Добравшись до входа в шапито, Мэт понял, что дни Джурадора без Шончан подошли к концу. Прямо через дорогу несколько сотен человек снимали с себя вооружение, разгружали фургоны, ставили ровными рядами палатки, выстраивали коновязь. Причем очень ловко и оперативно. Он увидел тарабонцев – у них со шлемов свисали кольчужные вуали, а нагрудники пересекали синие, желтые и зеленые полосы – и, судя по всему, пехотинцев, которые складывали в кучу копья и скидывали на землю луки, куда более короткие, чем двуреченские, их латы тоже были раскрашены полосами. Мэт решил, что это, скорее всего, амадицийцы. Тарабон и Алтара не особо жаловали пешие войска, и к тому же алтарцы, состоящие на службе у Шончан, красили обмундирование иначе. Здесь были и настоящие Шончан, – он насчитал около двух-трех десятков. Ошибиться невозможно, их отличали цветные пластинчатые доспехи и шлемы, напоминающие голову насекомого.
Трое солдат – стройных, ладно скроенных – неторопливо переходили дорогу. Их синие плащи, с зелеными и желтыми полосками по вороту, несмотря на яркость расцветки, были вполне обычными, на них виднелись следы от ношения доспехов. Но звание их обладателей определить было сложно. Видимо, все-таки не офицеры, но от этого они не становились менее опасными. Двое могли оказаться выходцами из Андора или Муранди, или даже из Двуречья, но вот разрез глаз третьего и его медового цвета кожа выдавала в нем салдэйца. Не останавливаясь, они двинулись в лагерь артистов.
Один из конюхов три раза пронзительно свистнул – его свист эхом разнесся по всему лагерю. Косоглазый парень по имени Боллин перегородил дорогу троице кувшином:
– По серебряному пенни с каждого, Капитан, – обманчиво сладким голосом промурлыкал он. Мэт слышал, как однажды здоровяк говорил тем же вкрадчивым тоном за секунду до того, как огреть собеседника стулом по голове. – За ребенка пять медяков, если он мне по пояс и выше, для тех, что поменьше, – три. Бесплатно только детишкам, которых нужно нести на руках.
Медовокожий Шончан поднял руку, как будто собирался отпихнуть Боллина с дороги, но заколебался. Выражение его лица стало еще более суровым, если такое вообще возможно. Двое его товарищей выпрямились и сжали кулаки как раз в тот момент, когда послышался топот ног, возвещающий о прибытии мужской части труппы. Артисты прибежали прямо в сверкающих костюмах, а конюхи так, как были, в грубых шерстяных сюртуках. У всех в руках было по дубинке, даже у Люка, на котором красовался великолепный красный плащ, расшитый золотыми звездами вплоть до отворотов сапог, и даже у обнаженного до пояса Петры – самого тихого и безобидного человека, которого Мэт когда-либо встречал. Сейчас глаза Петры метали громы и молнии.
Свет! Запахло бойней, если учесть, что через дорогу расположилась сотня-другая дружков этой троицы, у каждого из которых в руках имелось оружие. Пришло время Мэту Коутону смыться. Он незаметно коснулся метательных ножей, скрытых в рукавах, и повел плечами, чтобы ощутить холод металла еще одного ножа между лопатками. Те, что под полой и в сапогах, проверить не получится. Игральные кости грозили проломить череп. Мэт начал прикидывать, как ему вытащить из грядущей заварушки Туон и всех остальных. Однако на мысли о Туон ушло больше времени.
Но прежде чем разразилась буря, со стороны Шончан появился еще один персонаж. Женщина была одета в раскрашенные синими, зелеными и желтыми полосами доспехи, но шлем несла в руке. Ее кожа была медовой, глаза немного раскосыми, а коротко остриженные темные волосы тронула седина. Женщина оказалась ниже любого из троих солдат, а на шлеме у нее не было плюмажа, только небольшое украшение в виде штырька с бронзовой стрелой на конце, – однако все трое при виде нее вытянулись в струнку.
– Ну почему я совсем не удивлена тем, что нашла тебя там, где вот-вот разразится драка, а, Мюрель? – у женщины был какой-то едва слышный звенящий акцент. – Что это все значит?
