На дороге у меня оказалось громадное кукурузное поле, я вошла в него и словно ослепла. Со всех сторон были одинаковые ряды высоких кукурузных стеблей, и если бы не мой внутренний компас, я бы так и осталась на месте, мечась по кругу. Я сбавила скорость и перешла на шаг, стараясь бесшумно проскальзывать меж стеблей. Вдруг меня прошиб пот, ужасный, липкий, - это был страх. Мне показалось, что в любую минуту передо мной появятся рейтары Пшепрашама или затуманские пэры, нагруженные алебардами, мечами и арбалетами. Вот только сейчас мне не хватало паники!
Я остановилась и сжала кулаки.
- Прекрати, - сказала я себе. - Не падай раньше выстрела. Я спокойна. Я совершенно спокойна. Я абсолютна спокойна. Медленный глубокий вдох и резкий выдох. Вперед.
Я перестала следить за временем и сосредоточилась на своих шагах. Где-то на шесть тысяч девяносто девятом шаге я оказалась на берегу Фортунаты. То есть я видела берег через решетку кукурузных стеблей.
И обозримый берег был совершенно, абсолютно пуст.
То есть на нем не было даже травы. Она исчезла, оставив большой квадрат иссохшей, потрескавшейся земли. И трещины были тоже немаленькими. Из них струйками вырывался горячий пар. Я почувствовала, как он горяч.
И он пах тухлыми яйцами. То есть сероводородом.
Откуда оно взялось у меня в речи, это глупое "то есть"?! О черт, о чем я!
Глава седьмая
Нам не верят
У людей слишком развито воображение.
Поэтому я всегда благословляю людей не воображать.
Это может плохо кончиться.
Из проповедей Его Высокоблагочестия, т. 211
Я не помню, как добралась до замка. Мне иногда кажется, что я и не смогла до него добраться, просто лежала в глубоком обмороке среди кукурузы, и меня случайно нашли слуги, посланные добрым Фигаро. Но тогда почему они не увидели то, что увидела я? Впрочем, все по порядку.
Когда Оливия прискакала в замок, она устроила такой переполох, что старшие вассалы герцога Альбине немедленно бросили любимое свое занятие - пиво и игру в кости - и, вооружившись, помчались в направлении, указанном юной герцогиней. Она порывалась отправиться с ними, но Сюзанна слезно умолила ее остаться дома и не лезть не в свое дело. Вассалы герцога были мужиками толковыми и быстро нашли нужное направление. И засекли меня, ломящуюся сквозь кукурузу, как осадный таран.
- Полундра! - возопила я по-матросски, едва завидев отряд в доспехах и при оружии.
Вассалы герцога не знали точного значения этого слова, но в целом меня поняли. А вот связно объяснить им, что я увидела, услышала и унюхала, мне не удалось.
Точнее, они особо и слушать меня не стали и помчались дальше. Но кто-то из них отвез меня в замок, иначе как я могла оказаться там так быстро?
Я помню, как кинулась к Оливии, нетерпеливо костыляющей по холлу, и начала довольно бестолково рассказывать о том, что видела. Потом, уже замолчав, я поняла, что слушала меня добрая половина насельников замка. Насчет злой половины я не уверена.
В общем, все, кто хотел, меня услышали и принялись громогласно обсуждать пахнущие тухлыми яйцами новости. Мы же с Оливией вдруг впали в какой-то ступор, она села в свое калечное кресло, я, взяв его за спинку, возила кресло кругами по холлу и всем мешала. Мы просто не знали, что делают в подобных случаях. Тут нас заметила Сюзанна.
- Герцогиня, прошу вас подняться к себе, - непреклонно заявила она и получила отпор:
- Дрына лысого! Враги у порога, тетушка Сьюзи! - Оливия иногда ведет себя безобразнее и грубее обычного. - Сейчас нас будут крыть беглым огнем, а вы хотите, чтобы я наблюдала за битвой с балкончика?! Я поведу вас в бой! Кто меня терпеть не может, за мной!
- Уймись, дурочка, - сурово оборвала ее Сюзанна. - Это тебе не шутки со святой юстицией! Это слишком непонятно!
