- Убили, староста, да не всех. Проводи-ка меня в дом. Говорить будем.
Сигурд спешился и направился вслед за старостой.
По пути он увидел огромный костер, возле которого столпился народ. На лавке возле костра восседал юнец, смутно отчего-то знакомый Сигурду. Какой-то бородатый мужик едва ли не насильно вливал в него пиво из огромной кружки… Ах да, это же тот самый парень, который вызывал его величество короля Олафа на дуэль, а потом сам же из замка сбежал - только пятки сверкали. Во дела, а малец-то неплох оказался, раз уж зверюгу такую сам завалил, да не побоялся того, что она "огнем горяше".
Сигурд и староста деревни зашли в большой старый бревенчатый дом, над крыльцом которого висела доска с затейливой резьбой, что, по поверьям, должна не пускать в дом злых духов. На толпу народу, следовавшую за капитаном, Сигурд рявкнул, чтобы те расходились и не мешали разговор разговаривать.
- Проходите, ваша милость, проходите… - суетливо залопотал старик.
Сигурд без приглашения ногой пододвинул к длинному, укрытому белой скатертью, столу табурет, и усевшись на него потребовал:
- Поесть бы. Мы не евши весь день, к вам торопились, не останавливались по дороге. И седельные сумки моим ребятам прикажи заполнить до отказа. Да не мешкай!
Старейшина покосился, было, на Сигурда, да хотел сказануть грубость, но, взвесив все "за" и "против" решил не связываться с вооруженным отрядом.
Старейшина отдал необходимые приказания, его жена принесла и поставила на стол миски с горячей мясной похлебкой, каравай хлеба и большую кружку пива. Сигурд отодвинул кружку, отказываясь, и пиво тут же ухватил староста, присосавшийся к нему, как к материнской груди.
- Значит так, староста… Как-бишь тебя звать?
- Атли, ваша милость.
- …Атли. Новости плохие, такие, что хуже некуда. - Сигурд принялся рассказывать, попутно вылавливая из миски куски мяса и брезгуя жижей, - Те орки, которых мы перебили - это не все, это так… Мелочь. В северных ущельях целые полчища этих тварей. Откуда взялись - никто не знает, а самих их допросить мы не можем - молчат, отродье мерзкое, хоть железом их жги. Сам видел я, староста - плохи дела. Все ущелья ими кишат, ходят, в стаи сбиваются. А жрать им, уважамый Атли, нечего… Понимаешь, к чему клоню?
Старейшину аж передернуло, если бы лучина давала больше света, то капитан увидел бы, как тот побледнел от страха.
"Так тебе и надо, предатель." - со злым удовлетворением подумал Сигурд, - "Как бунт затевать, так молодцы, а как угрожать стали, так обделался. Тьфу, погань."
- Понимаю, ваша милость… Что же делать-то? Никто ж на нас не нападал серьезно, в лесах-то только разбойнички шастали, да и те повывелись при короле Харальде, упокой Всесоздавший душу его.
- Ополчение собирать надо. - мотнул головой Сигурд, задумчиво глядя в миску и высматривая, не осталось ли там еще что-нибудь съедобное.
- Так хватит ли его, ваша милость?…
- Не один ты будешь ополчение собирать. По всем деревням поедем, народ собирать будем, тут ведь, понимаешь, страх такой, что и другие к нам могут на помощь прийти. В другие города пошлем. Нас ведь ежели сомнут - так за других возьмутся…
Старейшина молча слушал и кивал, а Сигурд был доволен.
Купился, как маленький, прав был шут-барон - народ здешний ой как темен да суеверен…
- Ты вот что… Клич по деревне кидай. Что хошь делай, но чтоб пятьдесят мужиков поздоровее к утру нашлись, и к дороге готовы были! Оружие им дай, да не то, что поплоше, - тебя защищать пойдут, не дядю чужого. Еды дня на три… Да телег штук пять с лошадьми.