– Мы заплатили за вход, знаменный, – выпалил медовокожий солдат с тем же звенящим акцентом. – А они сказали, что мы должны заплатить больше, потому что состоим на службе у Империи.
Боллин открыл было рот, но женщина заставила его замолчать, просто подняв руку. Было в ней что-то властное, не терпящее возражений. Окинув взглядом мужчин, выстроившихся в полукруг с дубинками наперевес, и покачав головой при виде Люка, она остановилась на Мэте.
– Ты видел, что здесь произошло?
– Да, – ответил Мэт. – Они попытались пройти бесплатно.
– Молодец, Мюрель, – заявила женщина, отчего солдат недоуменно воззрился на нее. – Все трое молодцы. Значит, деньги останутся при вас. Потому что последующие десять дней вам запрещено покидать лагерь. Сомневаюсь, что этот цирк простоит здесь дольше. И эти десять дней будут вычтены из вашего жалования. Вы будете разгружать фургоны, чтобы местные не подумали, что мы считаем себя лучше них. Или вы хотите получить наказание, положенное за разжигание в войсках розни? – Вся троица заметно побледнела. Видимо, наказание за это полагалось строгое. – Вот и я так не думаю. А теперь убирайтесь с глаз моих и немедленно приступайте к работе, пока я не превратила десять дней в месяц.
– Есть, знаменный, – отчеканили все трое хором и со всех ног бросились обратно через дорогу, на ходу стягивая с себя плащи. Суровые воины. Но знаменный посуровей будет.
Но женщина явно еще не закончила. Люка сделал шаг вперед и отвесил ей изысканный поклон, но она жестом остановила поток благодарностей:
– Я не очень-то люблю тех, кто угрожает моим людям дубинками, – медленно проговорила она, положив руку на рукоять меча. – Даже Мюрелю. Даже при таком раскладе. И все же я вижу, вы ребята решительные. Кто-нибудь из вас, парни, хочет наполнить свою жизнь славой и приключениями? Тогда пойдемте со мной через дорогу, я внесу вас в списки. Вон ты, в красном блестящем костюме. По-моему, ты прирожденный копейщик. Спорим, я в два счета сделаю из тебя героя?
По рядам собравшихся мужчин пробежала рябь – присутствующие замотали головами, – а некоторые, увидев, что потасовки не предвидится, стали разбредаться. Среди них оказался и Петра. Люка выглядел ошарашенным. Еще несколько циркачей тоже пребывали под впечатлением от предложения. Выступления оплачиваются лучше, чем сражения, и помимо всего прочего никто поминутно не жаждет воткнуть в тебя меч.
– Ну что ж, пока вы тут стоите, постараюсь переубедить вас. Вряд ли вы станете богачами, но жалование вам будут платить вовремя, и есть шанс получить часть военной добычи, если, конечно же, есть такой приказ. Такое случается довольно часто. Еда бывает разная, но всегда горячая, и ее всегда достаточно, чтобы набить живот. Дни длинные, но это значит, что вы устанете настолько, что спать будете глубоко и крепко. Это в том случае, если вам не нужно будет работать ночью. Кому-то это интересно?
Люка покачал головой:
– Спасибо, Капитан, но нет, – его голос прозвучал несколько придушенно. Некоторые дураки считают, что солдатам льстит, когда люди думают, что перед ними воин рангом выше, чем есть на самом деле. И некоторым дуракам-солдатам это действительно льстит. – Простите меня великодушно. Нам нужно идти выступать. И зрители будут не в восторге, если им придется долго ждать. – И еще раз оглянувшись на женщину, словно опасаясь, что она схватит его за воротник и потащит через дорогу, Люка повернулся к артистам и скомандовал. – Ну-ка все обратно на подмостки! Что вы тут застряли? Сейчас вы узнаете, кто здесь главный. Давайте-ка бегом выступать, пока люди не начали требовать вернуть деньги!
Для него это будет сущая катастрофа. Что хуже – драка или возврат денег, – Люка не смог бы решить.
