* * *
Аарон вышел из дому в подавленном настроении. Мысли путались. Он не знал, как относиться к откровениям Рейхи. Аарон готов был принять участие в их с Зуки судьбе, но не во всех этих событиях, в водоворот которых его затягивало против воли. Он становился участником смертельно опасной игры, причем играть приходилось вслепую, без надежды выйти победителем или хотя бы остаться невредимым.
Но что стряслось у бел-Сидека? Аарон никогда не видел у его дома такой суеты.
Вместо того чтобы идти вниз, к гавани, Аарон поднялся выше по холму.
Дверь была открыта. Аарон замялся у порога – он не очень понимал, что ему здесь понадобилось, и не был уверен, что будет желанным гостем.
Бел-Сидек заметил его, подошел, прихрамывая.
– Здравствуй, Аарон.
– Я увидел всех этих людей и подумал… ваш отец?
– Да. Ночью.
– Мне очень жаль. В самом деле жаль.
– Ну, это не было неожиданностью. Может, все к лучшему: смерть избавила его от мук.
– Может быть. Вам не нужна моя помощь? Я мог бы прислать Лейлу и ее мать…
– Нет-нет, Аарон. Мы справимся. Спасибо за предложение.
– Мне очень жаль, – повторил Аарон. – Что ж, пойду, пожалуй, на работу.
– Конечно. Еще раз спасибо. Кстати, Аарон. Жена Насифа не забегала к вам нынче ночью?
– Нет. – Ответ сам собой сорвался с губ Аарона. Он поспешно зашагал прочь, чтоб предотвратить дальнейшие расспросы. Интересно, себя он защищал или Рейху? Только на полпути к порту Аарон спохватился, что ему следовало остаться и вызнать, почему бел-Сидек задал такой вопрос.
Полковник Бруда явился к генералу Кадо доложить о ночном визите вице-полковника бар бел-Абека и застал своего начальника за туалетом.
– А этот Насиф достаточно благоразумен? – спросил Кадо. – Не хотелось бы потерять его. Не стоит ли вывезти его из Кушмарраха, не спрашивая согласия?
– Он полностью владеет собой. И положение его достаточно прочно. Насиф в безопасности, пока Живые не сомневаются, что он у них в руках. Оставим его как есть. Чем черт не шутит, может, они понадеются на свои силы и подпустят его ближе, чем следует.
– Пора идти смотреть, как Сулло перебирается в свое новое загородное жилье, – проворчал Кадо. – Поговорим по дороге. Вы узнали что-нибудь о похищенном ребенке?
– Да. Если не рассматривать это как акцию, направленную специально против нашего человека, похищение очень напоминает ряд подобных преступлений…
Кадо молча, деловито сбегал вниз по лестнице, к своему кабинету, но тут он резко повернулся к Бруде:
– Ряд? Похищение детей?
– Более 30 за последние 6 недель.
– Не обошлось без Живых?
– Сомневаюсь. Лишь немногие из похищенных детей происходят из сколько-нибудь именитых семейств. Не исключено, что сын бел-Абека был украден раньше, чем Живые раскусили его.
– Предположим, Живые знают, кто похитил мальчишку, и, таким образом, имеют возможность демонстрировать его в своих целях.
– Возможно.
Кадо закончил дела в кабинете, и они пошли к выходу.
– Пахнет жареным, Бруда. Расследуйте все хорошенько. Мы не можем закрывать глаза на кражи детей. И я не потерплю человеческих жертвоприношений.
– Я уже работаю над этим, – сэр.
– Хорошо. Стража на месте?
– Да, сэр, охранники готовы сопровождать нас.
– Отлично. Итак, что же вас так взволновало нынче утром?
– Я получил сообщение от Марцеллино – из Агадара. Депешу только что доставили сюда на лодке. Турки, приблизительно две тысячи человек, совершили набег на восточную часть Агадара и движутся в нашу сторону. Они застали солдат врасплох, во время учений, и всех перебили. У Марцеллино осталось войска только-только для защиты стен Агадара.