В общем, через некоторое время наш боевой запал иссяк. К тому же герцогские нахлебники не тонко намекали, что пора подавать ужин, да и вино в бочонках застоялось. Им хоть весь мир сгори, лишь бы нажраться за чужой счет. Уроды.
Самое обидное, что в это время герцога уже не было дома. Он, заехав на короткое время, лишь поел, выпил вина, поменял лошадь и умчался в неизвестном направлении, даже не взяв охраны. Дурацкое поведение для такого значимого человека, как он. Впрочем, не в том дело.
Скоро вернулись герцогские вассалы. Они были злы и трезвы. Или наоборот. И зло свое решили отыграть на мне. К тому же я была первая, кто встретил их во дворе замка.
- Что там? - воскликнула я, едва вассалы спешились.
Ноль внимания.
- Послушайте! - я начала заводиться. - Я компаньонка герцогини и имею право знать! Тем более что его светлость в отъезде. Что вы обнаружили?
Синьор Виктор Мессало, комендант замка и по совместительству пивной бочонок в сапогах, зло рявкнул на меня:
- Не путайся под ногами, глупая девчонка!
- Что-о? - я взбеленилась, понимая, что меня несет, как корвет на скалы. - Я вызываю вас на дуэль, команданте! На арбалетах, через платок!
- Заткните кто-нибудь эту дуру, - утомленно вздохнул Виктор Мессало. - Пойдемте выпьем.
И эти потнючие мужланы, гомоня, как стая ворон, ушли пить сидр, а я стояла, как оплеванная, и не знала, что делать!
Что-то щелкнуло у меня в голове, и я поняла, как мне быть дальше. Просто идти к Оливии. И ждать. Тупо ждать, когда ситуация прояснится. Другого просто не дано. Я здесь никто. Со мной не считаются даже замковые младшие поварята, а охотничьи собаки в мою сторону даже носы не поворачивают. Единственная, кто может принять меня сейчас, - это Оливия. И я пошла к ней.
- Что ты видела? - Оливия напустилась на меня, едва я переступила порог ее покоев.
- Я сама не могу это понять. Часть берега… С нее словно смахнули все - траву, цветы… Абсолютно голая, выжженная земля. Потрескавшаяся. Трещины - с ширину моей руки. Из них вырывался раскаленный воздух, он пах тухлыми яйцами. Это была как будто… дверь в преисподнюю. Люк где-то десять локтей на десять. Вокруг трава была, а в этом… пространстве - нет. Я не понимаю.
- А по-моему, ты все уже поняла, - медленно выговорила Оливия. - Наверное, это и есть дверь. Недаром мы слышали этот мерзкий скрип.
- Дверь? - я тупо смотрела на герцогиню. - Какая дверь? Куда?
- Ты же сама догадалась - в преисподнюю. Из преисподней.
- Да не глупи! Оливия! Ты что, веришь во все эти поповские сказки насчет того, что внутри нашей земли находится ад, полный раскаленной лавы, в которой мучаются грешники, а Истребитель и его легионы наслаждаются созерцанием их мук? Ты что, не читала книгу затуманского академика Ицхака бен Солейля о том, что земля наша состоит из раскаленного железного ядра, мантии и коры?
- Не читала.
- Ну, вообще-то, это запрещенная книга. Ицхака бен Солейля сожгла святая юстиция.
- А ты где добыла запрещенную книгу?
- В библиотеке аббатства. Там много всего подобного. Монашки, по необразованности своей, сваливают все в кучу, и если тебе удастся там порыться… Но мы отвлеклись от темы. Ты веришь в земной ад?
- Нет, я не верю, - решительно сказала Оливия. - Но тогда что это было?
- А если кто-то просто… ну, я не знаю… Решил над нами подшутить? Вырезал квадрат земли. Или выжег. Скорее всего, выжег. До трещин. Накидал в трещины тухлых яиц - они лопнули от жары, вот и запах…
- Глупо как-то.
- Может, это Себастьян Монтанья! Он болван, ненавидит нас, так что с него станется. Подговорил таких же поганцев, как он сам, вот они это и сделали! Поэтому и комендант на меня наорал. Они поняли, чья это каверза, и разозлились, что их сорвали с места по пустяку. Иного объяснения происшедшему у меня нет…
В дверь постучали.
