– Умеренность – прекрасное качество. Но, скажем так, что вам мешает получить все то же самое из других рук, и при этом не таких грязных, как руки ваших работодателей?
– Не знаю, – выдал я улыбку, не слишком ослепительную, но все же. – Может быть, недостаточное понимание того, что другие руки не точно такие же грязные? Или просто непонимание того, зачем менять одних хозяев на других?
– Согласен. – Ерема перестал улыбаться. – А если вам будут предоставлены веские доказательства того, что ваши хозяева не слишком-то чистоплотны в своих поступках, что вы на это скажете?
– Может быть, я соглашусь просмотреть эти доказательства. Только просмотреть. – Намеки кончились. Началась дуэль. – А после, кто знает, соглашусь продолжить наш диалог.
– Далеко не каждому предоставляется шанс выбрать правильную сторону. – Взгляд Еремы напоминал оптический прицел. – Еще меньшему количеству людей достается право ее поменять без потерь для себя в случае неправильного первоначального выбора. У вас оно пока есть, но не медлите с решением. Право можно как предоставить, так и отнять.
– В этом случае я готов принять все убытки на себя, – безмятежно сказал я.
– Я это запомню, – произнес Ерема. Он явно не угрожал, просто зафиксировал свершившийся факт.
– Итак, наша беседа окончена? – Я встал.
– Пока да. Для первого раза и мне и вам вполне достаточно информации для анализа. И передайте от меня привет вашим хозяевам, когда будете докладывать о нашем разговоре, мне будет приятно.
– А вы уверены в том, что я пойду к ним на доклад? – Мне и впрямь было любопытно, что он ответит.
– Конечно. – Ерема кивнул. – Было бы странно, если бы вы этого не сделали. До скорой встречи.
– Очень скорой? – уточнил я.
– Достаточно скорой. – Ерема иронично прищурился.
– А можно я своей девушке одну вот эту вкусняшку возьму? – спросил у него я, показав на джаганнат, чем, по-моему, его впервые за всю нашу беседу удивил. – Она просто вряд ли такое пробовала, да и не уверен я, что в Москве такое куплю.
– Извольте. – Ерема хлопнул в ладоши, и в кабинет немедленно вошла все та же безликая девица. – Харитон, вы идите к своим друзьям, через пять минут вам принесут то, что я обещал. Я был рад знакомству с вами, вы именно такой, каким я вас себе и представлял.
– Вот даже как? – ухмыльнулся я.
– А как же. – Ерема засмеялся. – Вы изучены всесторонне, от пяток до волос на голове, со всеми вашими достоинствами и недостатками, подвигами и грехами. Но эта тема для нашего следующего разговора. Засим – до скорой встречи.
Охранник Еремы довел меня до нашего столика, где сидела одинокая, всеми брошенная и скучающая Вика.
– Ну что у тебя? – Я сел рядом с ней.
– Ничего. Таша все-таки свинтила домой, Мариэтте поплохело, и она ушла в туалет, Шелестова вон вытанцовывает и ищет нашим парням проблемы на их задницы.
И впрямь, наша прима была в центре танцпола, необычайно эффектно смотрясь в мигающем свете огней. Вокруг нее пыталось крутиться несколько чернявых ребят с горбоносыми профилями, которым она, видимо, нараздавала авансов, но доступ к телу был надежно загорожен моими гамадрилами.
– Да, как бы фигни не случилось. Тьфу, черт! – Я хлопнул ладонью по столу.
– Ты чего? – Вика даже вздрогнула.
– Я домой хотел уже ехать, а теперь…
– А что теперь? – немного холодно спросила Вика. – Ты им кто – папа, старший брат, мудрый дедушка? Они взрослые ребята, прекрасно понимающие, что происходит. Шелестова тоже не дурочка из переулочка, которая не знает, чем кончаются танцы с такими вот… При чем тут ты?
– Порежут ведь парней, – глухо сказал я, понимая правоту Вики.
– И это будут их проблемы и их выбор, – жестко ответила мне она. – Они могли бы эту шлюху уволочь за стол еще тогда, когда на нее грачи только нацелились. Но они не стали это делать, и это тоже их выбор. Валить их никто не будет, максимум из травмата засадят, да и Жилин с ними, этот знает, как, когда и что, сразу видно. А наука им будет на всю жизнь – с кем и куда ходить и за кого и когда впрягаться.
