Большое старинное здание медицинской школы Хагии располагалось на западном берегу священной реки, напротив Университета, то есть занимало самое сердце одного из наиболее заселенных и оживленных городских кварталов. Одновременно муниципальный госпиталь и клиника при Университете, медицинская школа стала одним из многих городских зданий, которые имперские освободительные силы отвели для лечения раненых.
- Забавно, но сам я спал отвратительно, - рассеянно заметил Дорден, взвешивая бутыль с лекарством в руке. - Слишком много снов. Все эти дни мне часто снится мой сын. Ты помнишь, Микал? Он постоянно приходит ко мне во сне. Я пока не могу понять, что он пытается мне сказать, но что-то пытается.
Под окном маленькой комнаты послышалась перепалка. Раздраженные голоса раздавались в спокойном чистом воздухе.
Врач подошел к окну, открыл ставни и выглянул наружу.
- Потише там! - крикнул он на улицу. - Это вообще-то госпиталь! У вас совершенно нет сострадания.
Голоса стихли, и Дорден вернулся к кровати.
- Эта кажется мне легкой, - мягко промолвил он, указывая на бутыль. - Не слишком ли много ты принял? Корбек, это не шутка. Это сильнодействующие лекарства. Если ты превысишь дозу…
Он замолчал. Подойдя к кровати, он оттянул закрывавшую ее сетку. Постель была пуста. Смята, но пуста.
- Что за фес… - пробормотал Дорден.
Базилика Махария Хагийского стройной башней возвышалась на западном краю скотного рынка Холидич. У нее было три шпиля, облицованных зеленовато-серым тесаным камнем, привезенным сюда из других миров и резко отличавшемся от розовых, красновато-коричневых и кремовых местных пород, преимущественно использовавшихся при строительстве. Массивная статуя лорда Солара в полном боевом облачении стояла на громадном кирпичном постаменте у центральной арки, вздымая силовые когти к небу, словно бросая вызов или обещая отомстить.
Внутри, в громадных помещениях, куда не добирались солнечные лучи, было холодно. Голуби и летучие крысы мелькали среди стропил, взрезая широкие лучи солнечного света, падавшие в неф.
Здесь было многолюдно, несмотря на ранний час. Суетились аятани в голубых одеждах, готовившиеся к одному из утренних ритуалов. Эшоли помогали им и сотням верующих, собиравшимся в центральном нефе. Дувший с востока ветер приносил запахи запеченной рыбы и хлеба, ароматы общественных кухонь, работавших при храме. Церковь организовала раздачу бесплатных обедов дважды в день для прибывавших паломников.
Эти запахи заставили желудок Бана Даура болезненно сжаться. Хромая, Даур шел вдоль главной колоннады в толпе других верующих и на минутку остановился, тяжело опираясь на трость и дожидаясь, пока пройдут неприятные ощущения. После ранения он ел совсем немного. Да и вообще мог уже не очень много. Врачи запретили ему даже вставать с кровати, но он лучше знал, как себя чувствует. Сильным, на удивление сильным. И удачливым. Ритуальный клинок прошел на волосок от сердца. Доктора беспокоились, что рана оставит на сердечной мышце шрам, который мог разойтись, если не поберечься.
Но Даур просто не мог оставаться в постели. Этот мир, Хагия… Скоро ему придет конец. Улицы были запружены военными и гражданскими, пытавшимися собрать вещи и улететь отсюда. В воздухе витал страх и странное ощущение нереальности происходящего.
Даур пошел дальше, но вскоре снова остановился, привалившись к стене. Все еще кружилась голова, а рана в груди иногда начинала особенно сильно ныть. Боль словно накатывалась горькими тяжелыми волнами.
- Сэр, вы в порядке? - спросил проходивший мимо эшоли, юноша в шелковых одеждах кремового цвета. В его взгляде светилось беспокойство. - Могу я помочь вам?
- Ммм… возможно да. Я, похоже, переусердствовал.
Студент протянул руку и помог ему дойти до ближайшей скамейки. Даур с благодарностью опустился на нее.
- Сэр, вы очень бледны. Вам точно нужно идти?
