- Спасибо. - Фосельм кивнул и улыбнулся, точно погрузившись в приятные воспоминания. - Кугель, ты замечательный слушатель, кроме того, не вылизываешь всю еду на тарелке, а потом не выпрашиваешь жадным взглядом добавки. Мне нравятся утонченность и чувство стиля. Право, ты мне приглянулся. Давай подумаем, что можно сделать, чтобы облегчить твой жизненный путь. Чай будем пить в гостиной: лучший сорт "Янтарного крыла мотылька" для уважаемого гостя! Пойдешь первым?
- Я подожду и пойду вместе с тобой, - отказался Кугель. - Было бы невежливо поступить иначе.
- У тебя не такие манеры, как у всех этих теперешних юнцов, которые только о себе и думают, а, скорее, как у людей старого поколения, - сердечно проговорил Фосельм.
Под бдительным оком Кугеля волшебник приготовил чай и разлил его по изящным чашечкам из очень тонкого фарфора.
- А теперь - в гостиную, - кивнул он Кугелю.
- Иди первым, если не против.
На лице Фосельма отразилось изумление, однако он пожал плечами и отправился в гостиную.
- Садись, Кугель. Зеленое бархатное кресло - очень удобное.
- Мне как-то тревожно, - ответил Кугель. - Я лучше постою.
- Ну тогда хотя бы сними свою шляпу, - сказал Фосельм, и в его голосе прозвучали раздраженные нотки.
- Разумеется, - отозвался Кугель.
Фосельм с любопытством наблюдал за действиями Кугеля.
- Что ты делаешь?
- Отцепляю бляху. - Кугель взял чешуйку через сложенный платок, чтобы не обжечь руки, и спрятал ее в мешок. - Она тяжелая и острая, боюсь, как бы не повредила твою чудесную мебель.
- Ты очень деликатный молодой человек и заслуживаешь маленького подарка. Например, я могу подарить тебе вот эту веревку: она принадлежала Лажнасценту Лемурианскому и обладает магическими свойствами. Например, подчиняется приказаниям - она растягивается и удлиняется, не теряя при этом своей прочности, на такую длину, которая тебе понадобится. Я вижу, у тебя при себе великолепный старинный меч. Эта филигрань на эфесе выдает руку Харая из Восемнадцатой эры. Сталь, должно быть, отменного качества, но острый ли он?
- Ну конечно, - ответил Кугель. - Я мог бы побриться его лезвием при желании.
- Тогда отрежь себе сколько хочешь от этой веревки, ну, скажем, десять футов. Она как раз поместится в твой мешок, а по твоему приказу сможет растянуться и на десять миль!
- Вот это истинная щедрость! - восхитился Кугель, отмеряя условленную длину. Взмахнув мечом, рубанул по веревке, но никакого эффекта не последовало. - Очень странно.
- Ах ты, какая досада! И все это время ты считал, что у тебя острый меч, - озорно ухмыльнулся Фосельм. - Возможно, нам удастся поправить эту беду.
Он вынул из шкафа длинную коробку, в которой обнаружился сверкающий серебристый порошок.
- Опусти меч в блескучку, - велел Фосельм. - Но ни в коем случае не прикасайся к порошку, а то твои пальцы превратятся в жесткие серебряные прутья.
Кугель подчинился. Когда он вытащил меч, с него мелким дождем посыпалась сверкающая пыль.
- Отряхни его хорошенечко, - посоветовал Фосельм. - Избыток только поцарапает ножны.
Кугель тряс мечом, пока весь порошок не осыпался. Лезвие замерцало маленькими искорками, а сам клинок, казалось, засветился.
- Ну же! - поторопил Фосельм. - Режь!
Меч разрубил веревку с такой легкостью, будто это была обычная водоросль.
Кугель осторожно смотал веревку.
- А как ей приказывать?
Фосельм поднял оставшуюся веревку.
- Если хочешь, чтобы она обмоталась вокруг чего-нибудь, подбрось ее и произнеси заклинание "Тзип!", вот так…
- Стоп! - воскликнул Кугель, взмахнув мечом. - Демонстрации не нужно!