– Удивила ты меня, – посмотрел я на Вику, еще раз поразившись непривычной для меня холодности в ее взгляде. – Удивила.
– Харитон Юрьевич, – к нам подошла давешняя безликая девушка, – это вам.
Она дала мне красиво упакованную коробку, в которой, судя по весу, лежало килограмма два сладостей.
– Спасибо, – поблагодарил я девушку и показал коробку Вике. – Восточные сладости, ты таких и не пробовала. Приятель подарил.
– Мм… – Вика из той странноватой женщины с очень жестким взглядом, которой она на пару минут стала, снова превратилась в привычную мне домашнюю девушку. – Обожаю! Все, домой!
– Ну да. – Музыка на секунду стихла, и я заорал: – Серега! Серега-а-а!
Жилин подошел ко мне и вопросительно глянул.
– Серег, мы уезжаем, Таша уже свинтила, Мариэтта где-то тут еще. Судя по всему, ее тошнит в дамской комнате.
– Понял, – кивнул Серега. – Найду и в такси посажу.
– И эту давай уводи отсюда. – Я кивнул на нашу звезду – Вон вокруг нее уже эти собрались. Паршивые игры, Серый.
Жилин еще раз кивнул:
– Не слепой, вижу. Да все нормально будет, шеф, не волнуйтесь. Езжайте домой. Я, если что, тут разрулю.
И я понял: этот разрулит. Откуда пришла эта уверенность – не знаю, но у меня на душе стало почти спокойно. Вика права, да, она все верно сказала, но все равно – не чужие мне они. Почти все не чужие. Кроме кого-то одного.
В такси Вика прижалась ко мне и спросила:
– Ну что, все пошло не так, как ты хотел и как ты ожидал?
– Ты о чем? – не совсем понял я.
– О пьянке. Ведь было не так, как всегда?
– Ну да, – вздохнул я. – Может, потому что мы не так уж сильно знакомы?
– Нет, мой хороший. – Вика дернула меня за ухо. – Это потому, что ты теперь им начальник, а не один из них, точнее, для них ты всегда был начальником. Та, первая пьянка, не в счет – там повод был другой, это был дебют. И чем дальше, тем это будет заметней, и чем раньше ты это поймешь, тем тебе будет проще жить.
И тут все встало на свои места. Вот что меня тянуло весь вечер – я сам не заметил, что подсознательно сдерживал себя, а они усиленно старались не выглядеть паскудно в моих глазах. Ну кроме безбашенного Юшкова.
– Я тебе ведь намекала. – Вика с улыбкой смотрела на меня. – Но ты меня не слышал.
– Слушай, но с Зиминым и Валяевым я же калдырю – и ничего? – удивился я. – Никто никого не давит авторитетом, а уж они такие начальники, что и рукой не достать.
– Это не ты с ними калдыришь, это они тебе позволяют с собой выпивать и разрешают тебе себя нормально чувствовать в их компании, потому что они – очень умные люди, а ты им зачем-то нужен, – мудро заметила Вика. – И думаю, что так будет до поры до времени.
Я помолчал, понимая, что она права, а потом спросил:
– А вот как так выходит, что я старше тебя черт знает на сколько лет, а ты в этом варишь лучше меня?
– Потому что ты карьеру строить никогда не хотел и не пытался и начальником никогда и не был, – разъяснила мне Вика. – А я, наоборот, только об этом и думала, читала соответствующие книги, изучала этот вопрос всесторонне. Не думала только, что вот тебя встречу, и карьера – она как-то… Ну не важно.
– И много я сегодня ошибок наделал? – спросил я мою всезнайку.
– Да нет, только Шелестовой опять язык в паре мест зря не прижал. – Вика поморщилась. – Пару раз она тебя провоцировала, но поскольку ты и сам этого не понял, то это ничем и не кончилось. Главное, чтобы ты сделал правильные выводы из сегодняшнего дня. Ты же их сделал?
– Сделал, сделал, – честно ответил я. – А самый главный вывод – это то, что надо в таких случаях тебя слушать.
– То-то! – гордо ответила Вика. – Ты у меня еще ого-го каким большим человеком станешь!
