- Помощь моя не есть помощь в сравнении с помощью божией, придите к нему, зайдите в дом его на земле, в грехах покайтесь, да о помощи попросите, и да не оставит он в беду попавших…
Шут откинулся на спинку кресла и напустил на себя чрезвычайно утомленный вид:
- Остановите его кто-нибудь, прошу вас. Он может нести такую пургу часами, а времени в обрез. Ваше величество! - барон страдальчески посмотрел на Олафа, - Молю вас, не заставляйте меня это слушать, лучше казните.
- Довольно! - рявкнул Олаф, и Хельги очнулся, - Продолжайте, советник.
- Спасибо. Нам нужен человек, знающий писание, как никто другой.
- В писании божием сила великая сокрыта и истина…
Шут закатил глаза.
- …И нам нужно истолковать писание, или найти там пророчество… - продолжил советник, в очередной раз возвращая Хельги в материальный мир, - В-общем, мы хотим найти слова, обещающие кары небесные тому, кто предаст короля или пойдет против его воли.
- Слова… - Хельги задумался, - А нет таких слов, ваша светлость. Создал нас Всесоздавший свободными изначально и чистыми. Каждый путь свой сам избирает, и никто не указ ему, кроме Всесоздавшего, Сына его и Дыханья святого, аминь. - Хельги осенил себя висельным знамением.
- …Может быть, в Писании есть какие-то слова, которые можно истолковать нужным нам образом.
- Нельзя, ваша светлость! Никак нельзя! - Хельги выпрямился и прижал руки к груди. Глаза его загорелись, он выглядел так, будто сам Дьявол искушал его и испытывал его веру:
- Писание непреложно есть, и значит лишь одно - свободны пред Всесоздавшим все - и человек и былинка малая… Вера моя сильна, и не изменят ее ни приказ королевский, ни мученья. Жгите меня огнем, на костер пойду, а не дам Писание божие на поруганье.
- Ааай, Хельги, прекратите! - раздраженно скривился шут, - И вы, советник тоже. Как дети малые, честное слово… Хельги! Хватит строить их себя оскорбленную девственность. Сколько?…
Хельги умолк, но в глазах его читалась напряженная работа мысли.
- Три. - наконец, неуверенно обронил Преподобный.
- Что-о-о??? - возмутился шут, - А не лопнешь ли ты, старый хрыч?
- Про то не тебе судить, скоморохово отродие! - состроил оскорбленную мину Хельги.
- Одна. Больше не проси.
- Две.
- Эх-х-х… - тяжело вздохнул шут, всем видом показывая, что идет на великую уступку, - Все жилы вытянешь, старый пьяница… Ладно, договорились. Но получишь, когда закончишь и выступишь перед народом, да так выступишь, чтобы слова твои по всему королевству повторяли, понял?
- Понял. Все будет в лучшем виде. Разрешите идти?
Олаф вопросительно посмотрел на советника, тот пожал плечами:
- Вроде, все…
- Идите! - милостиво разрешил Олаф, сделав перед этим очень важное выражение лица.
- На что мы подписались? - нахмурился капитан Сигурд, когда шаги и бормотание Хельги стихли.
- Две бочки пива. У нас в подвалах еще осталось, вроде. Слушайте, неужели вы поверили в его "Вера моя сильна, и не изменят ее ни приказ королевский, ни мученья", - передразнил шут бас Преподобного, - Он же давно уже подстилка королевская, то, что он Олафа короновал вообще напрямую писанию противоречит, так как там сказано "Лишь кровь королевская в короле быть". Эта затея с разрезанием ладоней и рукопожатием - чистой воды шулерство. Если кто в Мнморте и не верит по-настоящему во Всесоздавшего, так это наш старый прохвост.
Все молчали.
- Ну что ж… - сказал, наконец, Шут, - Если тем для разговора больше нет, предлагаю расходиться.
* * *
Проповедь Хельги произвела фурор.
Старина Преподобный все-таки нашел нужные строки в писании, перевернул их совершенно непостижимым образом, и пересказал так, что послушать его собирался народ со всего королевства.