Фосельм рассмеялся.
- Кугель, ты проворен, что твоя пташка. И все же меня снедает тревога за твое будущее. В этом безумном мире живчики погибают молодыми. Не бойся веревки, я не стану действовать в полную силу. Взгляни, пожалуйста! Чтобы развязать веревку, крикни "Тзат!", и она вернется к тебе в ладонь. Вот так.
Фосельм отступил и поднял руки, как человек, которому нечего скрывать.
- Похоже ли мое поведение на поведение "коварного и непредсказуемого злодея"?
- Вне всякого сомнения, в том случае, если злодей в целях обмана решит притвориться альтруистом.
- А как тогда отличить злодея от альтруиста?
Кугель пожал плечами.
- Это не слишком значительное отличие.
Фосельм, казалось, не обратил на его слова никакого внимания; его деятельный ум уже перескочил на новую тему.
- Меня воспитывали в старых традициях! Мы черпаем силу в незыблемых истинах, под которыми ты, как аристократ, несомненно, подпишешься! Я прав?
- Совершенно верно, во всех отношениях! - горячо воскликнул Кугель. - Разумеется, отдавая себе отчет в том, что эти незыблемые истины отличаются для разных краев и даже для разных людей.
- И все же некоторые истины всеобщие, - возразил Фосельм. - К примеру, древний обычай обмена подарками между хозяином и гостем. Как альтруист, я угостил тебя прекрасной питательной едой, подарил волшебную веревку и продлил жизнь твоему мечу. Ты от всего сердца спросишь, что мог бы подарить мне взамен, но я попрошу у тебя лишь уважения…
Кугель с великодушной непосредственностью перебил его:
- Оно навеки твое и не знает границ, так что незыблемые истины соблюдены. А сейчас, Фосельм, я чувствую, что несколько утомлен, и поэтому…
- Кугель, как ты великодушен! Случайно, одиноко бредя по жизненному пути, мы встречаем человека, который внезапно становится дорогим и верным другом. Мне жаль будет расставаться с тобой! Ты непременно должен оставить мне какой-нибудь маленький сувенир, и на самом деле я не претендую на существенное, отдай мне блестящую безделушку, которую носишь на своей шляпе. Пустячок, символ, не более, но он станет напоминать мне о тебе - до того счастливого дня, когда ты вернешься! Можешь отдать мне ее прямо сейчас.
- С удовольствием, - ответил Кугель. С огромной осторожностью он пошарил в сумке и извлек оттуда бляху, которая украшала шляпу изначально. - С самыми теплыми пожеланиями вручаю тебе эту безделушку.
Фосельм несколько секунд смотрел на этот дар, затем поднял на Кугеля исполненный благодарности взгляд своих молочно-золотистых глаз.
- Кугель, ты дал мне слишком много! Это ценный предмет - нет, не возражай мне! - но я хочу получить ту аляповатую бляху с фальшивым красным камнем в центре, которую видел у тебя раньше. Ну же, я настаиваю! Она всегда будет висеть в моей гостиной на почетном месте.
Кугель мрачно улыбнулся.
- В Альмери живет Юкоуну, Смеющийся маг.
Фосельм невольно сморщился.
- Когда мы встретимся, - продолжал Кугель, - он спросит меня: "Кугель, где мой "Нагрудный взрывающий небеса фейерверк", который был вверен твоим заботам?" И что я ему отвечу? Что не смог отказать Фосельму из земли Падающей Стены?
- Над этим вопросом необходимо поразмыслить, - пробормотал Фосельм. - Одно решение прямо-таки напрашивается. Если бы, к примеру, ты решил не возвращаться в Альмери, тогда Юкоуну никогда не узнал бы об этом. Или, допустим… - Фосельм внезапно умолк.
Прошел миг, и он вновь заговорил голосом, исполненным любезности:
- Ты, должно быть, утомлен и валишься с ног. Но сначала глотни ароматической настойки, которая успокаивает желудок и укрепляет нервы!
Кугель попытался отклонить это предложение, но колдун отказался слушать. Он принес маленькую черную бутылочку и два хрустальных кубка. В бокал Кугеля он налил на полдюйма бледной жидкости.
