Он увидел коренастую фигуру комиссара Харка, шагавшего по дороге, затуманенную от поднятой пыли. Хлопали полы длинного кожаного плаща. Харк раздавал команды и жестами направлял пехотинцев-танитцев дальше по дороге, к флангу врага. В правой руке он сжимал древний плазменный пистолет.
Харк резко остановился, отрядил еще троих солдат, пробегавших мимо, и те рассеялись по придорожным зарослям. Сам он повернулся и быстрыми, уверенными жестами велел двум пардусским "Завоевателям" съехать с дороги.
Затем он резко развернулся и спалил инфарди, поднявшегося из травы с винтовкой.
Харк подошел к Геродасу.
- Лежи смирно, помощь в пути.
- Помоги мне встать, и я буду сражаться! - взмолился Геродас.
Харк улыбнулся.
- Храбрость делает тебе честь, капитан. Но поверь мне, ты не дойдешь дальше палатки медиков. У тебя каша вместо ноги. Лежи спокойно.
Он повернулся и вновь выстрелил из плазменного пистолета по деревьям, в цель, которую не видел Геродас.
- Они повсюду.
- Нет, они дрогнули и отступают. Мы обратили их в бегство, - сказал Харк, убрав оружие и наклонившись, чтобы осмотреть израненное бедро Геродаса. - Сражение подходит к концу, - заверил он капитана, но Геродас уже отключился от боли.
Бой действительно закончился. Встретив яростное сопротивление и потеряв две трети своих бойцов, инфарди бежали в обступившие дорогу леса. Их преследовали залпы пардусских танков и отрывистое стаккато "Гидр".
Передовая часть конвоя понесла серьезный урон: две скаутские "Саламандры" и одна командная "Саламандра" были разбиты и теперь полыхали в клубах черного дыма. "Химера" с боеприпасами перевернулась и взорвалась, и еще два грузовика догорали. Подсчитали потери среди личного состава. Двадцать два пардусца, пятнадцать Призраков, шесть человек из команды Муниторума. Шесть Призраков и трое пардусцев серьезно пострадали, и больше восьмидесяти получили легкие ранения.
Слушая по воксу перечень убитых и раненых, Гаунт вернулся к своей машине, где отыскал фуражку и сменил порванный мундир на короткую кожаную куртку.
Он сел на заднее крыло "Саламандры", пока обливавшиеся потом солдаты выносили тела погибших - водителя и навигатора.
Дым и языки пламени плясали над полем боя. Тела инфарди валялись повсюду, как и туши шелонов. Некоторые из них были мертвы, некоторые смертельно ранены. Остаток стада прорвался к реке и теперь бродил по мелководью. Гаунт слышал щелчки лазерного огня и низкое ворчание танков, очищавших невысокий подлесок.
Пока длился бой, солнце успело сесть, и теперь небо было чистого и светящегося темно-лилового цвета. С реки подул прохладный ветер и покачал кроны деревьев. Конвой сильно отставал от графика. До запланированного ночного привала было еще далеко. Теперь они, скорее всего, доберутся до Мукрета лишь глубокой ночью.
Гаунт услышал шаги и поднял голову. Это был интендант Элтан в плотной серой куртке Муниторума и с презрением во взгляде.
- Это неприемлемо, комиссар-полковник, - заявил он.
- Что именно?
- Потери, нападение.
- Боюсь, я не согласен с вами, интендант. Война - это не неприемлемо. Это грязно, трагично и часто бессмысленно, но это еще и часть жизни.
- Эта атака! - прошипел Элтан, обнажая желтые зубы. - Вас предупредили! Ваш скаут в деталях предупредил вас о вражеском присутствии. Я сам слышал по вокс-связи. Такое больше никогда не должно повториться!
- Что вы себе думаете, интендант? Что я каким-то образом виновен в этих смертях?
- Именно это я и думаю! Вы проигнорировали предупреждение собственной разведки. Вы настояли…
- Довольно, - прервал его Гаунт, поднимаясь на ноги. - Я списываю вашу речь на шок и неопытность. Нам стоит просто забыть об этом разговоре.