- Возможно, что нет. Благодарю тебя. Мне уже лучше.
Студент кивнул и отошел. Даур увидел его через пару минут - юноша разговаривал с аятани и с беспокойством указывал в сторону Даура.
Капитан сидел, воззрившись на высокий алтарь. Самое плохое - что не хватало дыхания. Любое усилие очень быстро заставляло его задыхаться, и затем он долго не мог восстановить дыхание, потому что глубокие вдохи вызывали сильную боль в груди. Нет, не это было самым плохим. Нож под сердце - не самая плохая вещь. Получить ранение в битве и пропустить последнюю миссию своего полка… И даже это не было самым плохим.
Хуже всего были не выходившие из головы мысли. Даур услышал поблизости сердитые голоса и оглянулся. То же самое сделали все верующие вокруг. Два аятани спорили с группой офицеров из Арделеанских колоний. Один из гвардейцев постоянно указывал на реликварий. Даур услышал, как один из жрецов сказал: "Но это наше наследие! Вы не обчистите это святое место!"
Те же самые высказывания Даур слышал уже несколько раз за последний день. Несмотря на ужасающее зло, надвигавшееся с единой целью - поглотить весь мир, мало кто из жителей Хагии хотел эвакуироваться. Напротив, многие аятани считали, что перемещение икон и реликвий ради их сохранения равноценно осквернению. Но приказы лорда-генерала Льюго были четкими и строгими. По правде сказать, Дауру даже было интересно, как скоро хагийцев начнут арестовывать за препоны… А то и расстреливать за неповиновение.
Он питал неизмеримую симпатию к этим верующим. Его ранение словно стало своего рода инициацией. Даур всегда был человеком долга, долга по отношению к Империуму, Богу-Императору. Но он никогда не чувствовал себя особенно… набожным.
До настоящего времени. До Хагии. До того самого момента, как кинжал инфарди вошел меж ребер. Это что-то изменило в нем, словно острая сталь и собственная пролитая кровь преобразили его. Он слышал о людях, переживших религиозные трансформации. Это-то его и пугало. И не позволяло толком думать о чем-то другом.
Даур чувствовал, что с этим нужно что-то делать. И решил для начала доковылять от госпиталя до ближайшего храма. Но заметных результатов это не дало. Даур не знал, чего ищет. Быть может, какого-то знака. Послания. Чего-то необычного.
Он вздохнул и на мгновение прикрыл глаза. Он должен был эвакуироваться с другими ранеными на корабле и отбыть в шесть часов вечера. А он совсем этого не хотел. Такой отъезд выглядел как бегство.
Открыв глаза, Даур заметил знакомую фигуру среди верующих у подножия главного алтаря. Это было настолько неожиданно, что Даур не сразу поверил глазам.
Но в конце концов ему пришлось признать очевидное. Кольм Корбек собственной персоной молился на коленях у алтаря. Левая его рука покоилась на перевязи, прижимаясь к забинтованной груди, пустой рукав черного мундира свободно болтался.
Даур подождал. Через несколько минут Корбек поднялся, обернулся и увидел сидящего на скамье капитана. Замешательство скользнуло по бледному лицу полковника. Но он тут же взял себя в руки.
- Не ожидал увидеть тебя здесь, Даур.
- И я вас тоже, полковник.
Корбек сел рядом с ним.
- Разве тебе не следует быть в постели? - спросил Корбек. - Что? Что смешного?
- Я как раз собирался спросить вас о том же.
- Ну… гм… - пробормотал полковник. - Ты же меня знаешь. Терпеть не могу валяться без дела.
- Были какие-нибудь известия от почетной гвардии?
Корбек покачал головой.
- Никаких. Фес, но я…
- Что вы?
- Ничего.
- Ну, давайте же, вы ведь хотели что-то сказать.
- Не думаю, что ты это поймешь, Даур.
- Да ладно?
Какое-то время они сидели молча.
- Что? - Даур вдруг пронзительно воззрился на Корбека.
- Что - "что"? - проворчал полковник.
- Вы сказали…
- Нет.
- Только что, полковник. Вы сказали…
- Даур, я ничего не говорил.