Старейшина, было, заохал да заныл, мол, в деревне ни того, ни другого, ни третьего нету, да что будет, коли орки пожалуют, да нельзя ли требования смягчить, но Сигурд стукнул кулаком по столу, состроил рожу пострашнее, да рявкнул:
- Ты что это, сукин кот, против приказа капитана гвардии идешь? Забыл, кто тебя защищает? Или с орками договориться хошь? Смотри у меня, поганец, я ж тебя сейчас во двор выволоку, да на первом суку повешу, как предателя короны! Мы ж тебя же, паскуду, защищать будем, а ты хочешь и рыбку съесть и ног не замочить?
Атли мелко затрясся и заскулил пуще прежнего:
- Ой, не губите, ваша милость! Не губите! Дурман на голову мою нашел, совсем рассудок потерял, старый хрыч, не губите! Найдем. Все найдем!..
- Вот иди и найди. И не гневай меня боле.
Атли запричитал, крикнул из сеней какого-то мужика, да отправил его по домам ходить, о поручении рассказывать.
- Опочивать изволите, ваша милость? - у вернувшегося Атли слишком уж сладенький был голосок, - Так я вам свою постель отдам, как гостю дорогому.
- Нет, староста, благодарствую. Я к своим пойду. - ответил Сигурд, отставляя миску, а про себя подумал: "Эдак ты, старый хрыч, ты мне ночью глотку перережешь, да молодцов моих перебьешь. Знаем мы такое гостеприимство."
Староста поник.
- А ну как оставайтесь, ваша милость! Жинка моя постелит вам, на перине выспитесь, не все ж государеву человеку на камнях спать, плащом укрываясь! Оставайтесь! - и глядит, стервец, честными-честными глазами.
- Благодарю, уважамый, но нет. Командиру со своими воинами быть должно. И никак иначе. Служба.
- Ну да, ну да… - пробормотал погрустневший Атли.
Сигурд вернулся к воротам, где его молодцы уже обустроили целый походный лагерь.
- Спать вполглаза. - приказал он своим, - Будьте готовы отбиваться и бежать, мало ли, что этим, - Сигурд покосился в сторону крестьянских изб, - В голову взбредет. Будьте готовы ко всему.
Последним, что за эту ночь увидел капитан гвардейцев короля Сигурд, было то, как пьяного в дым Фроди два дюжих мужика заносили в чью-то избу.
Тем временем, в королевском дворце происходило не менее важное событие.
Олафу впервые предстояло выступить перед дворянским собранием, и готовился он к этому с таким же удовольствием, с каким собирался бы на собственную казнь.
В назначенный час (кстати, именно тогда, когда Сигурд резал разбойников Опарыша), Олаф торжественно, насколько позволяла так и не ушитая мантия, о которую его величество постоянно спотыкался, в сопровождении двух гвардейцев (как того требовал этикет) и шута (он напросился с Олафом сам), вошел в Зал Собраний, где за длинным столом уже восседал цвет Мнмортского дворянства.
В воздухе пахло изысканными духами и чванством.
Пятнадцать человек, чудом избежавшие казни во время правления Харальда, сейчас все до одного участвовали в заговоре против Олафа - так, по крайней мере, утверждал глава Тайного Кабинета. Перед выступлением, Асгрим проинструктировал Олафа по поводу того, как себя вести, и дал для ознакомления досье на каждого из участников собрания, так что иллюзий по поводу мирного решения налоговой проблемы Олаф не питал.
- Король входит! - стоящий у дверей герольд в ярко-желтом наряде звонко стукнул золоченым посохом об пол.
Никакой реакции. Собрание должно было подняться и поприветствовать короля, но этого не произошло, наверняка, это было спланировано заранее.
Олаф, ни капли не смутившись, сел на положенное ему место, развернул пергамент-подсказку (кто-то фыркнул: "Он умеет читать, надо же.") и приступил:
- Благородные господа и дамы! - держался Олаф уверенно, но лишь Всесоздавший знает, какой ценой, - Я собрал вас всех здесь для того, чтобы обсудить очень важный для Мнморта вопрос. - Олаф косился взглядом на шпаргалку, и это забавляло присутствующих, - Вопрос налогов. Мне докладывали, что поступления в казну от благородных господ полностью прекратились, и хотел бы узнать причи…
- А зачем он привел сюда шута?… - перебил короля хлыщеватый молодой человек в дорогой на вид белой рубашке с золотыми запонками, - Или Харальд оставил ему няньку?
