Юноша вытянул из кармана смятый листок бумаги и передал его мне. Казалось, он волнуется не меньше, чем я. На нём были штаны на подтяжках и круглые маленькие очки. Светлые волосы уложены на косой пробор и тщательно зачёсаны назад, наверное, ему понадобилось очень много лака. С такой причёской этот парень вполне мог бы сниматься в фильме про гангстеров. Ему досталась бы роль умного, но, в сущности, безобидного помощника какого-нибудь опытного комиссара с неизменной сигаретой в зубах. Такой помощник обязательно должен влюбиться в даму сердца главного гангстера, расфуфыренную во всевозможные боа. А в конце фильма его, конечно же, застрелят.
Я немного успокоилась и окинула взглядом подвал.
Кроме нас двоих здесь никого не было, Химериуса тоже видно не было. Хоть он и умел проходить сквозь стены, путешествия во времени ему, очевидно, не давались.
Немного помедлив, я взяла записку. Бумага выцвела и пожелтела. Это был листок в клеточку из чьей-то записной книжки, вырвали его, наверное, впопыхах. Неровным, удивительно знакомым почерком там было написано вот что:
"Лорду Лукасу Монтроузу - это важно!!!!!
12 августа 1948 года в 12.00. Алхимическая лаборатория. Пожалуйста, никого с собой не бери.
Гвендолин Шеферд".
Моё сердце снова забилось как сумасшедшее. "Лорд Лукас Монтроуз" - так звали моего дедушку! Когда он умер, мне было десять лет. Я удивлённо рассматривала размашистую букву "Л". Никаких сомнений: такие каракули могла написать только я сама. Но как?
Я подняла глаза на юношу.
- Откуда у вас это? И кто вы такой?
- Это написала ты?
- Возможно, - сказала я. Мои мысли лихорадочно забегали. Если и так, то почему я этого не помню? - Откуда это у вас?
- Я храню эту записку уже пять лет. Кто-то засунул мне её вместе с письмом в карман пальто. В тот день, когда состоялась церемония по случаю моего посвящения в адепты второго уровня. В письме было написано вот что: "Тот, кто хранит тайну, должен знать и тайну, которая скрывается за ней. Докажи, что ты можешь не только молчать, но и думать".
Подписи не было. Слова были написаны совсем другим почерком, э-м-м… более элегантным и немного старомодным.
Я прикусила губу.
- Не понимаю.
- Я тоже. Все эти годы мне казалось, что текст записки - что-то вроде экзамена, - сказал юноша, - что это следующее испытание. Я никому ничего не рассказывал, всё ждал, что кто-нибудь сам со мной об этом заговорит или даст какие-нибудь дальнейшие указания. Но ничего такого не случилось. Сегодня я прокрался сюда и стал ждать. Всё было тихо, я уже хотел уходить. Но потом вдруг, из ниоткуда, прямо передо мной появилась ты. Ровно в двенадцать часов. Зачем ты мне писала? Почему мы встречаемся именно здесь, в этом заброшенном подвале? И из какого года ты прибыла?
- Из 2011-го, - сказала я. - Мне очень жаль, но на другие вопросы я ответить не могу.
Я откашлялась.
- А кто вы такой?
- О, прошу прощения. Меня зовут Лукас Монтроуз. Зови меня просто, без титула, никаких "лордов". Я адепт второго уровня.
Во рту у меня вдруг пересохло.
- Лукас Монтроуз, Бурдон-плейс, дом номер восемьдесят один?
Юноша кивнул.
- Да, там живут мои родители.
- Тогда… - я не могла отвести от него глаз. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я продолжила:
- Тогда вы - мой дедушка.
- Ох, неужели снова, - сказал юноша и глубоко вздохнул. Затем он развернулся, подошёл к стульям, которые были свалены в углу, вытащил один из них, смахнул с него пыль и поставил передо мной.
- Может, присядем? А то ноги совсем подкашиваются.
- У меня тоже, - призналась я и плюхнулась на стул.
Лукас вытащил ещё один стул и уселся напротив меня.
- Значит, ты моя внучка? - он слабо усмехнулся. - В голове не укладывается. Я-то ведь даже пока не женился. Более того, даже не обручился.