- Я сам перегонял ее, - с гордостью пояснил Фосельм. - Посмотрим, придется ли она тебе по вкусу.
Небольшой мотылек подлетел к кубку Кугеля и внезапно замертво упал на стол. Кугель вскочил на ноги.
- Сегодня мне не понадобится успокоительное, - сказал он. - Где я буду спать?
- Пойдем. - Фосельм повел Кугеля вверх по лестнице и распахнул дверь в комнату. - Это уютная спаленка, где ты отлично отдохнешь.
Кугель отошел от двери.
- Там нет окон! Мне будет душно.
- Да? Ладно, давай заглянем в другую комнату… Как тебе вот эта? Здесь замечательная мягкая постель.
- А что это за тяжелая решетка над кроватью? - с сомнением в голосе спросил Кугель. - Вдруг она свалится прямо мне на голову?
- Кугель, что за пессимизм? Старайся найти во всем светлую сторону! Заметил ли ты, например, чудесную вазу с цветами у кровати?
- Она прелестна! Давай посмотрим другую комнату!
- Сон есть сон! - раздраженно заявил Фосельм. - Ты всегда такой привередливый? Ну хорошо, а как тебе нравится эта прекрасная спальня? Здесь замечательная кровать и широкое окно. Могу только надеяться, что у тебя не закружится голова от высоты.
- Эта мне вполне подойдет, - кивнул Кугель. - Фосельм, я желаю тебе спокойной ночи.
Фосельм гордо прошествовал по коридору. Кугель запер дверь и распахнул окно. На фоне звездного неба вырисовывались тонкие высокие трубы и одинокий кипарис, возвышающийся над домом. Кугель привязал конец подаренной ему веревки к ножке кровати и пнул ее; кровать, в мгновение ока утратив вес, всплыла в воздух. Кугель подтащил ее к окну и вытолкнул наружу. Он потушил лампу, взобрался на ложе и подтолкнул его в сторону кипариса, к ветке которого привязал другой конец веревки.
- Веревка, тянись! - скомандовал затем.
Веревка повиновалась, и Кугель взмыл к темному небу, оставляя дом далеко внизу. Кугель подождал, пока веревка не растянулась на сотню ярдов, затем отдал другой приказ.
- Веревка, прекрати тянуться!
Кровать с мягким толчком остановилась. Кугель устроился поудобнее и стал наблюдать за домом. Прошло полчаса. Кровать покачивалась на переменчивом ночном ветру, и Кугель задремал под пуховым одеялом. Веки его отяжелели… Вдруг из окна комнаты, в которой он должен был ночевать, что-то беззвучно вспыхнуло. Кугель заморгал и, сев, увидел, как пузыри блестящего бледного газа вырываются из окна. В комнате вскоре стало темно, как и прежде. Миг спустя в окне замерцал огонек лампы, и на фоне желтого прямоугольника показалась угловатая фигура Фосельма с прижатыми к бокам локтями. Он туда-сюда вертел головой, вглядываясь во тьму. Наконец он ушел, и комната погрузилась во мрак. Кугелю стало очень неуютно, и он вцепился в веревку, произнеся: "Тзат!"
Веревка развязалась и повисла в его руках.
- Веревка, укоротись! - раздался его голос. Веревка снова стала десяти футов в длину.
Кугель оглянулся на дом.
- Фосельм, каковы бы ни были твои деяния или злодеяния, я благодарен тебе за эти веревку и постель, несмотря на то что мне придется спать на воздухе.
Он свесился с края кровати и в звездном свете разглядел дорогу. Ночь была совершенно тихой. Слабый поток воздуха подхватил его и неторопливо повлек на запад. Кугель повесил свою шляпу на спинку кровати, лег на спину, натянул одеяло на голову и уснул. Ночь шла своим чередом. Звезды медленно пересекали небо. Из пустыни донесся унылый крик виспа. Потом все затихло.