- Кто еще? - рявкнула Оливия.
- Ваша светлость, это Сюзанна.
- Войдите.
Сюзанна вошла. Лицо ее было сурово.
- Сударыни, объяснитесь, - молвила она. Ее рыжие волосы полыхали, как огненная корона.
- Как это? - поглупела Оливия.
- К чему вы устроили этот дурацкий розыгрыш? Ладно вы разыгрываете челядь, меня или даже синьора Фигаро. Ладно вы издеваетесь над гостями, это я могу понять, не будь я экономиссой, делала бы то же. Но для чего устраивать маскарад и орать об опасности, когда никакой опасности нет?! Разве вы не понимаете, что команданте Виктор злобен, как тысяча чертей, его банда - ему под стать и шутить с ними шутки более чем глупо и недальновидно. Наверняка они пожалуются герцогу на его вздорную дочку и бестолковую компаньонку…
- Какие шутки?! - возмутилась Оливия. - Мы были более чем серьезны! Люция видела дверь в преисподнюю! Мы слышали скрип этой двери!
- Еще чего придумаете, - утомленно отмахнулась Сюзанна. - Глупо как никогда. Куча здоровых мужиков прискакала, вся в мыле, на берег Фортунаты и нашла там только мирно пасущееся стадо овечек.
- Какие еще овечки?! Да они просто прискакали не туда! Болваны! Я же им объяснила, где то место…
- Они проехали по берегу несколько раз, до границы владений. Никаких дверей в преисподнюю, как вы выражаетесь, не обнаружили. Только стадо овечек.
- Бред какой-то, - возмутилась я.
- Это не бред, это ваше нахальство, - немедленно отреагировала Сюзанна. - Девочки, всему есть предел, даже терпению вашего отца, Оливия. Ему будет доложено не только о кальяне, но и об этой глупой шутке. Неприятно быть ябедой, но вас обеих следует выпороть.
- Да порите, пожалуйста, сколько хотите! - в сердцах крикнула я. - Нашли чем пугать! Дело разве в порке! Никто нам не поверил! А я видела этот кусок выжженной земли. Могу ручаться за виденное, или я - не я. Другое дело, что это никакая не дверь в преисподнюю, наверняка это придумки какого-нибудь герцогского гостюшки вроде Себастьяно Монтаньи! Прознал о том, что мы уехали на пикник, вот и решил развлечься с другими такими же оболтусами…
- Ну, может быть, - вздохнула Сюзанна. - Девочки, как я устала от всех этих глупостей. Все, довольно. Я попрошу у его светлости расчет и уеду в деревню.
- Нет, Сюзанна, - Оливия испуганно захлопала глазами. - Мы же пропадем без вас! Замок рухнет! Молоко скиснет!
- Уж будто бы, - Сюзанна поджала губы. - Герцог найдет другую экономиссу. Может быть, даже Люцию сделает экономиссой, почем я знаю…
- Не-не-не! - аж подпрыгнула я. - У меня аллергия на хозяйственную деятельность, Сюзанна! Ради всех святых, не уходите! Мы будем вести себя смирно. Мы сами себя выпорем, если угодно. Мы будем целыми днями сидеть в библиотеке…
- Ага, и курить кальян…
- Нон! Писать сонеты! Романсеро! Баллады! Я лично напишу балладу о вас, Сюзанна, только не берите расчет. Ну посмотрите в мои честные и покорные глаза, разве они могут лгать?
Я выкатила на Сюзанну глаза, и она принялась хохотать, вытирая слезы передником:
- Вот негодницы! Ну, полно. Сейчас пришлю к вам девчонку с чаем и ореховым пирогом - испекла ваш любимый.
- Ах, душенька Сюзанна, грацие! Милле грацие!
- Но обещайте, что более никаких глупостей хотя бы до праздника Святого Исцеления.
- Но ведь это добрых три недели!