- А сколько тебе лет? О, прости, мне следовало посчитать самостоятельно. Так, родился ты в 1924-ом, значит, в 1948-ом тебе двадцать четыре года.
- Да, - сказал он. - Через три месяца мне исполнится двадцать четыре. А сколько тебе лет?
- Шестнадцать.
- Как и Люси.
Люси. Я вспомнила о том, что она выкрикнула мне вдогонку, когда мы убегали от леди Тилни. Я всё ещё не могла поверить, что передо мной сидит мой дедушка. Я пыталась найти сходство между этим юношей и стариком, который усаживал меня к себе на колени и рассказывал удивительные истории, дедушкой, который всегда вставал на мою защиту, когда Шарлотта утверждала, что я просто выпендриваюсь, рассказывая, что вижу привидений. Но молодое лицо человека, сидящего передо мной, казалось, не имело ничего общего с дряхлым, испещрённым морщинами обликом старика, которого я знала. Хотя мне показалось, что юноша чем-то похож на мою маму. У него были голубые глаза, острый подбородок, и улыбался он прямо как мама.
На какой-то миг от наплыва эмоций я закрыла глаза. Это уж слишком.
- Ну что ж, пусть так, - сказал Лукас, - ну и как, нормальный из меня… э-э-э… дедушка?
Я изо всех сил старалась не расплакаться, поэтому только кивнула в ответ.
- Остальные путешественники во времени обычно прибывают с официальным визитом либо в Зал Дракона, где стоит хронограф, либо в документариум. Почему ты выбрала эту тёмную, душную лабораторию?
Я шмыгнула носом.
- Это - лаборатория? Не знала. В моём времени здесь обычный подвал, в котором стоит сейф, а в сейфе лежит хронограф.
- Неужели? Знаешь, в наше время от лаборатории тут тоже остались только воспоминания, - сказал Лукас, - но изначально это помещение использовали в качестве тайного алхимического кабинета. Это одна из самых старых комнат во всём здании. За несколько веков до того, как граф Сен-Жермен основал ложу хранителей, здесь собирались известные маги и алхимики со всего Лондона. Они ставили множество опытов, пытаясь получить философский камень. Кое-где на стенах ещё остались мрачные надписи и таинственные формулы. Говорят, стены здесь такие толстые, потому что в них замурованы кости и черепа… - он замолк. Теперь Лукас принялся покусывать нижнюю губу. - Значит, ты тоже моя внучка, скажи, пожалуйста, ты дочь кого именно из моих… э-э-э… детей?
- Мою маму зовут Грейс, - сказала я. - Она похожа на тебя.
Лукас кивнул.
- Люси рассказывала мне о Грейс. Она сказала, что твоя мама - самая милая из моих детей. Остальные, вроде как, гнусные личности, - он вздохнул. - Не могу себе представить, что мои дети станут гнусными личностями… и вообще, что у меня будут дети…
- Возможно, проблема не в тебе, а в твоей жене, - пробормотала я.
Лукас снова вздохнул.
- Люси впервые появилась передо мной два месяца назад. С тех пор все меня подталкивают к женитьбе. У неё такие же точно рыжие волосы, как и у девушки, которая меня… ну… интересует. Но Люси так и не сказала мне, на ком я женюсь. Она считает, что тогда я, возможно, передумаю. И тогда вам всем не суждено будет родиться.
- Есть кое-что поважнее, чем цвет волос: ген путешественника во времени, который должна унаследовать твоя избранница, - сказала я. - Именно так ты её и узнаешь.
- В этом-то и загвоздка, - Лукас пододвинулся немного ближе ко мне, - потому что сразу две девушки из рода Нефрита кажутся мне… привлекательными. Номер четыре и номер восемь.
- Вот оно как, - сказала я.
- Понимаешь, я пока не могу разобраться. Но маленькая подсказка с твоей стороны, возможно, развеяла бы мои сомнения.
Я пожала плечами.
- Ну, мне не сложно. Мою бабушку зовут Ла…
- Нет! - крикнул Лукас и крепко прижал ладони к ушам.
