– Это правда, милорд? – спросила Камейлле, ее бледное лицо было полно тревоги.
Ее брат Барманес обеспокоенно сообщил:
– Четверо вынесли нечто, завернутое в одеяло, но они упорно старались не смотреть на то, что несут.
От всех них исходил отчетливый запах паники.
– Говорят, его рвало жуками!
– Нам сказали, что жуки сожрали его изнутри!
– Свет, спаси нас! Они выметают жуков из двери! Нам всем конец!
– Сгори моя душа, это Темный рвется на свободу!
С каждым разом в восклицаниях было все меньше смысла.
– Прекратите, – приказал Перрин, и к его удивлению, все замолчали. Обычно они вели себя более заносчиво, утверждая, что служат Фэйли, а не ему. Теперь они стояли и смотрели на него, ожидая, что он излечит все их страхи.
– Парня действительно вырвало жуками, после чего он умер. Но это самые обычные жуки, которых можно найти в любом бревне. Они неприятно щиплются, если на них сесть, и все! Вполне вероятно, что это все происки Темного, даже, скорее всего, так и есть. Но это никак не касается освобождения Леди Фэйли, а значит, никоим образом не касается и нас. Поэтому успокойтесь и давайте вернемся к нашим делам.
Как ни странно, это сработало. Многие даже покраснели, и запах страха сменился, или лучше сказать, был вытеснен запахом стыда за свою панику. Все выглядели сконфуженными. Но как только члены отряда снова оказались в седлах, они опять принялись за старое. Сначала один, а потом все остальные начали похваляться подвигами, которые готовы совершить ради спасения Фэйли, и с каждым разом эти подвиги становились все более и более невероятными. Все отлично понимали, что это пустая болтовня, потому что каждое заявление сопровождалось дружным смехом, и все же каждый старался перещеголять предшественника.
Генерал Знамени снова наблюдала за ним, – это он заметил, когда забирал поводья Ходока у Карлона. Что же такое она видела в нем? Что хотела узнать?
– Куда подевались все ракены? – спросил он.
– Похоже, мы прибыли сюда вторыми или третьими, – ответила она, запрыгивая в седло. – Мне еще нужны ай’дам. Хотелось бы верить, что у меня все равно есть шанс, но сейчас мы дошли до самого главного. Этот клочок бумаги сейчас столкнется с настоящим испытанием, и если он потерпит неудачу, нет смысла отправляться за ай’дам.
Непрочный союз, мало доверия.
– Почему бы ей потерпеть неудачу? Здесь все прошло успешно.
– Фалоун солдат, милорд. А сейчас нам предстоят переговоры с Имперским чиновником, – последнее слово Тайли произнесла с особым презрением. Она развернула своего гнедого, и Перрину ничего не оставалось, кроме как взобраться в седло и направиться следом.
Алмизар – город крупный, преуспевающий, с шестью высокими наблюдательными башнями по периметру, – однако он не был обнесен городской стеной. Илайас рассказывал, что закон Амадиции запрещал возводить городские стены везде, кроме Амадора. Закон был создан по завету Белоплащников и теперь неукоснительно исполняется ими, как и тем, кто занимает трон. Балвер наверняка выяснит, кто стал новым правителем после смерти Айлрона. Вдоль улиц, вымощенных гранитными блоками, расположились внушительные здания из кирпича или камня по три-четыре этажа в высоту. Часть домов была серого, часть – черного цвета, большинство могло похвастаться темной черепицей, остальные довольствовались соломенной крышей. Люди сновали по улицам, уворачиваясь от телег, фургонов и ручных тележек. Лоточники расхваливали свой товар, женщины в глубоких капорах, скрывавших их лица, несли корзины с покупками, мужчины в длинных камзолах до колен важно прохаживались взад-вперед, подмастерья в фартуках или жилетах бежали исполнять поручения. Солдат на улицах попадалось не меньше, чем местных – мужчины и женщины, темнокожие, как тайренцы, с кожей, отливающей медом, светлокожие, как кайриэнцы, но высокие и светловолосые, – все в яркой шончанской униформе. У большинства при себе был только нож или кинжал, но пару раз Перрин замечал и мечи. Солдаты прогуливались парами, внимательно присматриваясь ко всему, что происходит вокруг, на поясе у них висели дубинки. Городская Стража, решил Перрин. Но как-то их много для такого города, как Алмизар. И куда ни посмотри, всюду виднелись как минимум два таких звена.
