В четверти мили от них шхуна встала на якорь и принялась спускать шлюпку. Госпожа Сольдинк и девушки возбужденно замахали руками. Кугель решил не тратить времени на прощания. Он перелез через борт и начал пробираться к берегу. Ил был глубоким, вязким и пах хуже некуда. Из грязи, чтобы посмотреть на Кугеля, поднялся высокий стебель, оканчивающийся круглым глазом, и еще дважды на него нападали клешнеящерицы, которых, к счастью, он смог обойти.
Наконец Кугель выбрался на берег. Поднявшись на ноги, обнаружил, что компания со шхуны уже добралась до "Галанте". В одной из фигур Кугель узнал Сольдинка, который указал на Кугеля и погрозил ему кулаком. В тот же миг Кугель сообразил, что все его деньги остались на "Галанте", включая шесть золотых монет по сто терциев, вырученных им от продажи Сольдинку червя Фускуле. Это был серьезный удар. К Сольдинку теперь присоединилась и госпожа Сольдинк, тоже делавшая Кугелю оскорбительные знаки.
Не опустившись до ответа, Кугель развернулся и побрел вдоль берега.
Часть III
Из Туствольда в Порт-Пергуш
Глава первая
Колонны
Кугель шагал вдоль берега, дрожа на пронизывающем ветру. Местность была безлюдной и унылой: слева темные волны размеренно набегали на илистые отмели; справа цепь невысоких холмов преграждала дорогу вглубь побережья.
Кугель совершенно пал духом. У него не было при себе ни денег, ни даже дубинки, чтобы в случае нападения отбиться от разбойников, в башмаках хлюпала грязь, а промокшая одежда противно пахла тиной.
Наткнувшись на ямку, которую набегающая волна время от времени наполняла водой, Кугель выполоскал свои туфли и почувствовал себя несколько лучше, хотя прилипшая к костюму тина и сводила на нет все попытки выглядеть достойно. Кугель, бредущий вдоль берега, напоминал огромную перепачканную птицу.
Рядом с устьем неспешной реки, впадавшей в море, он увидел старую дорогу, которая вполне могла вести в деревеньку Туствольд, означавшую для Кугеля пищу и кров на ночь. Он свернул с берега и направился вглубь. Чтобы согреться, Кугель пустился бежать, высоко задирая колени. Так он преодолел милю или две, и холмы сменились странным пейзажем, в котором возделанные поля перемежались с пустынными пятачками. Вдали, точно разбросанные там и сям в море воздуха островки, возвышались холмы с крутыми склонами.
Никакого селения не видно, но на полях группки женщин пропалывали просо и кормовые бобы. Когда Кугель протрусил мимо них, они бросили работу и все как одна уставились на путника. Тот счел подобное внимание оскорбительным и гордо побежал дальше, не глядя ни направо, ни налево.
Облака, подползавшие с запада через холмы, наполняли воздух прохладой и предвещали скорый дождь. Кугель, вытянув голову, попытался отыскать впереди селение Туствольд, но ничего не увидел. Тучи наползали на солнце, заслоняя и без того тусклый свет, местность приобрела сходство с древними картинами в коричневых тонах, с плоскими перспективами и выделяющимися деревьями пангко, напоминающими чернильный набросок.
Сквозь облака вдруг пробился солнечный луч и заиграл на скоплении белых колонн, возвышавшихся приблизительно на расстоянии мили. Кугель резко остановился, пытаясь разглядеть странное сооружение. Храм? Мавзолей? Развалины огромного дворца? Он пошел дальше и через некоторое время вновь остановился. Колонны различались по высоте, от совсем невысоких до более чем стофунтовых, и казались примерно десяти футов в обхвате.
Кугель снова возобновил путь. Подойдя ближе, разглядел, что на верхушках этих странных колонн полулежат мужчины, нежащиеся в остатках лучей умирающего солнца.
