- Сложное решение, - начала я издалека, проверяя на прочность терпение ректора. - В чем смысл наказания? Чтобы человек осознал свой проступок и больше никогда подобного не повторял. Практика судопроизводства говорит о том, что процент рецидивов у преступников-подростков тем выше, чем больше времени они провели в местах заключения. И наоборот, те, которые отделывались условным наказанием, намного реже возвращались к своему преступному прошлому. Но это не кража или пьяная драка - а у нас куда более серьезное дело. Конечно, ломать жизнь детям не хотелось бы, но вы уверены, что они не воспримут отсутствие наказания как факт узаконивания вседозволенности?
- Никто об этом не говорит, - влез ректор, сообразивший, к чему я клоню, и уцепившийся за мою идею, как утопающий за соломинку. - Наказать надо обязательно, но в соответствии со степенью виновности и уставом академии. Никто не спорит, что дело серьезное и требует всестороннего разбирательства, но я уверен, мы справимся своими силами. На кухне всегда не хватает рабочих рук. Да и двор у нас большой, есть где развернуться с метлами.
- Ну не знаю, как-то это мелко. Даже чистка нужников в течение года выглядит куда более внушительно, - усмехнулась я, наблюдая за реакцией Эдуарда. Похоже, мое предложение ему понравилось, и он мысленно поставил плюсик или галочку напротив моего имени. Будем надеяться, желания избавиться от меня у него поубавилось. Несмотря на отсутствие определенности в будущем, жить мне все же хотелось. - Вот только как на это отреагируют родители мальчиков?
- Я сам с ними поговорю. Значит, решение принято - друзья Радована до конца учебного года чистят общественные туалеты. Вениамин Савельевич, сегодня же составьте с Маргаритой Васильевной список виновных и отправьте мне. И, пожалуйста, выдайте им нормальный инвентарь, а не зубные щетки. Вы не против, Марго? - позволил себе улыбку король. Мимолетную, светлую, очаровательную. Явно выверенную, отработанную и способную произвести нужное впечатление на женщину. - Но я так понимаю, для Радована вы хотите другого наказания?
- Нет, он ваш сын, и его поведение - прямой упрек вам. Извините, ваше величество, я понимаю, у монарха много государственных дел, большая ответственность, но за воспитание детей отвечают родители. - Я не сказала прямым текстом, что он плохой отец, но, судя по тому, как поперхнулся от моих слов ректор, это было и так понятно.
- Вы правы, Марго. Я был раздавлен смертью жены, пытался забыться в работе и уделял мало внимания своим детям, - с долей пафоса произнес Эдуард. Или мне показалось? Лицо серьезное, в глазах притупившаяся скорбь из разряда "одинокий раненый волк в поисках своей волчицы", но почему меня так и тянуло сказать: "Не верю!" Вроде в роду Станиславского не было. - Но еще не поздно. Устав академии уже несколько сотен лет не менялся, а в качестве наказания для особо провинившихся в прошлые века использовали розги…
- Ваше величество, но порка - это непедагогично, - побледнел ректор. Бедненький, у него сегодня прямо день потрясений!
- Зато дешево, надежно и практично, - вырвалось у меня непроизвольно. - Но я тоже против телесного наказания, во-первых, из-за возраста, в шестнадцать это только озлобит, во-вторых, кто будет исполнителем? Насколько я помню законодательство, избиение члена королевской семьи - прямой путь на каторгу.
- Исполнителем буду я, - судя по знакомому упрямству в глазах мужчины, он уже все решил. Зря я думала, что Радован не похож на отца, общие черты у них все же имелись. А вот средним ростом и худощавостью парень явно пошел в мать.
- Что ж, он ваш сын и вам решать, - пожала я плечами, мнение свое высказала, а дальше меня это не касается. - Но раз уж мы собрались здесь по такому вопросу, то стоит подумать и над проблемами, которые привели к этой ситуации.
