А тебе лафа полная! Чего теперь не жить! Это мне дед Степан Панкратьич рассказывал, как один из семьи остался. Еще при царице Елизавете Петровне староверы в тайге их сожгли. Вызнали, где волколаки обитают. Повезло ему, что рыбалить ушел в Заповедье. А сейчас дивья жить! Все нас за сказку считают. И ты бы в жисть не поверила, если бы сама не убедилась.
А касаемо вопроса твоего, то сегодня к ночи в лес пойдем. Есть там место одно, заговоренное, сто лет его блюду. Там тебя учить начну. Чтобы превращаться по своей воле могла, а не как придется.
-Бабуля,- снова прервала я прабабушку,- где-то слышала или читала, что оборотни в полнолуние зверем становятся и ничего соображают, пока вновь не станут человеком.
-Ерунда,- махнула бабушка рукой,- вранье все это. Слышали звон, а не знают где он.
Наш разговор прервало недовольное гавканье Шарика.
-Ну, кому я понадобилась?- проворчала бабушка и выглянула в окно.
-Настасья идет, Федорова,- сообщила она, встав из-за стола,- надо встретить, Шарик ее не любит, будет с цепи рваться.
Она ушла на улицу, откуда раздалось громкий лай собаки и женские вопли.
Спустя пару минут, в дом зашла толстая женщина в ситцевом халате и кирзовых сапогах.
Увидев меня, она радостно воскликнула:
-Ой, Никаноровна, у тебя гостья городская объявилась. Здравствуй, Леночка, что решила бабушку на каникулах навестить?
Я встала и вежливо поздоровалась.
-Смотри, воспитанная какая,- восхитилась та,- мои то обормоты, не то, что не встанут, головы не поднимут.
-Пороть их тебе надобно, Настасья,- посоветовала прабабушка, - сразу шелковыми будут.
-Ох, твои слова да богу в уши,- отмахнулась женщина,- да все без толку, луплю, как сидоровых коз, а ничего не помогает. Аглая Никаноровна, послушай, пришла с просьбишкой малой, не обессудь, помоги если сможешь.
Сказав это, Настасья выразительно показала глазами в мою сторону.
-Лена, сходи-ка, прогуляйся,- сказала бабуля,- можешь на озеро сходить, только не перекупайся до трясухи, как в прошлом году.
Я быстро надела купальник, накинула легкое платье и босиком отправилась в сторону озера. Как всегда первые шаги по песчаной тропинке были немного болезненными, поэтому я ступала с осторожностью, однако у самой калитки попала ногами в крапиву и, зашипев от прикосновения обжигающих листьев, зашагала дальше. Зато, когда вышла на берег озера, пятки уже не чувствовали мелких неровностей и камешков.
На берегу, заросшем травой, лежа на длинном самодельном половике, загорали две девчонки моего возраста, а трое парней пытались столкнуть в воду тяжелую лодку.
Увидев меня, они бросили свое дело и начали кидать любопытствующие взгляды в мою сторону. Девочки тоже повернулись и, я их сразу узнала. Это были Машка Голованова и Ирка Фадеева, я с ними была знакома еще со второго класса, когда родители впервые оставили меня на лето у прабабушки.
Они тоже узнали меня, быстро поднялись и начали засыпать кучей вопросов, типа, когда приехала, сколько здесь пробуду и прочее.
Пока мы говорили, подошли парни, загоревшие уже до черноты, двое из них тоже были мне хорошо знакомы. Это были старший Машкин брат - Федька и его друг Егор Леванов. А вот третий, высокий черноволосый парень, голый по пояс, и в трениках, закатанных по колено, был явно старше их.
-Женя Славин,- представился он, протянув мне руку. Я немного сконфузившись протянула свою. В нашей школе мальчишки с девочками за руку не здоровались, поэтому мне было неловко.
-Лена Гайзер,- сказала я в ответ.
-Ух, ты! - воскликнул он,- почти, что гейзер, одну букву только поменять. Знаешь, что это такое?
Я ехидно улыбнулась.
-Думаешь, ты один книжки читаешь? Конечно, знаю. Это такие фонтаны природные, они метров на сто могут подниматься.
