Только вытащив на берег еще одного окуня, Битали бросил удилище и выхватил волшебную палочку:
– В-вэк!
Медвежонок мявкнул, вместе с щукой улетел в заросли молодой осины и жалобно оттуда заныл.
– Нечего пасть на чужое разевать! – наставительно сказал Кро, опять берясь за спиннинг. Однако тут осинник затрещал, и на поляну выскочило чудище, что даже на четырех лапах превышало его ростом. Медвежонок так быстро нажрать этакой холки не мог. Похоже, разбираться за обиженного малютку пришла его мамочка.
Битали укоризненно покачал головой, вскинул палочку:
– Вэк!
Медведица гукнула, откатилась, перевернувшись через спину, снова поднялась и низко зарычала.
– Ты чего, обиделась? – ухмыльнулся юный чародей и снова поднял палочку: – Трунио!
Зверюга зло гавкнула, ринулась вперед.
– Трунио!!!
Заклинание не действовало!!!
А медведица всего в два прыжка оказалась рядом, и жив Битали остался лишь потому, что хлестнул по ее морде снастью. Клацнули челюсти, удилище хрустнуло, распадаясь на три кусочка – Битали нырнул вперед, проскальзывая под смыкающимися лапами, выдернул из боевого амулета клинки, развернулся… И услышал сзади зловещий рык.
Юноша крутанулся – но это были всего лишь медвежата, испугавшиеся, что у них опять станут отнимать угощение, каковое они уплетали аж в три пасти.
Битали крутанулся снова, быстро отмахнулся от звериных лап. Получив два глубоких пореза, медведица попятилась. Юный чародей – тоже.
На поляне медвежата смачно хрустели рыбой, перед ним медведица хрустела попавшим ей под ноги переломанным удилищем. Чуть дальше виднелся загривок еще одной зверюги, решившей наведаться за свежим уловом.
– Классно порыбачил! – выдохнул Кро и стал медленно отступать к тропе. Без снасти делать здесь все равно было уже нечего. От добычи же, похоже, только плавники да хвостики остались.
Медведица, получив болезненные порезы, новых неприятностей не искала и потому на отступающего опасного врага кидаться не стала.
Тропа через лиственный лес шла широкая и хорошо натоптанная, так что заблудиться было трудно. Битали без новых приключений добрался до усадьбы, вошел в широко распахнутые ворота и был встречен варварами с большим оживлением.
– О, второй, второй вернулся!
– Где же твой улов, мил человек? – ласково поинтересовался сидящий во главе стола мечник.
– Там у вас медведи… – попытался объяснить Битали, но его слова заглушил всеобщий взрыв хохота.
– Это же лес, милый человек, – согнутым пальцем стер слезу с глаза Дедята. – Как же в лесу без медведей? Без них в тайге не бывает…
– Когда у нас на рыбалку идешь, милый, – ухмыльнулся от стола седовласый дед, – самое главное – ноги вовремя унести!
Перед очагом лежали тяжелой связкой несколько окуней и два судака. Улов не такой богатый, что у Битали получился. Однако опытный старик свою добычу донести до усадьбы смог, а юный чародей – нет.
– На, попей, – вышла к неудачливому однокурснику Анита, на этот раз одетая в просторное полотняное платье, подпоясанное вышитым кушаком, и с заплетенными в косу волосами, поднесла большой ковш с квасом. – Не огорчайся, ты хотя бы своими ногами пришел. У нас многих после рыбалки только тотемниками вернуть удается.
– Ты не понимаешь! Этих ваших тварей даже заклинания не берут!
– Некоторых берут, некоторых нет, – пожала плечами Горамник. – Отец сии земли от разорения оберегает, и даже у смертных здешним лесником числится. Дабы баловства ради живность никто не изводил, папа многих зверей заговорами от чар защитил и от прочих смертных напастей. Так что в наших краях от браконьеров очень часто только шкурки да ружья остаются. Ну и магам тоже везет не всегда. Особенно рядом с усадьбой.
– Хочешь зверя взять, на равных будь готов сразиться, на одну только палочку не надеясь! – громко сказал Дедята.