- Вы сказали "мученик Саббат", я слышал.
- Это не я. Я ничего не сказал.
Даур почесал щеку.
- Ладно, не обращайте внимания.
- Что… что это были за слова?
- Мученик Саббат. Или что-то в этом роде.
- А-а.
Вновь воцарилось молчание. Хор базилики запел, и слияние множества голосов заставило воздух задрожать.
- Ты голоден, Бан?
- Умираю от голода, сэр.
- Давай пойдем к кухням и позавтракаем чем-нибудь.
- Я думал, что храмовые кухни кормят только верующих.
- Так и есть, - сказал Корбек, поднимаясь на ноги с загадочной усмешкой на губах. - Пошли.
Они получили по чашке рыбного супа с ломтем хрустящего зернового хлеба и уселись среди других верующих за одним из общих столов, установленных на козлах под широким розовым навесом, хлопавшим на ветру.
Даур смотрел, как Корбек вытащил из кармана мундира пару пилюль и проглотил их вместе с первым глотком супа. Он решил не комментировать.
- С моей головой что-то неладное, Бан, - внезапно произнес Корбек. Это получилось у него не очень разборчиво с полным ртом хлеба. - С головой… или сердцем, или душой. Или еще с чем-то… где-то. Это начало появляться и исчезать после того, как меня захватил Патер Грех, да сгниют его кости.
- Что именно?
- То, с чем такой человек, как я… и как ты тоже, полагаю… не имеет понятия, что с этим делать. Оно по большей части приходит во снах. Мне снится отец, дома, на потерянной Танит.
- Мы все видим сны о наших мирах, - осторожно промолвил Даур. - Это проклятие имперского гвардейца.
- Это точно, Бан. Я это знаю. Я достаточно долго был гвардейцем. Но это иные сны. Это как… должно быть совсем не так. Словно… Ох, я не знаю… - Корбек нахмурился, силясь найти верные слова.
- Словно кто-то пытается вам что-то сказать? - мягко прошептал Даур. - Что-то важное? Что-то, что должно быть сделано?
- Святой фес! - прогудел в изумлении Корбек. - В точку! Откуда ты знаешь?
Даур пожал плечами и поставил чашку.
- Не могу объяснить. Я чувствую то же самое. Я не осознавал… Не понимал, пока вы не начали описывать. Но у меня это не сны. Фес, не думаю, что я вообще сплю. Но ощущение… такое, словно я должен что-то сделать.
- Фес, - вновь пробормотал Корбек.
- Думаете, мы спятили? Может, нам обоим просто нужен священник, который умеет слушать. Исповедник. А может, врач, лечащий голову.
Корбек запихал в рот оставшийся хлеб. Он выглядел растерянным.
- Не думаю. Мне не в чем исповедоваться. Нет ничего, что я тебе не сказал.
- Тогда что нам делать?
- Не знаю. Но знаю точно, что сегодня я ни за каким фесом не полечу на этом эвакуационном корабле.
Ему удалось урвать пару часов сна в приемном покое западного городского госпиталя. Но как только взошло солнце, и гул людских голосов стал слишком громким, Брин Майло закинул на плечо вещмешок и винтовку и направился по дороге Амад к центру Доктринополя.
Харк велел ему, как только он доставит раненых в безопасное место, явиться в командование Гвардии и занять место на корабле для эвакуации.
Город выглядел еще более безумным, чем во время активных военных действий. Теперь, когда сражения закончились, улицы наполнились спешащими толпами, гудением транспорта, повозками с грузом, которые тащили сервиторы, процессиями верующих, пилигримов, протестующих, беженцев. Город жил полной жизнью, больше всего походя на осиное гнездо.
Майло помнил последние часы на Магна Танит, такую же атмосферу паники и бурной деятельности. Воспоминания были не из приятных. Брин решил, что сейчас хотел бы быть подальше отсюда, на транспортном судне, на пути прочь из этого мира.
Здесь теперь ничего не было, ради чего хотелось бы или нужно было остаться.