- Я представлял себе этот выбор абсолютно по-другому, лучше не говори, - он смущённо почесал затылок. - Это форма школы Сент-Леннокс, да? Её герб у тебя на пуговицах.
- Ага, - сказала я и поглядела на свой тёмно-синий пиджак. Наверное, мадам Россини успела постирать и погладить мои вещи, потому что выглядели они совсем как новые, а от пиджака слабо пахло лавандой. Кроме того, она что-то такое с ним сделала, и теперь школьная форма сидела на мне гораздо лучше, чем раньше.
- Моя сестра Мадлен тоже учится в Сент-Ленноксе. Из-за войны она заканчивает школу только в этом году.
- Бабушка Мэдди? Вот уж не знала.
- Все девочки из рода Монтроузов учились только в Сент-Ленноксе. Люси тоже. У неё такая же точно форма, как у тебя. А у Мэдди - тёмно-зелёная с белым. А юбка в клетку, - Лукас кашлянул. - Э-м-м, ну это так, лирическое отступление… А сейчас нам следовало бы, наверное, сосредоточиться на цели нашей сегодняшней встречи. Итак, допустим, записку написала ты…
- Только не "написала", а "напишешь"!
- …и передашь её мне в каком-то из следующих путешествий во времени… как думаешь, зачем тебе это понадобилось?
- Ты хотел сказать "понадобится"? - я вздохнула. - Кажется, ситуация немного проясняется. Наверное, ты сможешь мне кое-что рассказать. Но я ведь даже не знаю…
Я беспомощно взглянула на своего молодого дедушку.
- Ты хорошо знаешь Люси и Пола?
- Пол де Виллер с января прибывает к нам на элапсацию. За это время он повзрослел на два года. Немного он мрачноватый, этот Пол. А Люси впервые оказалась здесь в мае. Я обычно контролирую их посещения. Это всегда очень… весело. Я помогаю им делать домашнее задание. И должен признаться, Пол - первый из де Виллеров, кто мне понравился, - он снова кашлянул. - Если ты из 2011 года, ты должна была застать их обоих. Так непривычно, в твоём времени им уже почти сорок… Передавай им от меня привет.
- Нет, этого я сделать не могу, - ох, как же всё сложно.
Наверное, мне стоило бы быть поосторожней с тем, что говорю, пока я сама как следует не разобралась, что же, собственно, происходит. В ушах у меня всё ещё звучали мамины слова: "Не доверяй никому. Даже собственным чувствам". Но кому-то же мне нужно излить душу? А кому довериться в такой ситуации, как не собственному дедушке? Я решила рискнуть:
- У меня не получится передать привет Люси и Полу. Они украли хронограф и вместе с ним прыгнули в прошлое.
- Что? - глаза Лукаса расширились от удивления. - Зачем они это сделали? Не могу поверить. Они бы не… Когда это случилось?
- В 1994-ом, - сказала я, - в том же голу родилась я.
- В 1994-ом Люси исполнится восемнадцать, а Полу - двадцать, - сказал Лукас, скорее себе, чем мне. - Значит, через два года. Потому что сейчас ей шестнадцать, а ему восемнадцать, - он виновато улыбнулся. - Я имею в виду не сейчас в нашем времени, а сейчас в том году, откуда они прибывают на элапсацию.
- Последние несколько ночей я практически не сплю. Поэтому сейчас у меня такое чувство, будто мой мозг превратился в рулон сахарной ваты, - сказала я, - да и с математикой у меня всегда были проблемы.
- Но ведь Люси и Пол… то, что ты рассказываешь, никак не может быть правдой. Они бы никогда не совершили такой безрассудный поступок.
- И всё-таки они это сделали. Я думала, ты сможешь объяснить мне, зачем им это понадобилось. В моём времени все пытаются убедить меня в том, что они… плохие. Или сумасшедшие. Или и то, и другое. Как бы там ни было, все твердят, что они очень опасные ребята. Когда мы виделись с Люси, она велела расспросить тебя о зелёном всаднике.
Лукас смотрел на меня с недоумением.
- Ты виделась с Люси? Только что ты сказала, что они пропали в год твоего рождения.
Он задумался.
- Но если они забрали хронограф с собой, как ты вообще можешь путешествовать во времени?