Оказывается, мечник внимательно прислушивался к их разговору.
– Есть желающие охотиться? – повернулся к нему Кро.
– И охотиться, и рыбачить! – прихлебнул кваса мечник, отер бороду. – Чтобы познать удовольствие от тепла или прохлады, нужно пройти через лед и огонь! Чтобы ощутить вкус жизни, нужно познать смерть и страданье! Скажи мне, мальчик Битали из рода Кро, разве ты откажешься еще раз приехать ко мне на рыбалку? Даже зная о когтях, и клыках, что будут ждать тебя возле Малого затона?
– Это приглашение? – уточнил Битали.
– Ты мне нравишься, парень! – расхохотавшись, ударил кулаком о стол Дедята. – И, клянусь отцовскими санями, да! Это приглашение!
– Почту за честь, мечник, – кивнул Кро.
Только теперь он начал понимать, отчего хрупкая Анита, незаметная тихая отличница, с таким спокойствием принимала участие во всех вылазках братства, не смущаясь ни рискованными кровавыми схватками, ни походами через раскаленную лаву. Для диких северных варваров все это считалось не подвигом, а развлечением. У них если умывание – так с парной и прорубью. Если рыбалка – так с медведями за спиной. Если охота – то против клыков и без палочки. Невозможно даже представить себе, что способно напугать этих смеющихся над опасностями бородачей?
– Правда приедешь? – шепотом уточнила девушка.
– Попробую вовремя ноги унести, – так же шепотом ответил Битали. – Кстати, а что это за сани, про которые тут постоянно поминают?
– Пойдем, покажу, – отставив ковш, взяла его за руку Анита.
Они обогнули стол, вошли в дверь за креслами хозяев, миновали протяженный темный коридор, оказались в еще одном дворе, похожем на предыдущий, но почти втрое меньшем, поднялись на второй этаж и остановились перед сильно суженной вверх дверью, косяк которой был сделан из кости, усеянной длинными клыками в локоть длиной.
– Это покои родителей, – указала на дверь Горамник, а потом обвела рукой косяк: – А это сани. По форме очень похоже, разве нет?
– Ничего не понимаю, – мотнул головой Битали. – Ну, похоже. Ну и что?
– Это щучья челюсть, неуч! – вздохнула отличница. – Нижняя. Целиком.
– Ого… – изумился Кро, посмотрев на все уже совсем другими глазами.
– Когда триста лет назад мой дед рубил этот дом, он пошел к реке искупаться, – отступив, облокотилась на перила Анита. – И когда выплыл на стремнину, его проглотила щука. Вот эта самая. Дед вспорол ей брюхо, вылез наружу, убил и вытащил на берег. Говорят, он был весь в крови из-за множества ран, и когда вышел с ней на берег, то упал рядом и умер. А когда тотемник вернул его к жизни, велел сделать из челюсти дверь, чтобы входить и выходить в эту проклятую пасть, когда захочет. По легенде, если кто-нибудь сможет поймать щуку крупнее этой, то овладеет всей этой землей вместо Горамников.
– Правда? – покосился на нее Кро.
– Какая разница? – пожала плечами Анита. – Папа не суеверен.
– Да, вряд ли твой Дедята соберет вещи и уйдет, увидев большую рыбку, – согласился Битали. – А дед твой где?
– Совет Хартии обвинил его в превышении размеров клана. Еще до моего рождения. На семейном совете было решено, что уйдет дед, забрав своих старых друзей. Так что я его никогда не видела. Вестей пока нет, но отец говорит, что дед жив, просто не хочет навлечь на нас месть тех, с кем ныне враждует. Как сказал сэр Ричард Уоллес, наш мир поделен, и чтобы кто-то нашел себе место, сперва нужно убить того, кто занимал это место раньше.
– Странно… Обычно слухи о войнах между родами разбегаются быстро.
– Если отец что-то скрывает, Битали, значит, так нужно, – решительно отрезала Анита. – Я не стану соваться в запретные вопросы. Пошли лучше в трапезную. Может, там еще кто-то вернулся?