Двое мужчин и женщина вышли из высокой гостиницы с шиферной крышей и оседлали коней, приведенных конюхами. Перрин понял, что это женщина только потому, что ее длинный камзол, с разрезом сзади, четко вырисовывал грудь. В остальном ее волосы были подстрижены даже короче, чем у мужчин, и одета она была по-мужски. У всех троих на поясе висели мечи. Лицо женщины было таким же обветренным, как и у двух ее спутников. Когда троица пустила коней галопом по улице, ведущей к западной части города, Мишима недовольно хмыкнул.
– Охотники за Рогом, – проворчал он. – Даю руку на отсечение. Эти милые ребятки всюду устраивают неприятности, ввязываются в драки, суют нос куда не следует. Я слышал, что Рог Валир уже найден. Что скажете, милорд?
– Я тоже слышал об этом, – осторожно ответил Перрин. – Разные ходят слухи.
Ни Мишима, ни Тайли не взглянули на него, а посреди переполненной улицы уловить их запах было практически невозможно. Но все же ему почему-то казалось, что они тщательно обдумывают его ответ, словно бы в поисках двойного дна. Свет, может, они решили, что он каким-то образом связан с Рогом? Да, он знает, где тот находится. Морейн доставила его в Белую Башню. Однако Перрин не собирался им об этом рассказывать. Раз уж есть недоверие, так пусть оно будет обоюдным.
Местные жители обращали на солдат не больше внимания, чем друг на друга, Генерал Знамени и ее вооруженный эскорт тоже не вызывали особого любопытства, но вот с Перрином дела обстояли иначе. Ситуация усугублялась, если прохожие замечали его золотистые глаза. Он точно мог сказать, разглядел зевака эту деталь или нет. Вот женщина быстро обернулась и, разинув рот, уставилась на него. Вот мужчина замер, вперив в него пораженный взгляд. Один парень едва не запутался в собственных сапогах, споткнулся и упал на колени. Пару секунд он смотрел на Перрина, а потом вскочил на ноги и бегом бросился прочь, расталкивая людей, как будто великий и ужасный Перрин станет его преследовать.
– Видимо, он никогда не видел людей с желтыми глазами, – поморщился Перрин.
– А там, откуда вы родом, это обычное дело? – поинтересовалась Генерал Знамени.
– Не то чтобы обычное, я бы так не сказал, но я познакомлю вас еще с одним человеком, у кого такие же.
Тайли с Мишимой переглянулись. Свет, Перрин уповал, чтобы в Пророчествах не оказалось никаких упоминаний о двух мужчинах с желтыми глазами. Знакомые цвета закружились в голове, но он решительно отмел их в сторону.
Генерал Знамени знала точно, куда направляется, – в каменную конюшню в южной части города, – но когда она спешилась в пустом дворе, ни один конюх не выбежал принимать поводья. Рядом с конюшней располагался каменный загон, но он был пуст. Тайли вручила поводья одному из солдат и мрачно воззрилась на двери конюшни – лишь одна створка была открыла. По запаху Тайли Перрин определил, что та пытается успокоиться.
– Следуйте за мной, милорд, – произнесла она наконец, – и не говорите того, чего говорить не следует. Это может привести к ненужному нам исходу. Если же вам все-таки придется что-то сказать, то обращайтесь ко мне. И сделайте так, чтобы было абсолютно ясно, что вы разговариваете именно со мной.
Звучит зловеще, но Перрин кивнул. И принялся прикидывать, как бы похитить корень вилочника, если дела пойдут не так, как надо. Нужно будет выяснить, охраняется ли это место ночью. Балвер, возможно, уже в курсе. Человечек буквально впитывал такого рода сведения, словно губка. Когда Перрин вошел вслед за Тайли внутрь, Мишима остался наблюдать за лошадьми и, казалось, был рад такому развитию событий. Что бы это значило? И вообще, значит ли это что-нибудь? Шончан. Он провел с ними лишь несколько дней, а уже начал во всем видеть скрытый смысл.