- О чем вы, Маргарита Васильевна? - явно из вежливости спросил Эдуард. Я бросила победный взгляд на ректора, который не ожидал от меня такой подлянки.
- У детей слишком много свободного времени, и они не знают, куда его девать. Если их занять, то и проблем будет меньше.
- Больше конкретики, Марго, - чуть раздраженно произнес король, похоже, он считал, что и так потратил на нас много нервов.
- Клубы по интересам. Мальчикам обязательно добавить вечерние тренировки, чтобы у них не было ни времени, ни желания думать о девочках. Для прекрасной половины организовать, например, кружки по домоводству. Чтобы девушки собирались, учились готовить, печь, шить. В принципе, клубы могут быть разными, для тех, кто любит читать, петь, танцевать, но посещение их должно быть обязательным. Это не только займет свободное время студентов, но и сплотит коллектив. А если еще добавить состязательный момент, командные игры между клубами и награждение лучших, то это увеличит заинтересованность детей.
- Одобряю, - одним словом утвердил мое начинание монарх. Что ж, теперь Вениамину Савельевичу придется брать меня в штат "куратором по воспитательной части".
- Спасибо, ваше величество, - улыбнулась я искренне, потому что готовилась добить ректора окончательно. - Но вы же понимаете, что любое новшество - это расходы…
- Составьте смету и передайте Мстиславу, он внесет ее в бюджет, - поднялся Эдуард, показывая, что разговор окончен. Мы с ректором тоже встали. Я уже потирала руки, предвидя моральную расправу над Вениамином Савельевичем, но король со мной прощаться не захотел. - Марго, проводите меня в лазарет, а заодно и поделитесь другими вашими идеями.
ГЛАВА 9
- О чем вы хотели узнать, ваше величество? - спросила я, едва мы покинули приемную.
Надо было видеть глаза Лидии. Мало того что Эдуард позвал меня с собой, так еще и руку галантно подал. Так что я шла по коридору под руку с королем. Умереть и не встать! Вот только радости внимание монарха мне не добавило, ну не верю я, что люди его уровня увлекаются студентками-попаданками. А значит, он преследует какую-то цель, которой я не знаю.
- Эдуард, - поправил меня мужчина, мягко улыбаясь, будто мы просто прогуливались, а не шли в лазарет, где, возможно, умирала девушка. Конечно, это же не его ребенок. Такое отношение меня порядком раздражало, хотя для себя я так и не решила, что было бы хуже: равнодушие или лицемерное участие? - Или вы успели забыть мое имя, Марго?
- Ну что вы, Эдуард, вас я не забуду, даже если захочу, - съехидничала в ответ.
- И почему же? - В голосе монарха прорезались стальные нотки. Фи, кто-то, оказывается, не любит шуток.
- Мне еще в конце года сдавать экзамен на знание государственной истории, - с доверительными интонациями произнесла я, понизив голос. - Думаете, получу хорошую отметку, если забуду имя действующего короля?
Эдуард рассмеялся, громко, заливисто, будто я отколола самую лучшую шутку всех времен и народов. Честно признаться, я была слегка обескуражена и поведением монарха, и своим к нему отношением. Я впервые стояла перед такой дилеммой: рядом находился идеальный образчик мужчины, но меня к нему не тянуло, причем совсем. И ведь всем хорош наш король: красивый, высокий, умный, обаятельный, а уж как мы замечательно смотрелись вместе, заметила в одном из зеркал, когда проходили через фойе. Но чего-то ему все же не хватало. Какой-то "милоты", что ли. Русской же женщине надо, чтобы сердце сжалось от умиления или жалости, а лучше от всего сразу, короля же жалеть на получалось. И милым его назвать тоже было нельзя. Вот Черный Властелин в своей неухоженности и язвительности на фоне отсутствия личной жизни был очень милым, особенно когда улыбался. А такого большого и одинокого мужчину, как Андрий просто так хотелось пожалеть и пристроить в надежные заботливые женские руки.