- И видел во сне я цифири, огнем пылающие! И пробудившись, к писанию бросился я, открыл на странице с цифирью, во сне увиденной и читал я долго и вдумчиво, и молился потом! И сказано было там про короля Йори, подданные которого предали его и продали, да наказаны были силою божией! Твари поселились в лесах их, и твари те огнем горели и дома их сжигали, да другие твари, орками называемыя, на людей похожия, на веси и грады нападали, жгли и грабили. И ужасен был тот год, и не было спасенья от их никому! Сгинули, сгинули подданные короля Йори, во веки веков сгинули!..
Ну, и так далее. На самом деле, в писании говорилось о том, что король Йори всем своим подданным страшно надоел высокими налогами, массовыми казнями и пустотой казны, после чего был свергнут и посажен на кол. Горящие звери и орки были приплетены для красного словца, на деле же подданных Йори захватили их соседи, но… Кому было до этого дело? Хельги говорил, причем говорил красиво и убедительно, люди слушали его, раскрыв рты, и пересказывали знакомым, а знакомые - своим знакомым, и очевидный посыл - не бунтуй против короля, был воспринят всеми.
И теми, для кого весь этот фарс организовывался, тоже. Асгрим с удовлетворением заметил зарождающиеся страхи среди населения деревень бунтовщиков, и отмечал, что для пущего эффекта нужно этот страх поддержать. Олаф был не против, и Сигурд предложил переодеть орками часть пограничной стражи, и отправить их в Северные Ущелья - нападать, жечь, грабить и сеять хаос и панику. Все это, разумеется, под личиной орков.
- Своих же жечь будем… Докатились. - морщился капитан.
С "горящими зверьми", было уже сложнее, но тут на помощь снова пришел Асгрим:
- В Мнморте живут два представителя Ученого сословия. Может быть, послать за ними?
- Да. - не задумываясь, согласился Олаф. - Пусть приходят немедленно.
* * *
- Я не хочу находиться в одной комнате с шарлатаном. - маленький щуплый человечек в черной мантии, больше похожей на рясу Хельги, брезгливо морщил нос
- А я не хочу находиться в одной комнате с неумехой. - даже не поворачиваясь в сторону оппонента пробасил толстяк в колпаке со звездами и драном балахоне.
Олаф сидел за столом и хмуро глядел на обоих, пытаясь понять, как себя с ними вести. Фредерик - единственный настоящий ученый в Мнморте, терпеть не мог единственного же в Мнморте алхимика - мастера Асвальда. Их вражда, как рассказывал королю Асгрим, уходила вглубь веков, в то самое время, когда наука отделилась от алхимии и пошла своим путем. Неизвестно в чем было дело, и кто первым пошел на конфликт, но факт остается фактом - наука терпеть не могла алхимию, а алхимия - науку.
Споры между ними шли поразительнейшие.
Когда алхимики вдруг начали утверждать, что земля круглая, их чуть было не согнали всех на большой костер по вине ученых, что подняли хай до небес, настаивая на том, что многие труды маститых древних ученых неопровержимо говорят о диске и трех китах.
Когда ученые начали завозить новые сорта пшеницы с юга, алхимики объявили, что они чумные, и у всех, кто будет есть эту гадость поотрастут рога и когти.
Наука обвиняла алхимию в идиотизме и отсутствии профессионального подхода. "Только полный кретин!" - провозглашал плешивый профессор - "Будет смешивать ослиную мочу с серой и серебром, надеясь создать эликсир вечной молодости!"
Алхимики вторили: "Только настоящие ничтожества будут сидеть и писать десятки книг на основе других десятков книг, ничего не проверяя на практике!"
Так повелось испокон века - две совершенно разные научные школы, презирающие друг друга, и Асвальд с Фредериком были всего лишь верными сынами своей эпохи.
Олафу предстояло решить сложную головоломку - нужно было заставить их работать вместе, ибо, по словам Вегарда, порознь у них не получалось ровным счетом ничего, и работать над осуществлением коварного плана Олафа и его команды они могли до тех пор, пока не погаснут звезды.