- Мы встретились в 1912 году у леди Тилни. А насчёт хронографа: существует ещё и второй экземпляр, именно им пользуются хранители в нашем времени.
- Леди Тилни? Она умерла четыре года назад. А второй хронограф не работает.
Я вздохнула.
- Теперь работает. Послушай, дедушка, - при этих словах Лукас вздрогнул, - мне всё это кажется ещё более запутанным, чем тебе, потому что всего пару дней назад я ни малейшего понятия не имела об этом безобразии. И я ничего не могу тебе объяснить. Абсолютно. Меня просто отправили сюда на элапсацию. Что за дурацкое слово, я даже не знаю, как оно пишется. Вчера я услышала его в первый раз. И вообще, это моё третье путешествие во времени, которое происходит под контролем хронографа. Перед тем, как меня привели в Ложу, я три раза прыгнула сама по себе, о чём, кстати, у меня остались не самые приятные воспоминания. Вообще-то все считали, что ген путешественника во времени унаследовала Шарлотта, потому что именно она родилась в правильный день. Но мама подделала дату моего рождения. Поэтому не я, а Шарлотта ходила на танцы, зубрила всё о чуме и короле Георге, именно она умеет фехтовать и играть на фортепиано, а еще у неё были эти, как их там, уроки тайноведения. Но что они там проходили, я понятия не имею, - чем больше я говорила, тем быстрее одно за другим вылетали слова. - В общем, ничего я не знаю, кроме того минимума, который мне удалось услышать. Честно говоря, эти обрывки информации ничего не прояснили, даже наоборот, запутали. С тех пор, как всё это началось, у меня даже не было времени, чтобы перевести дух и обдумать, что же со мной происходит. Лесли всё поискала в Гугле, но мистер Уитмен отобрал у нас папку с материалами, хотя я с ними всё равно не очень разобралась. Кажется, все ожидали от меня чего-то особенного и теперь очень разочаровались.
- "Магией ворона он окрылён, победным аккордом замкнёт круг времён", - пробормотал Лукас.
- Вот, о чём я и говорю, магия ворона, тыры-пыры… Нет у меня никаких суперспособностей. Граф Сен-Жермен пытался меня задушить, хотя он стоял довольно далеко, а в голове у меня при этом раздавался его голос. Потом на нас напали какие-то трое мужчин в Гайд-Парке, у них были пистолеты и шпаги. Одного из них мне пришлось заколоть, потому что иначе он убил бы Гидеона… и этот Гидеон, он такой… - чтобы продолжать тираду, я набрала в лёгкие побольше воздуха: - Он такой противный. Обращается со мной, как с грязью. А сегодня утром он поцеловал Шарлотту, да, просто в щёку, но ведь это тоже что-то значит. Что бы там ни говорили, мне нельзя было позволять ему целовать меня, а сначала следовало бы спросить об отношениях с Шарлоттой. И вообще, мы знакомы всего пару дней, но вдруг всё… всё завертелось так быстро… и все уверены, что это я рассказала Люси и Полу, когда именно мы окажемся у леди Тилни, ведь нам нужна её кровь, но Люси и Полу она нужна не меньше. А ещё им необходимо заполучить кровь Гидеона и мою, тогда их круг замкнётся. И никто не удосужился мне объяснить, что же случится, когда кровь всех путешественников во времени будет считана в хронографе. Иногда мне кажется, они и сами не в курсе. А я же должна спросить тебя о зелёном всаднике, так сказала Люси.
Лукас крепко зажмурился, пытаясь, наверное, разобраться в моём неконтролируемом потоке слов.
- Даже не представляю, что это за зелёный всадник, - сказал он. - Мне жаль, но я никогда о нём раньше не слышал. Может, это название какого-то фильма? Почему ты не спросишь меня об этом в 2011-ом?
Я испуганно посмотрела ему в глаза.
- О, понимаю, - поспешно сказал Лукас. - Ты не можешь этого сделать в своём времени, потому что я, наверное, давно умер, а, может быть, ослеп, оглох и прозябаю в каком-нибудь доме для престарелых. Нет-нет, спасибо, об этом мне знать не обязательно.
