезвии его алебарды, мгновенно испарялись силовым полем и шипели при этом, словно невидимые змеи.
Так недолго и разрядить оружие, а в окружении врагов несколько секунд, требуемых для подзарядки, могут стоить ему жизни. Рядом с ним стоял Сумант Гири Фалгун Тирта, и его алебарда тоже шипела в туманной сырости пещеры. Кустодий поднял голову, и по золотым пластинам шлема покатились капли воды, похожие на слезы.
- Дождь внутри горы, - заговорил он. - Никогда не видел ничего подобного.
- В мире над нами похолодало, - заметил Уттам. - Что бы это значило?
- Гора плачет, - сказал Тирта.
- Что?
Тирта пожал плечами, словно сомневаясь, стоит ли продолжать.
- Выкладывай, - приказал Уттам. - Что тебя беспокоит?
- Я читал историю Кхангба Марву, - сказал Тирта. - Там говорится, что в день побега Заморы гора плакала.
- Сегодня никто не сбежит, - заверил его Уттам. - Только не в нашу смену.
- Как скажешь, - согласился Тирта.
Хотя его лицо скрывалось под шлемом, Уттам чувствовал в его позе томительное напряжение.
- Пошли, - сказал он. - Не позволяй подземному конденсату отвлекать воинов Легио Кустодес от службы.
- Конечно, - ответил Тирта, увидев, что солдаты подтянули раздатчик на островок.
Неожиданно блуждающая волна от мощных генераторов, удерживающих на весу скалистый остров, вступила во взаимодействие с репульсорным полем, и массивный раздатчик качнулся. Солдат в сером плаще Уральских Владык Шторма, незначительно пострадавший от разряда, сердито выругался и выпустил свою ношу.
- Проклятье, смотрите, что вы делаете, - огрызнулся он.
- Держи нормально свой конец, и ящик не будет раскачиваться, - сказал его напарник, ветеран-сержант Цитанского Эскорта, элитного подразделения пилотов, базировавшегося в Байконурском кратере.
- Я и так держу половину твоего веса, - сказал солдат.
Уттам вспомнил, что его зовут Натараджа и что до сих пор он считался одним из самых надежных членов команды.
- Тихо, - приказал Уттам. - Вам запрещено разговаривать во время дежурства.
- Прошу прощения, кустодий, - ответил Натараджа. - Это больше не повторится.
- Мы все единое целое, - добавил его напарник.
Но Уттам понимал, что возникшая между ними неприязнь не исчезнет и после выхода на поверхность.
- Как только закончим дела здесь, вы подниметесь на поверхность и получите приказы об увольнении. Мне не нужны люди, которые не выполняют приказов, - сказал он.
- Кустодий… - встревожился Натараджа.
- Мой лорд, пожалуйста…
- Замолчите оба, - приказал Уттам. - Я не потерплю разногласий. Вы не понимаете, чем занимаетесь здесь, не понимаете опасности преступников, к которым приставлены. Ваши старшие офицеры узнают о нарушении дисциплины.
Оба солдата уставились на него, и стимулирующие железы Уттама набухли, готовые впрыснуть медикаменты, поскольку его боевой инстинкт распознал проявление гнева и вероятность проявления агрессии. Уттам крепче стиснул древко алебарды, но гнев, едва только возник, мгновенно исчез без следа, как будто кто-то перевел тумблер выключателя.
- Следуйте за мной, - приказал он, развернулся и повел отряд по проходу между камерами.
Боевые стимуляторы все же попали в его кровь, и Уттам пристально всматривался в промежутки между камерами, отыскивая неприятелей. Все враги, имеющиеся на острове, были надежно заперты, но перебранка между смертными солдатами вывела его из равновесия. Он не верил в приметы, но инцидент на мосту вкупе с моросящим дождем заставил его насторожиться и приготовиться к бою.
Не самое лучшее состояние, когда требуется внимание и педантичность.
- Кто у нас первый? - спросил Тирта.
- Тагоре, - ответил Уттам и показал на камеру с правой стороны.
