На ходу Годри выхватил из рук Акорта бурдюк с вином, и, который раз за день, надолго приложился к нему, унимая зуд неприятных мыслей в своей голове. Больше всего на свете ему хотелось повернуть назад, но что-то глубоко внутри не давало ему этого сделать. Какая-то его часть не могла забыть ту девушку, Лоти, которая была столь отважна, что убила надзирателя, защищая своего калеку-брата. Он ею восхищался. Он также знал, что деревня слишком малочисленная, чтобы сражаться открыто, и нужно было найти другой выход. А за годы, проведённые на войне он отлично усвоил, что другой выход есть всегда, и заключается в том, чтобы найти правильного человека и дать правильную цену.
Годфри отпил ещё, ненавидя себя за своё рыцарство. Он давно решил, что любит жизнь и ценит её гораздо выше храбрости, но не мог прекратить свои странные выходки. Он шёл понуро, пытаясь отвлечься от бесконечной болтовни Акорта и Фултона, которые не умолкали ни на минуту с начала их похода.
"Я знаю, что сделаю, когда попаду в имперский бордель", – сказал Акорт. "Я научу их любовным премудростям Кольца".
"Ничему ты их не научишь", – возразил Фултон. "Ты будешь настолько пьян, что упадёшь, не дойдя до кровати".
"А сам-то ты, – удивился Акорт, – разве не будешь пьян?"
Фултон захихикал.
"Ну, я буду достаточно трезв, чтобы не соваться в бордель к женщинам Империи!", – сказал он, и прыснул от хохота, радуясь удачной шутке.
"Эти двое когда-нибудь молчат?", – раздражённо спросил Мерек у Годфри, поравнявшись с ним. "Мы идём навстречу смерти, а они ведут себя так легкомысленно".
"Нет, молчать они не умеют", – со вздохом ответил Годфри. "Посмотри на этой с хорошей стороны: я терплю их всю свою жизнь, а тебе осталось всего пара часов – очень вероятно, что к тому времени мы все умолкнем навеки".
"Не знаю, выдержу ли ещё хоть час", – сказал Мерек. "Наверное, вызваться на эту миссию было не лучшей идеей".
"Наверное?" – переспросил Акорт с сарказмом. "Дружище, ты даже представить не можешь, как сильно мы вляпались".
"И чем ты, собственно, собираешься помочь?", – добавил Фултон. "Вор? Украдёшь имперские сердца, что ли?"
Акорт и Фултон расхохотались, а Мерек покраснел.
"У вора быстрые руки, вам такого не видать", – ответил он мрачно. "Поэтому перерезать кому-нибудь глотку не займёт у меня много времени". Он многозначительно посмотрел на Акорта и потянулся к ножу на поясе.
Акорт поднял руки вверх и выглядел не на шутку напуганным.
"Я не хотел тебя обидеть, друг", – сказал он.
Мерек медленно вернул нож на место и немного успокоился. Они возобновили шаг, и Акорт стал вести себя потише.
"Горячая голова, да?" – спросил Фултон. "Это хорошо в битве, но не в кругу друзей".
"А когда мы успели подружиться?" – спросил Мерек.
"Думаю, тебе нужно выпить", – ответил Акорт и, в знак перемирия, протянул ему флягу. Мерек проигнорировал его жест.
"Я не пью", – сказал Мерек.
"Не пьёшь?" – удивился Фулон. "Непьющий вор?! Мы точно прокляты".
Акорт сделал большой глоток.
"Хочу услышать историю о том…" – начал он, но его прервал тихий голос.
"На вашем месте я бы остановился здесь".
Годфри с удивлением увидел, что юноша – Арио – остановился как вкопанный. Его впечатлило самообладание, с каким этот мальчишка всматривался вдаль. Казалось, он заметил что-то подозрительное в лесу.
"Почему мы остановились?" – спросил Годфри.
"И почему мы слушаемся мальчишку?" – добавил Фултон.
"Потому что этот мальчишка – ваша последняя надежда и единственный, кто может провести вас по землям Империи", – спокойно ответил Арио. "Потому что если бы вы не послушались мальчишку, а сделали ещё три шага вперёд, то совсем скоро сидели бы в имперских пыточных камерах".