- Я не забуду! - воскликнул Элтан. - Мы все знаем, что за освобождение вы устроили в Доктринополе. Неверные решения там стоили вам карьеры! И теперь вы…
- Меназоид Эпсилон. Фортис Бинари. Улей Вервун. Монтакс. Сапиенция. Нацедон.
Оба собеседника обернулись. На них смотрел Харк.
- Какие еще примеры неверных решений можно привести, по вашему мнению, интендант?
Элтан слегка покраснел и затем взорвался:
- Я ожидал, что вы меня поддержите, комиссар! Разве вы здесь не для того, чтобы дисциплинировать и контролировать этого… этого преступника?
- Я здесь для того, чтобы исполнять обязанности имперского комиссара, - коротко отозвался Харк.
- Вы слышали рапорт разведки!
- Слышал, - промолвил Харк. - Мы были предупреждены о вражеской активности. Мы действовали благоразумно и подготовились. Несмотря на это они нас все же удивили. Это называется засадой. На войне такое случается. Это часть рисков, с которыми вы сталкиваетесь в боевых действиях.
- Вы становитесь на его сторону? - обескуражено воскликнул Элтан.
- Я остаюсь нейтральным и объективным. Я лишь указываю, что даже самый опытный командир должен быть готов к нападениям и потерям. Я предлагаю вам вернуться в свою машину и надзирать за сбором конвоя.
- Я не…
- Нет, вы не понимаете. Потому что, интендант, вы не солдат. На моем родном мире есть поговорка: иногда ты обманываешь судьбу, а иногда она настигает тебя.
Элтан повернулся и зашагал прочь. Дальше по дороге три пардусских танка опустили отвалы и теперь сталкивали туши шелонов с дороги. В сумерках фары светились, словно маленькие полные луны.
- В чем дело? - спросил Харк у Гаунта. - Вы выглядите… не знаю… сбитым с толку, как мне кажется.
Гаунт покачал головой и ничего не ответил. По правде говоря, он был обескуражен тем, что Харк пришел ему на помощь. Элтан наговорил много всякого бреда, но относительно присутствия здесь Харка он был абсолютно прав. Об этом знали все. Да и сам Харк с самого начала не оставлял на этот счет никаких иллюзий. Он был орудием Льюго, присутствовавшим здесь, дабы пронаблюдать за концом карьеры Гаунта. Ибрам мало знал о прошлом или предыдущей карьере Харка, а вот последний явно знал о нем если не все, то многое. Он только что по памяти перечислил наиболее заметные операции Призраков под командованием Гаунта. И, кажется, говорил о них с искренним восхищением.
- Скажите, Харк, вы специально проштудировали мою карьеру?
- Конечно. Я был назначен комиссаром в Первый Танитский. Я не справился бы со своим долгом, если бы не знал его истории и боевых операций. Верно ведь?
- И что вы вынесли из этого изучения?
- То, что, несмотря на многочисленные конфликты с высшими чинами командования, у вас очень достойный послужной список. Хагия стала первой вашей настоящей неудачей, но неудачей такого масштаба, что грозит затмить все совершенное прежде.
- Правда? Вы действительно верите, что лишь я один заслуживаю порицания за катастрофу в Доктринополе?
- Лорд-генерал Льюго - это лорд-генерал, Гаунт. Это самый полный ответ, который я могу вам дать.
Гаунт кивнул с недружелюбной улыбкой.
- Знаете, Харк, справедливость превыше рангов. Слайдо верил в это.
- Да защитит Император его душу. Но сейчас военмейстер - Макарот.
Беспристрастная честность ответа поразила Гаунта. И впервые он почувствовал в отношении комиссара Виктора Харка что-то кроме злости. Быть частью Имперской Гвардии значило быть винтиком в сложной системе иерархии, верности и служения. И очень часто система вынуждала людей подчиняться и принимать такие решения, которые они никогда бы не выбрали по собственной воле. Гаунт же в течение всей своей карьеры выступал против системы. Неужели теперь он видит то же самое в другом человеке? Или Харк просто умел быть убедительным?