Девушка оказалась права. Когда они вошли на двор, возле очага лежал еще один окунь, а у стола жадно отпивался бородач с окровавленной спиной. И почти сразу в ворота вошел Избор – с пустыми руками и порванной в клочья курткой:
– Злые сегодня, – тяжело дыша, сказал варвар. – Не иначе из-за жары!
Битали начал понимать, что с рыбалкой и вправду легко отделался.
– Братишка, ты тут на дороге добычу забыл!
Дикари восторженно расхохотались – Буривой протягивал родичу веревочный кукан с тремя рыбьими головами. Все остальное было обожрано по самые жабры.
– Сам из них уху вари! – под общий смех посоветовал Избор.
– Да у меня своя добыча есть! – Бородач с гордостью предъявил тяжелую метровую щуку, все еще открывающую и закрывающую пасть.
– Сегодня у деда соперник! – обрадовался Дедята. – Не все тебе, старый, награды в Дубовое урочище увозить.
– У меня что по головам, что по весу больше выходит! – моментально парировал седовласый варвар.
– Но ни одна из рыбин больше этой щуки не будет!
– Такого уговора не было, мечник! Мы же не за самую большую добычу забивались, а за улов!
– Экий ты упрямый! Ну, ничего, у нас еще двое рыбаков на затоне!
– Полдень уже, Дедята! Пора молодцев твоих за удальцами сими отправлять. Да тотемников дожидаться.
Анита с силой сжала ладонь Битали, отпустила и стала пробираться к своему месту во главе стола.
И тут в воротах появилась огромная груда влажной, сверкающей чешуей рыбы. Слегка покачиваясь вверх и вниз, она добралась до очага, осыпалась рядом с ней, и все увидели Надодуха, брезгливо отряхивающего с шерсти чешую и слизь:
– Надеюсь, я не опоздал? – небрежно поинтересовался он.
Ответом была мертвая тишина.
– Это откуда? – наконец сглотнул дед.
– Буривою поклон, в хорошее место поставил, – указал на хозяйского сына недоморф. – Клевало так, таскать не успевал!
– А медведи? – прямо в лоб спросил кто-то из варваров.
– Что медведи? – не понял недоморф. – Они здесь славные, разумные. Пришли, постояли. Я им в глаза посмотрел, они мне… Решили, что я сам себе ловить стану, и они себе сами, от меня в сторонке.
В наступившей тишине в ворота вошел еще один бородач. Куртка – в клочья, на щеке – кровь, в руке – кукан с тремя судаками.
– Чего уж там, – грустно признал варвар. – Позади я выходил, видел. И-и-эх!
Рыбак бросил свой скромный улов в общую кучу, потерянно махнул рукой и бухнулся за стол, потянувшись за ковшом.
– Однако… – в задумчивости постучал пальцами по столу Дедята. – Всякого я повидал, но такого… Спорить тут нечего, своими глазами любой увидеть может: больше твоего улова никто отродясь не видел. И в честь трехсотлетия победы великой твой успех знаменателен не менее… Был бы ты из родичей или соседей моих, знал бы, как наградить по душе. Да иноземец ты, Надодух, боюсь ошибиться. Скажи сам, чего желаешь, и, клянусь отцовскими санями, я исполню любую твою прихоть!
– Все у меня есть, великий мечник, – преклонил колено Надодух. – И земли, и злато, и замок родовой. Для счастья одного, но самого главного сокровища не хватает. Ценность сия невероятная в твоих руках, и никто, кроме тебя, наградить меня ею не в силах. Посему прошу тебя отдать мне в жены дочь твою, Аниту Горамник.
В усадьбе повисла тишина. Мертвая, неподвижная. Казалось, даже мухи забыли о полете и в немом изумлении воззрились на маленького наглеца.
– Да как ты смеешь, щенок?! – вскочив, взревел Дедята и с такой силой грохнул ладонью по столу, что миски запрыгали от дверей в хозяйские покои и до распахнутых ворот усадьбы. – Ты желаешь испытать мой гнев али просто смерти возжелал в страшных муках?!