Пока артисты спешили вернуться к своим делам, а Люка, косясь через плечо на знаменного, заторопился прочь, женщина обратилась к Мэту, – единственному мужчине, оказавшемуся поблизости от конюхов:
– Ну а ты? На мой взгляд, ты можешь стать офицером и запросто отдавать мне приказы, – собственные слова явно ей показались забавными.
Мэт отлично понимал, что она делает. Люди в очереди видели, как она обратила в бегство трех Шончан, и кто знает, почему они так резво убежали от нее? Но теперь они видели, как она в одиночку разогнала куда большую толпу. Лично он, не задумываясь, сделал бы ее знаменным.
– Из меня выйдет ужасный солдат, знаменный, – ответил Мэт, коснувшись краев шляпы. Женщина рассмеялась.
Когда он повернулся к входу в балаган, за спиной послышался голос Боллина:
– Слышали, что я сказал тем ребятам? Серебряный пенни за вас и еще один за вашу добрую жену. – Монеты звякнули о дно кувшина. – Спасибо.
Все возвращалось на круги своя. А игральные кости в голове все продолжали выплясывать бешеный танец.
Шагая мимо подмостков, где перед толпами увлеченных зевак снова кувыркались акробаты, фокусники показывали фокусы, собачки Кларины, перебирая лапками, катались на деревянных шарах, а леопарды Мийоры стояли на задних лапах в клетках, которые едва ли смогут удержать этих диких зверей внутри, Мэт решил, что пойдет проведать Айз Седай. Леопарды почему-то навели на мысль именно о них. Рядовые солдаты вполне возможно будут работать целый день, но Мэт готов был побиться об заклад, что скоро сюда могут пожаловать какие-нибудь офицеры. Он, как ни странно, доверял Туон, и Эгинин хватит сообразительности не попадаться на глаза, если вокруг шатаются солдаты Шончан. Но вот у Айз Седай здравый смысл, видимо, был не в почете. Даже Теслин и Эдесина, которые уже успели побывать дамани, осмеливались глупо рисковать. А Джолин, которую миновала сия участь, по всей видимости, вообще считала себя неуязвимой.
Все артисты уже знали, что эти три женщины – Айз Седай, но их просторный фургончик, на котором от постоянных дождей облупилась побелка, продолжал стоять рядом со складскими фургонами, крытыми парусиной, неподалеку от коновязи. Люка с удивительным рвением перекроил лагерь для Верховной Леди, выдавшей ему охранную грамоту, но отказался делать это для Айз Седай, которые подвергали его риску своим присутствием и, кроме того, сидели практически без гроша. Женщины из труппы в основном сочувствовали сестрам, мужчины же относились к ним с опаской – с Айз Седай всегда так, – но Люка наверняка выдворил бы их прочь, если бы не золото Мэта. В землях, занятых Шончан, Айз Седай становились самой страшной угрозой. Правда, никто из Сестер не бросился благодарить Мэта, но он этого особо и не ждал. Он был бы рад, если бы они проявляли к нему хоть капельку уважения, но на это тоже не приходилось рассчитывать. Все-таки Айз Седай – это Айз Седай.
Стражей Джолин – Блерика и Фэна – нигде видно не было, так что Мэту не придется убеждать их впустить его внутрь. Но как только он приблизился к заляпанным грязью ступеням, ведущим к входу в фургон, медальон в виде лисьей головы, висевший у него на груди под рубахой, вдруг сделался холодным, словно лед. На секунду Мэт застыл, как истукан. Эти безмозглые дамочки изволят там направлять! Придя в себя, он взлетел по ступеням и распахнул дверь.