Дворяне заулыбались. Дама стервозного вида в роскошном платье, расшитом жемчугами и шляпке с тончайшей вуалью нашлась с ответом:
- А вы разве не знали, мой дорогой Капитоль? Целых четырех.
Послышались смешки.
Олаф попробовал продолжить свою речь, но его постоянно перебивали, злобно шутили и смеялись, будто короля в зале не было. Олаф налился краской, и сидел, как ударенный пыльным мешком по голове, борясь с укоренившимся страхом перед благородными.
- Я вообще не могу понять, зачем мы здесь собрались. - сказал сухой седовласый старик, как понял Олаф из досье - богатейший человек Мнморта - герцог Вольки, по словам Асгрима, возглавлявший заговор против короля, - Чтобы послушать, как какой-то смерд требует с нас денег? Я ухожу.
- Сядьте, Вольки! - раздался из-за спинки кресла Олафа неожиданно жесткий голос шута, - Сядьте, и будьте любезны дослушать его величество.
- Отлично. Мне приказывает еще и шут. - презрительно скривился Вольки, - Я не собираюсь подчиняться кому-либо в этом зале. Денег у нас нет. По-крайней мере, для вашего нелепого короля.
- Деньги не для короля. - послышался вдруг тихий голос Олафа, смотрящего куда-то вниз невидящими глазами
Все затихли, а Олаф продолжил:
- Деньги для Мнморта. - король поднял взгляд и смотрел на Вольки так, будто собирался прожечь в нем дыру, - Вы все здесь предаете не меня, вы - предатели Мнморта. Королевству нужно золото. Вы же знаете это. Без него Мнморт сожрут соседи!
- Сожрут… - фыркнула дама, обращавшаяся ранее к Капитолю, - Я решительно не вижу ничего плохого. Даже если Мнморт и захватят - у нас будет нормальный король. Который уважает вольности дворянства, который ценит его. И король с нормальной родословной, а не какой-то немытый крестьянин!
- Когда нам понадобится мнение придворной шлюхи, баронесса, - язвительно заметил шут, - Мы его спросим. До тех пор предлагаю вам молчать.
Присутствующие взвились. Разговор пошел на повышенных тонах, больше всего возмущалась, разумеется, обозванная шлюхой баронесса Брук.
- Нам не нужен такой король! Мужлан! - кричала она.
- Я никогда! Слышите, никогда не буду ничего платить смерду! Я обязан платить лишь королю! - это уже Вольки потрясает в воздухе кулаком.
- Не заплатите по закону - все отдадите! Все заберу, до последнего медяка! - угрожал Олаф, на что его обозвали трепачом и пустозвоном, отчего король едва не полез в драку.
Дело запахло жареным, и шут, отпускавший до этого колкости в адрес всех присутствующих благородных господ, внезапно крикнул "Стража!".
В тот же миг комната наполнилась гвардейцами, что скрутили все дворянское собрание, несмотря на их протесты и угрозы, и вытолкали за дверь.
В зале мгновенно воцарилась тишина, слышно было лишь тяжелое дыхание разъяренного Олафа, который едва не начистил нюх Вольки.
- Какие скоты, подумать только… Какие же скоты… - бормотал он, с перекошенным от ярости лицом, - Это ж надо, барон… "Смерд немытый", "крестьянин вонючий", "нелепый король", "пустозвон"… Я им покажу, ох, я покажу им… Барон! - обратился он к шуту, - Придумайте что-нибудь такое, чтоб также как я себя чувствовали! Налоги новые введите, правила какие-нибудь. Чтоб все-все отобрать у этих… - Олаф завернул длинную тираду, в три этажа, да с загибом.
Шут, улыбнувшись, посмотрел на Олафа (а король-то, оказывается, не такой уж и рохля!):
- Стало быть, ваше величество, я теперь главный хранитель казны Мнморта?
- Да. Называйте себя как хотите, какую угодно должность берите, только чтоб эти сволочи у меня света не взвидели. - Олаф поднялся, и быстрыми дергаными шагами покинул зал. За дверями его ожидал советник.