Все озадаченно посмотрели на него, а он нагнулся, поднял булыжник и бросил его на дорогу впереди себя. Булыжник приземлился в паре футов от них, и поражённый Годфри увидел, как в воздух внезапно взмыла огромная сеть, спрятанная под листьями и подвешенная к ветвям ближайшего дерева. Годфри осознал, что пройди оно ещё чуть-чуть, и попались бы в ловушку.
На юношу теперь смотрели с восхищением и уважением.
"Если нас спасает мальчик, – сказал Годфри, – то у нас больше проблем, чем я думал. Спасибо", – обратился он к Арио. "Я твой должник. Отдам тебе один мешок золота, если у нас останется".
Арио пожал плечами и продолжил идти, ни на кого не глядя. "Золото меня не интересует".
Члены отряда обменялись непонимающими взглядами. Годфри ещё никогда не видел, чтобы кто-то мог оставаться таким хладнокровным перед лицом опасности. Он начал понимать, что им крупно повезло иметь этого мальчика в команде.
Они всё шли и шли, у Годфри уже начали болеть ноги, и он уже не знал, достигнет ли их ничтожная компания заветных ворот.
* * *
К тому времени, когда солнце поднялось в зенит, ноги Годфри уже дрожали от усталости, и он успел опустошить второй бурдюк вина. Наконец-то, после многих часов ходьбы, лес перед ними расступился. На опушке начиналась мощёная дорога, ведущая к самым внушительным городским воротам, какие Годфри когда-либо видел.
К воротам Волусии.
Перед ними несли караул дюжины солдат в сияющих доспехах и шипованных шлемах – чёрно-золотых, в цветах Империи. Они стояли по струнке, с алебардам в руках, и смотрели прямо перед собой, охраняя огромный подъёмный мост. Годфри и остальных от входа отделяло около пятидесяти футов.
Вся компания стояла спрятавшись у кромки леса, и Годфри чувствовал на себе их требовательные взгляды.
"Что теперь?" – спросил Мерек. "Какой у тебя план?"
Годфри сглотнул.
"У меня нет плана", – ответил он.
Глаза Мерека округлились от удивления.
"У тебя нет плана?" – возмущённо переспросил Арио. "Зачем ты тогда вызвался добровольцем?"
Годфри пожал плечами.
"Хотел бы я знать", – сказал он. "Преимущественно, по глупости. Может, ещё от скуки".
Его спутники застонали от злости, переводя взгляд то на Годфри, то на ворота.
"То есть, ты хочешь сказать, – опомнился Мерек, – что привёл нас к охраняемому городу Империи безо всякого плана?"
"Что ты собирался сделать?" – спросил юноша. "Просто войти в ворота?"
Годфри перебирал в уме все безрассудства, совершённые им в жизни, и приходил к выводу, что в этот раз превзошёл самого себя. Ему хотелось бы вспомнить всё по списку, но голова слишком кружилась от выпитого.
Наконец, он отрыгнул и сказал:
"Именно так я и собираюсь поступить".
Глава двадцать восьмая
Рис медленно открыл глаза и стал вглядываться во тьму пещеры. Из-за красного пара, витавшего в воздухе, голова его гудела будто с похмелья. Перед собой он увидел маленький сияющий огонёк, который по-прежнему вырывался из каменного пола. Затем он вспомнил, как уснул сидя спиной к стене, и стал гадать, сколько же они проспали.
Рис посмотрел вокруг и увидел Торгрина, Матуса, Конвена, О’Коннора, Элдена и Индру, которые всё ещё спали растянувшись у костра. Он аккуратно потрепал каждого из них за плечо, и они один за другим начали медленно просыпаться.
Рису казалось, что всё его тело налилось свинцом и весило тысячу тонн, когда он попытался подняться сначала на четвереньки, а потом на ноги. Казалось, они проспали сотню лет. Он обернулся на тихий стон, доносившийся из глубины пещеры, нов темноте не смог понять, откуда он идёт. По его ощущениям, он провёл в этом подземелье, в мире мёртвых, целую вечность, и что их поход длился дольше, чем вся его жизнь до этого.