Решена эта головоломка была с поистине королевским изяществом. Послушав какое-то время препирательства достойных ученых мужей, Олаф стукнул кулаком по столу, и взревел:
- Казню!!!
В кабинете установилась полная тишина, ученый и алхимик начали понемногу бледнеть.
- Если! Вы! Не прекратите! Этот! Балаган! Я! Вас! Казню! - продолжил драть королевскую глотку Олаф.
- Мне! Нужна! Ваша! Помощь!
Спины у ученых инстинктивно приняли положение "полупоклон".
- К-какая помощь, в-ваше величество? - выдавил, наконец, стучащий зубами от ужаса Фредерик.
Вот это уже другое дело.
- Вы слышали проповеди Хельги про горящих зверей?
Фредерик снова брезгливо сморщил нос, но, натолкнувшись на мрачный взгляд короля, тут же вернул прежнее подобострастное выражение лица:
- Да, ваше величество, точно так. Слышали.
- Мне нужны горящие звери. Погодите! - сказал он, открывшему, было рот, Асвальду, - Мне нужны не просто подожженные звери. Мне нужно что-то, что могло бы бегать по лесу и пугать крестьян. Причем, как можно дольше бегать. Сделать все надо быстро, как можно быстрее. Чем быстрее сделаете, тем больше я вас отблагодарю. А затянете - не то, что не заплачу, а казню. Дело сие важности чрезвычайной! Ясно вам?
Ученым мужам было ясно.
- Держите все в секрете! Если есть вопросы - задавайте. Ежели надо что будет - говорите, мы дадим всё, издержки оплатим… Если вопросов нет - значит идите и работайте! - Олаф напустил на себя строгий вид, и это помогло.
Ученые пятились, кланяясь, до самой двери, и вскоре их быстрые шаги стихли за дверью кабинета.
"Вот оно как, значит… Значит, и правда, с ними так и надо…" - подумал Олаф перед тем, как снова погрузиться в чтение документов.
7
Полтора десятка незнакомцев в серых дорожных плащах неслышно соскользнули с коней, ни звуком, ни бряцаньем оружия не выдав себя.
- Дальше пойдем пешком. - тихо сказал Сигурд, оглядевшись.
Утро выдалось сырым, холодным и очень туманным. Тут, в северных ущельях, почти всегда так.
- Идем! Роки! Остаешься с лошадьми! - Сигурд подхватил лук, и, мягко ступая по покрытым мхом скользким камням, направился вглубь ущелья.
Дойдя до одному ему ведомого знака, Сигурд остановился, поднес хитро сложенные ладони к губам и трижды прокуковал. Лежащая неподалеку кучка замшелых камней зашевелилась, и спустя миг, приняла форму пограничного стражника в грязном плаще, с которого свисали клочья мха.
- Все спокойно?
- Да, капитан. Они устроили секрет в камнях неподалеку, но часовые из них никудышные. Говорят громко, что-то варят. Я мог бы их снять еще во время разведки.
- Хорошо. Выдвигаемся.
Цепочка воинов растянулась, и продолжила движение вглубь ущелья. Вскоре, по знаку Сигурда, все залегли, лишь четверо воинов продолжили движение в сторону небольшого укрепления.
Расположен секрет был грамотно - в небольшом углублении, под большим раскидистым кустом. Обложенный со всех сторон камнями, он вполне мог остаться незамеченным, если бы не его обитатели. Те вели себя так, как и подобает разбойникам. Из секрета время от времени слышался дружный смех четырех луженых глоток, слышался хруст веток и безбожно дымил костер.
Пограничники Сигурда подползли вплотную к секрету. Капитан показал жестами "атака на счет три", и начал отсчет на пальцах.
На "три" четверка воинов запрыгнула в секрет, сверкая большими и страшными охотничьими ножами. Приглушенные крики, звуки падения тел - и все стихло. Три секунды - четыре трупа в грязных армяках и засаленных шапках.
Снова кукование - и отряд Сигурда, пригибаясь, прячась за кустами и камнями, двинулся вперед, неслышно, подобно призракам из страшных сказок.