- Марго, не сочтите за бестактность, но у вас такое лицо, что я просто не могу не спросить, о чем вы думаете? - витиевато произнес Эдуард. Вот, еще один недостаток, не люблю, когда заходят издалека, нет бы сразу спросить и не накручивать словесные круги.
- Размышляю о предопределенности и о том, что надо довольствоваться тем, что имеешь, - ушла я от ответа и поспешила перевести тему разговора: - Так о чем вы хотели со мной поговорить?
- Мне нужен ваш женский взгляд. Понимаете, мы с Радованом никогда не были близки, он рос замкнутым и эгоистичным ребенком. С младшим братом он не ладит, хотя у них разница всего полтора года, старшего сторонится. Единственный, кто мог найти к нему подход, это моя жена. Но потом она умерла, и характер Радована окончательно испортился.
- А вы не думали, что это всего лишь способ привлечь ваше внимание?
- Оба психолога, которых я нанимал для сына, так и сказали, - скривился король. - Вот только эффекта их занятия и рекомендации не дали.
- И что вы хотите от меня? Я не психолог. Если уж не справились профессионалы, что могу я? - В детях я разбираюсь слабо, но если бы мне психолог сказал, что моему ребенку не хватает любви и внимания, то второго точно нанимать не стала бы. Так что это не у Радована плохой характер, это его отцу было совершенно наплевать, что со смертью матери ребенок потерял единственного человека, который его понимал.
- Люди к вам тянутся, Марго. Особенно дети. Наш общий знакомый регулярно поставляет мне информацию обо всем, что происходит на территории академии, - заметив скептическое выражение моего лица, пояснил Эдуард. - Даже Радован испытывает к вам некое уважение…
- Что-то я не заметила, - невольно перебила монарха. - Извините, что прервала вас, но я уверена, сейчас Радован испытывает по отношению ко мне только одно желание - принести цветочки на мой могильный холмик.
- Вы ошибаетесь, но сейчас не об этом. Всем нам нужны друзья или близкие люди, которым можно излить душу или хотя бы поговорить. Присмотрите за Радованом, ему будет тяжело первое время.
- Думаете, он не простит вас? - Сегодня я оказалась на редкость догадливой.
- Уверен. Но так для него лучше.
Дальше мы шли молча, каждый размышлял о своем. О чем думал король, не знаю, возможно, о сыне, или о долге перед родиной, или об очередной фаворитке. Я же размышляла на тему - выгодно мне сотрудничать с монархом или лучше тактично послать его подальше вместе с Радованом? Нянькой нахальному принцу быть не хотелось, но в силу житейского опыта я понимала: мне в этой стране жить. К тому же я собиралась жить хорошо, а это значило, что портить отношения с королем глупо. Да он ведь и не требовал ничего сверх того, что мне и так придется делать на должности куратора по воспитательной части. А присмотреть за парнем так и так пришлось бы, мало ли как он отреагирует на наказание? Найдя компромисс, я мысленно переключилась на Яну и ее поступок. Девочка была испугана, но я не заметила в ней желания свести счеты с жизнью. Либо я такая невнимательная, либо она кого-то встретила по дороге в общежитие. Мог кто-нибудь из дружков пригрозить или бывшая подружка Радована сказала что-нибудь обидное. Сейчас это не столь важно, надо думать о том, как защитить девочку в будущем. Попросить ректора, чтобы он перевел ее в нашу группу? А что, идея неплохая.
Палату Яны увидели издалека, около ее двери подпирал стену Радован, кидая злобные взгляды на телохранителя отца, который не давал ему пройти внутрь. Я незаметно отпустила руку Эдуарда и отошла от него на полшага.
- Радован, ступай в свою комнату, до окончания разбирательства тебе запрещено ее покидать. - Голос короля звучал холодно и отстраненно. По мне, так лучше бы он накричал или даже встряхнул мальчишку за шиворот, в общем, повел себя как отец, а не как король.