Когда-то это помещение, очевидно, служило конюшней, но теперь все изменилось. Каменный пол был подметен так тщательно, что любая фермерша осталась бы довольной, никаких животных тут не было, а сильный запах, похожий на аромат мяты, перебивал всякие следы присутствия лошадей и сена – но только не для носа Перина или Илайаса. Стойла напротив входа были заполнены ярусами деревянных ящиков, а в дальней части конюшни перегородки были снесены и оставлены лишь столбы, поддерживающие потолок. Там трудились мужчины и женщины; некоторые, устроившись за столами, пестиками толкли в ступках порошок или просеивали его, другие же внимательно следили за тонкими противнями, стоящими на тонких металлических ножках над жаровнями, и осторожно переворачивали щипцами нечто, напоминающее корешки.
Тощий парень в одной рубашке плюхнул пухлый джутовый мешок в один из ящиков, и тотчас склонился перед Тайли в таком же низком поклоне, как и писарь до этого, – его торс оказался почти параллелен полу. Он не выпрямлялся до тех пор, пока она не заговорила.
– Генерал Знамени Хирган. Я хотела бы поговорить с тем, кто здесь за все отвечает, – ее тон сильно отличался от того, которым она разговаривала с писарем. Теперь он не был таким требовательным.
– Как прикажете, – ответил тощий парень с амадийским акцентом. По крайней мере если он и был Шончан, то говорил достаточно бегло и не растягивал слова.
Отвесив еще один столь же низкий поклон, он поспешил туда, где шесть стойл были отделены от общего зала стеной, – как раз в середине левого ряда – и робко постучал в дверь, после чего дождался разрешения войти. Когда он снова появился, то направился в дальний конец комнаты, даже не взглянув на Перрина и Тайли. Несколько минут спустя Перрин открыл было рот, но Тайли поморщилась и покачала головой, поэтому он закрыл его снова и приготовился ждать. Он прождал добрую четверть часа, теряя терпение с каждым ударом сердца. От Генерала Знамени веяло невозмутимостью.
Наконец округлая, пухлая женщина в темно-желтом платье странного покроя вышла из маленькой комнатки и остановилась понаблюдать за ходом работы в дальней части здания, не обращая никакого внимания на Тайли и Перрина. Половина ее головы была выбрита наголо! Оставшиеся седеющие волосы были заплетены в толстую косу, перекинутую через плечо. Наконец, женщина удовлетворенно кивнула и неторопливо двинулась к ним. На синей овальной вставке у нее на груди было вышито изображение трех золотых рук. Тайли поклонилась так низко, как кланялся ей Фалоун, и, помня о предостережениях, Перрин последовал ее примеру. Округлая женщина склонила голову. Совсем чуть-чуть. От нее пахло гордостью.
– Вы хотели поговорить со мной, Генерал Знамени? – У нее был мягкий голос, такой же округлый, как и она сама. Но вовсе не доброжелательный. Она – крайне занятая женщина, которую отвлекли от дел. Занятая женщина, которая хорошо сознает собственную важность.
– Да, Высокочтимая, – почтительно ответила Тайли. В ровный запах ее терпения ворвалась волна раздражения, которая быстро сошла на нет. Лицо Генерала Знамени оставалось бесстрастным. – Не подскажете ли мне, сколько готового корня вилочника имеется в вашем распоряжении?