Разговаривали мы недолго, парни собирались ловить рыбу и пригласили нас с собой.
Через десять минут нашими общими усилиями лодка была спихнута в воду, мы все залезли в нее и поплыли на рыбалку.
Вначале Женька храбро сел за весла один, но после нескольких гребков, поняв, что переоценил свои силы, подвинулся и уступил второе весло Федьке. Вскоре деревня скрылась с глаз, а мы двигались вдоль берега сплошь заросшим лесом.
На мой вопрос, далеко ли нам плыть, ответил Егор.
-Да не, сейчас за тот мысок зайдем, там, напротив ерика из Грязного озера встанем.
Действительно вскоре мы завернули за мыс, и я увидела полосу темной воды идущую от берега. Она по мере удаления расплывалась и исчезала в прозрачной воде Серебряного озера.
-Смотрите,- тихо сказал Женька.
Мы все уставились за борт, и в глубине на границе прозрачной и темной воды увидели сверкающих желтоватой чешуей рыбин.
С плеском тяжелый камень упал в воду.
-Ты, что сделал, всю рыбу распугал! - закричал Федька на неуклюже кинувшего якорь Егора.
-Да будет тебе,- примирительно сказал Славин,- постоим немного, вся рыба назад придет.
Он быстро разобрал четыре ореховых удилища с привязанными к ним толстыми лесками. Поплавки были из винных пробок, заткнутые спичками, крючки чуть ли не с мой мизинец.
-Странно, что они хотят поймать?- думала я, вспоминая папины аккуратные бамбуковые удочки,- разве на это что-нибудь клюнет?
Женька достал из-под сиденья консервную банку и вытащил оттуда здорового червяка и для начала сунул его под нос Ирке. Та ожидаемо завизжала, и он с довольной улыбкой хотел проделать такой фокус со мной.
Я спокойно взяла ближнюю удочку и, поблагодарив, сняла у него из пальцев червяка и начала насаживать на крючок.
Парни разочарованно переглянулись, и занялись тем же самым. Машка с Иркой, остались без снастей, и оживленно комментировали мое хладнокровное поведение.
Минут десять мы сидели в ожидании поклевки, разговоры пока прекратились.
Я тоже сконцентрировалась на неподвижном поплавке.
-Интересно, рыба уже вертится около наживки? - промелькнула мысль. И тут каким-то шестым чувством я поняла, что могу увидеть их. И действительно, ясно увидела, как около тускло светящегося синевой скрюченного червяка стоит большая рыба также слегка светящаяся голубоватой дымкой.
Я чуть двинула кончик удочки и увидела, как рыба рванулась вперед и проглотила дернувшуюся наживку.
Конец удочки резко согнулся, и я ощутила рвущуюся вниз тяжесть. Невероятный азарт охватил меня. Я с воплем тащила рыбину на себя, ловко оттолкнув Женьку, который хотел отобрать у меня удочку.
-Подсачек! Подсачек, вашу мать! - заорал он. А между тем, я уже вытащила огромного леща на поверхность воды, и тот ходил кругами около лодки.
Наконец, увидев опущенный в воду подсачек, я завела туда рыбу, и Егор быстро вытащил его в лодку.
Пойманный лещ лежал на мокром дне лодке, а я боролась с желанием схватить его в руки, вонзить в живую плоть зубы, а главное, удрать с добычей подальше, чтобы никто не мог помешать мне в трапезе.
Может, я бы и начала перекидываться, но в этот момент рыба клюнула у Федьки, и я, сосредоточившись и отрешившись от окружающего, понемногу пришла в себя. Этого момента никто не заметил, потому, что все были увлечены вываживанием крупного язя.
Клев продолжался около часа, за это время у нас было поймано полтора десятка рыбин. В основном это были крупная плотва и подъязики. Но мой лещ, так и остался победителем в негласном соревновании.
Когда мы выгрузились со смехом и шутками из лодки, Женька вручил мне кукан с надетым на него лещом и сказал:
-Бабке своей отдашь, пусть пожарит, или завялит, если хочет.