Кадо сбился с шага.
– Турки? Не дартары? А может, все-таки переодетые дартары?
– Турки. Марцеллино допросил пленного. Они обошли Таки с запада, обогнув дартарские земли, и движутся вперед в полной уверенности, что мы слишком слабы и медлительны, чтобы противостоять им.
Кадо зашагал дальше.
– Значит, турки.
– Да.
– Странно. Не причастен ли к этим выходкам наш друг Фа'тад?
– Что-то я не пойму, сэр. Дартары ненавидят турок – и наоборот.
– Не факт. Турки порой наведываются в Кушмаррах. Чтоб попасть сюда, им надо пересечь дартарские территории, а значит, неизбежно приходится достигать соглашений. Во времена наших прадедов, в первую войну, они были заодно. Против армий Лепидо Кушмаррах использовал наемников из обоих племен. Дважды корабли со смешанными командами из турок и дартар приставали в Тигурии, под самыми стенами Герода. Отец Фа'тада командовал одной из этих высадок.
– Вы уверены, что не принимаете за хитроумный заговор обычную вылазку жадных разбойников?
– Не уверен. Однако этот набег поставил нас перед весьма неприятным выбором.
– Каким именно?
– Послать в Агадар дартар? Прежде всего напрашивается именно такой вариант. Но вдруг они и в самом деле стакнулись с турками? Тогда Фа'тад ограбит страну, заберет все ценное и угонит весь скот к себе в горы. А мы ничегошеньки не сможем поделать – чтоб остановить его, потребуется вывести из Кушмарраха всех геродианских солдат, всех до единого.
Другой вариант: мы посылаем в Агадар один из здешних легионов. Но тогда силы Фа'тада и Герода в Кушмаррахе сровняются. Он сможет напасть на нас и с полным основанием надеяться, что это послужит сигналом к восстанию. Дартары уйдут в тень, предоставив кушмарраханам и геродианам перегрызать друг другу глотки, а сами преспокойно воспользуются суматохой и поживятся за наш счет.
Если же мы вообще ничего не предпримем и будем просто дожидаться, когда турки отправятся восвояси, не избежать неприятностей с населением побережья: ведь мы нарушим свое обещание и не защитим ни людей, ни имущество их.
Кадо и Бруда приближались к акрополю, залитому лучами заходящего солнца. Впереди шла колонна дартар – они вышли из Хара и направлялись к Шу.
Кадо в который раз принялся было гадать, что затеял Фа'тад, но бросил – Бруда все разузнает и доложит ему.
– Выходит, мы попали в зависимость от прихотей выжившего из ума шального старикашки? – заговорил Бруда.
– Мы вынуждены доверять ему, не важно, достоин он доверия или нет. И надеяться, что без веских оснований, как то было в последний раз, он не изменит нам.
Они подошли к Резиденции, почти незаметной в тени нависшей над ней крепости. Кадо вздрогнул. В этом месте ему до сих пор каждый раз становилось жутковато.
– Вчера Фа'тад начал перегонять стада на юг, – сказал Бруда.
Кадо наблюдал за армией слуг Сулло, которые грузили вещи на телеги и возы.
– Что ж, сейчас самое время, – заметил он. Подкатила запряженная осликом тележка, на нее был погружен большой коричневого цвета сундук. Молодой возница нашел в караване свободное место, ловко занял его и отошел куда-то – видимо, переговорить о чем-то с товарищами.
– Самое время, – согласился Бруда.
– Следовательно, мы не можем рассматривать это как дурной знак. Даже если он действительно таковым является.
– Вы правы.
– А вот и Сулло. Я рассчитал точно.
Кадо как раз остановился у подножия лестницы, ведущей к входу в резиденцию, а сияющий Сулло появился на вершине ее. Новый градоначальник медленно сходил вниз во всем своем грузном великолепии с таким видом, словно нес людям благословение Господне. Он бурно приветствовал Кадо. Челядь суетилась вокруг, стремясь выслужиться перед хозяином.