Но Рис ни о чём не жалел. Он был рядом со своими братьями и не хотел бы оказаться ни в каком другом месте. Тор был его лучшим другом, и Рис черпал силы в упорстве Тора, который не спасовал перед испытанием, а решил найти и спасти своего сына. За ним он бы не колеблясь пошёл в самое сердце ада.
Не так давно Рис сам пережил горе от утраты любимого человека. Каждый день он вспоминал свою Селезию и понимал, что переживает Торгрин. Это было самое странное –здесь, внизу, Рис чувствовал себя ближе к Селезии, чем когда либо раньше, чувствовал подобие успокоения. Когда он задумался об этом, то вспомнил, что проснулся, увидев её во сне. Её лицо до сих пор стояло у него перед глазами – она улыбалась, пробуждая его к жизни.
Из темноты донёсся ещё один стон, и Рис, как и все остальные, тут же крепко сжал рукоять своего меча – все были настороже. Поднявшись, они сразу продолжили поход, бесшумно продвигаясь дальше вслед за Торгрином. Рис чувствовал невыносимый голод, который, как ему казалось, он никогда не сможет утолить – будто он тысячу лет ничего не ел.
"Сколько мы проспали?" – спросил О’Коннор на ходу.
Они переглянулись, пытаясь понять.
"Мне кажется, что я стал старше", – сказал Элден.
"На вид – так точно", – ответил ему Конвен.
Рис разминал затёкшие руки и ноги. Казалось, они пробыли в неподвижном состоянии очень долго.
"Мы не должны останавливаться", – сказал Тор. "Больше ни разу".
Вместе они углублялись в черноту. Тор шёл впереди, Рис – рядом с ним, и все щурились от тусклого света огней, плутая в новых туннелях. Над головой Риса пронеслась летучая мышь, а за ней – ещё несколько, так что ему пришлось пригнутся. Подняв глаза наверх он увидел, что с потолка и стен на них смотрит множество разноцветных глаз неизвестных им существ.
Рис с тревожным чувством стиснул свой меч и приготовился к атаке.
Вскоре туннель, по которому они шли, расширился, а затем перед ними открылась большая круглая пещера около пятидесяти футов в диаметре. Из неё во все стороны отходило множество туннелей и пещер поменьше. Площадка в центре была хорошо освещена большим количеством огней, и Рис был поражён, увидев, между сколькими развилками им придётся выбирать.
Но ещё больше его поразило то, кого он увидел в пещере.
Рис упал не колени и едва не лишился чувств, когда увидел, что в каких-то нескольких футах от него стоит его любовь.
Селезия.
Глаза Риса наполнились слезами, и он благоговейно смотрел, как Селезия идёт ему навстречу и протягивает к нему руки. Она взяла его ладони в свои, и он ощутил прикосновение её шелковистой кожи, увидел её нежную улыбку и взгляд, сияющий любовью – она осталась точь в точь такой, какой он её помнил. Мягко потянув его вверх, она заставила его подняться на ноги.
"Селезия?" – спросил он почти шёпотом, боясь поверить в то, что видит.
"Это я, любовь моя", – ответила она.
Рис зарыдал и сжал её в объятьях. Он был потрясён возможностью снова прикоснуться к ней, снова держать в своих руках. Её кожа, её запах, то, как она обнимала его в ответ – всё было ему до боли знакомо. Это действительно была она. Селезия.
И, больше того, она его не ненавидела. Наоборот, казалось, что она сохранила такую же любовь, к нему, как при их последнем свидании.
Рис не мог остановить слёзы, потому что никогда раньше он не испытывал таких сильных чувств. Невероятно сильное, отравляющее чувство вины за свой поступок вернулось к нему с новой силой. Но, кроме него, ещё были любовь и благодарность за второй шанс.
"Я думал о тебе каждый день с тех пор как мы расстались", – сказал он.
"А я – от тебе", – ответила Селезия.
Рис отстранился и чтобы рассмотреть её, и когда их взгляды встретились, ему показалось, что она стала ещё прекраснее, чем была.
