Прошел день, за ним еще один - безмятежное время покоя, желанного отдыха на морском воздухе, наслаждения прекрасной кухней и нескончаемого внимания ночных горничных. Единственным источником беспокойства были те странные несоответствия во времени и пространстве, которые сейчас он считал всего лишь приступами дежавю. В то самое утро, когда Табазинт накрыла ему завтрак на палубе, он был прерван появлением маленькой рыбачьей лодки. Позади нее, на юго-западе, Кугель различил смутные очертания острова, которые оглядел в полном замешательстве. Снова дежавю?
Кугель взялся за штурвал и подвел "Галанте" к лодке, в которой был мужчина с двумя мальчиками. Подойдя с траверза, Кугель вышел к ограждению и окликнул рыбака:
- Эй! Что за остров лежит вон там?
Рыбак взглянул на Кугеля как на полоумного.
- Это Лаусикаа, как вам должно быть известно. На вашем месте я держался бы от этого места подальше.
Кугель в изумлении уставился на остров. Лаусикаа? Разве такое возможно или дело не обошлось без колдовства? Кугель в смятении подошел к эскалабре: на вид все в порядке. Поразительно! Он отправлялся на юг, а теперь вернулся с севера, и ему придется либо сменить курс, либо столкнуться с большими неприятностями в том месте, с которого он начал!
Кугель повернул корабль к востоку, и Лаусикаа скрылся за горизонтом. Затем он снова сменил курс и еще раз направил "Галанте" на юг.
Госпожа Сольдинк, безучастно наблюдавшая за всем происходящим, раздраженно скривила губы.
- Опять на юг? Разве я не предупреждала вас обо всех опасностях такого курса?
- Следуйте на юг! Ни на йоту на восток, ни на долю йоты на запад! Заданное направление - юг! Север должен остаться за кормой, а нос следует повернуть к югу!
- Безумие! - пробормотала госпожа Сольдинк.
- Безумие? Да я не больше безумен, чем вы сами! Это путешествие меня доконает! Я понятия не имею, как мы умудрились подойти к Лаусикаа с севера. Можно подумать, что мы совершили кругосветное плавание!
- Волшебник Юкоуну наложил на корабль заклятие, чтобы защитить свой груз. Это наиболее разумное предположение и дополнительная причина направиться в Порт-Пергуш.
- Об этом не может быть и речи, - отрезал Кугель. - Я пойду к себе и подумаю. Докладывайте обо всех необычных обстоятельствах.
- Поднимается ветер, - предупредила госпожа Сольдинк. - Мы можем попасть в шторм.
Кугель подошел к лееру и увидел, что и в самом деле на северо-западе легкая зыбь колышет морскую гладь.
- Ветер позволит червям отдохнуть, - сказал Кугель. - Ума не приложу, почему они такие вялые. Дрофо стал бы настаивать, что они переутомились, но мне-то лучше знать.
Спустившись на среднюю палубу, Кугель поднял голубой шелковый грот. Парус наполнился ветром, и под килем запела вода.
Кугель устроился в удобном кресле, закинув ноги на перила и время от времени прикладываясь к бутылочке "Янтарной Розпаньолы", принялся наблюдать за тем, как Табазинт и Мидре борются с начальными признаками налета у червя с левого борта.
День шел, и Кугель задремал, убаюканный мерными движениями корабля. Проснувшись, обнаружил, что зыбь превратилась в легкий бриз, вздымающий судно вверх и вниз, волны бьются о борт корабля, а за кормой ревут буруны.
Салассер, ночная горничная, принесла чай в серебряном чайнике и блюдо с маленькими пирожными, которые Кугель проглотил в необычно задумчивом состоянии духа.
Встав с кресла, Кугель поднялся на ют. Госпожа Сольдинк была не в духе.
- Мне не нравится ветер, - сказала она ему. - Лучше спустить парус.
- Ветер несет нас точно по курсу, и черви смогут передохнуть, - воспротивился Кугель.
- Незачем им отдыхать, - огрызнулась госпожа Сольдинк. - Когда корабль идет под парусами, я не могу держать курс.
Кугель указал на эскалабру.