– Я полагаюсь на твое слово, мечник, – храбро ответил Надодух. – Ты можешь запытать меня, убить или скормить диким зверям, но сперва исполни свое обещание! Отдай свою дочь за меня замуж!
Дедята Горамник тяжело бухнулся обратно на скамью, посмотрел на жену:
– Что мне делать, Снежана?
– Никто не тянул тебя за язык, дорогой, – пожала плечами женщина. – Теперь поздно. Ты дал слово и не можешь от него отступиться.
– Что мне делать, Анита? – повернул лицо в другую сторону хозяин дома.
– Ты дал слово, батюшка, – понурив голову и опустив глаза, скромно пролепетала отличница. – Я готова пожертвовать собой, своей судьбой и счастием, лишь бы никто не сказал, что ты способен отречься от своего слова.
В зале, похоже, все еще никто не дышал, глядя круглыми глазами кто на недоморфа, кто на насупившегося отца. Наконец бородач медленно поднялся и сказал:
– Молоды вы еще слишком, дети, чтобы мужьями и женами зваться! Однако, давши слово твердое, отказываться от него мужу недостойно. Посему слушайте все и поведайте всем, кто сего не слышит, не ведает и знать не может! Я, Дедята из рода мечников Горамников, ведущих род свой от Большой Войны, ныне клянусь через три года, по достижении совершеннолетия, отдать свою дочь Аниту в жены Надодуху, из рода чатия Сенусертов, ведущих род свой из земли Та-Кем от эпохи Первого Пророчества. Наполним ковши наши, други, и выпьем за нового нашего родственника, друга и соратника и нареченную невесту его, дочь мою Аниту. Любо молодым!!!
– Любо, любо, любо!!! – вскочив, заревели могучие варвары, ошалевшие от всего произошедшего. Битали понял, что вся эта история еще долго будет передаваться из уст в уста, обрастать невероятными подробностями и вскоре превратится в красивую легенду о любви, отваге и случайной обмолвке сурового жестокого отца, пойманного за язык хитрым женихом и только тем составившим счастье юной пары.
И только Битали Кро знал, что Дедята и недоморф уже встречались, о планах друг друга знали, Анита свое желание высказала, и если Надодух получил приглашение сюда на праздник – то это значило, что семьи смогли договориться.
Однако потомок Темного Лорда уже поклялся себе, что эта тайна умрет вместе с ним.
Зачем рушить красивую легенду? Пусть живет в веках!
Пару раз он выпил за обрученную пару, уже сидящую бок о бок, ощущая острое щемление в груди, после чего отодвинулся от стола, поднялся. Никем не замеченный, ушел на второй этаж, в комнате развязал лежащий на сундуке мешок, достал покрывало перемещений, завернулся…
В Ла-Фрамансе моросил дождь. Улицы потемнели, по ним скатывались стремительные ручейки, а по тротуарам так же стремительно бегали прохожие – кто накрывая голову курткой, кто под зонтиком, а кто просто пригнувшись, словно это могло спасти от падающих сверху капель. Битали текучие струи ничуть не беспокоили. Последние дни он так часто намокал и высыхал, что привык и сильного неудобства не ощутил.
По переулку он поднялся до знакомой улицы, повернул. У нужной калитки огляделся, скользнул между прутьями, остановился перед изогнутой полумесяцем цветочной клумбы.
Тюльпанов здесь осталось совсем немного, не больше половины от прежнего. Да и уцелевшие выглядели не очень…
"Неужели..? – удивился этому зрелищу молодой человек. – Неужели мое чувство стало таким?"
Он присел на корточки, медленно повел ладонью над землей и улыбнулся сильным, высоким цветам, стремительно вырастающим из земли вслед за его рукой.
– Ага, попался!!! – Вылетев из дверей, Франсуаза налетела, сбила его с ног и оседлала, прижав плечи к траве: – Сдавайся, несчастный, я тебя застукала! Теперь я знаю, кто мне цветы втихаря на клумбу подсаживает!
Битали только улыбнулся, и девушка наклонилась, стала целовать его:
– Куда же ты опять пропал?! Почему ты все время пропадаешь? Я уже черт-те что думать начала! Истосковалась…
– Тут постоянно репортеры крутились, – обнял ее юноша. – Боялся в камеры попасться.
– Ишь какой ты скромный! А нас с Юлианой несколько раз по телевизору крутили, раз сто интервью брали, а ее даже в Париж возили, в какой-то передаче выступить. И меня звали. Я отказалась. Замучили… Слушай, ты ведь весь мокрый! Ну-ка, пошли со мной!
Франсуаза завела его в дом, опасливо оглядываясь, и сама же предупредила:
– Нет никого. На работе. А мне вечером… Сюда!
Впервые попав в комнату девушки, Битали с интересом огляделся. Но ничего особенного не заметил: просто ровные крашеные стены, постель посередине, телевизор у стены и монитор на засыпанном бумажками и тетрадями столе справа от окна. С другой стороны стояло трюмо, заставленное уже какими-то пузырьками, флакончиками, палочками, пудреницами, шкатулками и пакетиками.
– Прямо кабинет зельеварения…
– Не смотри туда! – потребовала девушка. – Снимай лучше куртку, я ее на телевизор повешу, он теплый. А рубашку утюгом просушу.
Франсуаза подступила, стала расстегивать пуговицы на груди молодого человека. И тут Битали заметил неладное:
– Подожди, а где твой браслет?
– Браслет?.. – торопливо отдернула руки девушка.
Однако юноша вытянул их и сразу заметил на запястье ссадины.
– Что случилось? – ледяным голосом спросил он.
– Потеряла…
– Говори правду, пожалуйста, – попросил Битали таким тоном, что Франсуаза изменилась в лице.
– Я шла… Позавчера… С работы… Вечером… Они вдвоем… Нож приставили, сумочку забрали, цепочку и браслет. И все! Сразу убежали. Не тронули.
– Кто?
– Не знаю, – мотнула Франсуаза головой. – Я полицию не вызывала. Они все равно в арабский квартал не суются.
– Как их можно узнать?
– Не ходи к ним, – попросила девушка. – Они толпой накидываются и бьют. Зарежут, тело утопят, никто и не узнает ничего, никакая полиция не поможет.
– Нет-нет, не беспокойся, – обнял ее Битали, прижав голову к груди, погладил по волосам, и Франсуаза неожиданно расплакалась:
– Я так испугалась! Я думала, меня… Меня… Со мной такого никогда еще не было…
– Не бойся, милая, – словно маленькую, укачивал ее молодой человек. – Все позади. Больше такого не случится. Никогда не случится.
Франсуаза немного успокоилась только через час, побежала умываться, потом потребовала, чтобы гость отвернулся, и села к зеркалу. Сказала:
– Кстати, а я передачи, где мы с Юлианой были, скачала! Хочешь посмотреть?
– Хочу.
– Сейчас подключу… Ой, не подключу! Мне уже в магазин пора. Я ведь рубашку так и не высушила!
– Ничего, – покачал головой Битали. – Дождь уже кончился. Минут через десять и так высохнет.
Разумеется, он проводил ее до швейной лавки, поцеловал у двери, а когда девушка вошла внутрь – неспешно прогулялся на несколько шагов дальше, прикрыл глаза и попытался детально восстановить в памяти подаренный Франсуазе браслет.
Полированный черный камень, маленькие золотые зеркала, тонкая золотая паутинка… Он не просто помнил этот образ – он ощущал, как прикасался к нему, сохранил в себе запах черной яшмы, впитавшей в себя ауру нежных любимых рук…
Битали открыл глаза и посмотрел в зеркало ближайшего автомобиля. И сразу увидел его – за зарешеченным окном, в котором отражались синий и серый автомобили, а за ними – забор из гофрированного железа.
Возможно, он бы никогда не нашел этого места, если бы не услышанная сегодня подсказка: арабский квартал! А этот район, как помнил молодой человек, находился у реки, вниз по течению от центра.