Взвинченные солдаты из Бревианских Сотен, контролировавшие толпу, сказали ему, что эвакуационное командование обосновалось в королевской сокровищнице, но ведущие туда дороги были заблокированы людьми и машинами. Царил невообразимый бардак.
Транспортные шаттлы рассекали небо, поднимаясь над священным городом. Пара военных машин пронеслись невысоко и очень быстро, с пронзительным визгом.
Майло повернулся и направился к медицинской школе, где выхаживали раненых танитцев. Он решил, что найдет своих людей, может, полковника Корбека. И останется с ними.
- Бринни, парень! - раздался за его спиной восхищенный вопль, и Майло обнаружил, что оторван от земли одной сокрушительно сильной рукой.
- Брагг! - улыбнулся он, поворачиваясь, как только очутился вновь на земле.
- Что ты тут делаешь, Брин? - прогудел рядовой Брагг.
- Длинная история, - отозвался Майло. - Как твоя рука?
Брагг с презрением взглянул на туго перебинтованное правое плечо.
- Заживает. Фесовы врачи не позволили мне присоединиться к почетной гвардии. Сказали, что для меня эта рана - счастливый билет отсюда, фес их задери! Но ничего, я все равно могу сражаться.
Майло жестом указал на переполненный холл хагийской медицинской школы, к которому они подошли.
- Кто-нибудь из наших здесь еще есть?
- Кое-кто. Большинство в плохом состоянии. Полковник где-то тут, но я его не видел. Я лежал рядом с кроватью Дерина. Он чувствует себя лучше и тоже клянет свою "удачу".
- Я собираюсь отыскать полковника. Ты на каком отделении лежишь?
- На шестом южном.
- Я скоро за тобой приду.
- Да уж, не забудь!
Майло протолкался через приемное отделение, пропитанное запахом крови и дезинфицирующих средств, заполненное торопливыми медиками и дребезжащими каталками. Он прошел через несколько дверей, которые открывались в длинные, выкрашенные в красный цвет палаты, заставленные рядами коек с израненными гвардейцами. Здесь были и Призраки, нескольких он узнал. Все слишком страдали от ран, чтобы заметить его. Спросив у санитаров, он нашел дорогу к кабинету Дордена на третьем этаже. Уже подходя, он услышал крики, доносившиеся откуда-то из глубины коридора.
- …не вздумай просто вставать и уходить, когда тебе заблагорассудится! Во имя Императора! Ты ранен! И не поправишься, если будешь такое вытворять!
В ответ послышалось невнятное бормотание.
- Нет, я не успокоюсь! Здоровье раненых полка - это моя ответственность! Моя! Ты никогда не нарушаешь приказов Гаунта! Фес, почему ты думаешь, что можешь нарушать мои?
Майло вошел в кабинет. На кушетке лицом к двери сидел Корбек, и его глаза удивленно расширились, когда он увидел Майло. Дорден, которого буквально трясло от ярости, стоял напротив полковника и резко обернулся, когда увидел выражение его лица.
- Майло?
- Что случилось? - подскочил Корбек. - Что-то с почетной гвардией? Фес, что произошло?
- Прошлой ночью на дороге мы попали в засаду. У нас несколько раненых, некоторые пострадали достаточно сильно, и хирург Курт решила отправить их сюда. Комиссар Харк выбрал меня в качестве их охраны. Мы прибыли на рассвете.
- Ты собираешься возвращаться?
Майло покачал головой.
- Я не должен теперь быть с ними, полковник. Мне приказано присоединиться к эвакуации, раз уж я здесь.
- Как у них дела? Я имею в виду, после засады.
- Не так плохо. Они уже должны были выехать из Мукрета.
- Многих мы потеряли в атаке? - мягко спросил Дорден. Казалось, его гнев остыл.
- Сорок три погибших, пятнадцать из них - Призраки. Шесть Призраков среди раненых, которых я привез сюда.
- Майло, похоже, что атака была плохо продуманной.
- Зато быстрой и отвратительной.
- Ты можешь мне показать на карте, где это случилось? - промолвил Корбек.