На этот раз я не смогла сдержаться, и слёзы градом покатились из моих глаз.
Целых полминуты, а то и дольше, я горько-горько ревела, потому что, как ни странно это звучит, вдруг почувствовала, что до сих пор скучаю по дедушке.
- Я тебя очень сильно любила, - сказала я наконец.
Лукас протянул мне носовой платок и посмотрел на меня с сочувствием.
- Ты уверена? Что-то я не очень люблю детей, они иногда так действуют на нервы… Но ты, возможно, была особенным ребёнком, очень милым. Наверняка.
- Да, так и было. Но ты был добр ко всем детям без исключения, - я громко высморкалась. - Даже к Шарлотте.
Некоторое время мы молчали. Затем Лукас достал из кармана часы и сказал:
- Сколько у нас ещё времени?
- Они послали меня ровно на два часа.
- Не очень-то много. Но мы с тобой проговорили уже слишком долго, - он встал. - Я возьму ручку и бумагу, и мы попробуем немного упорядочить весь этот хаос. А ты лучше оставайся тут и никуда не ходи.
Я кивнула. Когда Лукас ушёл, я всё ещё смотрела вперёд, уткнувшись лицом в собственные ладони. Он был прав, именно сейчас важно сохранять спокойствие.
Кто бы мог поверить, что мне доведётся ещё хоть раз в жизни увидеться с дедушкой?
О чём мне следует ему рассказать, а о чём лучше умолчать? В панике я пыталась также сообразить, что же мне самой стоит спросить. Вообще-то, он был моим единственным союзником, вот только наше время не совпадало. Неужели из этого 1948-го он сможет приблизить меня к ответу хоть на один из этих мрачных вопросов?
Лукас всё не появлялся. Каждая минута, проведённая в ожидании, усиливала мои сомнения.
А вдруг он соврал, и сейчас сюда ворвутся Люси и Пол с большим ножом, чтобы взять мою кровь? Наконец, я встала и в панике принялась искать какой-нибудь предмет, который сгодился бы для самозащиты. В углу валялась доска с ржавым гвоздём посередине, но как только я её подняла, дерево раскрошилось под моими пальцами. В тот же миг дверь отворилась, и в подвал снова вошёл мой юный дедушка с блокнотом под мышкой и бананом в руке.
Я облегчённо вздохнула.
- Вот, держи, подкрепись, - Лукас бросил мне банан, взял ещё один стул, поставил его между двумя другими и положил на него блокнот.
- Прости, что я так долго. Мне на пути попался этот жуткий Кеннет де Виллер. Терпеть не могу де Виллеров, они так и норовят всюду сунуть свой любопытный нос, всё-то им хочется держать под контролем, всем управлять. Вдобавок, де Виллеры всегда уверены, что они абсолютно правы в любой ситуации!
- Точно сказано, - пробормотала я.
Лукас потёр запястье правой руки.
- Тогда давай приступим, внучка. Ты - Рубин, двенадцатая в Кругу. Алмаз из рода де Виллеров родился на два года раньше тебя. В твоём времени ему должно быть примерно девятнадцать. Как его зовут, ты говоришь?
- Гидеон, - сказала я, и на душе у меня сразу потеплело, просто от того, что я произнесла его имя.
- Гидеон де Виллер, - рука Лукаса заскользила по бумаге. - И он такой же неприятный тип, как и все де Виллеры, но ты его поцеловала, насколько я понял, так? Не слишком ли ты маленькая для таких вещей?
- Скорее наоборот, - ответила я. - В нашем классе все девчонки уже пьют таблетки.
Ну, то есть, почти все, за исключением Аишани, Пегги и Кейсси Кларк. Но Аишани из консервативной индийской семьи, родители убьют её, даже если она только посмотрит на какого-то мальчика. Пегги, кажется, больше увлекается девочками. А Кейсси пока что вся в прыщах, но, надеюсь, все угри когда-нибудь сойдут, и тогда она сразу же станет более дружелюбной и перестанет бурчать: "Чего вылупился?!", хотя пока что она именно так себя и ведёт, только лишь какой-нибудь мальчик осмелится глянуть в её сторону.