Разрыв в облаках затянуло, и солнечный свет окончательно померк. Мужчины сели, перекликаясь друг с другом, и наконец спустились с колонн по лестницам, прикрепленным к камням. Очутившись на земле, они поспешно удалились в направлении деревни, полускрытой за зарослями шрековых деревьев. Кугель решил, что эта деревенька, примерно в миле от колонн, и есть Туствольд.
За колоннами в одном из бугров, замеченных ранее Кугелем, зияла яма каменоломни. Оттуда появился седовласый старик с ссутуленными плечами, мускулистыми руками и медленной походкой человека, привыкшего точно рассчитывать каждое движение. На нем была белая блуза, свободные серые штаны и стоптанные башмаки из грубой кожи. На груди у него на плетеном кожаном шнуре висел пятигранный амулет. Заметив Кугеля, старик остановился и подождал его приближения.
Кугель постарался придать своему голосу все возможное изящество.
- Сударь, не торопитесь с выводами! Я - не бродяга и не попрошайка, а моряк, добравшийся до берега по илистым отмелям.
- Какой необычный маршрут, - удивился старик. - Опытные мореходы предпочитают использовать пристани Порт-Пергуша.
- Несомненно. А вон та деревушка, случайно, не Туствольд?
- Собственно говоря, Туствольд - это развалины, где я добываю белокамень. Местное население называет так же и деревню, и, честно говоря, не вижу в этом ничего предосудительного. А что тебе нужно в Туствольде?
- Еда и ночлег. Но я не могу заплатить ни гроша, поскольку все мои пожитки остались на корабле.
Старик пренебрежительно тряхнул головой.
- В Туствольде ты ничего не получишь без денег. Они - скаредный народ и раскошеливаются только ради того, что бы сидеть повыше. Если ты удовольствуешься соломенным тюфяком и миской супа на ужин, я смогу приютить тебя и тебе не придется ничего платить.
- Это поистине великодушное предложение, - воскликнул Кугель. - Я принимаю его с удовольствием. Разрешите представиться: меня зовут Кугель.
Старик поклонился.
- Я - Нисбет, сын Нисвангеля, который добывал камень на этом месте до меня, и внук Раунса, который занимался тем же ремеслом. Но пойдем же! Зачем дрожать здесь на ветру, когда в доме ожидает теплый очаг!
Они направились к жилищу Нисбета, кучке обветшалых лачуг, прилепившихся друг к другу, построенных из камней и кусков корабельной обшивки. Несомненно, эти разномастные пристройки возводились в течение многих лет, а возможно, даже и столетий. Внутренняя обстановка этого сооружения, хотя и уютная, была ничуть не менее беспорядочной. Каждая комната оказалась забита диковинками и древностями, собранными Нисбетом и его предшественниками во время работ на развалинах Старого Туствольда или где-то еще.
Нисбет налил для Кугеля ванну и снабдил его ветхим старомодным одеянием, которое тот мог носить, пока его собственная одежда не приведена в порядок.
- Эту задачу лучше поручить деревенским женщинам, - сказал Нисбет.
- Если помните, я остался совсем без средств, - напомнил своему радушному хозяину Кугель. - Я с большим удовольствием воспользовался вашим гостеприимством, но не могу навязывать вам еще и финансовое бремя.
- Никакое это не бремя, - засмеялся Нисбет. - Они наперебой пытаются оказать мне какую-нибудь услугу, чтобы я сделал работу для них в первую очередь.
- В таком случае я с благодарностью приму вашу помощь.
Кугель с наслаждением выкупался и закутался в старый халат, затем принялся за обильный ужин, состоявший из супа из рыбы-свечи, хлеба и маринованных рампов, которыми, как сказал Нисбет, особенно славился этот край. Они ели из разрозненных старинных тарелок и использовали посуду, среди которой не нашлось бы и двух одинаковых вещей, даже по материалу, из которого они были сделаны: серебро, глоссольд, чугун, золото, зеленый сплав из меди, мышьяка и каких-то других веществ. Нисбет охарактеризовал эти вещи в абсолютно непринужденной манере:
- Каждая насыпь, возвышающаяся на этой равнине, представляет собой древний город, ныне разрушенный и покрытый пылью времен. Когда мне выпадает часок-другой, я частенько хожу раскапывать какой-нибудь новый курган и порой нахожу что-нибудь интересненькое. Вот этот под нос, к примеру, я обнаружил на одиннадцатой стадии города Челопсика, он сделан из корфума, инкрустированного окаменевшими светляками. Моих знаний не хватает, что бы прочесть руны, но, похоже, здесь записана какая-то детская песенка. А нож еще старше, найден в подземельях под городом, который я назвал Аралом, потому что его подлинное имя давно забыто.