* * *
Кугель проснулся на рассвете и довольно долго не мог сообразить, где находится. Он спустил было ногу с кровати, затем вновь втянул ее назад резким рывком. Вдруг на солнце вырисовалась черная тень, и тяжелый черный предмет спикировал на кровать Кугеля. Это был пельгран, судя по шелковистой серой шерсти на брюшке, среднего возраста. Его двухфутовую голову венчал черный рог, похожий на рог жука-оленя, а жуткая морда скалилась белыми клыками. Усевшись на спинку кровати, точно на насест, чудище разглядывало Кугеля с кровожадным и одновременно изумленным видом.
- Сегодня я позавтракаю в постели, - сказал пельгран. - Нечасто мне доводилось так себя побаловать.
Он потянулся и цапнул Кугеля за щиколотку, но тот вырвался. Кугель схватился за эфес меча, но не сумел вытащить его из ножен. Отчаянно пытаясь освободить оружие, он задел кончиком ножен свою шляпу; пельгран, привлеченный красным отблеском, потянулся к ней. Кугель изо всех сил швырнул "Фейерверк" прямо ему в морду. Широкие поля шляпы и собственный ужас помешали Кугелю отследить ход событий. Кровать подпрыгнула вверх, как будто освободившись от груза, а пельгран пропал.
Кугель в недоумении огляделся по сторонам. Пельгран исчез, как будто сквозь землю провалился. Кугель бросил взгляд на "Фейерверк", который, казалось, засиял чуть ярче.
Очень аккуратно Кугель примостил шляпу у себя на голове. Взглянув вниз, он заметил, что по дороге катится маленькая двухколесная тачка, которую толкает толстый мальчишка лет двенадцати-тринадцати. Кугель бросил вниз веревку так, что она обвила пень, и подтянул кровать к земле. Когда мальчик покатил свою тележку мимо него, Кугель выпрыгнул на дорогу с криком:
- Стой! А ну-ка, что у нас здесь?
Перепуганный мальчишка отскочил.
- Это новое колесо от телеги и завтрак для моих братьев: горшок рагу, коврига хлеба и кувшин вина. Если ты грабитель, то вряд ли сможешь здесь чем-нибудь поживиться.
- Позволь мне решать! - отрезал Кугель.
Он пнул колесо, чтобы сделать его невесомым, и одним ударом послал в небо, заставив мальчишку застыть в изумлении с разинутым ртом. Затем Кугель вытащил из тачки горшок с рагу, хлеб и вино.
- Можешь идти дальше, - сказал он мальчику. - Если твои братья спросят, куда делись колесо и их завтрак, назови им имя "Кугель" и скажи "пять терциев".
Мальчишка пустился бежать со своей тележкой. Кугель перенес горшок с рагу, хлеб и вино на кровать и, отвязав веревку, взмыл высоко в воздух. На дороге показались три запыхавшихся фермера, следом за ними трусил мальчишка.
- Кугель! Ты где? Нам надо перекинуться с тобой парой слов! - кричали люди.
А один из них коварно добавил:
- Мы хотим вернуть тебе твои пять терциев!
Кугель не снизошел до ответа. Мальчик, пытавшийся отыскать взглядом летящее в небе колесо, заметил кровать и показал на нее братьям, и фермеры, малиновые от злости, яростно потрясая кулаками, разразились бранью. Несколько минут Кугель невозмутимо выслушивал их ругательства, забавляясь всем происходящим, пока крепчающий бриз не понес его к холмам и Порт-Пергушу.
Часть IV
Из Порт-Пергуша в Каспара-Витатус
Глава первая
На пристани
Попутный ветер с комфортом нес Кугеля на его кровати над холмами. Когда последняя вершина осталась позади, глазам путешественника открылся бескрайний простор и дельта реки Ченг, раскинувшаяся с запада на восток. На западе Кугель заметил на берегу россыпь обветшалых серых строений - Порт-Пергуш. У причала стояли на якоре с полдюжины кораблей, на столь огромном расстоянии их было не отличить друг от друга.
Кугель заставил кровать снизиться, свесив с одной стороны меч, а с другой - башмаки, так чтобы их захватило силой притяжения. Подгоняемую порывами переменчивого ветра кровать швыряло туда-сюда, пока наконец она не рухнула в заросли болотного тульсифера в нескольких ярдах от места, где начиналась вода.