- Я не уйду, пока не узнаю, что с Йованой, - твердо взглянул на отца Радован. А может, из него и выйдет толк.
- Это не обсуждается. - Я физически ощущала, как Эдуард морально давит на сына.
- Нет, - так же непреклонно ответил парень, сильнее вжавшись в стену. - Мне… мне надо знать, что с ней… все будет в порядке.
- Назови мне хоть одну причину, почему я должен тебя послушать?
Не знаю, кого как, но меня в этом разговоре Эдуард все больше раздражал. Неужели он не видит, что сыну плохо? Чего он добивается? Или это один из этапов наказания?
- Я люблю ее, - тихо произнес Радован, покрывшись красными пятнами и кусая от волнения губы.
- Очередная блажь, - хмыкнул король. - Пройдет. И, думаю, скоро, потому что я запрещаю тебе подходить к этой девушке.
- Ты не можешь… - вскинулся парень и осекся под тяжелым взглядом Эдуарда. Побледнел, нахмурил брови и с упрямством барана не двигался с места.
Монарх кивнул телохранителю, и здоровенный мужик сделал шаг к принцу. Похоже, Радовану грозило очередное унижение, я тащила его за ухо, а этот громила, наверное, понесет на плече. Я обязательно пожалею о том, что вмешиваюсь, но…
- Твой отец хотел сказать, что в шестнадцать влюбленность проходит так же быстро, как и возникает. По сути, это все гормоны и очень редко что-то большее. Я уже не говорю о том, что любимого человека не унижают, не делают ему больно.
- Я не думал, что все так получится, - сгорбился Радован. - Я никогда бы так не сделал…
- Иной раз необдуманные слова приводят к трагическим последствиям, - произнесла глубокомысленную фразу и подошла к двери в палату Яны. Посмотрела на невозмутимого качка, повернулась к королю и спросила: - Мне тоже нельзя к пострадавшей?
- Пропусти. - Одно слово Эдуарда, и телохранитель занял привычное место за спиной своего работодателя. Я открыла дверь и, пока никто не успел среагировать, втолкнула в палату Радована, благо он стоял на расстоянии вытянутой руки. - Мы быстро, убедимся, что Яна живая, и вернемся.
Последнюю фразу я бросила Эдуарду, побоялась, как бы его инфаркт не хватил от моей наглости. Ничего, ему полезно, хоть искренние эмоции появились. Дверь закрыла изнутри, чтобы несколько минут побыть в тишине и спокойствии. Повернулась к Радовану, он уже стоял у кровати Яны и смотрел на спящую девушку. Бледная, хрупкая, с темными кругами под глазами, она будила во мне материнский инстинкт, тянуло подойти, погладить по голове, поругать за глупость и потом вместе с ней поплакать от радости, что все обошлось. Я откуда-то знала, что жизни Яны уже ничего не угрожает. Интуиция?
- Она точно живая? - растерянно спросил Радован, не решаясь протянуть руку и пощупать пульс. Хотя он же маг, должен на расстоянии определять. Или нет?
- Радован, а какая у тебя направленность в магии? - спросила, подходя ближе.
- Я выбрал направление некромантии, - ответил парень. Он явно волновался, наверное, поэтому взялся объяснять мне причины своего выбора. Оказывается, основной дар у него целительство, но он решил в будущем заняться некромантией. Даже рассказал, что направленность выбирают на втором курсе, но он уже сейчас читает книги на эту тему и готовится подтвердить комиссии необходимый уровень дара. Но и целительством планирует заниматься, потому что хороший некромант должен разбираться в анатомии человека не хуже лекаря.
- Понятно, если не вылечишь, то потом воскресишь? - сыронизировала я, но, глянув на Радована, осеклась. Вроде бы ничего не изменилось, все тот же подросток, но теперь от него исходила застарелая боль. А не смерть ли матери подтолкнула его пойти в некроманты? Если так, то мне его жаль. Я перевела взгляд на Яну. Не стоит Радовану видеть мои эмоции, от моего сочувствия ему легче не станет. Да и воспитательный момент нужно выдержать до конца, чтобы подобного больше никогда не повторилось.