- Как интересно! - восхитился Кугель. - А вам когда-нибудь удавалось отыскать клад или драгоценные камни?
Нисбет пожал плечами.
- Каждый из этих предметов бесценен - как уникальное воспоминание. Но теперь, когда солнце вот-вот погаснет, кто даст за них хорошую цену? Бутылка доброго вина и та полезней. К слову говоря, я предлагаю, чтобы мы, как знатные вельможи, направились в гостиную, где я откупорю бутылочку выдержанного вина, и мы сможем погреть косточки у очага.
- Здравая мысль! - объявил Кугель.
Он последовал за Нисбетом в комнату, заполненную разномастными стульями, диванами, столами, заставленными бесчисленными диковинами. Нисбет налил вино из глиняной бутыли, которая, судя по покрывавшему ее радужному налету, была немыслимо древней. Кугель осторожно пригубил вино, обнаружив, что оно густое, крепкое и благоухает странными ароматами.
- Замечательное вино! - заявил Кугель.
- У тебя неплохой вкус, - одобрил его Нисбет. - Это вино из погреба виноторговца на четвертом уровне Зей-Кембеля. Пей от души, там еще пылятся тысячи таких бутылок.
- Ваше здоровье! - Кугель опрокинул свой кубок. - При такой работе вам никакого приработка и желать не приходится, это ясно. У вас ведь нет сыновей, которым вы могли бы передать свои знания?
- Нет. Моя жена умерла много лет назад от укуса голубой фантикулы, и я больше не захотел жениться. - Хмыкнув, Нисбет поднялся и подкинул дров в очаг. Затем вернулся в свое кресло и уставился в огонь. - И все-таки по ночам я часто сижу здесь, размышляя, что будет, когда я умру.
- Возможно, вам стоит взять ученика, - осторожно заметил Кугель.
Нисбет издал короткий глухой смешок.
- Это не так-то просто. Местные мальчишки начинают грезить о высоких колоннах еще прежде, чем выучатся плеваться как следует. Нет, я предпочел бы общество человека, который повидал мир. Каково, кстати, твое собственное ремесло?
Кугель сделал неопределенный жест.
- Я еще не решил, какой род деятельности избрать. Я успел поработать червеводом, а недавно даже командовал морским судном.
- О, весьма престижная должность, - уважительно кивнул старик.
- Верно, но козни подчиненных заставили меня покинуть ее.
- По илистым отмелям?
- Совершенно верно.
- Таковы превратности судьбы, - философски заметил Нисбет. - И все же у тебя впереди большая часть жизни и множество свершений, тогда как, оглядываясь на собственную, уже прожитую жизнь и деяния, я вижу, что ни одно из них нельзя назвать поистине значительным.
- Когда солнце потухнет, - пожал плечами Кугель, - все дела - и значительные, и не очень - уйдут в небытие.
Нисбет поднялся и откупорил еще одну бутылку. Наполнив бокалы, он вернулся в кресло.
- Два часа пустой болтовни никогда не перевесят стоимость одного хорошего столба. Ибо я сейчас - Нисбет, до бывающий камни, которому еще надо воздвигнуть чересчур много колонн и выполнить слишком много заказов.
Они еще посидели в тишине, глядя на пламя.
- Я вижу, ты устал. Несомненно, денек сегодня выдался не из легких. - Нисбет с усилием поднялся и указал на кушетку: - Можешь лечь вон там.
* * *
Утром Нисбет с Кугелем позавтракали лепешками с вареньем, принесенными деревенскими женщинами, после чего старик повел гостя в каменоломню. Он показал на яму, обнажавшую огромную расселину в одном из склонов кургана.