Показалось логовище разбойников - серое, неприметное, замаскированное мхом и кустарником, прилепившееся к скале, почти скрывшееся в ее нише. Небольшая, по грудь человеку, баррикада из наваленных камней, утыканная острыми кольями, перед баррикадой ров, неглубокий, но достаточно широкий - где-то метр, и тоже утыканный внизу кольями.
Через ров вел узкий мостик, за которым должны были, по идее, непрестанно наблюдать, но сейчас стражник стоял спиной ко рву и с кем-то громко переговаривался.
По знаку Сигурда бойцы пограничной стражи подобрались вплотную ко рву, и на счет "три" бросились вперед, сверкая ножами.
Тени в серых плащах, скользнули по мосту, сбив с ног часового, и в лагере началась резня.
Логово разбойников было как на ладони - небольшой пятачок земли, 10 на 10 метров, укрытый навесом из лапника. На земле разбросаны вещи, посуда и оружие, на лапнике лежат люди. Чуть поодаль - углубление в скале и небольшая пещерка, в которой, судя по отсвету на сырых камнях, горел костер.
Люди Сигурда стальным вихрем пронеслись по лагерю, кромсая ножами все на своем пути, и ворвались в пещеру. Раздались крики, звук бьющейся посуды, и, спустя мгновения все было кончено - стражники вышли обратно из пещеры, волоча за собой упирающееся тело с разбитым в кровь лбом.
- Атаман, господин капитан. - хмурый стражник кивком головы указал на пленника, - Бьерн. Тот самый, которого опарышем кличут.
- Во-от как… - протянул Сигурд тоном, не сулившим ничего хорошего.
Капитан подошел ближе, и ледяным взором оглядел плененного атамана. Тот выглядел жалко - лоб разбит, волосы черные, нечесаные, грязные и завшивевшие, слипшиеся от крови с разбитого лба - видать, приложили хорошенько о камень, нос кривой, сломанный еще в незапамятные времена, спутанная курчавая борода. И глаза, в которых не было видно ничего, кроме животного страха.
- Ну здравствуй… Бьерн-опарыш. Экая важная птица у нас нынче в гостях… - Опарыш и правда был значимой персоной среди разбойников Северного ущелья. Налетал на села, резал-жег-грабил, да вот только поймать его никто пока не мог. На своем "посту" Опарыш пережил двух шерифов Северного края, и Сигурду, в свое время, письмо прислал, дескать, поздравляю со вступлением в должность, сучий сын, двух до тебя пережил, и тебя переживу.
Капитан задумался на пару секунд о том, можно ли использовать пленного атамана в каких-то своих целях, но не нашел ни единой причины оставлять того в живых.
- Повесить! - коротко бросил он пограничнику, и направился вглубь пещеры, слушая позади нечеловеческий вопль разбойника, просившего пощадить и уверявшего в собственной полезности.
- Господин капитан! - окликнул Сигурда старшина отряда - высокий, жилистый и полностью седой воин, - Может, допросить сперва? Вдруг, знает что. Где сокровища прячет, или еще что.
- Да что он может знать, песий сын… - скривился Сигруд, - Сокровищ тут на тыщу верст к югу не сыщешь, даже в казне ничего нет. Медяки одни, пиво ворованное, да шкуры медвежьи - вот и всё его богатство. Сам знаешь, что весь месяц последний сидел он тут безвылазно, рану зализывал… Нет, старшина, вешай этого прохвоста, и дело с концом.
Старшина ушел выполнять приказание, а Сигурд зашел осмотреть пещеру.
В нос шибанул запах крови, нестиранной одежды, немытых тел, кислого пива и квашенной капусты.
Постояв пару секунд, и привыкая к этому букету (вот же ж, старый хрыч, по дворцам засиделся, от запаха портянок отвык) Сигурд все же прошел внутрь, и осмотрел пещеру. Ничего особенного в ней не было - логово, как логово - бочонки пива, какие-то миски, осколки, черепки, шкуры, на которых спали "лесные братья" Бьерна. Ничего важного или особенно ценного.
Когда капитан вышел из пещеры, то застал деловую суету.