– Странный вопрос, – проговорила женщина, словно бы раздумывая, стоит ли отвечать. Она задумчиво склонила голову. – Хорошо, – сказала она через некоторое время. – С учетом сделанного к полудню у меня четыре тысячи восемьсот семьдесят три фунта девять унций. Замечательное достижение, между прочим, особенно если принять во внимание то, сколько я уже отправила, и то, как трудно найти это растение, не отправляя людей копать за тридевять земель, – каким-то невероятным образом, запах гордости усилился. – Тем не менее я решила эту проблему, убедив местных фермеров засадить несколько полей вилочником. К лету моей фабрике понадобится помещение побольше. Скажу вам по секрету, я вовсе не удивлюсь, если за это меня удостоят нового имени. Правда, конечно, я могу его и не принять, – улыбнувшись маленькой, округлой улыбкой, она даже с какой-то нежностью дотронулась до синей вставки на платье.
– Свет, безусловно, благоволит Вам, Высокочтимая, – отметила Тайли. – Милорд, не изволите ли вы показать ваш документ Высокочтимой? – с этими словами Генерал Знамени поклонилась Перрину заметно ниже, чем Высокочтимой. Округлая женщина нахмурилась.
Потянувшись, чтобы принять бумагу из его рук, она застыла, глядя ему в лицо. Женщина наконец обратила внимание на его глаза. Совладав с собой, она внешне невозмутимо прочла документ, затем сложила бумагу и замерла, постукивая ею о свободную руку.
– По всей видимости, вы ступаете по облакам, Генерал Знамени. Причем с очень странным спутником. Какой помощи вы – или он – ожидаете от меня?
– Вилочник, Высокочтимая, – мягко проговорила Тайли. – Весь, что у Вас есть. Его как можно скорее следует погрузить на телеги. И, боюсь, вам придется обеспечить телеги и возниц.
– Это невозможно! – отрезала округлая женщина, надменно выпрямившись. – Я составила четкий график еженедельной отправки готового вилочника, которого я строго придерживаюсь и вовсе не собираюсь нарушать. Это нанесет огромный вред Империи. Сул’дам сталкиваются с марат’дамани повсюду.
– Прошу прощения, Высокочтимая, – снова кланяясь, вступила Тайли. – Если бы вы могли выделить нам…
– Генерал Знамени, – вмешался Перрин. Переговоры получались не из легких, поэтому он старался сохранять бесстрастное выражение, однако тут не мог не нахмуриться. Он не был уверен, что и пяти тонн будет достаточно, а она пытается договориться о меньшем количестве! Его разум судорожно пытался придумать решение. Кончено, поспешное решение – плохое решение, потому как обычно ведет к ошибкам и неприятностям, но иного выбора нет. – Быть может, конечно, это не интересует Высокочтимую, но Сюрот прочила смерть всем, кто помешает исполнению ее планов. Не думаю, что ее гнев пойдет дальше нас с вами, но она действительно приказала забрать все.
– Само собой, гнев Верховной Леди не коснется Высокочтимой, – голос Тайли звучал, словно она сомневалась в справедливости своих слов.
Женщина тяжело задышала, синий овал с золотыми руками заходил ходуном. Она поклонилась Перрину так же низко, как и Тайли.
– Мне потребуется остаток дня, чтобы собрать нужное количество телег и погрузить на них требуемое. Этого достаточно, милорд?
– А разве у нас есть другой выход? – отозвался Перрин, забирая бумагу у нее из рук. Женщина неохотно отдала бумагу и теперь жадно наблюдала за тем, как он прячет ее в карман.
Оказавшись снаружи, Генерал покачав головой, забралась в седло:
– Иметь дело с Малыми Дланями всегда трудно. Никто из них отнюдь не считают себя малыми. Я думала, что главным здесь окажется кто-то Четвертого или Пятого Ранга, но и тогда все было бы очень не просто. Но когда я увидела, что у нее Третий Ранг – это всего лишь двумя ступенями ниже Руки самой Императрицы, да живет она вечно, – я поняла, что в лучшем случае мы уедем отсюда с парой сотен фунтов. Но вы придумали красивое решение. Рискованное, но красивое.
– Что ж, никто не хочет играть в игры со смертью, – поддержал беседу Перрин, когда они выехали со двора конюшни в город, – эскорт колонной ехал за ними. Теперь им нужно дождаться телег и, возможно, подыскать гостиницу. Нетерпение распирало его. Свет, пусть им не придется ночевать здесь!