Взгляд Сулло упал на запряженную осликом тележку.
– Это что такое? – спросил он одного из сопровождающих. Тот пожал плечами.
– Генерал Кадо, сдается мне, что дурацкие закорючки на знамени, которым покрыта эта таратайка, означают буквы. Что там такое намалевано?
Кадо покачал головой: он не читал по-кушмаррахански.
– Полковник Бруда?
Бруда прищурился на надпись и медленно перевел:
– Градоначальнику Сулло от благодарного народа Кушмарраха.
Он нахмурился, Кадо тоже. Сулло важно прошествовал к тележке, навалился на сундук всей тушей, пытаясь открыть его.
– Не торопитесь, велите лучше кому-нибудь другому… – начал Бруда.
Слишком поздно. Сулло откинул крышку сундука, поднялся на цыпочки – и остолбенел. Из горла надутого жирного человечка вырвался клокочущий придушенный звук. Лицо Суллы побелело как мел, его вырвало.
Градоначальник побежал назад, в Резиденцию, по дороге его вывернуло еще дважды.
Кадо заглянул в сундук.
– Головы мортиан, которых он послал выселять вдову.
– Что ж, добро пожаловать в Кушмаррах.
– Попытаться разве найти парня, что доставил сюда сундук.
– Пустая потеря времени.
– Знаю. Приглядите тут за порядком. А я пригляжу за Сулло – как бы он не наделал новых глупостей.
Но, поднимаясь по лестнице в Резиденцию, Кадо думал не о Сулло. Голова генерала была занята другим – он нашел способ с наименьшим для Герода риском ответить на вторжение турок.
* * *
Эйзел дремал в укромном уголке за погасшим камином, но сон его становился все более беспокойным, а при появлении калеки он совсем проснулся и из-под полуопущенных век внимательно наблюдал за их с Мумой разговором. Странно, на сей раз хромой не передал трактирщику никакой записки. Мума, похоже, удивился. Калека кивнул и заковылял к выходу.
Мума вызвал из кухни одного из своих сыновей, они пошептались, и юнец отправился проверить черный ход. Мума глотнул горячего чая с медом и присоединился к Эйзелу.
– Что, еще письмо?
– Не совсем обычное.
– Я уж вижу. Ну, говори, что стряслось?
– Воробушек наш улетел.
У Эйзела сон как рукой сняло.
– Старикан, выходит, скопытился?
– Именно. Тот, хромоногий, хочет поскорее переговорить с тобой.
– Я бы предпочел поскорее убраться из города. Но, наверное, придется встретиться с ним. Старик назначил этого типа своим преемником. Теперь он – предводитель.
– Возможно, нам всем следовало бы покинуть город.
– Да сейчас ведь начинается самое интересное.
– Самое опасное. Смертельно опасное.
Сынок Мумы вернулся и подал им знак – чисто. Эйзел поднялся, потянулся и вышел через черный ход. Он быстро догнал хромого, бросил ему на ходу: "У клюва Попугая" – и пошел вперед.
На месте он устроился поудобнее и терпеливо ждал, швыряя камушками в голубей, которые лакомились объедками, оставшимися от вечерних пикников. На тень Эйзела легла тень другого человека.
– Присаживайтесь, атаман.
Калека опустился на землю.
– Я – Эйзел. Я работал на старика – выполнял особые поручения. Теперь, полагаю, буду работать на вас. Так он, во всяком случае, распорядился. Значит, он собрался-таки нас покинуть?
– Да. Но кто-то помог ему.
– Что?! – Услышанное повергло Эйзела в не меньшее изумление, чем дартары, погнавшиеся за ним в лабиринте.
– Мы уверены, что его убили. Убили с помощью колдовства. – Калека изложил подробности. – Я хочу, чтоб вы осмотрели тело и, если согласитесь с нашим предположением, нашли женщину, совершившую это злодеяние.
– Женщину? Тоже уверены?