– Непременно, – заверил ее я. – А скажи-ка мне, солнце мое, кто первый предложил в клуб ехать, ты не заметила?
Глава 15,
в которой исполняется клятва
– Не-а, – ответила Вика. – Я в это время как раз на звонок телефонный отвечала, кто-то номером ошибся. Потом – хлоп, свет включили, и все забегали. А что такое?
– Да нет, просто интересно с самого начала, кто у нас такой продвинутый? – небрежно ответил я.
Н-да, жаль, очень жаль, что Вика не заметила нашего самого инициативного сотрудника. Но ничего. Опросим всех, пусть крот напряжется, глядишь, когда задергается, то сам себя и спалит. Хотя не стоит на это слишком-то рассчитывать – это только в советском кино все шпионы как один были тупые и неуклюжие, а полковники госбезопасности все поголовно были седовласые, вежливые, прозорливые и с умными глазами. И чем в результате дело кончилось? Умные и седовласые полковники через какое-то время этим самым шпионам двери в кабаках стали открывать. А генералы их в начальники служб безопасности подались, в банки да холдинги, неплатежеспособных должников по кредитам ловить да телефонные разговоры сотрудников прослушивать. Так что и наш крот может быть очень даже не дураком… Или не дурой.
Машина тормознула, мы с Викой приехали.
– Ой, как хорошо, – вздохнула Вика. – Дом, милый дом! Не знаю, как ты, а я в душ и спать. Ну, может, еще одну вкусняшку из коробочки съем. Или две?
– Да хоть все, – сообщил я ей. – Ты поднимайся наверх, я сейчас рассчитаюсь, и мне еще позвонить надо.
– Понятно. – Вика сложила губы бантиком и прихватила коробку с сладостями. – Звони, а я пошла.
Она выпорхнула из машины и ушла в подъезд.
– Шеф, подожди еще буквально пару минут, – попросил я водителя.
Тот кивнул и откинулся на сиденье.
– Добрый вечер, Киф. – Зимин снял трубку практически сразу. – Что-то случилось?
– Да не то чтобы случилось. Просто меня просили передать вам привет, а я решил с этим не затягивать.
– Ну по канонам жанра я должен спросить, кто же это у тебя такой приветливый.
– Некто Ерема. Насколько я понял, вы с ним давно знакомы. Странное имя, да? Я все считал, что мои родители изуверы, а оказалось, что нет, мои еще ничего.
Зимин помолчал несколько секунд.
– Да, имя забавное, да и его владелец, поверь мне, тоже в высшей степени презанятнейший тип. Стало быть, пообщался ты с ним?
– Не без этого, – не стал скрывать я. – Чаю попили, он Вике сладостей восточных подарил здоровенную коробку.
– Да, по сладкому он всегда был не промах, – хмыкнул Зимин. – Ты где, дома?
– Уже да, но машину еще не отпускал.
– Вот и молодец, я тебя много за что ценю, но в первую очередь – за сметливость. Дороги сейчас пустые, доедешь до меня быстро.
– Сейчас, я только Вику предупрежу, по телефону это как-то…
– Я сам ее предупрежу, – перебил меня Зимин. – Думаю, что в этом случае все семейные грозы точно тебя обойдут стороной. Не теряй времени, в дорогу.
В ночи и в комплекте с осенним, затянутым тучами и беззвездным небом здание "Радеона" выглядело как средневековая крепость – мрачно, внушительно и неприступно.
– Харитон Юрьевич, – как только я вошел в двери, ко мне подошла одна из девочек в форме корпорации, – вас ожидают.
Черт, за последние две недели по имени-отчеству меня назвали чаще, чем за всю мою предыдущую жизнь. Вика права, надо начинать ощущать себя именно Харитоном Юрьевичем, начальником, главным редактором и хоть сколько-то весомой персоной, а не бедокуром и весельчаком Кифом, который всегда был не прочь согрешить с непритязательными симпатяшками из отдела писем и раздавить бутылочку с бухариками из спортивной редакции. Даже не то что надо, а просто пора, чай, не мальчик уже. К тому же, как ни странно, мне это начинало нравиться. Приятно ощущать себя вершителем судеб, есть в этом какая-то сладостная отрава.