- Держите курс на юг! Стрелка указывает именно туда!
Госпоже Сольдинк было нечего возразить, и Кугель ушел с юта.
Солнце садилось за горизонт. Кугель вышел на нос и встал под фонарем, как, бывало, стоял Дрофо. Сегодняшним вечером закатное небо выглядело особенно впечатляюще - алые перистые облака на темно-синем небосводе. У горизонта солнце замешкалось и как будто заколебалось, точно не хотело покидать мир дневного света. Мрачный сине-зеленый ореол окружил огненный шар - феномен, которого Кугель никогда прежде не видывал. Фиолетовый кровоподтек на поверхности светила начал пульсировать, словно устье полипа. Что это - знамение? Кугель собрался уйти, затем, точно озаренный внезапной догадкой, поднял взгляд на фонарь. Колпака, фитиля и горелки, которые Кугель снял с фонаря на корме, не было и здесь.
Кажется, подумалось Кугелю, на "Галанте" орудуют какие-то злокозненные духи.
"Однако, - сказал он себе, - они имеют дело со мной, а меня не просто так называют Кугелем Хитроумным".
Он еще несколько минут постоял на носу. На юте госпожа Сольдинк и девушки пили чай, искоса поглядывая на своего капитана. Тот положил руку на фонарный столб, явив живописную картину, четко вырисовывавшуюся на закатном небе. Высокие облака приобрели теперь цвет запекшейся крови, безошибочно предвещая ветер. Похоже, стоило взять парус на рифы.
Отгорел закат. Кугель задумался над всеми странностями путешествия. Весь день плыть на юг, а утром проснуться далеко к северу от того места, с которого отправлялись в путь прошлым утром, - неестественная последовательность событий… Существовало ли сему какое-нибудь разумное объяснение, кроме волшебства? Океанский водоворот? Испорченная эскалабра?
В мозгу Кугеля одна догадка сменялась другой, еще более невероятной, чем предыдущая. Самая абсурдная мысль заставила его сардонически усмехнуться, перед тем как отбросить ее вместе с более правдоподобными теориями… Он резко остановился и вновь вернулся к этой идее, поскольку, как ни странно, она отлично объясняла все факты. За исключением одного ключевого момента. Теория основывалась на предпосылке, что умственные способности Кугеля были не на высоте. Кугель усмехнулся еще раз, но с меньшей уверенностью, а через некоторое время и вовсе перестал усмехаться.
Все загадки и парадоксы этого путешествия наконец раскрылись. Выходит, злодейки сыграли на врожденном рыцарстве Кугеля и его чувстве такта, и доверчивость обернулась против него же. Ну ничего, теперь он покажет им, кто умнее!
Звон серебряного колокольчика возвестил, что ужин подан. Кугель немного задержался, чтобы в последний раз окинуть взглядом горизонт. Бриз посвежел, нагоняя маленькие волны, с плеском разбивающиеся о крутые борта "Галанте".
Кугель медленно прошел на корму. Он поднялся на ют, где только что заступила на вахту госпожа Сольдинк, поприветствовал ее кивком, на который она не ответила. Он взглянул на эскалабру - стрелка указывала на юг. Кугель подошел к гакаборту и ненароком взглянул на фонарь. Колпака не было, что, впрочем, ничего не доказывало.
- Хороший бриз даст червям отдых, - обратился он к даме.
- Вполне возможно.
- Курс на юг, точно и не отклоняясь.
Та не удостоила его ответом. Кугель приступил к ужину, который во всех отношениях отвечал его строгим требованиям. Еду подавала ночная горничная, Салассер, которую Кугель считал не менее очаровательной, чем ее сестры. Она сделала прическу в стиле спанссианских корибант и облачилась в простое белое платье, перехваченное на талии золотой лентой. Этот костюм как нельзя более выгодно облегал ее стройную фигуру. Из всех девушек Салассер, пожалуй, обладала более утонченным умом, и речь ее, хотя временами и причудливая, привлекала Кугеля своей свежестью и изяществом.
Салассер подала десерт - торт с пятью ароматами и, пока Кугель поглощал деликатес, принялась стаскивать с него туфли.