Похоже на последнее. Харизма была одной из главных отличительных черт хорошего комиссара, и Харк, кажется, обладал ею в достаточной степени. Умел говорить нужные слова в нужное время, чтобы добиться нужного эффекта. Неужели он просто играл с Гаунтом?
- Я выделил несколько отрядов, чтобы похоронить здесь погибших, - сообщил Харк. - Мы не можем везти их с собой. Пардусский капеллан проведет небольшую службу. Вот с ранеными дело обстоит посерьезнее. У нас девять тяжелораненых, включая капитана Геродаса. Медик Курт сказала мне, что, по крайней мере, двое из них не выживут, если до утра не окажутся в оборудованном госпитале. Остальные погибнут, если останутся с нами.
- Что вы предлагаете?
- Мы менее чем в дне пути от Доктринополя. Я предлагаю пожертвовать грузовиком и отправить раненых обратно в город с водителем и, может быть, несколькими солдатами.
- Я выбрал бы то же самое. Прошу, организуйте это, Харк. Выберите водителя Муниторума и одного Призрака, хорошего солдата, чтобы охранять машину.
Харк кивнул. Воцарилась долгая пауза, и Гаунт подумал, что Харк хотел сказать что-то еще.
Вместо этого тот ушел в сгущавшуюся тьму.
Близилась полночь, когда последние машины почетной гвардии въехали в покинутую деревню Мукрет. Обе луны уже сияли на небе, одна - маленькая и круглая, другая - большой, ровный полукруг. Темно-голубое небо украсили мерцавшие созвездия.
Гаунт посмотрел на них, спрыгивая с командной машины. Миры Саббат. Поле битвы, куда он пришел так много лет назад вместе со Слайдо. Звезды Крестового похода. На мгновение он почувствовал, что все зависело от этого маленького мира, этой самой ночи, этого маленького континента. От него самого.
Эти звезды назывались Мирами Саббат. Обитель святой. Если и выпадала солдату последняя миссия, то вряд ли можно было сыскать более достойную, чем та, что выпала Гаунту. Он подозревал, что Слайдо одобрил бы это. Слайдо хотел бы быть здесь. Штурм мира-крепости, истребление полчищ архиврага - все эти славные дела и боевые подвиги казались малозначительными в сравнении с этой миссией.
Они были здесь ради святой.
Альфа-АР охраняли пустой город. Танки и грузовики наполняли холодный ночной воздух выхлопными газами и светом фар.
Главная городская дорога теперь кишела транспортными средствами и разгружавшимися войсками. Уж были поставлены жаровни и организованы дозоры.
Маккол поприветствовал подошедшего Гаунта.
- Были проблемы, сэр?
- Иногда судьба догоняет тебя, сержант, - отозвался Гаунт.
- Сэр?
- С завтрашнего дня передовой отряд переходит под твое командование. Жесткий натиск, быстрое продвижение.
- Не мой стиль, сэр, но если вы настаиваете…
- Настаиваю. Мы расслабились. И заплатили за это. Моя ошибка.
- Никто не виноват, сэр.
- Возможно. Но дальше будет только хуже. Передовой отряд, от Мукрета, с рассвета. Можешь это организовать?
Маккол кивнул.
- Хочешь выбрать отряды или доверишь мне это сделать?
Скаут-сержант улыбнулся.
- Вы приказываете, сэр. Я всегда предпочитал именно такой порядок.
- Я поговорю с Клеопасом и сообщу тебе.
Они прошли через толпу разбивавших лагерь солдат.
- Я встретил здесь человека, - сказал Маккол. - Он кто-то вроде странствующего жреца. Вам стоит поговорить с ним.
- Чтобы исповедаться в грехах?
- Нет, сэр. Он… честно говоря, я не знаю точно, что он такое, но думаю, что вам он понравится.
- Хорошо, - сказал Гаунт.
Они с Макколом отошли в сторону, когда танитские солдаты проносили мимо ящики с боеприпасами и мортиры, чтобы установить их по периметру лагеря.