- Напомните мне, милсдарь, за что старый король не любил это сборище подонков?
- Интриганство, лень, бездарность, моральное разложение, полнейшая бесполезность для Мнморта при огромном количестве прав и вольностей. - без запинки оттарабанил советник.
- Вот-вот… - пробурчал Олаф себе под нос, - И я о том же…
8
"Сим докладываю вашему величеству, что я, Грельви, сын Вагни, назначенный королевским Инспектором Опочивален, во время проверки в опочивальне баронессы Брук столкнулся с явным непочтением со стороны вышеназванной особы.
Повествую обо всем по порядку.
Во исполнение нового закона Вашего Величества о налогах на роскошества, блуд и пьянство, ваш покорный слуга направился с проверкой в особняк барона и баронессы Брук, что на Драгоценной улице.
Со мною было двадцать человек гвардейцев (полный подушный список в конце доклада), а сам я был снабжен верительною грамотою Вашего Величества, оговаривающей мои обязанности.
По приходу к особняку и просьбе отворить ворота, служка баронессы Брук ответил нам неучтиво, и сказал, чтобы шли мы не в особняк баронессы, а в места другие, королевского инспектора и гвардейцев недостойные, а грамотою от Вашего Величества подтерлись все по очереди.
Двери сломав и слегка повредив служку баронессы (в чем беру вину на себя и раскаиваюсь искренне), мы прошли в особняк с целью проверить опочивальню.
В опочивальне картина нас ждала следующая - баронесса Брук незаконно, не оповещая об этом соответствующий приказ, распутничала с собственными же слугами, коих было четверо, и среди коих находилась даже одна девица.
На вопросы мои, уплачены ли соответствующие налоги на сношение, ответила она криком и оскорблениями, требовала уйти немедля, угрожала и даже порвала верительную грамоту почти пополам (порванная грамота, шерифом уликой называемая к докладу приложена). Полюбовники ее напасть на меня попытались, однако, гвардейцы короля, вовремя вызванные, их утихомирили, немного, как и служку привратного, повредив (о чем я не сожалею, ибо напали они по своему разумению).
Баронесса кричала на нас словами непристойными, дворянскому званию ее несоответствующими, и платить отказывалась вчистую, и из-за того, пришлось мужа ее, барона Брук, искать по всему дому, и в подвале его найти, в состоянии совершенно непотребном, возле винной бочки сидящим и возлияниями обильными занятым, в связи с чем мною было принято решение оштрафовать данного благородного господина еще и по статье "пьянство". Услышав про штрафы, барон Брук начал, подобно жене его, буянить, но был быстро успокоен силами гвардейцев.
По прошествии времени, барон и баронесса смирились с участью, их постигшей, в преступлении раскаялись (немало тому поспособствовал приказ Вашего Величества взимать налоги имуществом движимым, в случае невозможности оплаты деньгами).
Мною составлен был подробный рапорт вашему величеству о платах, четой Брук произведенных:
- За каждого ейного полюбовника (и за девицу в том числе), по 5 золотых Харальдов, равняется двадцать Харальдов.
- За сопротивление королевской власти, буянство, скернословие, да за непочтительность к документам королевским, коей является моя порванная грамота - 20 золотых Харальдов.
- За питие вина утром, - 3 золотых Харальда, за неуемность в питие (три пинты полныя) - по одному Харальду за пинту, всего 6 Харальдов золотом.
Итого: Сорок шесть полновесных Харальдов золотом.
Королевский Инспектор Опочивален
Грельви, сын Вагни"
- За короля Олафа! - отсмеявшись, провозгласил тост шут, к этому времени снявший пестрый наряд, колпак с бубенчиками и смывший грим.
Советник и Олаф до сих пор боролись с подступающими приступами хохота, и пить пока не могли.
- Аай… - отмахнулся Олаф, - Это ваша победа, милсдарь, не моя.
Все пока что шло как надо. Деревни, готовящиеся к мятежу запуганы до полусмерти орками и обезлюдели стараниями Сигурда, набравшего ополчение. Народ оттуда уже бежит на юг, так что скоро север может совсем обезлюдеть, но кого это волнует?