- Старый Туствольд был городом тринадцати стадий, как вы сами можете убедиться. Люди четвертого уровня построили храм в честь Миаматты, их верховного бога богов. В развалинах я добываю белокамень для своих нужд… Но солнце уже высоко. Скоро мужчины из деревни пойдут на свои колонны. В самом деле, вот и они.
Мужчины подходили по двое и по трое. Кугель наблюдал, как они взбирались на колонны и устраивались на солнце.
Кугель удивленно обернулся к Нисбету.
- Зачем они так старательно сидят на колоннах?
- Впитывают целительную энергию солнечных лучей, - пояснил Нисбет. - Чем выше колонна, тем чище и мощнее энергия, тем больше престижность места. Женщины в особенности одержимы стремлением увеличить высоту колонн, на которых сидят их мужья. Принося деньги за новый кусок камня, они хотят получить его немедленно и нещадно подгоняют меня до тех пор, пока я не выполню работу.
- Странно, что у вас нет конкурентов, ведь дело кажется вполне прибыльным.
- Не странно, если оценить ту работу, которую необходимо сделать. Камень нужно спустить из храма, обтесать, отполировать, очистить от старых надписей, дать ему новый номер и поднять на вершину колонны. Довольно-таки значительная работа, которая была бы невозможной без этого. - Нисбет дотронулся до пятигранного амулета, висевшего на груди. - Его прикосновение уничтожает силу земного притяжения, и самый тяжелый предмет поднимается в воздух.
- Поразительно! - воскликнул Кугель. - Так значит, амулет - ценная принадлежность вашего ремесла.
- Незаменимая - так будет правильней… Ба! Сюда направляется госпожа Кроульскс, чтобы выбранить меня за недостаточное усердие.
Дородная женщина средних лет с хмурым круглым лицом и рыжими курчавыми волосами, типичными для деревенских жителей, приблизилась к ним. Нисбет поприветствовал ее со всей возможной любезностью, которую та пресекла решительным жестом.
- Нисбет, я должна снова выразить тебе недовольство! С тех пор как я выложила свои терции, ты сначала установил новый камень Тоберску, потом Джиллинсксу. Теперь мой муж сидит в тени, а их женушки вдвоем радуются моему унижению! Чем тебе не угодили мои деньги? Ты что, позабыл мои подарки - хлеб и сыр, которые я прислала тебе со своей дочерью, Турголой? Что на это скажешь?
- Госпожа Кроульскс, позвольте мне хотя бы слово вставить! Ваш "двадцатый" уже готов, и я даже собирался уведомить об этом вашего мужа.
- Хорошая новость! Ты же понимаешь мое беспокойство.
- Разумеется, но, чтобы избежать недопонимания в будущем, должен сообщить вам, что как госпожа Тоберск, так и госпожа Джилинскс уже сделали заказы на "двадцать первые".
У госпожи Кроульскс отвисла челюсть.
- Так скоро? Вот змеюки! В таком случае мне тоже нужен "двадцать первый", и ты должен пообещать, что первым делом примешься за мой заказ.
Нисбет издал умоляющий стон и ухватился за свою седую бороду.
- Помилуйте, госпожа Кроульскс! У меня всего две руки, а ноги уже не так проворны, как в былые времена. Я сделаю все, что будет в моих силах, большего обещать не могу.
Госпожа Кроульскс пыхтела еще минут пять, потом в крайнем раздражении собралась уходить, но Нисбет окликнул ее:
- Госпожа Кроульскс, не могли бы вы оказать небольшую услугу? Моему другу Кугелю необходимо хорошенько выстирать, вычистить и заштопать одежду, чтобы все было в лучшем виде. Могу я возложить эту задачу на вас?
- Ну конечно же! Только попросите! Где вещи?
Кугель вытащил испачканную одежду, и госпожа Кроульскс вернулась в деревню.
- Вот как это делается, - сказал Нисбет с печальной улыбкой. - Чтобы продолжать дело, нужны новые сильные руки. Что ты об этом думаешь?