Кугель отдернул ногу.
- Я пока останусь в туфлях.
Салассер удивленно подняла брови. Кугель обычно переходил к постельным утехам сразу же, как только доедал десерт. Сегодня вечером Кугель отставил недоеденный торт в сторону. Он вскочил на ноги, выбежал из каюты и поднялся на ют, где застал госпожу Сольдинк за разжиганием огня в фонаре.
- Полагаю, я ясно выразился! - сердито начал Кугель. Он бросился к фонарю и, несмотря на протестующие крики госпожи Сольдинк, сорвал его и выкинул далеко во тьму. Затем спустился в свою каюту.
- Вот теперь, - сказал он Салассер, - можешь снять с меня туфли.
Через час Кугель выскочил из кровати и завернулся в халат. Салассер встала на колени.
- Куда ты? Я придумала кое-что новенькое.
- Я вернусь через миг.
На юте Кугель снова обнаружил госпожу Сольдинк зажигающей несколько свечей, которые она укрепила на фонарном столбе. Кугель схватил свечи и швырнул их в море.
- Что ты делаешь? - запротестовала госпожа Сольдинк. - Я не могу править кораблем в темноте!
- Придется удовольствоваться светом от эскалабры! Это последнее предупреждение!
Госпожа Сольдинк, что-то бормоча себе под нос, склонилась над штурвалом. Кугель вернулся в каюту.
- А теперь, - сказал он Салассер, - займемся твоим новшеством. Хотя я подозреваю, что за двадцать-то эр не много камней осталось неперевернутыми.
- Возможно, и так, - с чарующей простотой согласилась Салассер. - Но это не значит, что нам нельзя попробовать.
- Разумеется, нет, - ответил Кугель.
Новшество было опробовано, затем Кугель предложил небольшое изменение, которое также было признано удачным. После Кугель снова вскочил на ноги и собрался выбежать из каюты, но Салассер поймала его и потянула назад в постель.
- Ты сегодня неугомонный, точно тонквил! Что тебя так встревожило?
- Ветер крепчает! Слышишь, как хлопает парус? Я должен все проверить.
- Зачем утруждаться? - промурлыкала Салассер. - Пусть мама занимается такими вещами.
- Если она пойдет к парусу, ей придется оставить штурвал. А кто занимается червями?
- Черви отдыхают… Кугель! Ну куда же ты?
Но Кугель уже выбежал на среднюю палубу и обнаружил, что парус перекрутился и неистово хлещет по шкотам. Он поднялся на ют и увидел, что обескураженная госпожа Сольдинк покинула свой пост и удалилась в свою каюту.
Кугель проверил эскалабру. Стрелка указывала в северном направлении, а корабль кренился, вращался во все стороны, точно щепка, и дрейфовал назад. Кугель повернул штурвал, нос резко опустился, ветер с оглушительным хлопком завладел парусом, так что Кугель испугался за шкоты. Черви, раздраженные толчками, выпрыгнули из воды, нырнули, оборвали ремни и уплыли прочь.
- Свистать всех наверх! - орал Кугель.
Но никто не отозвался. Он закрепил штурвал и в полной тьме взял парус на гитовы, получив несколько чувствительных ударов болтающимися шкотами. Корабль теперь шел точно по ветру, в восточном направлении. Кугель отправился на поиски своей команды, но обнаружил, что все четыре дамы заперлись в каютах и молчаливо игнорируют его строгие приказания.
Кугель бешено заколотил башмаком в дверь, но только ушиб ногу. Он медленно поковылял назад и постарался все закрепить. Ветер с воем гулял в такелаже, и корабль начал терять ветер. Кугель еще раз побежал на нос корабля и прорычал приказы своей команде. Ответа он добился лишь от госпожи Сольдинк, сновавшей за дверью:
- Дайте нам умереть с миром! Нас всех тошнит!
Кугель в последний раз пнул дверь и, прихрамывая, отправился к штурвалу, где с огромным трудом ему удалось заставить "Галанте", не отклоняясь, идти по ветру. Всю ночь Кугель стоял у руля, а ветер пронзительно завывал, и волны вздымались все выше и выше, иногда разбиваясь о транец белой пеной. В один из таких моментов Кугель оглянулся через плечо и заметил сияние отраженного света. Свет? Откуда?