- Совершенно верно. Я принесу вам недоделанные гобелены, извольте сидеть в рукодельной и вышивать. Это и будет ваше наказание. А с порками покончим. Вы ведь уже взрослые девицы, невесты, сколько можно раскрашивать вам задницы…
- Спасибо, Сюзанночка! От имени наших задниц!
Сюзанна, продолжая хохотать, вышла из комнаты.
- Ну так, - задумчиво поглядела на меня Оливия, - я вот что тебе скажу: тут дело пахнет заговором.
- Каким?!
- Против меня как наследницы. Разве ты не видишь, что вассалы и родственнички сговорились сгородить эту дверь в преисподнюю, чтобы посмеяться надо мной, легковерной дурочкой?!
- Оливия, есть такое душевное заболевание, когда всех подозреваешь черт-те в чем. Как же оно называется…
- Паранойя.
- Во-во. Ты не больна им, случайно? Ну сама посуди, какого фига команданте Виктор будет сговариваться с тем же Себастьяно? Себастьяно против него - червяк.
- Да, - Оливия почесала прыщик на подбородке. - Давай все-таки сделаем Себастьяно гадость. Ну просто чтобы форму не потерять за три недели.
- За нами будут следить. Как мы сидим в рукодельной и рукодельничаем.
- Рукодельничать можно по-разному. У меня есть план… Надо проникнуть в комнату Себастьяно и порыться в его сундуках с одеждой…
- Ага…
Должна предвосхитить события и сообщить почтенной читающей публике, что сей план удался блестяще. Я таки проникла в покои щенка Монтаньи и скрала два его выходных костюма. И самолично пришила к плечам его колета издырявленные гульфики, а к парадным штанам - кучу разноцветных ленточек, что в изобилии имелись в рукодельной. А Оливия изрезала его дорогие кружевные воротники… Словом, получилось отменно, а главное, никто нас не заподозрил - мне даже удалось незаметно вернуть все в сундук. Мы смиренно вышивали, а Себастьяно поминал весь ад, глядючи на испорченные костюмы… Но это уже неинтересно. Вперед, мое перо!
Прошло две недели из отведенных нам в качестве наказания, а его светлость все не возвращался. Жизнь в замке текла в своей колее, мы с Оливией каверз не совершали, нахлебники продолжали благополучно объедать великого поэта, и от скуки у меня стали даже мочки ушей болеть. Чтобы окончательно не свихнуться на вышивании, я решила заняться разбором книг, в беспорядке сваленных в библиотеке, - это все были новинки поэзии, недавно вышедшие из печати. Все старолитанийские поэты считали священным долгом присылать свои публикации его светлости в надежде быть особо отмеченными и приглашенными к с голу герцога, а то и ко двору королевской фамилии. Ничего удивительного, была бы я поэтессой, тоже стремилась бы к славе за счет анапестов и сонетов. Одним ямбом сыт не будешь, знаете ли… Но и это неважно. Важно то, что я снова встретила мессера Софуса.
Произошло это душной сентябрьской ночью, когда все замерло в ожидании близкой грозы. Вокруг пахло раскаленным железом, в черном небе проскакивали извилистые молнии, ветер умер, и я, мучаясь от жары, распахнула окно и встала, опираясь о подоконник, жадно вдыхая липкий воздух. Положение отравляло обычное женское недомогание, которое всегда проходило безболезненно, а тут я просто места себе не находила от боли, и не помогали обычные в таких делах отвары мяты и мелиссы.
Огненный шар возник передо мной из ниоткуда. Я застыла изваянием и только смотрела, как этот воплощенный ужас медленно вплывает в мою комнату, бешено вращаясь, разбрасывая искры и натужно гудя, как стая рассерженных шмелей. Вот он прошел, почти опалив кожу на лице, вот он замер над левым плечом.
- Мамочка, - прошептала я, что, разумеется, было полной глупостью - уж кто-кто, а мамочка точно помочь бы мне не смогла, ибо бросила меня в самом невинном возрасте, как вы помните.