- Простите, сэр, - выдавил Ларкин, сражаясь с тяжелым ящиком.
- Ничего, Ларк, - улыбнулся Гаунт.
- Не повезло Майло, - промолвил Ларкин.
У Гаунта похолодела кровь в жилах. На одно кошмарное мгновение он подумал, что пропустил имя Брина в списке погибших.
- Не повезло?
- Да, ведь он возвращается в город. Пропустит все веселье.
Гаунт встревожено кивнул и подозвал сержанта Баффелса, командира взвода, в котором служил Майло.
- Где рядовой Майло?
- Направляется обратно в Доктринополь вместе с ранеными. Сэр, я думал, вы в курсе.
Коренастый и бородатый Баффелс посмотрел снизу вверх на комиссара-полковника.
- Его выбрал Харк?
Баффелс кивнул.
- Он сказал, что вы хотели, чтобы раненых охранял хороший солдат.
- Так держать, сержант.
Гаунт прошел через суету лагеря и направился прочь, к берегу реки, где чуть колыхавшаяся вода отражала луны, а воздух был наполнен звоном ночных насекомых.
Майло. Гаунт всегда подшучивал над тем, что солдаты считали Брина Майло его счастливым талисманом. Поддразнивал их за такие суеверные глупости. Но глубоко в душе безмолвно признавал это правдой. Майло был словно заговоренный. И для Гаунта он всегда воплощал потерянную Танит, последнюю и единственную связь с его прошлым.
Именно поэтому комиссар-полковник всегда держал Майло при себе, хотя никогда и ни за что не признался бы в этом.
Харк выбрал именно Майло сопровождать раненых в город. Случайность? Совпадение? Умысел?
Харк изучал записи о Танитском полке. И должен был знать, как важен был Брин для Призраков. Для Гаунта.
У комиссара-полковника появилось неприятное чувство, что его умышленно подставляют.
Хуже того, его не покидало ощущение, что здесь задействована судьба, рок. Впервые они отправлялись куда-то без Майло. Гаунт уже знал, что эта миссия станет для него последней.
Теперь же появилось пугающее предчувствие, что все закончится плохо. Очень и очень плохо.
Далеко от основного состава к Доктринополю сквозь ночь спешил по Тембаронгской дороге одинокий грузовик.
Майло ехал в кабине первую часть ночного пути. Но тучный водитель Муниторума оказался угрюмым и молчаливым, к тому же потом еще начал страдать метеоризмом, что было бы неприятно даже в машине с открытым верхом.
Поэтому Майло перебрался в кузов, к раненым.
Комиссар Харк выбрал его для этой миссии. И Майло хотел бы знать, по какой причине. Можно было выбрать кого угодно из солдат.
Может, потому, что Майло недолго был солдатом? Несмотря на форму, кое-кто из Призраков до сих пор относился к нему, как к гражданскому. И Майло это обижало. Фес, он был имперским гвардейцем! И разобрался бы с каждым, кто в этом усомнится. Больше всего он негодовал потому, что знал: он пропускал последний поход Призраков Танит под командованием Ибрама Гаунта. Вряд ли эта миссия принесет много славы, но Майло заслужил быть там.
Он чувствовал себя обманутым.
Позже, глядя, как лунный свет отражается в реке, он думал о том, не Гаунт ли подбил Харка выбрать именно его? Их последний разговор с комиссаром в Университете был неприятным. Неужели Гаунт действительно хотел его отослать?
Большинство раненых находились без сознания или спали. Майло сел рядом с капитаном Геродасом в задней части грохочущего грузовика. Капитан был бледен, как полотно, из-за потери крови и боли. Измученное лицо осунулось. Майло боялся, что Геродас не доедет до Доктринополя, несмотря на заверения доктора Курт. Капитан потерял так много крови.
- Не вздумайте умирать на моих руках, сэр, - проворчал Брин, обращаясь к офицеру.
- Рад стараться, - пробормотал Геродас.
- Просто плохая рана. Они поставят вас на ноги. Фес, у вас будет аугмент вместо колена, вот увидите!