- У вашего дела масса достоинств, - ответил Кугель. - Позвольте мне узнать: госпожа Кроульскс упомянула о своей дочери Турголе, - намного ли она красивее своей матушки? И еще, местные девушки стараются угодить вам с таким же рвением, как и их родительницы?
Нисбет сразу же ввел в курс дела предполагаемого помощника.
- Что касается твоего первого вопроса: жители деревни - племя керамианцев, беженцы из Рхаб-Фаага, и ни один из них не может похвастаться выдающейся внешностью. Тургола, например, низенькая и толстая, непропорционально сложенная, с торчащими зубами. Что же до твоего второго вопроса, возможно, я неверно истолковываю их знаки. Госпожа Петишко частенько предлагает помассировать мне спину, хотя я никогда не жаловался на боль. Госпожа Гежкс временами бывает до странности фамильярна… Гм… Ну да ладно, не будем об этом. Если, как я надеюсь, ты станешь моим компаньоном, то сможешь толковать эти маленькие любезности так, как тебе угодно, хотя я верю, что ты не запятнаешь скандалом предприятие, которое до сих пор основывалось на строгой честности.
Кугель со смехом отверг такую возможность.
- Я склоняюсь к тому, чтобы принять ваше предложение, ибо сейчас у меня все равно нет средств, чтобы продолжить путешествие. Поэтому я возьму на себя по меньшей мере временное обязательство работать на вас за такую плату, которую вы сочтете достаточной.
- Великолепно! - обрадовался Нисбет. - Подробности мы обговорим позже. А теперь за работу! Надо поднять "двадцатый" Кроульскса.
Нисбет показал дорогу к мастерской на дне каменоломни, где "двадцатый" на соломенной подстилке ожидал своей очереди: цилиндр из доломита пяти футов высотой и десяти футов в диаметре. Нисбет привязал к камню несколько длинных веревок.
- Я не вижу ни катков, ни лебедок, ни кранов; каким образом вы собираетесь в одиночку сдвинуть эту каменную махину? - бросив взгляд по углам мастерской, изумленно спросил Кугель.
- Забыл про мой амулет? Смотри! Я дотрагиваюсь им до камня, и он теряет все исконные свойства. Если я легонько его стукну - вот так, не больше, - магия кратковременна и продлится лишь столько, сколько потребуется, дабы перенести камень на его место. Если ударить с силой, камень не чувствует притяжения целый месяц, а то и дольше.
Кугель с уважением рассмотрел амулет.
- Как вы обзавелись этой штучкой?
Нисбет вывел Кугеля наружу и показал утес, возвышающийся над равниной.
- Видишь, где деревья спускаются со скалы? В том месте великий волшебник по имени Макке-Отвращенец построил дворец и правил страной при помощи отвращательного волшебства. Он отвращал восток и запад, север и юг, люди могли поднять на него глаза лишь однажды или, через силу, дважды, но никогда трижды.
Макке разбил квадратный сад и посадил в каждом углу волшебные деревья. Дерево оссип дожило до наших дней, и нет лучшего средства для обуви, чем воск, которым покрыты его ягоды. Я пропитываю свои башмаки только воском оссипа, и острые камни в каменоломне не могут их повредить. Так меня научил отец, который выучился этому у своего отца, и так далее в глубь веков, начиная с некоего Нисвонта, который первым пришел в сад Макке-Отвращенца за ягодами оссипа. Там он обнаружил амулет и узнал о его волшебной силе.
Нисвонт сначала занялся перевозками и с легкостью переносил любые грузы на большие расстояния. Потом устал от пыли и опасностей путешествий и обосновался в этом месте, переключившись на добычу камня, а я последний в его роду.
Кугель и Нисбет вернулись к рабочему навесу. Под руководством старика Кугель взялся за веревки и потянул "двадцатый", который медленно поднялся в воздух и поплыл в направлении колонн.
Нисбет остановился у подножия колонны, помеченной табличкой, гласившей:
Величественная колонна
КРОУЛЬСКСА