– Так вы не знали, – выдохнула смуглая женщина. – Управляющая поняла, что она стоит на волосок от смерти, едва прочитала слова Сюрот, но была готова поставить на карту жизнь, чтобы исполнить свой долг перед Империей. Малая Длань Третьего Ранга имеет достаточный вес, чтобы избежать смерти во время разбирательства, тем более если долг был неукоснительно ею выполнен. Но вы использовали имя Сюрот. В большинстве случаев это нормально – только не при обращении к самой Верховной Леди, конечно, – но использование имени Леди без титула в присутствии Малой Длани подразумевает, что вы либо местный невежда, либо близкий друг Сюрот. Свет сопутствовал Вам, и она решила, что вы близки.
Перрин мрачно рассмеялся. Шончан. А может, и проделки та’верен.
– Скажите, если, конечно, вопрос не покажется вам оскорбительным, у вашей леди хорошие связи или, может, богатые земли?
Вопрос так удивил Перрина, что он развернулся всем корпусом в седле, чтобы взглянуть на Тайли. В этот момент что-то резко полоснуло его по груди, разлив огонь по грудной клетке, и рванулось к руке. За спиной заржал от боли конь. Перрин ошеломленно воззрился на стрелу, торчащую из левой руки.
– Мишима! – крикнула Генерал Знамени, указывая наверх. – Вон то четырехэтажное здание с соломенной крышей, между двумя шиферными крышами. Я видела движение на карнизе.
Скомандовав следовать за ним, Мишима пустил коня галопом по оживленной улице, шесть шончанских копейщиков исполнили приказ – подковы звонко зацокали по брусчатке. Люди разбегались с дороги. Кое-кто наблюдал за происходящим. Никто на улице толком не понял, что произошло. Еще два копейщика спешились и бросились помогать товарищу удерживать коня, у которого из плеча торчала вторая стрела. Перрин коснулся сломанной пуговицы, висящей теперь на одной нитке. Шелковый камзол был разрезан поперек груди, начиная от пресловутой пуговицы. Из раны сочилась кровь, пропитывала рубашку и стекала вниз по руке. Если бы за секунду до этого он не развернулся, то стрела бы попала прямо в сердце, а не в руку. Возможно, и другая стрела тоже нашла бы свою цель, но и вот этой наверняка было бы достаточно. Двуреченскую стрелу не так-то просто отклонить.
Кайриэнцы и тaйренцы толпились вокруг него, пока Перрин слезал с коня. Каждый пытался ему помочь, но в этом не было необходимости. Он вытащил из-за пояса нож, но Камайли забрала его и ловко подрезала древко, чтобы было легче сломать его поближе к руке. От этого по руке прокатился комок острой боли. Девушка не стала переживать по поводу испачканных в крови пальцев, а просто вытянула из рукава зеленый кружевной носовой платок – светлее, чем обычно у кайриэнцев, – и вытерла их, а затем осмотрела остаток древка, торчащий из его руки, чтобы удостовериться, что нет никаких щепок.
Генерал Знамени уже тоже слезла со своего гнедого и стояла, нахмурившись:
– Вы ранены, это заставляет меня опустить глаза, милорд. Я слышала, что в последнее время увеличилось количество поджогов, грабежей, беспричинных убийств. Я должна была обеспечить вам лучшую защиту.
– Сожмите зубы, милорд, – сказал Барманес, завязывая кожаный шнур у острия стрелы. – Готовы, милорд?
Перрин сжал челюсти и кивнул. Барманес дернул алую от крови стрелу. Перрин подавил стон.
– Не нужно опускать глаза, – хрипло проговорил он. Что бы это ни значило. Судя по тому как Тайли это произнесла, в "опускании глаз" не было ничего хорошего. – Никто не просил вас заворачивать меня в пеленку. Я за собой такого не помню.
Неалд протиснулся через толпу, окружившую Перрина, уже засучив рукава, но Перрин остановил его.
– Давай не здесь, старина. Люди могут увидеть.
Прохожие наконец заметили, что что-то происходит, и подходили посмотреть, взволнованно пересказывая друг другу подробности.