Геродас слабо усмехнулся.
- У сержанта Варла в моем отряде аугментированное плечо. Фес, такая крутая бионика!
- Да? - прошептал Геродас.
Майло хотел, чтобы сержант продолжал говорить. О чем угодно, о любой ерунде. Он боялся, что если Геродас уснет, что-нибудь случится.
- О да, сэр. Классная штука! Клянусь, он подмышкой колет орехи.
Геродас снова ухмыльнулся.
- Ты пропустишь все веселье, возвращаясь с нами, - сказал он.
Майло поморщился.
- Веселого мало. Лебединая песня комиссара-полковника. Немного славы.
- Он хороший человек, - пробормотал Геродас и пошевелился, пытаясь найти положение, в котором боль будет потише. - Отличный командир. Я не очень хорошо его знаю, но из того, что видел, могу смело сказать, что горд быть одним из его людей.
- Он делает свою работу, - ответил Майло.
- И даже больше. Улей Вервун! Я читал рапорты о нем. Какая тактика! Какое командование! Ты был там?
- Прочесал улей насквозь, один фесов квартал за другим, сэр.
Геродас закашлялся, потом улыбнулся.
- Будет, о чем вспомнить. Чем можно гордиться.
- Все было как обычно, - солгал Майло. На его глазах выступили злые слезы.
- Солдат, такую славу ты пронесешь до конца своих дней… - Геродас замолчал и, казалось, провалился в забытье.
- Капитан? Капитан!
- Что? - спросил Геродас, моргая.
- Я… ничего. Я вижу огни. Вижу Доктринополь. Мы почти добрались.
- Это хорошо, солдат.
- Майло. Это Майло, сэр.
- Это хорошо, Майло. Скажи мне, что ты видишь?
Майло встал, балансируя в тряском грузовике, и взглянул через ветреную мглу на призрачные огни, горевшие над Цитаделью. Пламя было похоже на маяк в ночи.
- Я вижу святой город, сэр.
- Правда?
- Да. Я вижу его. Вижу огни.
- Как же я хочу быть там, - прошептал Геродас.
- Сэр? Что вы сказали, сэр? - Майло пригнулся от ветра, крепко держась за борта кузова.
- Меня зовут Лукан Геродас. Уже не чувствую себя сэром. Зови меня по имени.
- Хорошо, Лукан.
Геродас медленно кивнул.
- Скажи мне, Майло, что ты видишь теперь?
- Вижу городские ворота. Крыши и башни. Вижу храмы, сияющие, словно светлячки в ночи.
Лукан Геродас не ответил. Грузовик проехал через Врата Пилигримов. Рассвет стал едва заметно окрашивать горизонт.
Через десять минут машина уже была во дворе западного городского лазарета. К этому времени Геродас был мертв.
Глава восьмая
РАНЕНЫЕ
Как я была призвана к своему священному труду, так и других призову я к себе.
Святая Саббат, послания.
- Прекрасное, чистое, яркое утро, Кольм, старый ты пес, - провозгласил Дорден, входя в маленькую боковую комнату, которую отвели второму танитскому командующему. Утренний свет лился, словно молоко, через западные окна. И пока еще прохладный воздух уже обещал грядущий жаркий день. В коридорах госпиталя витал запах антисептиков.
Немедленного ответа не последовало, но Корбека всегда было тяжело разбудить.
- Хорошо спал? - спросил Дорден, направляясь к шкафчику рядом с занавешенной сеткой кроватью.
Дорден надеялся, что звук его голоса мягко разбудит полковника, чтобы можно было осмотреть его. Те, кто будил Корбека слишком резко, не единожды получали в зубы.
Дорден взял маленькую глиняную фляжку с обезболивающим.
- Кольм? Как ты спал? Я имею в виду, при таком шуме.
Звуки непрекращающейся эвакуации не стихали всю ночь, и даже сейчас док без труда мог расслышать грохот машин и голоса людей на улицах за стенами госпиталя. Каждые полчаса над Доктринополем раздавалось раскатистое завывание громоздких транспортных судов, поднимавшихся в небо.