Рис заметил что-то у неё на руке, и, присмотревшись, понял, что это листок кувшинки, который прилип к её рукаву. Он снял его и растерянно повертел в руках – листок был мокрым.
"Что это?" – спросил Рис.
"Кувшинка, любовь моя", – ответила она тихо. "Из озера печалей. С того дня, как я утонула. В мире духов с нами остаются приметы той смерти, которой мы умерли. Особенно, если сами навредили себе. Это напоминание нам – иначе память может подвести".
Чувство вины и горе Риса усилились.
"Мне так жаль", – сказал он. "Я просил у тебя прощения каждый день с тех пор, как ты умерла. Теперь я могу попросить его лично. Ты сможешь простить меня?"
Селезия долго смотрела на него, прежде чем ответить.
"Я слышала твои мольбы, любовь моя. Я видела свечу, которую ты зажёг и отправил вниз по реке. Я была с тобой. Я была с тобой каждую секунду".
Рис снова обнял Селезию и заплакал у неё на плече, решив никогда больше с ней не расставаться, даже если для этого ему придётся остаться под землёй.
"Да", – прошептала она ему на ухо. "Я прощаю тебя. Я до сих пор люблю тебя. Всегда любила".
* * *
Торгрин всё это время стоял рядом со своим лучшим другом Рисом и тоже был очень растроган его волнительным воссоединением Селезией. Затем он и остальные отошли назад, давая влюблённым уединение. Торгрин такого не ожидал. Он предполагал встретить демонов, упырей, врагов, но никак не утраченных любимых. Мир мёртвых задавал им новые загадки.
Не успел Тор как следует над этим подумать, как из одного из множества туннелей, отходивших от центральной площадки, вышел ещё один хорошо знакомый ему человек. Мужчина величаво прошёл через пещеру и остановился перед путниками. Сердце Тора громко забилась, когда он узнал его.
"Братья мои", – негромко обратился к ним пришелец, и его удалая ухмылка и сверкающий меч на поясе были такими же, как когда Тор видел его в последний раз. Перед ними собственной персоной стоял горячо любимый член их братства:
Конвал.
Конвен охнул и бросился к нему.
"Брат!" – закричал он.
Братья обнялись, с громким лязгом столкнувшись доспехами, не хотели отпускать друг друга. Конвен одновременно плакал и смеялся, обнимая своего давно утраченного брата, и Тор впервые за много месяцев увидел счастье на его лице. В первый раз со смерти Конвала к ним вернулся старый Конвен – шумный, радостный и полный жизни.
Тор тоже подошёл к ним и обнял своего бывшего брата по Легиону, который принял на себя удар, предназначавшийся Тору, и тем самым спас ему жизнь. Рис, Элден, Индра, О’Коннор и Матус тоже по очереди заключили его в объятья.
"Я знал, что однажды мы снова встретимся", – сказал Конвал. "Но не знал, что так скоро!"
Тор пожал Конвалу руку, глядя ему прямо в глаза.
"Ты умер за меня", сказал Торгрин. "Я никогда этого не забуду. Я перед тобой в большом долгу".
"Ты ничего мне не должен", – ответил Конвал. "Наблюдать за тобой было достаточной наградой. Я наблюдал за каждым из вас, и вы всегда действовали отважно. С честью. Я горжусь вами. Благодаря вам я знаю, что моя смерть не была напрасной".
"Это правда?" – спросил Конвен, не в силах отвести от брата глаз, держась за его плечо. "Это действительно ты?"
Конвал кивнул в ответ.
"Мы не должны были увидеться ещё долгие годы", – сказал Конвал. "Но вы сами решили прийти в это место, и я не мог вас предостеречь. Так что, добро пожаловать в моё жилище, братья. Только, боюсь, тут несколько мрачно и сыро".
Конвен расхохотался, а вслед за ним – все остальные, и впервые с того момента, как они попали в это место, Тор на минуту забыл о напряжении, которое сопровождало каждый его шаг в мире мёртвых.
Тор хотел было разузнать у Конвала побольше о том, где они находятся, но внезапно из другого туннеля появился ещё один человек.
