Атхарва не стал его преследовать, а вместо этого обратился мыслями к Каю Зулану. Тонкое тело проникло в верхние слои разума астропата, оставив позади сгустки мыслей его бодрствования и панический страх последних недель. Грубые шрамы, оставленные нейролокуторами, рассердили его, и Кай тревожно вздрогнул во сне, когда гнев Атхарвы просочился и в его сознание.
Перед Атхарвой мелькнули картины бесплодной пустыни и величественной крепости, в которой он узнал Арзашкун, построенный в царстве Урарту. Крепость была описана сухим, но информативным языком примарха Жиллимана, и копия этого труда имелась в библиотеке Корвидов в Тизке. Почему это место снится Каю Зулану? Он, конечно, служил Астартес Тринадцатого легиона и, вполне возможно, видел оригинал описания где-нибудь на Ультрамаре, но почему он выбрал эту крепость для своих видений?
Атхарва глубже погрузился в видение и ощутил запахи базара - дым кальянов и ароматы специй, ароматы давно ушедшей цивилизации. Он не мог оценить эти ощущения, но чувствовал их важность для тайны, скрытой в мозгу Кая.
Что потребовалось Оку от этого смертного? Какую важную тайну поместили в этот хрупкий сосуд, вместо того чтобы выбрать для ее охраны нечто более прочное?
Атхарва усмехнулся, отметив в своих размышлениях оттенок ревности.
Он сильнее нажал на границу видений Кая, применяя при этом метод, недоступный пониманию простаков, которые пытались взломать его сознание. Атхарва увидел пустыню и оценил ее колоссальную пустоту. Он постиг значение укрепленной твердыни и крадущуюся тень, что кружила под стенами с терпением истинного хищника. Здесь было убежище Кая, но надолго удержать искателя истины такого уровня, как Атхарва, оно не могло.
Небольшое усилие мысли привело Атхарву к массивным воротам Арзашкуна, и он осмотрел сверкающую белизну многочисленных башен и позолоченные крыши. Часть строений была разрушена, и он представил, как нейролокуторы уничтожали здания, пытаясь запугать своего пленника.
- Вы только загнали его тайну еще глубже, - сказал Атхарва.
Он протянул руки к огромным воротам и приказал им открыться. Не дождавшись результата, Атхарва повторил приказ. И снова ворота остались для него закрытыми наглухо, а Атхарва ощутил приближение опасности. Внезапно песок вокруг него завихрился черными зловещими струями. В уши ударила волна предсмертных воплей, и к его тонкому телу потянулись скрюченные пальцы, состоящие из черного блестящего вещества. Они отрывали клочья света от его имматериального тела, и физической плоти это грозило черными болезненными отметинами.
Атхарва поднялся над бурлящей трясиной ужаса и отчаяния, раздраженный тем, что позволил себе поддаться столь примитивным эмоциям. Его тонкое тело поплыло над Арзашкуном, а темные струи, словно лианы по стене здания, поднимались вслед за ним. Теперь он был уверен, что тайну, скрытую в голове Кая, защищает его собственное ощущение вины, и Атхарва улыбнулся, восхищенный искусным выбором того, кто прятал информацию.
- Очень разумно, - сказал он. - Подобную защиту можно преодолеть только изнутри.
Он направил тонкое тело в оставленную в материальном мире плоть, застонал и открыл глаза. Освещение в их укрытии значительно изменилось - солнце уже склонялось к западному краю горизонта, и горы окутывал вечерний сумрак.
- Где ты был? - спросил его Тагоре.
Атхарва вздрогнул, только сейчас увидев рядом с собой Пожирателя Миров.
- Нигде, - ответил он.
Тагоре рассмеялся.
- Для умника ты слишком много лжешь.
Атхарва не мог не отметить справедливость этого замечания.
- Тагоре, я ученый. Я оперирую фактами, а факты всегда правдивы. Ложь нужна для низших умов, которые не в силах взглянуть в лицо истине.
- А я воин, Атхарва, - сказал Тагоре. - И ты прежде всего был создан ради войны. Не забывай, что это тоже истина.
- Я прошел немало войн, Тагоре, - ответил Атхарва. - Но это слишком грубое занятие, и оно не учит ничему, кроме разрушения. В процессе войны знания могут быть бесповоротно утрачены, а такая потеря для меня недопустима.
Тагоре ненадолго задумался, потом показал пальцем на Кая.
- Итак, мы вытащили его из тюрьмы, и он остался жив. Ты не собираешься мне рассказать, чем он так ценен, что мы рисковали ради него своими жизнями?
- Я и сам еще точно не знаю, - сказал Атхарва. - Я пытался проникнуть в его сознание и выяснить, что искали там Легио Кустодес, но секрет спрятан очень глубоко.
- Что-то касающееся Императора, - предположил Тагоре. - Это единственное, что может интересовать Кустодиев.
- Возможно, ты прав, - согласился Атхарва.
- А теперь скажи, почему ты разговаривал с охотником на ступенях Общины.
Атхарва ждал этого вопроса. Он безошибочно определил вибрирующую струну гнева в ауре сержанта Пожирателей Миров и понял, что при всей своей прямоте Тагоре быстро заметит любую попытку обмана.
- Это трудно объяснить, - начал Атхарва и тотчас поднял руку, предваряя гневные возражения Тагоре. - Я говорю это не затем, чтобы уклониться от ответа. Многие воины моего легиона посвятили себя предсказаниям. Они исследуют течения Великого Океана - варпа, как его называют многие, - и ищут нити, соединяющие прошлое, настоящее и будущее. В его глубинах можно прочесть обо всем, что было и что может быть, но для того, чтобы выбрать то, что будет, требуются долгие годы работы, и даже в этих случаях нельзя ручаться за точность.
Атхарва улыбнулся, вспомнив высказывания главного библиария Аримана.
- Я достиг ранга свободного адепта - а в моем братстве это высокое положение, и я изучал все науки, применяемые в моем легионе, но я недостаточно опытен, чтобы с уверенностью предсказывать будущее.
- В тот день ты что-то увидел, не так ли? - спросил Ашубха, держа в руке потрескивающее энергетическим полем оружие. - И это заставило тебя остаться в стороне, вместо того чтобы предупредить о приближении противников.
- Да, это верно, - подтвердил Атхарва. - Я увидел перевернутую Галактику и ожидающий нас другой путь. Я увидел нас хранителями тайны, способной изменить последствия мятежа Хоруса Луперкаля.
- Хватит загадок, - потребовал Шубха. - Говори ясно, что ты увидел.
- Я могу говорить только о возможностях, ничего другого у меня нет, - сказал Атхарва. - По причинам, о которых никто из нас даже не догадывается, Хорус восстал против своего отца, и на его сторону перешли трое его братьев. Примархи Ангрон, Фулгрим и Мортарион присоединились к мятежу, но я не думаю, чтобы ими дело и ограничилось.
- Почему? - спросил Тагоре.
- Потому что Хорус неглуп, и он не стал бы рисковать всем в единственном раунде в песках мертвого мира. Нет, Исстваан-пять это лишь начальная стадия плана Луперкаля, и в игру вступили еще не все участники.
- Какое отношение все это имеет к нему? - спросил Кирон, ткнув пальцем в сторону Кая.
- Я уверен, что Каю Зулану известен результат грандиозного замысла Хоруса, - сказал Атхарва.
Он помолчал, предоставляя своим спутникам представить возможные варианты исхода событий и задать неизбежные вопросы. Первым заговорил Ашубха.
- Что же произойдет? Неужели Хорус свергнет Императора?
- Я не знаю, - ответил Атхарва. - Но в любом случае Кай Зулан сейчас самый важный человек во всей Галактике. Его жизнь дороже жизни любого из нас, и потому я постарался освободить его из заключения.
- Но ты говорил, что информация похоронена внутри, - заметил Тагоре. - Как ты собираешься ее выудить?
Атхарва вздохнул.
- Я не уверен, что смогу это сделать, - признался он. - Информация скрыта в глубине его вины, и это чувство достаточно сильно, чтобы устоять перед моими попытками.
- Тогда какой с него толк? - сердито спросил Шубха. - Надо его убить и покончить с этим. А то он будет нас задерживать, пока нас не перебьют.
- В словах Шубхи есть смысл, - заметил Кирон. - Если будущее предопределено, какая разница, погибнет этот астропат или выживет? Результат останется тем же самым.
- Я не верю в предопределение, - возразил Атхарва. - Узнавая будущее, мы получаем возможность его изменить. Я не позволю себе пропустить возможность сформировать будущее.
- Это попахивает высокомерием, - заметил Севериан, развернувшись на своем наблюдательном пункте.
- Разве? - Атхарва покачал головой. - Если я хочу изменить ход войны, которая грозит унести сотни тысяч, а то и миллионы жизней, разве это высокомерие? Представьте себе потенциал армии, которая отправляется в бой, зная, что не может проиграть. А теперь вообразите, что та же самая армия узнает, что не сможет одержать победу, как бы она ни старалась. Знание - сила, это известно Механикум и моему легиону тоже. Тот, кто овладеет информацией, скрытой в голове этого астропата, станет победителем в этой войне.
- Что же мы будем с ним делать? - спросил Кирон.
- Возьмем с собой на Исстваан-пять, - сказал Шубха. - Разве это не очевидно? Наше место рядом с братьями в наших легионах, и если Красный Ангел связал свою судьбу с Хорусом, значит, у него были на то веские причины.
Тагоре, соглашаясь с ним, кивнул, и Атхарва видел, что Кирон тоже считает эту идею разумной. Ашубха оставался безучастным, а Севериан не поднимал глаз. Атхарва набрал в грудь воздуха, зная, что следующие его слова могут оказаться опасными.
- Но если так рассуждать, то у Императора, назвавшего их изменниками, тоже могли быть свои причины. А вдруг ваши легионы недостойны вашей преданности?
Тагоре вскочил на ноги, и в его руке сверкнул клинок.
- Сначала меня называют изменником Легио Кустодес, а теперь еще и ты? Я убью тебя на месте.
- Фениксиец предатель? - воскликнул Кирон, нацелив плазменный карабин в голову Атхарвы. - Я был бы тебе благодарен, если бы ты тщательнее выбирал слова, колдун.
Атхарва понимал, что пути назад нет, но при такой эмоциональной реакции отстаивать свое мнение было бы неразумно.
- Как вы можете с уверенностью ручаться за свои легионы? Сколько лет прошло с тех пор, как вы в последний раз встречались со своими братьями? Пятьдесят? Сто лет? Кто может знать, что за это время произошло с вашим легионом? Я больше семидесяти лет не смотрел в глаза Алого Короля, а Тагоре, насколько мне известно, почти сто лет не преклонял колени перед Ангроном. Нас бросили в самое глубокое подземелье Терры только из-за наших значков, а не за истину в наших сердцах, так кто же может определить, кому мы теперь верны? Наш первейший долг служить Империуму, верно?
- Любой повелитель, заковавший меня в цепи, не достоин моей преданности, - заявил Тагоре.
- Возможно, это и так. Но как быть с нашими братьями-легионерами? Что может разрушить узы братства, выкованные в боях? Или теперь мы верны только им? Или мы верны зарождающемуся братству среди нас? Подумайте об этом, нам представился уникальный шанс самостоятельно выбрать того, кому мы принесем клятву верности.
- Хорошая речь, - произнес Тагоре, постукивая себя по голове. - Но я и так знаю, кому принадлежит моя преданность. Только примарху, чьим словам и поступкам я следовал в пожарах войны и кто подарил мне возможность стальной хваткой обуздывать свою ярость.
- От тебя, Тагоре, я и не ожидал ничего другого. Ты сражался рядом с Ангроном еще со дней Боевых Гончих, со времен Дешеа, а как насчет вас? - спросил Атхарва, обращаясь к Шубхе и Ашубхе. - Ни у одного из вас нет такой аугментики, как у Тагоре. Что вы скажете?
- Я согласен с Тагоре, - последовал ожидаемый Атхарвой ответ Шубхи.
- А ты?
Близнец Шубхи ответил Атхарве взглядом, не уступавшим в твердости его собственному. Его лицо стало задумчивым, и Атхарве понравилось, что этот воин не отвечает сгоряча.
- Мне кажется, у нас недостаточно фактов для такого важного решения, - сказал Ашубха.
- Ответ труса, - бросил Тагоре.
Атхарва отметил в глазах Ашубхи сдерживаемый гнев. Тагоре был его сержантом и заслуживал уважения, но блюсти субординацию в нынешних условиях было сложно, а произносить столь оскорбительные слова в адрес могучего воина - неразумно.
- Тагоре, ты ошибочно принимаешь за трусость обычное благоразумие, - сказал Ашубха. - Нельзя отрицать, что у Хоруса и наших примархов были причины для восстания, но Атхарва прав, говоря о том, что никто из нас больше не знает своих легионов. Может, они пали жертвой зависти или позволили высокомерию затмить клятву верности?
- Верность для меня превыше всего, - заявил Шубха, отвернувшись от своего брата. - Я найду способ добраться до своего легиона и буду сражаться бок о бок со своим примархом.
- Слова истинного Пожирателя Миров, - похвалил его Тагоре и хлопнул по плечу. - Мы все должны вернуться к своим легионам. Если ты, Атхарва, решишь остаться на Терре, дело твое, но я буду искать любую возможность вернуться к своему примарху. Со мной моя сила и боевые братья, охраняющие фланги. Я найду способ вырваться с Терры. Может, я и пройду по Багряной Тропе, прежде чем попаду на Исстваан-пять, но я не сверну с этого пути.
- А что потом? - спросил Атхарва. - Что, если ты, добравшись до Ангрона, обнаружишь, что он погряз в скверне и не достоин твоей верности?
- Тогда я обнажу меч и погибну, пытаясь его убить.
- Ты слышишь? - спрашивает Сатурналий. - Буйство этих звуков меня поражает.
- Я слышу, - отвечает Нагасена. - Их печаль едва не разбивает мне сердце.
Сатурналий смотрит на него, но не может понять выражение его лица, и Нагасена понимает, что тот старается угадать, не шутит ли он.
- Следи за своими словами, охотник, - говорит гигант Сатурналий, - иначе тебя самого упрячут в Кхангба Марву вместе с этими бунтовщиками.
- Ты меня не понял, друг Сатурналий, - говорит Нагасена. - Я буду охотиться за этими людьми до последних дней Терры. Без пощады, без отдыха. Но если бы мы услышали их страх и замешательство, если бы мы знали, что они могут сражаться на нашей стороне… Если бы не издержки генетики… Они растеряны и не знают, что делать.
- Я не знаю, к какому каналу вы подключились, - говорит Головко, отрывая взгляд от инфопланшета в руках Картоно, - но я слышал, что они намерены покинуть этот мир и воссоединиться со своими легионами. Мы обязаны остановить их.
- Согласен, - отвечает Нагасена.
Он кивает, но не сводит глаз с зернистого изображения на инфопланшете. Сигнал слабый и неустойчивый из-за обилия металла и нелегальных антенн, которыми усеяны крыши соседних домов, но его достаточно, чтобы охотники впервые взглянули на свою добычу.
За спиной Нагасены в пурпурных лучах вечернего солнца дымятся обломки разбитого "Карго-9", окруженные Черными Часовыми с оружием наготове. Спускается ночь, а Город Просителей особенно опасен в темное время суток, но им не остается ничего другого, как продолжать поиски. Большую часть катера уже растащили, даже крылья кто-то отрезал ацетиленовой горелкой, и обнажившиеся внутренние стойки торчат вверх, словно несущие колонны.
Кто-то из бродяг пытался им помешать, приняв за конкурентов в сборе металлолома, но теперь они мертвы, расстреляны Черными Часовыми. Сатурналий и Головко потратили драгоценное время, осматривая обломки машины, но Нагасена знал, что они ничего не найдут.