Все женщины, которых он ожидал увидеть, оказались на месте: Джолин, Зеленая сестра, стройная, хорошенькая и большеглазая, Теслин, худая Красная, – лицо у нее было такое, будто ее заставили жевать камни, – и Эдесина, Желтая, не просто хорошенькая, а скорее красивая, ее черные локоны водопадом спускались до талии. Мэт спас всех троих из лап Шончан, вытащив Теслин и Эдесину прямо из конуры для дамани, но их благодарность сложно было назвать постоянной. Бетамин, тоже темненькая, как и Туон, но повыше и не без завлекательных округлостей, и светловолосая Сита были сул’дам. До тех пор пока их не втянули в процесс освобождения Айз Седай. Все пятеро жили в этом фургоне, и Айз Седай присматривали за сул’дам, а бывшие сул’дам в свою очередь присматривали за Айз Седай. Ни те ни другие не отдавали себе в этом отчета, но взаимное недоверие заставляло их относиться к этой неосознанной миссии с особым рвением. А вот еще одну женщину Мэт здесь увидеть не ожидал – Сетталь Анан, которая была хозяйкой "Странницы" в Эбу Даре, до того как по каким-то причинам согласилась принять участие в спасательной операции. То есть Сетталь просто вмешалась. Точнее, влезла. Так же как беспрестанно влезает в отношения Мэта и Туон. Но то, что вся эта доблестная команда делала, оказалось совсем неожиданным.
Посреди фургона, зажатые между двумя кроватями, которые не убирались вплотную к стенам, неколебимые, словно заборные столбы, плечом к плечу стояли Бетамин и Сита, а Джолин без устали хлестала Бетамин по щекам, сначала одной ладонью, потом другой. Тихие слезы катились по скулам высокой женщины, а на лице Ситы читалось, что ей ужасно страшно стать следующей. Эдесина и Теслин, скрестив руки под грудью, бесстрастно взирали на происходящее, в то время как мистресс Анан неодобрительно хмурилась из-за плеча Теслин. Что она не одобряла – пощечины или то, чем Бетамин их заслужила, – Мэт не мог сказать, да и какая разница.
Одним шагом преодолев разделяющее их расстояние, Мэт схватил занесенную руку Джолин и развернул женщину к себе.
– Свет, что же ты такое творишь? – Прежде чем он успел сообразить, она подняла вторую руку и засадила ему такую оплеуху, что в ушах зазвенело.
– Ну все, ты сама напросилась! – заявил Мэт; странные пятна все так же маячили у него перед взором.
Он рухнул на ближайшую кровать и швырнул ошарашенную Джолин поперек колена. Его правая рука со смачным шлепком приземлилась на ее зад, отчего Джолин потрясенно вскрикнула. Медальон стал еще холоднее, а Эдесина судорожно вздохнула, увидев, что ее усилия тщетны. Мэт продолжал одним глазом наблюдать за остальными двумя сестрами, а другим посматривать на дверь, откуда в любой момент могли появиться Стражи Джолин. Сам же он крепко держал ее и потчевал мощными и частыми шлепками. Мэт понятия не имел, сколько юбок и поддевок под этим синим шерстяным платьем, но он хотел удостовериться, что действует весьма убедительно. Рука словно бы ударяла в такт вращающимся в голове игральным костям. Барахтаясь и брыкаясь, Джолин начала ругаться как извозчик. Медальон превратился в кусок льда, а потом непостижимым образом сделался еще холоднее. Мэт забеспокоился, не отморозит ли он себе что-нибудь, однако вскоре к крайне изощренному лексикону наказуемой прибавились жалобные всхлипы. Рука у него, конечно, не то, что у Петры, но тоже не из хилых. Занятия с луком и посохом очень укрепляют мышцы этой части тела.
Эдесина и Теслин будто застыли на месте, так же как и две бывшие сул’дам, которые наблюдали за процессом с широко раскрытыми глазами, – ну, Бетамин, например, ухмылялась, хотя была удивлена не меньше, чем Сита. Но только Мэт осознал, что в потоке ругательств все чаще стали слышаться всхлипы, госпожа Анан попыталась протиснуться между двумя Айз Седай. Как ни странно, Теслин властным взмахом руки приказала ей оставаться на месте! Очень немногие женщины, а тем более мужчины, позволяли себе спорить с Айз Седай, но госпожа Анан одарила Красную ледяным взглядом и проскользнула между двумя сестрами, пробормотав нечто, от чего обе женщины удивленно воззрились на нее. Госпоже Анан предстояло еще миновать Бетамин и Ситу, так что Мэт воспользовался этой задержкой, чтобы завершить финальную серию тяжелых шлепков и позволить Зеленой сестре скатиться с его колена. Рука уже и так начала зудеть. Джолин с глухим стуком упала на пол и хрипло выдохнула "ох!".
