Тагоре дотронулся рукой до груди Палладия и покачал головой.
- Нет, не покажешь, - отрывисто произнес он, едва сдерживая ярость и оскалив зубы. - Смерть космодесантника - это наше личное дело.
- Прошу прощения, - поспешно уступил Палладий, осознав угрозу. - Я не хотел никого обидеть.
Воины пошли по центральному проходу, и все рыдания в храме стихли, когда собравшиеся в знак молчаливого уважения склонили головы перед торжественной процессией. Сила Атхарвы вызвала вспышку, подобную далекой зарнице, после чего дверь крематория отворилась, заскрипев на проржавевших петлях.
Кай провожал их взглядом, пока космодесантники не скрылись из виду, и только потом выпустил сдерживаемый в груди воздух.
Уже через мгновение он осмыслил возникшую ситуацию: он один и на свободе. Но ощутил при этом лишь холод одиночества. Он уже не понимал, был ли пленником Отверженных Мертвецов или их попутчиком в бегстве, но подозревал, что это зависит от скрытой в его сознании тайны.
Кай повернулся к дверям, через которые он вместе с космодесантниками вошел в храм. Отблески факелов, проникавшие через неровный проем, озаряли помещение мягкими теплыми бликами, обещая все, чего он был лишен: избавление от ответственности, выбор между жизнью и смертью и, наконец, шанс освободиться от рабства.
Последнее осознание далось ему труднее всего, поскольку Кай всегда верил, что является хозяином своей судьбы. И только здесь, преследуемый и одинокий, он понял, насколько был наивен. Провозглашенная ценность каждой отдельной личности была величайшим обманом Империума. Все, от солдата в армии до последнего писца или рабочего, абсолютно все люди служили Императору. Сознательно или нет, но вся человеческая раса была подчинена единой цели - завоеванию Галактики.
И Кай впервые в жизни увидел Империум таким, каким он был, - машиной, которая способна на грандиозные деяния только потому, что топливом ей служат неиссякающие человеческие жизни. И Кай был частью этой машины, крохотной шестеренкой, в которой обломился зубец, и теперь она бесцельно болтается между искусно пригнанными деталями. Кай достаточно хорошо разбирался в подобных устройствах, чтобы понять, что эту деталь нельзя оставить внутри механизма. Она должна быть либо исправлена и поставлена на место, либо удалена.
- Друг мой, тебя окружает смерть, - заговорил Палладий. - Ты не зря пришел сюда.
Кай кивнул.
- Смерть преследует меня повсюду, куда бы я ни пошел.
- Истинно так, - согласился Палладий. - Ты намерен остаться с Ангелами Смерти?
- Мне почему-то кажется, что ты не напрасно употребляешь это прозвище, верно? - спросил Кай.
- Легионеры Астартес есть физическое воплощение смерти, - сказал Палладий. - Ты видел, как они убивают, и должен это понимать.
Кай вспомнил кровопролитие, сопровождавшее их побег из тюрьмы, и передернулся.
- Наверно, ты прав, - сказал он. - Ангелы Смерти. В этом есть смысл.
- Ты не ответил на мой вопрос, - напомнил Палладий.
Кай ненадолго задумался, разрываясь между желанием самостоятельно определять свое будущее и настойчивым голосом, убеждавшим его остаться с Отверженными Мертвецами.
- Я еще не знаю, - к своему собственному удивлению, сказал Кай. - Мне кажется, что я хотел бы оставить их, но не уверен, что это будет правильно. Хотя это глупо, поскольку они собираются доставить меня… в такое место, где бы я не хотел оказаться.
- И куда же, по-твоему, ты отправишься?
- Я не знаю, - с усталой улыбкой признался Кай. - В этом-то и заключается проблема.
- В таком случае, может, ты уже на месте? - сказал Палладий.
С этими словами он легонько пожал руку Кая и направился к мужчине и женщине, которые оплакивали старика у подножия безликой статуи.
Едва Кай успел обдумать слова смотрителя храма, как дверь отворилась и вошла девушка, чья аура показалась ему знакомой. Кай знал, что под капюшоном у нее скрыты длинные светлые волосы, а лоб повязан голубой косынкой. Он улыбнулся и наконец понял, что привела его сюда не случайность, не совпадение и что любые загадки Вселенной представляют собой лишь мелкие фрагменты общей мозаики.
- Возможно, я именно там, где и должен быть, - негромко произнес он, а у девушки, заметившей его, удивленно распахнулись глаза.
- Кай? - воскликнула она. - Великий Трон, что ты здесь делаешь?
- Привет, Роксанна, - откликнулся он.
На приближающиеся машины Нагасена смотрит с раздражением и смутным ощущением, что события разворачиваются быстрее, чем кто-либо из них может за ними уследить. Шесть приземистых броневиков, воняющих машинным маслом и горячим металлом. Согласно приказу из Города Зрения им пришлось их дожидаться. При этом не последовало никаких объяснений, и их добыча получила девяносто минут, чтобы увеличить расстояние от охотников.
- Не надо было их ждать, - говорит Картоно, но Нагасена ничего не отвечает.
Ответ очевиден. Нет, им не следовало ждать, но против этой охоты восставали все его инстинкты. Он убеждает себя, что глупо верить в приметы, что он должен продолжать, хотя бы и без Головко и Сатурналия.
Он знает, куда направились беглецы, и, если бы не его компаньоны, он мог бы уже быть там. И все же он не пошел охотиться в одиночку. Он ждал. Скорость и неутомимость в преследовании дают колоссальное преимущество, а он пожертвовал и тем и другим.
Почему?
Потому что охота не служит истине, она направлена на ее сокрытие.
Сатурналий стоит на восточном перекрестке, ему не терпится продолжить преследование, но не хочется нарушать приказ, присланный с подтверждением его командиров. Головко сидит вместе со своими людьми, демонстрируя терпение, какого Нагасена от него никак не ожидал. Этот человек привык беспрекословно подчиняться приказам, и, если ему прикажут, не задумываясь, убьет сотню невиновных людей. Такие солдаты опасны, поскольку они способны на любые преступления, если будут убеждены, что их действия служат высшей цели.
Головная машина, разбрасывая мусор и лязгая траками, останавливается. Ее корпус окрашен в черный и красный цвета, с изображением крепостных ворот, над которыми виднеются скрещенные копье с черным лезвием и лазган. Головко и присоединившийся к нему Сатурналий подходят к открывающемуся люку, из которого появляется младший лейтенант в черном нагруднике и шлеме. Всем видом лейтенант демонстрирует, что он предпочел бы оказаться где угодно, только бы не здесь.
Он строевым шагом марширует к Головко и протягивает ему запечатанный инфопланшет одноразового использования.
Из перчатки Головко появляется опознавательный щуп, и экран планшета оживает. На гладкой поверхности появляются слегка мерцающие строчки, и лицо Головко расплывается в хищной усмешке.
Нагасена уже видел такой взгляд, и это ему совсем не нравится.
- Что говорится в сообщении? - спрашивает он, хотя опасается, что ответ ему уже известен.
Головко протягивает планшет Сатурналию, и тот, ознакомившись с текстом, кивает, невольно подтверждая опасения Нагасены. Он отворачивается от протянутого кустодием планшета.
- Мы больше не охотники, - произносит Нагасена. - Верно?
- Верно, - говорит Сатурналий. - Теперь мы отряд ликвидаторов.
Глава 21
ОЧИЩЕНИЕ
Я МОГ БЫ ТЕБЯ УБИТЬ
ГРОМОВЫЙ ЛОРД
Роксанна бросилась к нему, как к давно потерянному возлюбленному, и обняла так крепко, что едва не сломала ребра. Он тоже обнял ее, радуясь прикосновению знакомого человеческого тела. Вместе с Роксанной они много лет работали на "Арго", хотя, согласно строгому этикету, установленному на всех кораблях Тринадцатого легиона, так и не стали близкими друзьями.
- Ты сломаешь мне ребра, - сказал Кай, хотя сам не хотел ее отпускать.
- Они срастутся, - ответила Роксанна, еще крепче сжимая руки. - Я не думала, что снова тебя увижу.
- И я тоже, - признался он.
Роксанна наконец отступила на шаг назад, продолжая держать Кая за плечи.
- Ты ужасно выглядишь, - сказала она. - Что случилось с твоими глазами? После того как нас разлучили на "Лемурии", мне не говорили, куда тебя отправили.
- Солдаты Кастана забрали меня и доставили в медицинское учреждение на Кипросе, а там поручили заботам какого-то идиота, - с усмешкой рассказал Кай. - Но когда патриарх понял, что его могут обвинить в гибели "Арго", меня бросили обратно, в Город Зрения.
- Мерзавцы, - бросила Роксанна. - А меня отвезли в наше поместье в Галиции и прятали, словно меня никогда не существовало.
- Почему?
- Я стала для них обузой. - Роксанна пренебрежительно пожала плечами. - Если навигатор не в состоянии привести корабль домой даже из системы, в которой находится Астрономикон, он уже не может называться навигатором.
- Это чушь, - возразил он. - Ты способна вывести корабль даже из самого центра бури в варпе.
- И я им говорила то же самое, - сказала она, взмахнув рукой. - Но корабль погиб, и мне никто не верил. Люди всегда в первую очередь обвиняют навигатора.
- Или астропата, - прошептал Кай.
Он почувствовал на себе ее внимательный взгляд и тоже присмотрелся к ней внимательнее. В последний раз он видел Роксанну буквально развалиной в физическом и психическом отношении, и ее точно так же, как и его самого, преследовали вопли умирающих. Но сейчас в ее ауре почти не осталось следов былого потрясения.
Роксанна вывела его из бокового придела и усадила на свободную скамью, не отпуская руки, словно он был слепым или немощным.
- Я теперь вижу тебя, - сказал он. - Вероятно, лучше, чем прежде.
- Это обычное дело, - заметила Роксанна. - Стоит лишиться глаз, и ты начинаешь видеть отчетливее.
Она задержала его исхудавшие руки в своих ладонях. Кай ощутил тепло ее дружеского участия и не отпрянул, а позволил себе окунуться в него, словно в ванну с целительным бальзамом. С тех самых пор, как его эвакуировали с "Арго", к Каю относились как к прокаженному или преступнику, а с Роксанной они разговаривали на равных, и это было для него важнее всего.
- Так что же ты здесь делаешь? - спросил Кай, стараясь увести разговор от воспоминаний об "Арго". - Мне кажется, это место тебе не слишком подходит.
- Наверно, ты прав, но так оказалось, что это именно мое место.
- Что ты имеешь в виду?
- Я ведь Кастана, - сказала Роксанна. - Я никогда ничего по-настоящему не хотела. То есть, если мне что-то требовалось, я сейчас же все получала. Если я что-то ломала или теряла, вещь мгновенно заменялась новой. Общение с воинами Тринадцатого легиона показало, какой я была эгоисткой. Когда я снова оказалась в наших владениях, я поняла, что не могу быть такой, как прежде. И я ушла.
- И попала сюда? - удивился Кай. - По-моему, это несколько преувеличенный протест.
- Я знаю, но, как я уже сказала, я Кастана, а мы не любим полумер. Сначала я убежала, чтобы проучить своих родных за то, что со мной обращались как с ребенком. Я считала, что они поймут, как я им нужна, и будут искать, а я заслужу уважение.
- Но они не стали искать, верно?
- Нет, меня не искали, - признала Роксанна, и в ее голосе не было грусти, несмотря на отчуждение родных. - Я нашла место, где остановиться, но все еще страдала от видений гибнущего "Арго", и воспоминания пожирали меня изнутри. Я сознавала, что трагедия произошла не по моей вине, но не могла не чувствовать вины. Однажды я услышала, что в Городе Просителей есть место, куда любой может принести умершего человека и обрести покой. Тогда я и направилась сюда и предложила свою помощь.
- И тебе помогло? Кошмары прекратились?
Роксанна кивнула.
- Прекратились. Я думала, что проведу здесь несколько дней, чтобы очистить мозги, но чем больше я помогала людям, тем яснее понимала, что не могу уйти. Когда изо дня в день тебя окружает смерть, начинаешь по-другому смотреть на вещи. Я выслушала сотни историй, которые могли бы разбить сердце, но благодаря им поняла, что постигшее меня несчастье не тяжелее ежедневных страданий этих людей.
- А что ты можешь сказать о Палладии Новандио?
В ауре Роксанны появились оттенки сопротивления, и Кай моментально пожалел о своем вопросе.
- Он пережил страшную потерю, - сказала она. - Потерял любимых людей и в их смерти винит себя.
Кай повернулся и посмотрел, как Палладий Новандио негромко разговаривает с прихожанами своего храма. Теперь он понимал меру его печали и вины. Он узнал это всепоглощающее чувство, как в зеркале отражающее его собственное состояние.
- Значит, мы очень похожи, - прошептал Кай.
- Ты обвиняешь себя в том, что случилось на "Арго", не так ли? - спросила Роксанна.
Кай попытался подобрать уклончивый ответ, избежать откровений, но не мог найти слов. Он умел читать ауры, при помощи своих психических способностей мог без труда определить эмоции, но не смел обратить свой талант на себя из страха перед тем, что мог увидеть.
- Это моя вина, - негромко произнес он. - Я погрузился в передающий транс, и потом рухнуло защитное поле. Я стал проводником для монстров. Трещиной в барьере. Это единственное объяснение.
- Это просто смешно, - заявила Роксанна. - Как ты можешь так думать?
- Это правда.
- Нет, - твердо возразила Роксанна. - Это неправда. Ты не видел, что происходило за пределами корабля. А я видела, как в нас что-то ударило, и никакой корабль не мог бы этого выдержать. Варп-шторм налетел ниоткуда и обрушился со всей мощью течений, идущих от края Галактики. Никто не заметил его приближения, ни наблюдатели Нобилите, ни стражи Врат. Это было стечение обстоятельств, которое происходит раз на миллион случаев или раз на миллиард. Учитывая то, что творится на Терре, да и по всей Галактике, можно только удивляться, почему такое не случается чаще. В варпе происходит нечто невообразимое, и тебе повезло, что ты этого не видишь.
- Ты, конечно, многое видела, но я слышал, - сказал Кай. - Я слышал, как они умирали.
- Кто?
- Все. Все мужчины и женщины на корабле. Я слышал каждого из них. Слышал их ужас и боль утраты и все последние мысли. Я слышал, как они взывают ко мне. И до сих пор, стоит мне ослабить защиту, как я снова их слышу.
Роксанна крепко сжала его руку, и он ощутил силу ее взгляда, но у него не было глаз, чтобы на него ответить. Ее аура разгорелась, словно солнечная корона, и он только сейчас понял, насколько сильна эта девушка. Роксанна происходила из Дома Кастана, а в этом клане никто не страдал от нехватки уверенности.
- Они пытались обвинить в крушении "Арго" нас обоих, разве это не говорит тебе, насколько мало они разбираются в обстоятельствах? Кто-то должен понести ответственность. Случилось нечто ужасное, и человеческая натура так устроена, что кто-то должен за это заплатить. Они день и ночь твердили мне, что я виновата, что я где-то ошиблась и должна пройти переподготовку. А я все отвергала, я уверенно отрицала свою вину. Я знала, что спасти корабль не мог никто и ничто. Он все равно бы погиб, что бы я ни делала. И никто бы не смог его спасти.
Кай слушал ее слова, и каждое из них пробивало броню его уверенности, словно кинжалом, нацеленным точно в сердце. Он и сам говорил себе то же самое, но нет более грозного обвинителя, чем собственное сознание. Кастана сказали ему, что он стал причиной гибели "Арго", и он поверил им, потому что в глубине души жаждал наказания за то, что остался жив.
Им требовался козел отпущения, и, когда одна из членов клана отказалась принять вину на себя, он стал следующей жертвой, причем добровольной. Черные цепи вины, сковывающие душу Кая, немного ослабли, уменьшили свою тяжесть. Еще не совсем исчезли, такое бремя невозможно снять только дружескими словами, но то, что они стали меньше давить, уже стало для него настоящим откровением.
Он улыбнулся и поднял руку, чтобы дотронуться до лица Роксанны. Она настороженно отнеслась к его жесту, как и все навигаторы, не переносившие чужих прикосновений к области третьего глаза. У нее была гладкая щека, а прикосновение волос к его коже вызвало у Кая настоящий восторг. Такого отношения, когда никто ничего не требовал от него, он не знал уже долгие месяцы, и он старался продлить контакт, наслаждаясь каждым вдохом свободного человека.
- А ты умнее, чем выглядишь с первого взгляда, тебе это известно? - сказал Кай.
- Я же говорила, что здесь по-новому начинаешь смотреть вокруг. Но как ты догадался? Ты даже не можешь меня увидеть из-под этой повязки. Но ты так и не сказал, что случилось с твоими глазами.
И Кай рассказал ей обо всем, что пришлось ему пережить после возвращения в Город Зрения: о его переподготовке, о психической буре, убившей Сарашину, и о какой-то ценной информации, вложенной в его сознание, и о людях, желавших ее заполучить даже ценой его жизни. Он рассказал о побеге из тюрьмы Кустодиев, о крушении катера, об их странствии по Городу Просителей, хотя эта часть повествования была весьма неопределенной, поскольку довольно смутно запечатлелась в его памяти, где сны смешивались с реальностью. Он рассказал Роксанне о намерении Отверженных Мертвецов доставить его к Хорусу Луперкалю, и упоминание Воителя вызвало дрожь ужаса в ее ауре.
Кай закончил рассказ и ждал, что Роксанна спросит о тайне, помещенной Сарашиной в его голову, но расспросов не последовало, и он почти влюбился в эту девушку. А Роксанна посмотрела на дверь, за которой скрылись космодесантники.
- Ты не должен позволять им доставить тебя к Воителю, - сказала она.
- Ты считаешь, что после всего, что со мной сделали, я еще чем-то обязан Империуму? - спросил Кай. - Я ни за что снова не сдамся кустодиям.
- Я об этом и не говорю, - ответила Роксанна и снова взяла его за руки. - Но даже после всего, что произошло, ты ведь не стал предателем Империума, правда? Но станешь им, если позволишь отвезти себя к Хорусу. Ты ведь знаешь, что я права.
- Знаю. - Кай вздохнул. - Но как я могу им помешать? Я не так силен, чтобы с ними бороться.
- Ты можешь убежать.
Кай покачал головой.
- Я продержусь здесь не больше десяти минут.
Роксанна промолчала, но другого подтверждения ему и не требовалось.
- Что же ты собираешься делать? - наконец спросила она.
- Не имею ни малейшего представления, - признался Кай. - Я больше не хочу, чтобы меня использовали, это единственное, что я знаю точно. Я устал от того, что меня таскают то туда, то сюда. Я хочу сам управлять своей судьбой, но не знаю, как этого добиться.
- Тебе надо поторопиться с решением, - заметила Роксанна, увидев, как открывается дверь крематория. - Они возвращаются.
Мертвые стали пеплом. Аргент Кирон и Орху Джития больше не существовали, их тела поглотило пламя. Тагоре словно оцепенел. Он понимал, что гибель товарищей должна вызвать горе, но не мог думать ни о чем другом, как о следующих убийствах. После стычки с людьми Бабу Дхакала его тело как будто превратилось в туго натянутую струну, которая вибрировала незаметно для всех окружающих, но в любой момент могла порваться.
Ему нравилось ощущать кровь на своих руках, а устройство, внедренное в его череп, награждало за каждое убийство потоками эндорфинов. Руки Тагоре бессознательно сжимались в кулаки, а глаза обыскивали помещение в поисках угроз, возможных засад и ловушек. Собравшиеся здесь люди были кроткими, эмоциональными и бесполезными. Они проливали слезы, испытывая, как он догадался, печаль, но сам он уже не был способен на это чувство.