Севериан позаботился об этом, и Нагасена понимает, что из всех беглецов его будет поймать труднее всего. Это волк-одиночка, который без колебаний покинет своих товарищей, едва почуяв, что охотники дышат им в затылок. Адепт Хирико стоит у искореженного фюзеляжа, проводит ладонью по теплому металлу и пытается обнаружить остаточные следы психики беглецов. Напрасное занятие. Слишком много людей пользовались этим катером, слишком многие прикасались к нему уже после крушения, чтобы остался нужный след, но надо использовать каждую возможность, исследовать каждую мелочь.
Сатурналию не терпится продолжить охоту, а Нагасена понимает, что в ближайшее время их добыча далеко не уйдет и, наблюдая за ними, можно многое узнать. Пока сбежавшие космодесантники обсуждают свое будущее, не зная, что за ними следят - благодаря вынужденному содействию Дома Кастана и техническим талантам Картоно, - они постепенно раскроют все свои сильные и слабые стороны, и исход охоты будет неизбежным. Так Нагасену учили охотиться, так он работал много лет, и никакое давление со стороны Сатурналия и Головко не заставит его изменить своим методам.
Сатурналий поворачивается к Картоно и говорит отрывисто, почти грубо:
- Ты можешь определить их местоположение по этому сигналу?
Картоно оглядывается на Нагасену, медленно кивает и лишь потом говорит:
- Не точно, но в пределах нескольких сотен метров.
Сатурналий переключается на Афину Дийос.
- А на такой дистанции можно будет сориентироваться точнее?
Афине Дийос не нравится в этом участвовать, но она понимает, что выбора у нее нет. Из того, что Нагасена о ней слышал, можно заключить, что она беспощадный наставник, но преданный друг тем, кто заслужил ее доверие. Нетрудно понять, почему ей хочется защитить Кая Зулана.
- Думаю, да, - отвечает она.
- Тогда нам пора двигаться, - командует кустодий.
Нагасена шагает вперед и становится на его пути.
- Не забывай, кустодий, - говорит он. - Это моя охота, и я здесь командую. Ты на свою беду недооцениваешь этих людей. Они опасны в любой ситуации, а загнанные в угол будут драться, как громовые воины прошлой эпохи.
- Их всего семеро, и я сомневаюсь, чтобы воин Гвардии Смерти дожил до рассвета, - с усмешкой вставляет Головко. - Одному Трону известно, чего ты добиваешься своей медлительностью.
- Я хочу постичь истину, - говорит Нагасена, касаясь правой рукой камня в рукоятке меча. - А это самое важное.
- Истину? - переспрашивает Сатурналий. - Какую истину ты хочешь узнать у этих изменников?
Нагасена колеблется, но он не будет лгать Сатурналию, потому что ложь унизит его.
- Я надеюсь понять, должен ли я вообще ловить этих людей, - говорит он.
Кай проснулся от ужасного сна, в котором его голову постепенно облепляла глина, твердевшая с каждым вздохом. Казалось, что он заключен в душную пещеру, полностью соответствующую размерам и форме его тела, и каждый глоток воздуха дается труднее, чем предыдущий. Как только он вернулся в реальность, на него снова навалилась усталость, как будто и не было никакого отдыха.
Он потер кожу вокруг болезненно воспаленных глаз. Боль вибрировала внутри черепа, на щеках и на лбу остались кровоподтеки от зажимов дознавателей, применяемых для расширения глаз, чтобы можно было вставить датчики записывающей аппаратуры. На месте крепления контактов кожа безумно чесалась.
Кай почувствовал на себе взгляды Отверженных Мертвецов. Он набрал полную грудь воздуха и выглянул наружу. Небо над входом в их убежище стало желтовато-пурпурным, как старый синяк.
- Что случилось? - спросил он, чувствуя напряженность среди воинов. - У нас неприятности?
Севериан рассмеялся, а Пожиратели Миров широко осклабились.
- Нас обвиняют в измене, за нами погоня… Наверное, это можно считать неприятностями.
- Я не это имел в виду, - сказал Кай.
- Мы решаем, как поступить с тобой, - пояснил Атхарва, и от его бесстрастных слов Кая пробрала дрожь.
- Ох, - вздохнул он и опять почесал кожу вокруг глаз. - Вы уже пришли к какому-то решению?