– Киф, бродяга! Какие дела, старый? – У лифта я столкнулся с Валяевым, который меня по-братски обнял и даже трогательно зашмыгал носом, а после скривился: – Фу, ты что пил, какую дрянь?
– Самопляс, – хмуро ответил ему я. – Причем отвратительной очистки.
– Макс! – заорал Валяев. – Ма-а-акс! Ты что, ему совсем денег не платишь?
– С чего ты взял? – Из своей приемной выглянул Зимин. – Привет, Киф. Чего он так разорался?
– Он спотыкач пьет, причем омерзительный. Фу-у-у… – наябедничал Валяев.
Я, офигевая от этого полуночного шапито, поднял глаза к потолку. Рядом стояла девушка с глазами размером с чайные блюдца. Видимо, она такое тоже до этого не наблюдала.
– Киф, что ты там встал, давай заходи. – Зимин распахнул дверь и тоже сморщил лицо. – И впрямь, от тебя как от винокурни разит.
– Вот я и говорю – мало ты ему платишь, коли он такую сивуху пьет, – продолжил свою мысль Валяев.
– А может, он скряга? – предположил Зимин. – Может, он рачителен и бережлив?
– Это не повод гробить свое здоровье, употребляя напитки столь сомнительного качества, – парировал Валяев. – Даже эти жлобы шотландцы не делали столь паршивых напитков, хотя и экономили на всем!
– Шотландский виски – один из лучших, – удивился я, прикрыв рот рукой.
– Это сейчас, – бросил мне Валяев. – Знал бы ты, какую дрянь они гнали лет триста – четыреста назад, ну по крайней мере, судя по романам сэра Вальтера, это было то еще пойло. Хотя полагаю, что и оно при всей своей вонючести уступало тому, что ты сегодня пил. Он не скряга, он дилетант в области выпивки!
– Возможно, мы не все знаем, – не сдавался Зимин. – Возможно, его вынудили пить эту бурду!
– Барышня, а можно мне кофе и пару бутербродов с чем-нибудь? – тихонько попросил я застывшую соляной скульптурой девушку.
Та кивнула, неотрывно наблюдая за разгорающейся дискуссией.
– И мне кофе, пожалуйста. А бутербродов не надо, – раздался за спиной голос Азова.
Я повернулся и увидел безопасника "Радеона" в довольно необычном виде – он был без галстука.
– Что? – уставился он на меня, а после опустил глаза вниз, на свою грудь. – Я уже домой приехал, когда меня вызвонили.
– Да ничего, – пожал плечами я. – Здрасте, Илья Павлович.
– Добрый вечер, Киф. Самопал пил? Ты этим делом не увлекайся, печень посадишь только так. Там сивушных масел много.
"Убью Шелестову, прямо завтра, – решил я про себя. – Крайний срок – на следующей неделе".
– Я пойду? – пискнула девушка.
– Про кофе не забудьте, – строго глянул на нее Азов. – И бутерброды для нашего юного друга несите.
Тем временем Зимин и Валяев сошлись на том, что я не скряга, но скуповат и еще крайне неразборчив в спиртных напитках.
– Ведь так? – одновременно спросили они, повернувшись ко мне.
Я открыл рот и поймал взгляд Азова, в котором прочел немой приказ: "Соглашайся!"
– Именно так оно и есть на самом деле, – выпалил я, и довольные Зимин и Валяев прошли в приемную, следом за ними двинулись и мы с Азовым.
– Я собрал вас, господа, для того, чтобы вы прослушали преинтереснейшее сообщение, – произнес Зимин, дождавшись того момента, пока мы все рассядемся, сам же он предпочел остаться на ногах.
– И какое же? – недовольно спросил Валяев. – Чего ради я не доехал до одной аппетитнейшей блондинки?
– Я вообще уже дома был, – негромко добавил свои пять копеек в копилку Азов. – И собирался ужинать.
Я промолчал, мои слова были дальше.
– Киф, друг мой, напомни, кто там мне привет пару часов назад передал? – ангельским голосом спросил у меня Зимин.