– Нет, конечно. Но, осмотрев тело, вы поймете, почему мы склоняемся к этой версии.
Эйзел недовольно заерзал.
– Он все еще на улице Чар? Вчера старик велел мне держаться подальше от нее. На улице Чар полно дартар, они все там разворошили, все осматривают, выслеживают – точно ястребы. За последнее время я слишком часто сновал туда-сюда – все из-за тех особых поручений. Как вы намерены поступить с телом? Перевезете куда-нибудь?
– За городом у старика было поместье. Жена его до сих пор там живет. Чуть позже мы переправим тело к ней.
– Я знаю это место. Перехвачу вас по дороге. Сами-то вы будете выходить? Нам многое надо обсудить, а здесь не совсем удобно.
– Вы правы. Совсем неудобно. Может быть, послезавтра. Сегодня я смог нарушить свой обычный распорядок, потому что умер мой отец, а в такой день человеку многое надо сделать. К несчастью, связанные с похоронами распоряжения действительно отнимают много времени. Завтра же мне придется вернуться к обычному образу жизни, иначе возникнут нежелательные вопросы.
– Неплохо бы вам перестать работать, – заметил Эйзел. – Теперь вы возглавите этот чертов Союз, и не годится, чтоб всякая чепуха отнимала у предводителя половину времени.
– Я должен зарабатывать на жизнь.
Эйзел фыркнул. Вот дурачина, воображает, что соблюдение условностей имеет какое-то значение. Да кому, черт побери, взбредет в голову следить за ним? Сто против одного – до Дак-эс-Суэтты малый не проработал ни единого дня.
– Вы будете что-нибудь менять? Или все пойдет по-старому?
– Пока не планирую никаких перемен. Возможно, после – когда основательнее ознакомлюсь с устройством и делами организации. Сейчас я знаю далеко не все.
Эйзел снова фыркнул. Вот тут малый совершенно прав. Старик считал его чересчур изнеженным и утонченным, неспособным понять и принять кое-какие весьма жестокие, но необходимые меры. Однако лучшего преемника Генерал не нашел.
– Как и где вы встречались с Генералом? – спросил калека.
– В храме. Но это было давным-давно. Слушайте, у меня дел по горло. Будут какие-нибудь поручения прямо сейчас? Не считая поисков убийцы старика?
– Мне хотелось бы выяснить, что затеяли дартары в округе Шу.
– Ха! Не вам одному! Найду вас и сообщу, если Фа'тад наконец расколется. – Эйзел поднялся и поспешно зашагал прочь – чтоб не дать новому Генералу задержать себя.
Мямля он. Не такому бы вождю вести Живых в кровопролитие и беспощадный бой.
Проходя мимо крепости, Эйзел бросал на нее ленивые, но задумчивые взгляды. Говорят, убийца – женщина. А кто, интересно, вбил себе в голову, что имеет на это и право, и причину?
У Резиденции почему-то было полным-полно стражи. Эйзел случайно оглянулся и сзади, на почтительном расстоянии, увидел кого-то, напомнившего ему евнуха Торго. Но вернуться сразу – значило привлечь к себе внимание, а пока Эйзел принимал меры предосторожности, человек успел скрыться.
* * *
При виде выходящего из переулка Ногаха Йосех тяжело вздохнул. По рядам дартар уже разнеслись слухи, что прошлая ночь оказалась нелегкой для оставшихся в городе.
Двенадцать человек погибли, раненых было еще больше.
Йосех не сомневался, что худшее еще впереди, и не переставая ломал себе голову над замыслами Фа'тада. Ночью много было говорено и об укрытых от посторонних глаз пещерах, и о легендарных сокровищах, и о секретном туннеле, что ведет прямо в крепость. А об ее несметных богатствах знали все. Если б удалось наложить на них лапу, Фа'тад смог бы навек распрощаться с Кушмаррахом.
Ногах тем временем спешился.
– Ну как ты? – спросил Йосех.