Сам Сигурд ведет половину ополчения из северян в Мнморт, якобы для того, чтобы обучить их воинскому делу, и вскоре прибудет, сделав для непокорных дворян большой сюрприз. Вторая половина ополчения, во главе со старшиной пограничной стражи, бегает по лесам, отстреливая подбрасываемых им светящихся медведей, волков и вепрей, и, потому, не особо опасна.
Шут, ставший теперь Главным Хранителем Казны Мнморта, в считанные часы накатал вместе с Асгримом и Советником проект будущей реформы, предусматривающей - неслыханная наглость - увеличение старых налогов и введение новых, унизительных для дворян. Налог на блуд, налог на пьянство, налог на роскошь, налог на леность, налог на личную охрану, налог на количество имен (некоторые особо вербующие в Всесоздавшего дворяне брали себе как можно больше имен, стремясь приобрести, таким образом, побольше святых-покровителей), и так далее, и тому подобное. Реформы начались всего два дня назад, а гвардейцев, и, особенно, Королевского Инспектора Опочивален уже готовы были разорвать на части. Заговорщики, по словам Асгрима, просто осатанели.
- Пойду-ка я спать, господа министры… - Олаф широко зевнул, вызвав этим немой укор в глазах Вегарда, пытавшегося с недавних пор привить королю светские манеры, - Чего и вам советую. Завтра к вечеру подойдет капитан с ополчением, обсудим, что делать, и на кого их натравить.
Пожелав спокойной ночи, Олаф проследовал в малую опочивальню, расположенную недалеко от кабинета, разделся, и, рухнув на широченную кровать, мгновенно уснул без задних ног.
Сон, снившийся ему был странным. Там был умирающий Харальд, была баронесса Брук, которая звала его присоединиться к оргии, Асгрим, что своей властью налагал штраф на Олафа за распутство, которого он не совершал, и шут, смеявшийся над всем этим. В конце концов, Олаф плюнул на всех, снял с пояса кошель, и отсыпал Асгриму столько монет, сколько тот требовал. Монеты падали в ладони главы Тайного Кабинета звонко, громко стучали друг о друга, и тут до Олафа дошло, что бряцанье железа - не сон.
Король подпрыгнул на постели, в мгновение ока, покрывшись холодным потом - и впрямь, в коридоре слышна какая-то возня, звон клинков и приглушенные крики. Олаф мигом вскочил, схватил стоящий у кровати добротный дубовый табурет, и в два прыжка очутился у двери - прислонился спиной к стене и взял свое импровизированное оружие наизготовку, приготовившись бить по голове любого вошедшего.
Шум боя (а это был, несомненно, бой), приближался к двери - сталь гремела все ближе, и сражающиеся уже не стесняли себя в ругательствах.
- Бегите, ваше величество! - крикнул кто-то, и секунду спустя, по коридорам громом пронеслись три выстрела.
Ощутимо запахло порохом - Олаф знал о стрелковом оружии - видел его в оружейной лавке, когда ездил на дальний юг вместе с Карлом-Жлобом, на ярмарку, продавать капусту.
Шум затих, слышалось только тяжелое дыхание и чьи-то приглушенные, едва слышные из-за толстой двери голоса.
Скрипнули дверные петли, и Олаф напрягся, приподняв табурет повыше.
- Ваше величество! Вы тут? - знакомый голос главы тайного кабинета, - Это я, Асгрим. Все кончено. На вашу жизнь покушались, но мы подготовили засаду.
Тут-то Олаф и затрясся. А если он выйдет сейчас, и его проткнут, как фазана? Вдруг глава Тайного Кабинета - предатель?..
- Не входить!!! - рявкнул Олаф, и дверь мигом захлопнулась, - Стоять, где стоите! Асгрим! Если вы не предатель, приведите сюда барона Фулльтофа и Вегарда!
- Похвально. - пробубнил Асгрим из-за двери, - Вы слышали короля. Советника и барона сюда! Живо! - кто-то затопал по коридору в направлении выхода из нового крыла.