Шар резво взлетел к потолку, и я закрыла глаза - сейчас он ударится о потолок и взорвется, и в этой мучительной вспышке погибнет юная Люция Веронезе, так и не ставшая капитаном каперской баркентины… Я настолько реально ощутила свою смерть, что следующее мгновение потрясло меня еще сильней - я услышала легкий смех и голос:
- Дорогуша, не надо бояться! Это я! Ах, все это моя страсть к дешевым эффектам… Ну, дорогуша, откройте ваши очаровательные глазки!
Я повиновалась. Огненный шар исчез, наполнив воздух крошечным облаком золотых искорок с ароматом ванили. В этом облаке парил мессер Софус и насмешливо смотрел на меня.
- Мессер, это вы! - только и вымолвила я. - Как давно я не имела чести встречаться с вами!
- Был за гранью, дорогуша, не мог тебя навестить…
- За какой гранью? - удивилась я.
- Грани бывают разными, - молвил мессер и плавно опустился в кресло. Золотые искорки кружились вокруг и теперь пахли пудрой для париков.
- Не понимаю, - развела руками я.
- Со временем поймешь, дорогуша. Я помогу. Ты постигнешь великую истину о том, что мир устроен совсем не так, как ты привыкла его воспринимать через свои чувства и ощущения. Мир гораздо, гораздо богаче, милая Люция. Присядь, расскажи мне, как тебе живется.
- Благодарю вас, мессер, очень хорошо. Моя юная госпожа настоящая засранка…
- И ты ее за это обожаешь, верно? - прищурил глазки-бусинки мессер Софус.
- Похоже, что так, - улыбнулась я. - Нам не скучно вместе. Я за всю свою жизнь не жила так интересно! С Оливией никогда не знаешь, как начнется и как кончится день. Правда, в последнее время мы с нею в основном рукодельничаем.
- И много нарукодельничали?
- Почти два гобелена, мессер, - с гордостью отрапортовала я. - Я научилась трем видам глади, мессер! И еще я могу делать мережку!
- О, я восхищен! Но ты же понимаешь, дорогая девочка, что в жизни тебе предстоят куда большие подвиги, чем мережка и гладь.
- Да! - я радостно захлопала в ладоши. - Вы сделаете меня капитаном корабля?
- Не сейчас, дорогая, не так скоро. Сейчас ты мне нужнее здесь. В замке.
- А… для чего?
- Для сдерживания.
- Чего?
- Детка, за время моего отсутствия ты повредила слух? Я же ясно сказал - для сдерживания.
- Но что я должна сдерживать?
- Правильнее сказать: кого.
Я открыла было рот, но мессер Софус поднял изящную лапку:
- Молчи и слушай.
Я замерла.
Мессер заговорил:
- Наша Вселенная - не единственная, Люция. Есть множество других, неисчислимое множество. Некоторые из них параллельны друг другу и не подозревают о существовании других миров. Некоторые же имеют точки пересечения, а что такое точка пересечения, ты понимаешь, ибо даже ты неплохо изучала геометрию.
- Да, мессер…
- Эти точки - тоже вселенные, Люция. Мы называем их "пункты переброски".
- Мы?!
- Разумеется. Ты ведь не думала, что я такой один, хотя в своем роде я, конечно, уникален…
- Но кто вы такие?
Мессер улыбнулся, обнажив клыки - они сверкали, как раскаленные угли:
- Я называю нас попутчиками. Мы - существа, возникшие еще до появления материи, мы - чистая энергия, и объяснять тебе нашу суть такое же бесплодное занятие, как растолковывать муравью строение табуретки, по которой он ползет.
- То есть вы видели, как возникло все сущее?
- Вот просто как тебя сейчас вижу. Мало того, дорогуша, все сущее продолжает процесс возникновения постоянно, сущее расширяется, как капля масла растекается по поверхности стекла. Большой взрыв продолжается.
- И это никогда не кончится?
- С точки зрения науки - нет. С точки зрения богословия - ты наверняка знаешь о конце всего.
- Да, но что из этого правда?
- Дорогуша, мы отвлеклись от главной темы нашего разговора. Суть ты уловила. Миров бесконечное количество. Они иногда имеют точки пересечения. Эти точки - места опасные, поскольку, по сути, являют собой проходной двор для существ из самых разных миров, не всегда дружелюбных и готовых размахивать приветственными флагами.
- Флагами?!