Совершенно очевидно, свет лился из окон кормового салона. Кугель не зажигал ламп, значит, это сделал кто-то другой, вопреки его строгому приказу.
Кугель не решился оставить штурвал, чтобы погасить свет… Невелика важность, сказал он себе, в такую ночь можно зажечь над морем не то что лампу, а даже целый маяк, все равно никто не увидит.
Часы шли, шторм гнал суденышко на восток. Кугель, едва живой, съежился у штурвала. Ночь тянулась нескончаемо долго, но закончилась, и небо окрасилось тусклым багрянцем. Наконец взошедшее солнце осветило безбрежный океан, по которому катились черные волны, увенчанные белыми барашками. Ветер утих, Кугель обнаружил, что судно снова может идти своим курсом. Он распрямил мучительно затекшее тело, вытянул руки и подвигал оцепеневшими пальцами.
Спустившись в салон, Кугель обнаружил, что кто-то поставил у кормового иллюминатора две лампы. Кугель потушил свет и сменил бледно-голубой шелковый халат на собственную одежду. Он натянул на голову трехъярусную шляпу с приколотым к ней "Фейерверком", приладил ее под наилучшим углом и отправился на нос. Госпожу Сольдинк с дочерьми он обнаружил на камбузе - они завтракали чаем со сладким пирогом. Ни одна не выказывала никаких следов вчерашней морской болезни, все женщины казались по-настоящему отдохнувшими и безмятежными.
Госпожа Сольдинк, повернув голову, смерила Кугеля взглядом.
- Ну, что тебе здесь нужно?
- Мадам, ставлю вас в известность о том, что я знаю о ваших кознях, - с ледяной вежливостью сообщил капитан.
- В самом деле? Обо всех до единой?
- Я знаю обо всем, что мне требуется знать. Это не делает вам чести.
- Ну и? Будьте так добры, просветите меня.
- Как скажете, - ответил Кугель. - Согласен, ваш план, до некоторой степени, был остроумным. Днем мы по вашей просьбе плыли на юг с половинной приманкой, чтобы черви могли отдохнуть. Ночью, когда я уходил спать, вы изменяли курс и вели "Галанте" на север.
- Если быть более точным, на северо-запад.
Кугель сделал знак, что это не имеет значения.
- Затем, держа червей на тонизирующих микстурах и двойной приманке, вы пытались удержать корабль в окрестностях Лаусикаа. Но я поймал вас.
Госпожа Сольдинк презрительно рассмеялась.
- Мы уже по горло сыты морскими путешествиями. Мы возвращались в Саскервой.
Это признание застигло Кугеля врасплох. План оказался гораздо более дерзким, чем он подозревал.
- Невелика разница. Я с самого начала чувствовал, что мы плывем по той же самой воде, и это озадачило меня на минуту-другую, до тех пор, пока я не заметил плачевное состояние червей, и тогда все стало ясно. И все же я терпел ваши проказы. Сии мелодраматические усилия забавляли меня. А сам тем временем наслаждался отдыхом, океанским воздухом, первоклассной едой…
- Мы с Табазинт и Салассер плевали в каждое блюдо, - злорадно сообщила Мидре. - Мама иногда тоже заходила на камбуз. Я не знаю, что она там делала.
Кугель усилием воли вновь вернул себе свой апломб.
- По ночам меня ублажали и развлекали, и по крайней мере в этом отношении у меня нет никаких претензий.
- Жаль, что мы не можем сказать того же, - заметила Салассер. - Твоя возня и лапанье вечно холодными руками нагоняли на нас всех невероятную скуку.
- Вообще-то невежливость мне не свойственна, но придется сказать правду, - присоединилась к сестрам Табазинт. - Твои физические возможности оставляют желать много лучшего, и, кроме того, тебе следовало бы избавиться от дурацкой привычки насвистывать сквозь зубы.
Мидре захихикала.
- Кугель с такой первобытной гордостью относится к своим новшествам! Хотя мне приходилось слышать, как маленькие дети обменивались куда более интересными теориями.