– Ерема, – подал голос я. – Фамилию не знаю. Невысокий, моих лет, смешливый…
– Имеет небольшой шрам над левой бровью, – продолжил Азов. – Вид приятный, располагающий к себе…
– И непогашенный долг передо мной с да-а-авних времен, – оскалился Валяев. – Стало быть, нынче он у нас Ерема? Ну пусть будет Ерема.
– Ну шрам я не разглядел, да и не сильно вглядывался.
Меня впечатлило очередное преображение за один вечер. Сначала Вика показала свое второе (а может, и первое лицо), да еще и проявила мудрость, мной вообще от нее не ожидаемую…
Хотя что значит не ожидаемую? Разговоры о женской глупости – это изобретение мужчин. Нам, мужчинам, с самого начала, с тех пор, как мы стали проживать с женщинами в одних пещерах, не очень-то нравилось проявление женского ума. В конце концов, я ей мамонта убиваю, разделываю и таскаю, я пещеру охраняю, я огонь добыл, а она еще умничать будет! Так оно и шло, век за веком… Слишком умных женщин обезглавливали на плахах (в основном – венценосных персон, кто породовитей), жгли на кострах с воплями: "Да она ведьма", забивали камнями, изгоняли из городов, топили… Да мало ли хороших средств заставить женщин скрывать свой ум? Чуть повеселее слабому полу стало в двадцатом веке, но тут пришла другая беда – стал мельчать мужик. А любой, даже очень сильной женщине, все-таки иногда надо чувствовать себя слабой. И вот все началось сначала – умные женщины снова стараются казаться глупыми.
А вы знаете, почему они это делают? Не только из-за укоренившегося в них инстинкта самосохранения. Они нас жалеют, мужчин, жалеют наше самолюбие, зачастую совершенно неоправданное. Ну вот такие они странные существа. В них таится полуулыбка, когда они слышат расхожую мужскую фразу: "Это я ее выбрал". Кого ты выбрал, чудило? Если ты о проститутке – то да. А если о своей женщине, то запомни сам и другим передай – всегда выбирает женщина. Всегда. Без вариантов. А потом, из жалости, позволяет думать нам, что это мы что-то там выбрали. И мы сейчас говорим не о сексе, а о жизни. Хотя и там все, что можно и нельзя, ты получишь только в том случае, если она этого захочет. Они втихаря наводят нас на умные мысли, более или менее тактично объясняют, с кем надо общаться, а с кем нет, что купить и что тебе на фиг не нужно. Просто мы этого не видим, потому что они – умные… И мы с ними, с умными, живем. А с дурами мы спим! Потому что умные все знают, а дуры все умеют.
Ладно, что-то я отклонился в сторону. Так вот сначала Вика, потом Валяев. Прямо день открытий какой-то.
– Меньше эмоций, Кит, – мягко сказал Зимин. – Меньше, не пугай нашего друга.
Валяев выпалил фразу на каком-то неизвестном мне языке, по лязгающим словам более всего похожем на немецкий.
– Я чего-то не то сказал? – опасливо поинтересовался я.
– Да нет, ты все сказал так, – пояснил мне Азов. – Тут просто давние счеты, да еще и женщина замешана.
– Кстати, Кит, – щелкнул пальцами Зимин. – Рассчитайся с Кифом – клятва была дана и услышана, а после и подтверждена.
– За кого ты меня считаешь? – непритворно возмутился Валяев. – Что я там тогда обещал?
– По-моему, коня, – прищурился Зимин. – Или дом?
– Коня, дело было в Англии, – кивнул Валяев. – Держи, старик, твое.
Звякнув, в мою руку легли ключи с брелоком.
– Это чего? – не понял я.
– Ключи от моего, а теперь, стало быть, от твоего "Авендатора" шестой серии. Черненький, маленький, быстренький, стоит на парковке руководства, с бумагами разберемся потом.
– Эмм… – Я вроде все понял, но пока как-то не мог осознать происходящего. – Оно мне зачем?
– Ну что "эмм"? – нахмурился Валяев. – Где я тебе сейчас коня найду? Нет, если тебе нужен конь или, к примеру, лошадь – то пожалуйста, но тогда потом, не до того мне сейчас будет, дела у меня теперь появились важные, неотложные. Машина – она тоже транспорт, в ней, кстати, много лошадей под капотом.
– Нет, я просто не до конца понял… – пояснил я.