Потом он уже тише добавил:
-Не знаю, как ты с ней живешь. Я вроде уже вырос, а все мимо вашего дома стараюсь лишнего не ходить.
-Ну, и зря,- улыбнулась я, - прабабушка очень добрая, и Шарик тоже. Он только лает грозно, а так, он не кусается.
Слушавшие наш разговор ребята, засмеялись.
-Как же очень добрая,- скептически сказал Егор,- совсем недавно Кузьма Петрович из нужника два дня не вылазил пока не догадался твоей бабке гуся с птичника послать. Тетка Прасковья сказала, что Никаноровна порчу малую на него навела. И Шарик твой не не лыком шит. Тебя то он ,может, и не трогает, а других запросто.
Мне тоже стало смешно. Опять бабушка с председателем колхоза повздорила, а ведь мне еще ничего не рассказала.
-Егорка,- обратилась я к мальчишке,- ну, что глупости чужие повторяешь, ты ведь комсомолец, наверно, а веришь во всякую ерунду.
Спорить со мной никто не стал, но после этого мы быстро разошлись по домам. Я шла домой и чувствовала, как жжет плечи, половину дня бывшие на солнце.
-Ленка, да ты вся обгорела,- воскликнула бабуля, когда я увидела, меня, в купальнике, с платьем в одной руке и лещом в другой, зашедшей в дом.
-Давай ложись на кровать,- уже спокойней сказала она, осмотрев меня внимательней,- сейчас тебя полечим.
Я легла на кровать, уткнувшись носом в подушку, и почувствовала, как прохладные сухие бабушкины руки легли на мою пылающую спину.
Она запела знакомый с детства заговор, и я провалилась в сон.
Когда проснулась солнце светило уже из другого окна.
-Шесть вечера,- безошибочно определила я, и встала, скинув легкое покрывало. И только тут обнаружила, что стою голая. Рядом, на табурете лежал мой халатик, я схватила его, и быстро накинула на себя. Спину уже не щипало, самочувствие и настроение было прекрасным.
В комнате аппетитно пахло жареной рыбой, и мой организм сразу почувствовал, что не ел по нормальному целый день.
Сковородка с жареным лещом, нарезанным крупными кусками, стояла на плите.
Мне хотелось дождаться бабушку, видимо вышедшую куда-то, но терпеть голод сил не было, и я приступила к еде.
Когда в комнату зашла бабуля, на сковородке сиротливо лежал один кусок рыбы.
-Ой, бабушка, - расстроилась я от неожиданности,- прости, даже не заметила, как всю рыбу съела.
-Съела и хорошо,- согласилась та, - мне и одного кусочка хватит. Тем более, что в печи чугунок с картошкой в мундире стоит. Сейчас мы эту картошечку с селедкой навернем.
От бабушкиных слов, сказанных так смачно, вновь засосало в животе, и я с нетерпением глядела, как она ухватом достает из русской печки обещанный чугунок.
Когда, наконец, отвалилась от стола, живот явно пополнел, и напала жуткая сонливость. Мне даже не хотелось ругаться с бабулей за то, что та оставила меня раздетой в кровати.
-Не клюй носом,- строго сказала прабабушка,- сейчас в лес пойдем.
Я нехотя встала и начала думать, что надеть на вечернюю прогулку.
- Ничего не бери, так в халате и пойдешь. Сандалии только надень,- приказала бабушка.
И увидев, что я собираюсь возражать, пояснила:
-Мне твои тряпки по лесу таскать неохота. Не бойся, не простынешь.
Я вздохнула и, надев сандалии, вышла на улицу. Уже смеркалось. Мимо нас по дороге медленно брели несколько коров, за которыми шел дед Евсей, щелкая кнутом.
Увидев нас, он остановился, сдвинул картуз на затылок, помолчал, а потом сказал:
-Что Никаноровна, правнучку к ведовству начала приучать? Хорошее дело.
Бабушка что-то сердито шепнула, и дед застыл смешно надув щеки.