Дотронулась до волос девушки, погладила. Что же нам с тобой делать, Яночка? Как заставить поверить, что жизнь лучше смерти?
- Я не лекарь, но могу определить, жив человек или нет. Как и понять, что угроза смерти миновала, иначе здесь было бы не протолкнуться из-за целителей, - сказала, но для собственного спокойствия все же нащупала сонную артерию, послушала пульс. Он был слишком быстрым для человека без сознания. Кажется, кто-то очень удачно притворяется? - Кстати, у тебя есть возможность извиниться перед Яной, я бы даже сказала, последняя возможность.
- Почему?! Ей хуже?! - Парень все-таки не выдержал и схватил бледную ладошку девушки.
- Не знаю, я не маг. Просто твой отец запретил близко подходить к девушке или ты забыл? Так что извиняйся сейчас, пока есть такой шанс. - Мне было интересно, Яна сможет и дальше делать вид, что спит? Если да, то она Радована не любит и надо будет оградить ее от внимания паренька, если нет, то не все между ними безнадежно.
- Она меня не слышит, - тихо ответил Радован, но на край кровати присел, хотя ему никто не предлагал. Похоже, наглость и самоуверенность у них семейная черта.
- Это даже хорошо, можно потренироваться. Или ты думаешь, она сразу поверит в твои чувства после всего того, что случилось? Я бы решила, что это очередное издевательство с твоей стороны. Правда, я не стала бы делать глупости и сводить счеты с жизнью из-за какого-то смазливого дохляка, будь он хоть десять раз принцем. А вот о его непутевую голову обязательно что-нибудь разбила бы, например, вазу с цветами, которые он так и не догадался подарить. Но это я, а у Яны совсем другой характер, - улыбнулась и тоже присела на край кровати.
- А в шестнадцать лет вы были такой же? Разве вам не хотелось от чего-то убежать, от людей или от себя? - Трудно сказать, нужен ли был Радовану мой ответ, или он просто тянул время, чтобы подольше побыть рядом с любимой девушкой, ладошку которой тайком поглаживал.
- В шестнадцать характер у меня был намного хуже, чем сейчас, - решила не гнать паренька и дать ему собраться с мыслями. Надо было вытянуть из него извинения, от этого станет легче и ему, и Яне. - Я была уверена в собственной гениальности и непогрешимости. Все ровесники казались глупыми, а взрослые - недалекими. А еще меня бесила снисходительность родителей и фразы типа: "Вырастешь - поймешь". В общем, я была еще той задавакой.
- А потом?
- А потом академия, у нас в нее поступают в семнадцать-восемнадцать лет. Первые неудачи, разочарования, разбитые надежды и мечты. И понимание того, что мама оказалась во многом права и жизнь могла бы сложиться по-другому, послушай я ее в некоторых ключевых вопросах. Жалею ли я о прожитых годах? Нет, что было, то прошло, и жизнь на этом не закончилась. Хотя кто бы со мной поспорил, ведь в своем мире меня уже нет. Ну что, извиняться будешь? А то еще пара минут - и начнут ломиться в дверь.
- А можно мне самому? Я не сделаю Яне ничего плохого, обещаю, - замялся парень, покрываясь красными пятнами. Я тактично отошла в сторону, давая ему возможность объясниться с девушкой.
Радован говорил тихо, но до меня все равно доносились некоторые слова: "прости", "я не думал", "я все исправлю" - и прочие полагающиеся в таких случаях фразы. А вот "люблю" он, кажется, так и не сказал. Но только круглый дурак не догадался бы, что парень влюблен. Ладно, добавим в эту компанию еще и жертву любви, уверена, она уже рыдает от такой эмоциональной речи и переживает из-за того, что в Радоване говорит чувство вины.