Тор не мог в это поверить. К ним приближался мужчина, который однажды значил для него всё. Тот, кого он уважал больше всех других. Тот, кого он не надеялся увидеть ещё хоть раз.
Это был король МакГил.
С раной от сыновнего кинжала, он величественно стоял перед Тором и компанией, смотрел на них с высоты своего роста и улыбался сквозь длинную бороду. Тор всегда с теплом вспоминал эту улыбку.
"Мой король", – сказал Тор, склоняя голову и опускаясь на одно колено, как и остальные.
Король МакГил покачал головой и шагнул вперёд, чтобы помочь ему подняться.
"Встань", – сказал он знакомым звучным голосом. "Встаньте все. Теперь вы можете стоять – я больше не король. Смерть уравнивает всех".
Рис поспешил обнять отца, и тот обнял его в ответ.
"Сын мой", – сказал король МакГил. "Мне следовало держать тебя ближе к себе. Гораздо ближе, чем Гарета. Я недооценивал тебя из-за возраста. Я бы никогда не повторил эту ошибку, если бы имел возможность всё исправить".
Король МакГил обернулся к Тору и потрепал его за плечо.
"Мы все тобой гордимся", – сказал он Тору. "Ты прославил всех нас. Благодаря тебе мы продолжаем жить. Мы теперь живём через тебя".
Тор и король обнялись.
"А что с моим сыном?" – спросил Тор. "Гувейн не с вами?"
Тор боялся задавать этот вопрос и слушать ответ.
МакГил опустил взгляд.
"Я не могу ответить на твой вопрос", – сказал он. "Ты должен спросить лично у Короля".
Тор непонимающе посмотрел на него.
"У Короля?" – переспросил он.
МакГил кивнул.
"Все дороги здесь ведут в одно место. Если вам нужно найти тут кого-то, обратитесь к нему. Здесь ничего не происходит без ведома Короля Мёртвых".
Тор удивился.
"Я пришёл провести вас", – сказал МакГил. "Один король, пусть и бывший, может представить другого. Если ему не понравится ваше прошение, он вас убьёт. Можете повернуть обратно, и я помогу вам найти отсюда выход. А можете пойти дальше и встретиться с ним. Но риск очень велик".
Тор переглянулся со своими спутниками, и ответом ему были согласные, полные решимости взгляды.
"Мы проделали немалый путь, – сказал Тор, – и не собираемся отступать. Проведите нас к Королю".
Король МакГил одобрительно кивнул.
"Другого я и не ждал".
МакГил развернулся и все последовали за ним в новый туннель, глубже и глубже во тьму, и Тор, не отпуская рукоять меча, собирался с духом для предстоящей встречи, от которой зависела его дальнейшая жизнь.
Глава двадцать девятая
Слуги несли по дороге золотой паланкин, в котором восседала Волусия. В сопровождении дюжины своих лучших офицеров и советников она отправилась в долгий путь в Мальтолис, город помешанного принца. Они приблизились к воротам, за которыми открывался великолепный городской пейзаж, и Волусия с любопытством выглянула, чтобы его разглядеть. С раннего детства она слышала о сумасшедшем городе и о свихнувшемся принце Мальтолисе, который, как и она сама, был назван в честь своей столицы, но никогда не видела его вживую. Конечно, её мать, равно как и все её советники, наставляли её никогда даже близко к нему не подходить. Они говорили, что это место проклято, и оттуда никто не возвращается.
Мысль об этом приводила Волусию в возбуждение. Бесстрашно, надеясь на конфликт, она воззрилась на толстые городские стены из чёрного камня и сразу же поняла, что какой бы великой не была её Волусия, город Мальтолис в десять раз превосходил её и по размеру, и по убранству, и стены его взмывали до небес. В отличие от Волусии, построенной на берегу, где со всех сторон видны были пенящиеся волны и синева океана, Мальтолис был со всех сторон окружён сушей, спрятанный далеко в глубине восточных земель, зажатый между бесплодной пустыней с одной стороны и полями крючковатых чёрных кактусов, которые точно соответствовали настроению этого места, с другой.