-Я тебе Евсейка мало задницу хворостиной полировала, когда ты пацаненком безобразил?- сварливо спросила она,- смотри, будешь много болтать, рта больше открыть не сможешь. Понял меня пащенок?
Дед, красный как рак, согласно замотал головой.
-Ну, смотри, - смилостивилась бабуля,- в последний раз я тебе снисхождение сделала, ступай себе с богом, но ежели еще узнаю, что, где лишнего сбрехнул, смотри, сам знаешь, что будет.
Она махнула рукой, и дед шумно выдохнув воздух, побежал вслед за своими коровами.
Прабабушка погрозила ему вслед пальцем и, перехватив клюку, бодро зашагала в сторону темнеющего леса.
Я автоматически последовала за ней. Перед глазами все еще стоял испуганный дед Евсей. Действительно, когда он стоял перед разгневанной бабулей, то очень напоминал проказливого мальчишку. Я пыталась в уме подсчитать насколько он младше бабушки, и получилось почти пятьдесят лет.
Неужели бабушке так долго живет на свете? - думалось мне,- она же выглядит младше его.
- Ты, правда, его лупила?- спросила я, поравнявшись с бабулей.
-А то! - сказала та,- я их всех алояров, разбойников вицей учила. Поймаю, голову между ног зажму и по голой жопе отстегаю. Потом родители приходили, благодарили за науку. Твоей мамке тоже изрядно доставалось.
Я замолчала и шла задумавшись.
-Может, мама, поэтому не хочет сюда ездить, что бабушка ее в детстве била.
-Бабуль, а почему ты меня не колотила?- спросила я после всех раздумий.
Та хитро усмехнулась.
-Так если бы я руки распускала, Варька сразу домой тебя забрала, а мне такой расклад совсем не нужен. Терпела я твои художества, понимаешь. Зато ты каждый год у меня лето проводила, после ваших лагерей пинаерских. А результат вот он.
-Ну-ка прочитай заговор на затворение крови! -неожиданно предложила она.
Я не успела возмутиться этим предложением, как слова сами начали слетать с моих губ
"На море, на океане, на острове на Буяне лежит бел-горюч камень Алатырь, на том камне Алатыре сидит красная девица, швея-мастерица, держит иглу булатную, вдевает нитку шелковую, руду желтую, зашивает раны кровавые. Заговариваю я раба божьего от порезу. Булат, прочь отстань, а ты, кровь, течь перестань".
Видишь, - усмехнулась бабуля, - сразу вспомнила, только слово Алатырь немного не так говоришь. Надо протяжней голос сделать, вот так... Она пропела слово и посмотрела на меня.
-Если так пропоешь, кровушка свернется. Тысячи людей этот заговор знают, а работает он только у тех, у кого сила есть и умение,- назидательно закончила она и шибче поковыляла по дороге.
Мы дошли до леса, и дорога сразу сузилась, превратившись почти в тропу. Было видно, что сюда ездят только на телегах. В лесу сразу стало прохладней, и я облегченно вздохнула, потому, что даже в одном халате было жарко.
Потихоньку мы добрались до ерика - узкой глубокой протоки, соединявшей озера, однако бабушка не пошла по хлипкому мостику, а повернула направо, спустившись вниз по пригорку к небольшому моховому болоту.
-Интересно, и где же тут бабушкино заветное место?- разочарованно думала я.
Та, прошла к большому валуну, торчавшему из земли рядом с краем болота, и поманила меня к себе.
-Что столбом застыла, иди быстро ко мне,- скомандовала она.
Я подошла, чувствуя, как холодная вода заливает ноги по лодыжки.
Бабушка, между тем, вытащила из торбы громадный кованый ключ, положила на валун и начала опять напевать заговор.
Покажи, камень белый, мели светлые, броды тайные, все подходы твои, все мостики! Чтоб глубокой воды не бояться мне - Аглае, чтобы минули беды черные, чтоб дорога была ко мне ласкова, чтоб печали-тревоги сгинули. Посади, камень, лихую долю в железну клеть, не забудь ключом верным запереть! А сейчас открой ворота дубовые, замки потаенные. Позволь пройти в земли Заповедья заветные!