Уттам ненавидел Тагоре. Прежде чем его задержали, он убил триста пятьдесят девять человек, и это делало его почти таким же опасным, как кустодий. Солдаты развернули раздатчик, а Уттам тем временем занял позицию у двери.
Заключенный метался по камере, под кожей перекатывались напряженные мускулы, челюсти были сжаты, а зубы ощерены, словно у взбесившегося волка. Физическая мощь узника поражала воображение: настоящий гигант, одетый лишь в потрепанную набедренную повязку. Прежде у него имелся стандартный тюремный комбинезон, но великан разорвал его в клочья. Все его тело покрывала сеть шрамов, пересекающих генетически усиленные мышцы и укрепленные кости, а на коже красовался сплошной узор татуировок. Топоры и мечи соседствовали с черепами и распахнутыми челюстями, готовыми поглотить целые миры.
Затылок воина был чудовищно изуродован вмонтированными металлическими пластинами, а во взгляде сверкало безумие, которого не могли скрыть никакие остатки самоконтроля.
- Отойди от двери, предатель, - скомандовал Уттам.
Воин вздрогнул от слова "предатель" и злобно оскалился, но повиновался. Он прислонился спиной к дальней стене, однако напряженные мускулы выдавали готовность к бунту. Тагоре был Пожирателем Миров, и когда бы Уттам его ни видел, он всегда был готов к атаке. Такими же были все воины его легиона, так что оставалось только удивляться, как они могут сохранять самообладание. Кое-кто называл Пожирателей Миров недисциплинированными киллерами, психопатами, склонными к бессмысленным убийствам, но Уттам придерживался иного мнения. В конце концов, разве это не проявление дисциплины - постоянно поддерживать высокий уровень агрессии, но держать ее под контролем?
Пожиратели Миров были более опасными противниками, чем кто-либо мог предположить.
Тагоре уставился на него со злобной усмешкой, но ничего не произнес.
- Ты хочешь что-то сказать? - резко спросил Уттам.
Тагоре кивнул.
- Однажды я убью тебя, - пообещал он. - Пробью грудную клетку и вырву позвоночник.
- Пустые угрозы, - усмехнулся Уттам. - Я ожидал от тебя чего-то большего.
- Ты еще больший глупец, чем я думал, если считаешь это пустыми угрозами, - ответил Тагоре.
- Но ты все-таки остаешься в заключении.
- Тюрьма? - Тагоре посмотрел, как раздатчик питания забросил в его камеру два пакета с пайками. - Это ненадолго меня удержит.
Уттам невольно улыбнулся его хвастовству.
- Ты и в самом деле в это веришь? Или это говорит скверна, вбитая в твою голову?
- Я Пожиратель Миров, - с гордостью зарычал Тагоре. - Я не занимаюсь абстракциями, я живу в абсолютно реальном мире. И я знаю, что однажды убью тебя.
Уттам, сознавая бессмысленность дальнейшей дискуссии, покачал головой и направился в глубь тюремного комплекса. Остальные заключенные бросали в его сторону взгляды, наполненные ледяной ненавистью, но сильнее всего, как обычно, Уттама рассердил Атхарва.
Колдун стоял в центре своей камеры, опустив руки вдоль туловища и слегка приподняв подбородок, словно чего-то ждал. Глаза у него были закрыты, и губы слегка шевелились, словно в беззвучной молитве. Как раз в этом месте дождь был сильнее всего, поскольку капли собирались и стекали с края пермакритового блока. Уттам прищурил глаза; тот холод, который удивил его при входе, стал намного сильнее. Боевой инстинкт, пробудившийся от небольшой дозы стимуляторов, предупреждал об опасности.
Глаза Атхарвы открылись, и Уттам, мгновенно повернув алебарду, ахнул: они больше не были янтарным и голубым, теперь они мерцали светом белого зимнего солнца.
- Всем назад, - приказал он, отступая от двери камеры. - Немедленная эвакуация.
- Слишком поздно, - произнес Атхарва.
- Тирта! - закричал Уттам. - Нам грозит опасность!