Оказавшись прямо перед Мэтом и едва не задев пытающуюся встать на ноги Джолин, госпожа Анан принялась пристально его изучать, сложив руки под бюстом, отчего чудная ложбинка между ее грудей, виднеющаяся из глубокого выреза, стала еще более обворожительной. Несмотря на покрой платья, Сетталь Анан не была эбударийкой, у нее не было столь характерных зеленых глаз. В ушах у нее красовались золотые кольца, а шею обвивало серебряное ожерелье, на котором висел маленький свадебный кинжал с рукоятью, украшенной красными и белыми камнями по количеству ее сыновей и дочерей; за поясом женщина носила кривой кинжал. Подол ее темно-зеленого платья с левой стороны был подшит, чтобы открыть взорам алые нижние юбки. Вплоть до кончиков седых волосков, пробивавшихся в ее прическе, госпожа Анан являла собой образец величественной держательницы эбударийской таверны, уверенной в себе и привыкшей распоряжаться. Мэт думал, что она станет бранить его – а в этом она не хуже Айз Седай, уж поверьте! – поэтому он удивился, когда она задумчиво заговорила:
– Джолин наверняка пыталась тебя остановить, и Теслин с Эдесиной тоже. Но сделать им ничего не удалось. Мне кажется, все указывает на то, что ты владеешь тер’ангриалом, который может разрушать потоки Силы. Я слышала о таких штуках, – Кадсуане Меладрин, возможно, была такая, если слухи не врут, – но я никогда их не видела. И мне очень бы хотелось взглянуть. Я не стану пытаться отнять это у тебя, но я буду благодарна, если ты позволишь посмотреть.
– Откуда вы знаете Кадсуане? – удивилась Джолин, пытаясь отряхнуть юбку сзади. Но после первого же попадания бедняжка поморщилась от боли и мрачно воззрилась на Мэта, словно желая напомнить, что содеянное так просто с рук ему не сойдет. В ее огромных карих глазах и на щеках блестели слезы, но даже если Мэту и придется расплачиваться за них, игра стоила свеч.
– Она сказала что-то по поводу испытания на шаль, – напомнила Эдесина.
– Она сказала: "Как же вы прошли испытание на шаль, если торчите на месте в такие моменты?" – откликнулась Теслин.
На секунду губы госпожи Анан сложились в тонкую ниточку, но если в какой-то момент она и потеряла самообладание, то оно тут же вернулось к ней:
– Как вы помните, я владелица таверны, – сухо ответила она. – В "Страннице" бывают разные люди, и многие из них зачастую говорят больше, чем следует.
– Но не Айз Седай, – начала Джолин, но внезапно обернулась.
По ступеням поднимались Блерик и Фэн. Оба уроженца Пограничных Земель были парнями внушительными. Мэт поспешно вскочил на ноги, готовясь применить метательные ножи, если потребуется. Они, конечно, уделают его знатно, но тоже не без потерь.
К его вящему удивлению, Джолин бросилась к двери и, захлопнув ее перед самым носом у Фэна, резво задвинула щеколду. Салдэйец не стал предпринимать попыток открыть дверь, но Мэт не сомневался в том, что эта парочка будет сторожить снаружи до тех пор, пока он не выйдет. Когда же Джолин повернулась обратно, глаза ее сверкали от ярости, слез и всего остального, так что она даже на какое-то мгновение позабыла про госпожу Анан.
– Если ты хоть когда-нибудь еще раз подумаешь… – начала она, гневно грозя ему пальчиком.
Мэт шагнул вперед и приставил собственный палец к кончику носа Джолин, причем так быстро, что та отпрыгнула назад от неожиданности и врезалась в дверь. Вскрикнув, она отскочила от нее, на лице проступили красные пятна. Мэт не имел никакого желания разбираться, произошло ли это от злости, или от смущения. Айз Седай открыла было рот, но он не дал ей вставить ни словечка: