От акведука двинулся к Промзоне, городскому району, в котором ремонтировалась местная техника, и работали княжеские кузнецы, оружейники, кожевенники и прочие мастеровые люди. Надеялся посмотреть на производства вблизи, но снова уперся в высокие заборы и охранников. То же самое на складах, в механических мастерских и на винокурне. Для меня прохода нет, и половина города закрыта.
Следующим местом, которое посетил, был рынок. Опять огороженная территория, но проход свободный. Показал удостоверение и оказался внутри.
Что я здесь увидел? Лавки, которые торговали продуктами: мясом и фруктами, рыбой и овощами, крупами и мукой. Все местного производства. Еще имелось несколько магазинчиков, где можно приобрести одежду, походное снаряжение и обувь, а так же различный сельхозинвентарь и бытовые мелочи: топоры и лопаты, плуги и бороны, мотыги и тяпки, ножи, сковородки и кастрюли. Оружейная лавка отсутствовала, огнестрелы продавались за пределами рынка, а холодное оружие выставлялось раз в неделю, когда на торг выезжали кузнецы. То же самое с бензином, техническими маслами и керосином. На рынке этот товар практически не появлялся. И единственное место, где я задержался, был загон с рабами.
Многое я в жизни видел, в том числе и подневольных людей. Это только кажется, что цивилизованное общество давно избавилось от такого порока, как рабство. Однако невольники были, есть и еще долгое время будут. Кого‑то украли и на иглу подсадили, а многие сами променяли свободу на героин. И таким людям уже не нужна воля. Они живут от дозы до дозы. Поэтому готовы продавать свои тела и умения. А еще есть должники по кредитам или просто слабые люди и алкоголики, не имеющие своего мнения. Вот вам и рабство. Пусть даже не в чистом виде, как на рынке Каменца, где рабы находились в колодках.
Большие бараки, а перед ними загоны, в которых на лавках сидели невольники. Женщины, мужчины и дети. Все скопом, без разницы, а рядом людоловы, профессиональные ловцы человеков и продавцы живого товара.
Впрочем, приглядевшись, я понял, что рабы все‑таки разделены. Некоторые держались отстраненно, а кое‑кто из рабов даже не имел колодок. Я этого не понял и обратился к торговцу, который находился рядом:
- Слышь, а почему одни скованы, а другие нет?
Торговец, полноватый мужичок в теплом тулупчике, поправил кобуру с "макаровым", сплюнул на грязную землю и ответил:
- Кто в колодках, сбежать может. Это пойманные с поличным преступники, разбойники и дикари. Не те дикари, что с левого берега Тихой, а горцы. А кто без оков, тот сам в рабы продался и стал обельным холопом с правом выкупиться.
- Интересно, а в чем причина?
- Просто все, - мужик пожал плечами. - В Дымно и Свалино - это анклавы с восточной стороны Перуновых гор, минувшим летом засуха была и теперь голод. Звери откочевали, а на полях ничего не уродилось. Горожане попробовали горцев пощипать и пару племен истребили. А потом драпанули, когда племенное ополчение стало их окружать. Короче, неудачный поход. Прибытка нет, а горцы в отместку пригороды сожгли и фермеров убивают. Наши караваны туда прорвались, оружие продали и боеприпасы, а назад рабов привезли. Дикарей - горцев никак продать не можем, непокорные они, а тех, кто сам в неволю пошел, всего два десятка осталось. Ходовой товар. Понятно?
- Да. А горцы, выходит, тоже с востока?
- Пленные.
- А потеряшки есть?
- Потеряшки редкость, только если из Алексеевской республики пригонят. Но таких сразу выкупают. Они у нас они ценятся. - Торгаш опять сплюнул и спросил: - Брать кого будешь или только посмотришь?
- Пока присматриваюсь и хочу расценки узнать.
- Расценки в этом году стандартные. Малолетки до восьми лет десять серебряных. Девчонки - целки до четырнадцати лет тридцать монет, парни того же возраста двадцать. Бабы в самом соку и мужики работящие двадцать пять - тридцать серебряных. Если баба красавица или мужик мастер, тогда цена может колебаться и очень сильно. Понятно?
- Да.
Торгаш отвернулся, а я пошел вдоль загородки и старался поймать взгляд рабов. Однако никто из них не поднимал головы. Каждый старался вести себя незаметно, и только одна молодая русоволосая девушка с неровным носом решилась меня позвать:
- Эй!
- Чего? - я сразу отметил, что она не скована, следовательно, сама в рабство продалась.
- Хозяйку ищешь?
- Нет.
- А кого купить хочешь?
- Я только смотрю.
- А - а-а… - протянула она и отступила от ограды.
Вроде бы неказистая девушка. Нос неровный, словно когда‑то был сломан, одета бедно, полушубок рваный и какие‑то чоботы на ногах, а вдобавок еще и хромала на левую ногу. Можно было пройти мимо, но я почему‑то решил не спешить и спросил невольницу:
- Тебя как зовут?
- Маша, - она замерла и снова посмотрела на меня.
"Глаза синие и взгляд чистый", - отметил я и задал новый вопрос:
- Ты откуда?
- Из Дымно.
- Сколько лет?
- Восемнадцать.
- А выглядишь гораздо старше.
- Это от голода и холода.
- Почему в рабство продалась?
- Мужа убили, он дружинником был. Сама сирота. Никому не нужна, ни свекрови, ни родичам мужа. А в Дымно голодно, дай бог, если половина горожан зиму и весну переживет. Вот и пошла в рабы. Деньги свекрови отдала, чтобы не проклинала вслед, а потом меня сюда привезли.
- Что умеешь?
- По хозяйству могу работать и готовить… - она запнулась и неожиданно покраснела: - Ну и постель согреть…
Мне краска на лице понравилась. Это редкость, когда девушка скромница, знающими мужчинами подобное ценится. И хотя я понимал, что сейчас мне не до баб, самому бы выжить, разговор продолжился:
- Ты из местных?
- Нет. Потеряшка.
- Давно здесь?
- Десять лет.
- А родом откуда?
- Самара.
- И сколько просят за тебя?
- Я продалась за шесть серебряных монет, а сколько купцы с тебя возьмут, если надумаешь торговаться, про то не ведаю.
- А прихрамываешь чего?
- Ногу натерла, обувка не моя.
- Ладно. Пойду я.
- Удачи, повольник.
- И тебе.
Я хотел уйти сразу. Но подошел торгаш, и я кивнул на девушку:
- Сколько за белолагу хромоногую хочешь?
Он смерил меня оценивающим взглядом, видимо, понял, что Маша мне приглянулась, и сказал:
- Двадцать монет.
- Ты чего, охренел? На лицо не красавица и нога битая.
- Предлагай свою цену, - торгаш ухмыльнулся.
- Нет у меня денег.
Я отвернулся, двинулся к выходу и людолов уже в спину выкрикнул:
- Да постой ты! Не торопись! Давай торговаться! За пятнадцать отдам! Если надумаешь, приходи!
Однако я не обернулся, продолжил движение и, покинув рынок, вышел к закрытому до вечера кинотеатру и оружейному магазину братьев Гольц. Перед глазами было лицо Маши. Но чем я мог ей помочь? Денег нет. Жилья нет. Самому бы выжить.
- Эх! - махнув рукой, я встряхнул головой, прогнал беспокойные мысли и вошел в магазин.
Куда меня занесет, я не знал. Но понимал, что необходимо пополнить боезапас, купить пистолет и пару гранат. Без огнестрела на Кромке никуда. И в магазине Гольцев я нашел все, что искал.
Оружия в магазине оказалось много. С одной стороны секция холодного оружия. Сабли, шашки, мечи, луки и арбалеты, копья и секиры, различные ножи, кинжалы и даже метательные звезды. С другой стороны секция огнестрельного оружия. Гладкоствольные ружья и нарезные карабины, различные модификации автоматов Калашникова и снайперские винтовки, множество пистолетов и ручные пулеметы. А в дальнем конце секция тяжелого вооружения, боеприпасов и взрывчатки. Автоматические и ручные противотанковые гранатометы, станковые пулеметы ДШК и "Утес", пара минометов, ящики с патронами и гранаты, образцы различной взрывчатки и детонаторы. Плюс ко всему этому имелась отдельная стойка с радиостанциями, в основном китайскими в УКВ - диапазоне и советскими армейскими Р-159.
В общем, выбор имелся, и я ходил по магазину целый час, приценивался и пытался сэкономить. После чего пообщался с продавцами - консультантами и принял окончательное решение. Взял пистолет "макарова" с тремя обоймами, стандартной кобурой и полусотней патронов. А так же две гранаты Ф-1, двести патронов "семерки" местного производства и два дополнительных рожка. Кажется, покупки относительно небольшие, но за это я отдал девятнадцать рублей и у меня, после постоялых дворов и расходов на дополнительное вооружение оставалось еще полтора. Как раз на разгрузку хватит, простые часы, продовольствие и пару суток проживания в Каменце.
С матерчатым парашютным чехлом, который мне в качестве небольшого бонуса подарили продавцы магазина, я вышел на улицу и повернул в сторону "Ириса". Вокруг мирный город, люди ходят и некого бояться. Но неожиданно волосы на затылке зашевелились. Знакомое чувство. Опасность рядом!
- Повольник, - рядом остановилась груженая сеном повозка, на которой восседал молодой румяный возница.
- Ты мне? - я посмотрел на возницу.
- Ага, - он кивнул и я отметил, что повозка стала таким образом, что закрыла меня от улицы.
- И чего тебе?
В этот момент сено шевельнулось и мне в шею что‑то воткнулось, словно пчела ужалила.
- Блин! - инстинктивно я прикоснулся к шее, и у меня закружилась голова.
"Что со мной?" - промелькнула мысль, а затем перед глазами появились разноцветные круги, ноги подкосились, и я стал падать. Так бы и упал на брусчатку, но меня подхватили чьи‑то руки и разум отключился.
23
Я пришел в себя и обнаружил, что нахожусь в ярко освещенной комнате без окон и почти без мебели. Есть только две настенные лампы, стол с ноутбуком и пара стульев. За столом пожилой коротко стриженый брюнет в белой рубашке и сером костюме. По виду обычный офисный сотрудник, какими их показывают в российских сериалах, только галстука не хватает. На левой руке золотые часы. Мирный человек. Внешне. Но костяшки пальцев на руках незнакомца набиты и на правой ладони, сбоку, наколка "За ВСпН". Скорее всего, он родом с Земли. А что касательно меня, я находился напротив незнакомца и тоже сидел на стуле. Вот только мои руки были привязаны к ручкам.
Судя по всему, произошло то, о чем предупреждал Ельников. О моем интересе к ведьмакам и преображенцам доложили княжеским сыщикам. После чего последовал арест. Причем сделали это незаметно и очень быстро. По сути, провели небольшую спецоперацию. Не много ли чести для молодого повольника? Не знаю. Как говорится - поживем и увидим.
- Итак, - незнакомец заметил, что я пришел в себя, - начнем?
Он ждал от меня ответа, и я сказал:
- Давай, начнем. Я не против.
- Юморишь? - он усмехнулся.
- Нет.
- И это правильно. В свете последних событий, тебе светит пожизненный срок в шахтах. Ты понимаешь это?
Я за собой никакой вины не чувствовал. Не было ее. Следовательно, незнакомец решил меня попугать, чтобы я был сговорчивей.
- Говори прямо. Кто ты и чего хочешь?
- Что же, можно представиться, - он слегка кивнул и посмотрел в ноутбук. - Я следователь по особо важным делам Савельев. Ты можешь называть меня Николай Владимирович. А кто ты, мне известно. Курбатов Олег Борисович. Одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года рождения. Русский. Потеряшка. Повольник. Пару месяцев находился в отряде Германа. Контракт разорван. Верно?
- Да. Но я не понимаю…
Савельев, останавливая меня, приподнял ладонь. Я замолчал, и он бросил на стол шеврон Жаровой, который был при мне, а затем шифрованное письмо, предназначенное ведьмаку.
- Твое?
- Мое.
Согласившись с очевидным фактом, я отметил, что сыщики уже успели побывать в "Ирисе" и переворошить мой рюкзак. Профессионально работают.
- Рассказывай. Как эти вещи попали к тебе и почему ты ищешь ведьмаков?
Отпираться смысла не было. Заступиться за меня некому, а вырваться из рук княжеских сыщиков и правоохранителей самостоятельно нереально. Если молчать, меня станут бить и сделают калекой, а потом, как бесправного раба и ненужного свидетеля, отправят на каторгу или поставят к стенке. Тут все просто и как правильно сказал Ельников - на всякий случай. Поэтому я не упирался и предельно честно поведал Савельеву обо всем. Выход в лес. Боестолкновение с дикарями. Появление беса. Уход основной группы. Как оставил Кольцо, встретил Жарову и о чем она говорила.
Рассказ был недолгим. После чего следователь задал несколько дополнительных вопросов и, оставив меня одного, вышел из комнаты.
Савельева отсутствовал минут сорок. Руки затекли, и мне очень сильно хотелось пить. Попробовал кого‑нибудь позвать. Но бесполезно. Попытался развязаться. Не получилось. И все, что мне оставалось, ждать.
Наконец, следователь вернулся. Не один, а с двумя товарищами. Один оставался за моей спиной, а второй присел за стол и придвинул ноутбук.
- Повтори свой рассказ, - Савельев замер рядом.
- Воды дай, - попросил я.
- Потом.
Снова повтор. Я говорил. Человек за столом быстро набивал мои показания в ноутбук. А Савельев постоянно посматривал в сторону второго, которого я не видел.
Пролетело еще полчаса. Комната в очередной раз опустела, и опять я остался один. Но на этот раз следователь вернулся быстро. Он развязал мне руки, и дал фляжку с водой.
Размяв кисти рук, я смочил пересохшее горло, посмотрел на Савельева и спросил:
- Ты доволен?
Он кивнул:
- Скажем так, удовлетворен.
- И что дальше?
На губах следователя появилась улыбка:
- Мы хотим предложить тебе работу.
- Кто это "мы"?
- Верные слуги князя Людоты, правителя Каменца. Можешь называть нас сыщиками, как это принято в Каменце, хотя мне больше нравится название Тайная Канцелярия.
- Что за работа?
- Станешь моим агентом.
- Типа, секретным сотрудником?
- Ага.
- Отказаться, я так понимаю, нельзя?
- Верно.
- Работа в Каменце или за его пределами?
- Пока вне пределов княжества.
- Допустим, я соглашусь. Но есть один момент, который нужно сразу прояснить. Вы не сможете меня контролировать…
- Отличный вывод, - от избытка переполнявших его чувств Савельев хлопнул ладонью по столу. - Я в тебе не ошибся. Ты точно выделил один из ключевых аспектов - контроль, значит, соображаешь нормально. Ходить вокруг да около не стану. Объясню ситуацию просто. Ты не житель Каменца и нам тебя прижать нечем. Семьи нет, бизнеса нет, вкладов в местные торговые сети или производства нет. Мотивация служить на благо Каменца и князя отсутствует. Однако у тебя нет мотивации служить кому‑то другому. Например, ведьмакам, алексеевцам, зеленогорцам или преображенцам. Ты просто катишься по жизни и надеешься пристроиться на Кромке. Желательно, с комфортом. Правильно?
Я согласился с Савельевым:
- Да.
- Вот видишь. И я предлагаю тебе работу, за которую стану платить деньги.
- Сколько?
- Все зависит от тебя. Какие сведения в клювике принесешь и какие услуги окажешь княжеству.
- Например?
Савельев помедлил, его лицо приняло сосредоточенное выражение, и он ответил:
- Пока все просто. Отправишься к преображенцам, найдешь ведьмака Вадима и передашь ему письмо. А потом попросишь о награде и постараешься остаться в Преображенском анклаве. Живи спокойно, ничем не выделяйся и обрастай связями. Со временем на тебя выйдут наши люди.
- А если меня раскусят?
- Значит, сам виноват. Ты пойми - вербуя тебя, мы ничем не рискуем и ничего не теряем. Ведь если ты кому‑то расскажешь, что работаешь на княжество, за это тебе спасибо не скажут, а лишь отнесутся с подозрением. Ведь это пятно на всю жизнь, куда бы ты ни подался. А оно тебе надо? Конечно, нет, если ты здравомыслящий человек.
- Понял. Вербовка с дальним прицелом, на всякий случай.
- Примерно так.
- Наверное, многие повольники через эту комнату прошли?
- Поверь на слово, немало.
- Я должен подписать какую‑то бумагу?
- Подпишешь. Ее сейчас как раз составляют.
- А как я узнаю ваших людей, если они на меня выйдут?
- Просто. Они покажут фото документа, под которым будет стоять твоя подпись. Согласись, доступ к нему будет у ограниченного круга лиц.
- Соглашусь.
- Видишь, я с тобой говорю откровенно. А все почему? Потому что ты пошел нам навстречу, и мне не пришлось звать костоломов и применять специальные препараты, "сыворотку правды" или смейскую травку, которая развязывает языки. Как человек относится к нам, так и мы к нему. Впрочем, время поджимает. Поэтому движемся далее. Чтобы ты понимал, почему мы посылаем тебя к ведьмакам, поясню некоторые моменты. Во - первых, письмо, которое ты взял у Жаровой, зашифровано и для нас бесполезно. Копию мы сделали, но разгадка шифра дело долгое и малоперспективное. Во - вторых, нам интересно, как отреагируют на твое появление преображенцы и ведьмак, а так же насколько откровенными они будут с тобой. В - третьих, что бы ни утверждали некоторые несознательные горожане, мы не враги. Цели у нас одни - оберегать людей и биться с демонами. Но мы идем к достижению этих целей разными путями, и отсюда часто возникает недопонимание. Ведьмаки хотят в следующем году организовать большой поход на левый берег Тихой - это уже не секрет, а мы против. Хочешь знать почему?
- Хотелось бы.
- Потому что основная тяжесть ляжет на нас. В прошлый поход, когда каменецкие дружины в леса ходили, только половина армии вернулась. Потом пять лет восстанавливались, а демоны, в отместку, сами в поход пошли, все правобережье выжгли и до перевалов добрались. Так что не надо торопиться и мы, если понадобится, ведьмаков одернем и укажем им место, которое они должны занимать. А чтобы сделать это, не унижая борцов с нечистью и не разжигая конфликты с союзниками, рядом с ними должны находиться наши люди. Такие, как ты. Тем более что представился удобный случай для внедрения и есть реальная легенда, которую преображенцы, наверняка, проверят. Ясно?
- Да.
Мы беседовали около двух часов, и в основном говорил Савельев, а я с ним соглашался или поддакивал. Ведь ничего другого мне не оставалось. А потом появился уже знакомый писарь, который конспектировал мой рассказ, и принес документ. В общем‑то, стандартную бумагу, согласно которой я соглашался сотрудничать с органами безопасности Каменецкого княжества.
Я поставил свою подпись. Еще раз выслушал инструкции Савельева и мне разрешили покинуть комнату для допросов.
Вот так я стал агентом Каменецкого княжества, нежданно и негаданно. Следователь провожал меня к повозке с сеном, которая должна незаметно вывезти меня в город, и я решился на вопрос:
- Николай Владимирович, а откуда вы узнали о шевроне преображенского спецназа и письме?
На честный ответ я не надеялся и Савельев, конечно же, тайну не открыл.
- Не твоего ума дело.