Кто-то собирал по лагерю оружие мертвых разбойников (ножи, дрянные луки, самодельные копья), кто-то вешал Опарыша (тот еще болтался в петле, выпучив глаза и обгадившись), кто-то рубил головы мертвецам и выставлял рядком на баррикаде, а специально обученные люди готовились гримировать покойников.
Пока что капитану делать было решительно нечего, все были при деле.
- Господин капитан, уши урезаем? - спросил один из воинов, держа за волосы отрезанную голову разбойника-бородача и показывая ножом, тому на ухо.
- Да. Чтоб острые были. - буркнул Сигурд и уселся на камне, раскуривая трубку.
Пока он курил, его молодцы справились со всеми делами в лагере, стащили вещи разбойников в одну кучу, и эту самую кучу подожгли. Вонь стояла немилосердная.
- Фу, гадость… - брезгливо морщился воин, тащивший в костер медвежью шкуру, с которой осыпались вши.
"Гримеры" закончили свою жуткую работу, и, в конце концов, головы разбойников окончательно потеряли человеческий облик. Кожа из почернела от дегтя и сажи, волосы и бороды были сбриты, остались лишь редкие пучки на висках и затылке, глаза лишились век, и жутко пялились в никуда, уши заострены, в них вставлены заранее приготовленные стальные кольца-серьги, языки разрезаны наподобие змеиных. Жуть.
- Все готово, господин капитан.
- Хорошо. - Сигурд поднялся и осмотрел работу, - Сойдет для сельской местности. На копья их. Волчьи головы - к седлам.
Пограничники вернулись к коням и начали доставать из седельных сум волчьи головы, густо вымазанные светящейся мазью, изобретенной на скорую руку союзом науки и алхимии. Приторочив их к седлам на видном месте, воины взлетели на коней и, порысили к ближайшей деревне.
Добрались туда уже хорошо за полночь. Несмотря на поздний час, деревня не спала, повсюду горели факелы, а в центре - это было хорошо слышно, - собралась целая толпа народу.
Сигурд подъехал к воротам и крикнул зычно:
- Эй там! Пограничная стража! Открывайте!
В двери открылось маленькое окошко, из которого взглянули колюче, недоверчиво, чьи-то глаза. Сигурд достал из-под плаща бляху Пограничной Стражи и поднял факел повыше, дабы было видно, что не разбойники пожаловали.
- Рады видеть, ваша светлость, рады видеть! - затараторили по другую сторону ворот, и те вскоре распахнулись, - А у нас, изволите видеть, праздник. МедведЯ, значт, благородный господин убили… Горящего… - рядом с воротами ломал шапку здоровый детина с не менее здоровенной секирой. Рядом стоял еще один такой же, - "Братья, небось." - подумал Сигурд, а вслух молвил:
- У нас тут добыча покрупнее будет. - и гордо показал голову, глубоко насаженную на копье.
Братья затряслись мелкой дрожью:
- Эт, стыло быть… Эт самое… Они нам посевы пожгли?…
- Да кто его знает? Этих тварей там тьма. Старосту веди немедля, а то плетей всыплю! Дело важное, беда грядет.
Один из братьев оставил секиру у частокола и припустил в направлении площади, что-то на ходу выкрикивая.
- С коней не слезать. - приказал Сигурд, - Ворота запри, дубина! - это он уже сказал второму брату, - А то набегут сейчас…
"Набежать" действительно могли, но не орки, а светящиеся звери (отловленные пограничными стражниками, вымазанные светящейся мазью, и выпущенные на волю), которые, отчаявшись найти добычу в лесу, шли к человеческому жилью.
Спустя несколько минут появился староста деревни - древний, но все еще крепкий старик с умными колючими глазами. За ним шла толпа разномастного сельского люда с факелами.
Сигурд без слов показал старосте копье с головой "орка".
Старик охнул, и, оглядев воинство Сигурда и их ношу, едва не сел прямо в грязь, но, к счастью, быстро взял себя в руки.
- Что ж такое делается, ваша милость… - потрясенно проговорил он, - МедведЯ горящие на нас сами из леса выходют, так теперь еще и эти… Слава Всесоздавшему, убили вы это отродие черное…