- Ваши замечания не имеют никакого значения. Как только представится удобный случай, вы можете быть уверены, что… - сухо заявил Кугель.
- Какой еще случай? - спросила госпожа Сольдинк. - Не будет больше случаев. Хватит твоих глупостей.
- Путешествие еще не кончено, - заносчиво сказал Кугель. - Когда ветер переменится, мы возобновим наш путь на юг.
Госпожа Сольдинк громко расхохоталась.
- Это не просто ветер. Это муссон. Он переменится через три месяца. Когда я поняла, что Саскервой недостижим, я привела корабль туда, откуда ветер понесет нас в дельту реки Великий Ченг. Я подала господину Сольдинку и капитану Баунту знак, что все в порядке, и велела им не приближаться к нам до тех пор, пока не приведу наше судно в Порт-Пергуш.
Кугель беспечно рассмеялся.
- Как жаль, госпожа Сольдинк, что столь изощренный план обречен пропасть втуне.
Он чопорно поклонился и вышел из камбуза.
Кугель направился вверх, в штурманскую рубку, и сверился с атласом. Дельта Великого Ченга узкой расселиной врезалась в область, известную под названием земля Падающей Стены. К северу в океан вдавался тупой полуостров, отмеченный как Гадор Поррада, по всей вероятности совершенно необитаемый, за исключением единственной деревушки Туствольд. К северу от Ченга другой полуостров. Драконья Шея, длиннее и уже, чем Гадор Поррада, простирался вглубь океана, заканчиваясь цепью скал, рифов и маленьких островков - Драконьими Клыками. Кугель внимательно изучил карту, затем с обреченным стуком закрыл атлас.
- Так тому и быть, - сказал он себе. - Сколько еще, ох, сколько еще мне придется питать пустые надежды и тщетные мечты? И все-таки… Посмотрим-ка, где там земля.
Кугель взошел на ют. На горизонте он заметил корабль, который при рассмотрении в подзорную трубу оказался той самой неуклюжей шхуной, от которой он так просто ушел несколько дней назад. Даже без червей, используя ум, он с легкостью оторвался бы от такой калоши. Кугель поставил парус вдоль правого борта, затем, вскочив на ют, повернул руль, чтобы развернуть судно к гавани, стараясь держать курс как можно точнее на север.
Команда шхуны, заметив его тактику, сменила курс, чтобы перерезать дорогу и загнать назад на юг, в дельту, но Кугель не испугался и продолжал держать тот же курс. Справа теперь виднелся низкий берег Гадор Поррада, слева важно рассекала воду шхуна. При помощи подзорной трубы Кугель различил на носу тощую фигуру Дрофо, требующего знаками положить червям тройную приманку.
Из камбуза посмотреть на шхуну вышли госпожа Сольдинк с тремя дочерьми, и почтенная дама разразилась в адрес Кугеля потоком назойливых указаний, которые ветер унес прочь. "Галанте", корпус которой был плохо приспособлен к плаванию под парусами, очень сильно сносило в сторону. Чтобы увеличить скорость, Кугель отошел на несколько румбов к востоку, приблизившись к низкому берегу, шхуна неумолимо теснила его. Кугель отчаянно крутанул штурвал, надеясь сделать знаменитый поворот через фордевинд, который одним махом разрушил бы все планы его преследователей на шхуне, не говоря уж о госпоже Сольдинк. Для пущего эффекта даже спрыгнул вниз на палубу, чтобы подправить шкоты, но, прежде чем успел вернуться к штурвалу, корабль потерял ветер.
Кугель взобрался назад на ют и рванул штурвал в надежде положить "Галанте" на правый борт. Глядя на близкое побережье Гадор Поррада, он заметил любопытную сценку: группа морских птиц вышагивала, казалось, по воде. Кугель в изумлении глядел, как птицы бродят туда-сюда, время от времени наклоняя головы, чтобы клюнуть водную поверхность.
"Галанте" медленно заскользила, останавливаясь. Кугель понял, что он посадил корабль на туствольдские илистые отмели. А он-то дивился птицам, гуляющим по воде!