– Устал только, а вообще-то нам тут здорово повезло. Все тихо-спокойно, не считая того, что мимо прошла прекраснейшая в мире женщина. Кстати, завернула по дороге к твоей малышке.
– Завернула к моей…
– Да нет. На самом деле она не зашла, а как-то, знаешь, чудно застыла у двери и постояла недолго.
– Да о чем ты толкуешь?
– Сам не знаю. Я ведь влюблен, а с влюбленного не спросишь четкость мыслей.
– Ну ты даешь!
– Есть новости?
– Фа'тад начал перегонять стада на юг и сегодня намерен всерьез взяться за лабиринт, бросить на него все силы. Больше никаких новостей.
– Хочешь сегодня пойти в лабиринт?
Йосех нерешительно глянул на знакомую – запертую пока дверь.
– Боишься упустить свой шанс? Ладно. Я тебя понимаю – сам влюблен. Посидим сегодня вдвоем.
– Меджах тебе спасибо не скажет. Он тоже присмотрел себе одну…
Ногах пробурчал что-то невнятное, огляделся.
– Ну и ну. Вдвоем нынче с верблюдами не сладить. Действительно, дартар понаехало видимо-невидимо. Только у входа в этот переулок сгрудилось около сорока всадников. Кроме того, человек двенадцать должны были взобраться на крыши и проверить, нет ли где дополнительных входов в лабиринт. Дартарские воины пытались пробиться через запрудившую проезжую часть утреннюю толпу. Верблюды занимали добрую половину улицы, создавая затор. Что же начнется, когда придут еще и каменщики?
Один за другим дартары скрывались в лабиринте или карабкались на крыши. Ногах руководил их движением. Меджах уселся на свое обычное место и наблюдал, как братья пытаются согнать верблюдов в одно место и освободить проход. Животные и не думали слушаться, упрямились и артачились. Кушмаррахане бранились, но задевать дартар не решались, только сыпали проклятиями в адрес горбатых уродливых тварей.
– Как твои болячки? – спросил Ногах.
– Побаливают. И двигаюсь с трудом, точно одеревенел.
– Хорошо, что я тебя не послал в лабиринт: нынче предстоит жаркий денек.
– Я думаю, Фа'тад массу народу оставит здесь на ночь. Сотен пять, а может, и тысячу.
– Он совсем спятил. Ферренги лопнут от злости.
– А может, он того и добивается. Это их с Кадо забавы. Ногах что-то буркнул в ответ. Йосех наконец сообразил, что старший брат вовсе не намерен ломать себе голову над замыслами командиров.
Меджах тем паче. Черт возьми, да Меджаху вообще все трын-трава. Он живет сегодняшним днем, принимает жизнь как она есть и старается извлечь из нее как можно больше удовольствий.
– Черт с ними, с этими зверюгами. Теснее их не поставишь. – Ногах отошел в сторону, уселся на землю и вскоре задремал.
Йосех хотел было последовать примеру брата, но дверь, от которой отделяло его всего несколько шагов, не давала покоя. Меджах затянул свою песенку – "ближе, ближе, курочка…". На сей раз рослая красотка была одна и еще более вызывающе виляла аппетитным задом.
Еще чуть позже Йосех заметил, что с противоположной стороны улицы за ними наблюдают несколько мужчин. Соглядатаи ферренги? Наверное. Кадо подослал своих людей – чтоб вертелись поблизости и примечали, кого или что дартары вытаскивают из лабиринта на свет божий.
Потом появились гонцы. С мрачными лицами они проследовали к гавани, а позже оттуда наверх стали подниматься капитаны – не говоря никому ни слова, с расстроенными лицами.
О случившемся Йосех сперва услышал от вейдин. Вернее, подслушал – новость распространялась словно пламя, пожирающее сухой хворост. Турки свирепствуют на территории между Агадаром и Кушмаррахом. Агадарский гарнизон вырезан, уцелевшие укрылись в городе.
В Агадаре были и дартарские наемники. Какая же участь постигла их?