Что-то мигнуло, как вспышка белого света и болото исчезло. Мы с бабулей стояли в полутьме на небольшой поляне, окруженной высоким мрачным еловым лесом, на другом конце поляны расположилась вросшая в землю избушка, срубленная из огромных бревен. Дверь у нее была открыта. Мне стало жутко, и в этот момент из темного проема дверей вылетела большая птица и уселась на бабушкино плечо.
Я дико завизжала и ринулась в лес. Бабушка что-то крикнула вдогонку. Ноги заплелись, и я с размаху упала на мягкую мшистую почву.
-Ну, что же ты трусиха такая, Фили испугалась, - укоризненно сказала бабуля, легко подняв меня за руку.
Ушастая птица на ее плече, что-то проскрипела в ответ.
-Сымай халат и сандалии,- сказала прабабушка.
Я испуганно посмотрела по сторонам.
-Давай-давай,- бабуля, не дождавшись, сама начала расстегивать пуговицы,- нету тут никого окромя нас.
Пока она сворачивала халат, я послушно сняла сандалии и встала, прижав руки к груди и озираясь по сторонам. От страха побежали мурашки по всему телу.
Бабушка, увидев это, хмыкнула, вытащила из своей торбочки лыковую кисточку и поллитровую банку с какой-то жидкостью и начала разрисовывать меня узорами с ног до головы. От жидкости несло самогонкой.
-Она и есть, - подтвердила бабуля,- только трав в ней без счету настоено.
Закончив с рисованием, она сложила все в свою сумку и начала опять читать заговор.
Что-то тяжелое навалилось на плечи и пригнуло к земле. Я хотела закричать, но горло перехватила судорога. Неуклюже упав на правый бок, скрючилась в неудобной позе. В висках щелкнуло, и я почувствовала, как зубы начинают выползать из челюстей и заостряться. С тихим шорохом полезли белые волосы на руках, острая боль пронзила позвоночник, Я заскребла острыми когтями по земле, собирая мох в кучки, и потеряла сознание,
Мне снился удивительный сон. Я мчалась, прыгая с ветки на ветку по ночному лесу, залитому лунным светом. Мое гибкое тело легко взлетало в воздух и летело вперед до встречи с очередным деревом, намертво впиваясь в него когтями. Иногда от меня в панике бросались в стороны мелкие тени. Но мне было не до них. Непонятный зов звал вперед и вперед. Это было так здорово! Высоко над землей, мчаться, не думая ни о чем, и полностью отдаться наслаждению бегом.
Но вот где-то в отдалении на краю слышимости в голове появился голос. Он становился все сильней, а тот зов, что неосознанно гнал меня все дальше и дальше в сумрак леса, вдруг исчез.
-Бабуля зовет,- разочарованно поняла я, и хотела продолжить свой бег. Но, нет, тело не подчинилось моим приказам и послушно повернуло в обратную сторону.
Как только я подчинилась приказу прабабушки, замершее тело рыси вновь обрело гибкость и стремительно помчалось на ее зов.
Когда я последним прыжком оказалась на поляне, то обнаружила, что бабушки там нет. Зато в избушке тускло светился желтоватый огонек, и пахло дымом.
Я мягко прокралась к дверям и тут услышала в траве шевеление. Прыжок и в моей лапе оказалась жирная полевка. Еще секунда и я пережевываю восхитительно пахнущий травой и кровью кусочек мяса.
Осознание того, что сделала, пришло слишком поздно, когда пища уже проглочена. Единственное, что раздражает сейчас - мышиный запах. Нужно срочно от него избавиться.
Когда бабуля, привлеченная шумом, вышла на порог, она увидела, как я, сидя на траве, тщательно вылизываю свои лапы.
-Ага, ты уже здесь!- добродушно сказала она,- а я никак не пойму, где ты могла застрять? Смотрю, ты добычу словила. Это хорошо, а то у нас тут кроме чая пустого ничего нет.
-Ну, хватит умываться, пошли в дом, и смотри на Филю не кидайся. Он тебе глаза живо выклюет,- предупредила она.
Я согласно мурлыкнула и пошла вслед за ней в дом.