- Зачем? - рявкнул Дорден. - Я уже сказал тебе, что ты никуда не пойдешь, кроме как на посадочную площадку этим вечером. Забудь обо всем, Кольм. Я серьезно. Я ответственен за все это. Фес, Льюго снимет мне голову. Забудь!
Воцарилось долгое молчание.
- Забыть… что? - осмелился спросить Майло.
- Не провоцируй его! - рявкнул Дорден.
- Док, мальчик просто спросил… - рискнул вставить Корбек.
- Ты хочешь знать, Майло? Правда, хочешь? - Дорден вновь кипел от ярости. - У нашего обожаемого полковника тут возникла одна идейка… Нет, позволь мне начать с самого начала. Наш обожаемый полковник тут решает, что лучше меня разбирается в ранениях, и потому этим утром вопреки моему приказу встает с постели! И идет гулять по этому фесову городу! Мы даже не знаем, где он шлялся! Затем он объявляется, словно все прекрасно, и говорит мне, что подумывает отправиться в горы!
- В горы?
- Именно! Ему втемяшилось в голову, что он должен сделать что-то важное! Что-то, что Гаунт со всей техникой и тремя сотнями солдат без его помощи не сможет сделать!
- Если уж честно, док, я не совсем это сказал…
Дорден был слишком занят, выливая гневный поток на опешившего Майло.
- Он хочет нарушить приказы! Мои приказы. Приказы лорда-генерала. И, если уж на то пошло, приказы самого Гаунта! Он собирается послать все планы по эвакуации к фесу и отправиться в Священные Холмы вслед за Гаунтом. В одиночку! Потому что у него, видите ли, предчувствие!
- Не в одиночку, - шепотом пробормотал Корбек.
- Ох, даже не говори мне! Ты склонил еще каких-нибудь глупцов идти за тобой? Кого именно? Кого, полковник? Я прикажу приковать их к их фесовым койкам!
- Тогда я тебе не скажу! - воскликнул Корбек.
- П-предчувствие? - заикнулся Майло.
- Ага, - кивнул Корбек. - Одно из моих предчувствий…
- Избавь меня от этого! Знаменитое чутье полковника Корбека…
Корбек резко подскочил к Дордену, и на мгновение Майло испугался, что полковник сейчас ударит дока. И еще больше испугался, что док в долгу не останется.
- Когда это мои тактические предчувствия нас подводили, а? Фес возьми, когда?
Дорден отвел взгляд.
- Никогда! И сейчас - это не предчувствие. Не совсем. Оно больше всех предчувствий. Оно больше похоже на ощущение…
- Ну, тогда все отлично! Это ж ощущение! - саркастично вставил Дорден.
- Это больше похоже на зов, - произнес Корбек. - Самый громкий и сильный зов, какой я когда-либо в жизни слышал! Он толкает меня, требует! Как… Я должен что-то сделать, что-то самое важное в жизни.
Дорден фыркнул. Последовала долгая, болезненно мрачная пауза.
- Кольм… моя работа - заботиться о людях. Более того, я получаю от этого удовольствие. Мне не нужны приказы, - Дорден сел за стол и переложил пачку бумаги, не встречаясь глазами с собеседниками. - Я пошел в Старый Город с Колеа - нарушив при этом приказы - потому что думал, что мы могли вернуться живыми.
- И ты сделал это, док. И фес знает, что я обязан жизнью тебе и ребятам.
Дорден кивнул.
- Но я не поощрял это. Ты и все, с кем ты мог говорить - все вы должны быть в пункте сбора для эвакуации в шесть вечера. Без исключений. Это приказ из ставки самого лорда-генерала. Все, кто не подчинится, все отсутствующие… будут считаться дезертирами. Со всеми вытекающими.
Он взглянул на Корбека.
- Не надо так со мной, Кольм.
- Не буду. Они тебя спросят, но ты ничего не знаешь. Я был бы рад, если бы ты пошел со мной, док, правда. Но я не прошу тебя об этом. Понимаю, что для тебя это невозможно. Но в своих ощущениях я не ошибаюсь…
- Корбек, пожалуйста…
- Последние несколько ночей мне снится отец. Но это не воспоминание. Это действительно он, и он хочет мне передать послание.