С большой неохотой покинув мягкую и удобную кровать, Кугель направился к идущей вдоль реки дороге через болотистый торфяник, буйно заросший дюжиной более или менее ядовитых растений: черными и красновато-коричневыми лопухами, волдыряником, хёрзом, усыпанным коричневыми цветками, брезгливым виноградом, который при приближении Кугеля с отвращением шарахнулся. Голубые ящерицы сердито зашипели, и путник в скверном настроении из-за прикосновения к жгучему волдырянику позволил себе выругаться:
- Заткнитесь, паразиты! Я и не ожидал ничего другого от поганых тварей!
Ящерицы, уловив суть злобного высказывания Кугеля, начали наскакивать на него, шипя и плюясь, пока тот не схватил сухую ветку и, стуча ею по земле, не отогнал их прочь.
Наконец ему удалось выбраться на дорогу. Он почистил свою одежду, похлопал шляпой по ноге, стараясь не задеть "Фейерверк". Затем, перевесив меч, чтобы он выглядел как можно более щегольски, Кугель направился к Порт-Пергушу.
День был в самом разгаре. Дорогу с обеих сторон обрамлял ряд высоких кедров, и Кугель то выходил из черной тени на красный солнечный свет, то снова нырял в тень. На склоне холма он заметил одинокую хижину, а на берегу реки - гниющие баржи. Дорога вела его мимо древнего кладбища, осененного беспорядочными рядами кипарисов, затем повернула к реке, обегая отвесный утес, где ютился разрушенный дворец.
Дорога прямиком вела в город, а там огибала главную площадь, после чего пролегала перед большим полукруглым зданием, некогда служившим театром или концертным залом, но ныне превращенным в трактир. После она возвращалась к береговой линии и шла мимо тех кораблей, которые Кугель заметил с высоты. В мозгу его неотступно вертелся вопрос: могла ли "Галанте" еще стоять в порту? Маловероятно, но все же не исключено. Кугелю совсем не улыбалось встретиться лицом к лицу с капитаном Баунтом, Дрофо, госпожой Сольдинк или с самим господином Сольдинком.
Остановившись, он отрепетировал несколько приветствий, которые можно было бы использовать, чтобы сгладить возможную напряженность. Через некоторое время Кугель признался себе, что ни одно из них не увенчалось бы успехом, и решил, что в таком случае сойдет обычный поклон или просто неопределенный кивок головой. Продолжая держать ухо востро, Кугель неторопливо зашел на один из обветшалых причалов. Там он обнаружил три больших корабля и еще два небольших каботажных судна в придачу к паромам на противоположной стороне. К величайшему облегчению, "Галанте" среди них не оказалось.
Первое и самое дальнее по течению реки судно было тяжелой безымянной баржей, очевидно предназначенной для торговли на реке. Второе, большой трехмачтовый каррак под названием "Лейкидион", вроде было на ремонте. Третье, ближайшее к площади и носившее имя "Аввентура", являлось нарядной яхтой, немного уступавшей размерами своим соседям, и стояло под погрузкой.
На пристани царило сравнительное оживление - громыхали телеги, перекликались и переругивались грузчики, а с баржи доносился разухабистый перелив гармоники. Какой-то коротышка, толстенький и румяный, в форме мелкого чиновника, остановился, окинул Кугеля оценивающим взглядом и скрылся в одном из близлежащих пакгаузов.
На палубе "Лейкидиона", облокотившись на леер, стоял полный мужчина в синем костюме в белую полоску, в конической черной шляпе со свисающей у правого уха золотой цепочкой и с золотой втулкой в левой щеке - наряде жителей Кастиллионского побережья. Кугель уверенным шагом приблизился к кораблю и, придав лицу добродушное выражение, приветственно помахал рукой. Капитан корабля бесстрастно взглянул на него и никак не отреагировал на приветствие.
- Прекрасный корабль, - крикнул Кугель. - Я вижу, он немного неисправен.
Капитан наконец снизошел до ответа.