Отец и Колетт у себя. Час поздний, так что Фридл тоже, вероятно, уже отправился в свой вагончик. Оливер покачал головой и медленно выдохнул, стараясь собраться с мыслями. "Хорошо, - сказал он себе, - выведи его через заднюю дверь и отведи на утес. Трудно ли будет это сделать?
Черт, о чем я думаю?.."
Он протянул руку и включил ненавистный торшер Гауди. Потом тихо закрыл дверь, снова оставшись в салоне наедине со своим незваным гостем. Стеклышки антикварного абажура отбрасывали на ледяные грани тела пришельца гамму причудливых оттенков.
- Кто ты?
Зимний человек качнулся вперед, не отнимая от раны пальцы-кинжалы. Нахмурившись и грозно выпятив подбородок, он исподлобья посмотрел на Оливера. Сузившиеся бледно-голубые глаза блеснули жутковатым флуоресцентным светом.
- Я помогу, - услышал Оливер собственный голос и не поверил своим ушам. - Помогу. Но скажи хотя бы, кто ты.
Зимний человек осторожно придвинулся к камину и оперся рукой о каминную полку. Взглянул на окна, на бушующий снаружи буран. А когда он повернулся, чтобы ответить, Оливеру показалось, что на резком, надменном лице отразился страх.
- У меня много имен. Но в ваших краях я известен как Фрост.
"Фрост", - подумал Оливер. В голове что-то щелкнуло, встав на место. Ведь нынче вечером начался первый в эту зиму снегопад!..
- Джек Фрост, - прошептал он.
Фрост коротко кивнул.
- Теперь ты должен пособить. А то мне придется самому добираться до Приграничья. Сокольничий…
- Но… - перебил Оливер и покачал головой, глядя на существо. Трудно было перестать думать о нем как о зимнем человеке. - Но ты же просто миф…
Зашипев, Фрост ринулся к нему через салон; полупрозрачное тело переливалось всеми цветами радуги. Зимний человек не столько шагал, сколько перетекал. Ужас пронзил Оливера, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда Фрост мертвой хваткой сжал его горло. Ледяные пальцы вонзились в дерево, как стрелы, припечатав Оливера к двери.
- Никогда не называй меня так! И никого из подобных мне. В Приграничье за это могут убить. Я и сам убил бы тебя. В другое время.
Оливер чувствовал, как замерзает шея. Кожа прилипла к руке зимнего человека. Он посмотрел в ледяные глаза и с трудом сглотнул.
- Я… прошу прощения. Я не знал, - прохрипел он.
Фрост еще секунду стращал его взглядом, а потом вытащил пальцы из двери и убрал руку. Лед царапнул шею, ошпарив холодом.
- Ты мне поможешь? - спросил зимний человек.
Оливер кивнул.
Изо рта Фроста вырвался морозный туман. Казалось, он стал меньше ростом. Веки с ледяными пиками ресниц на миг прикрыли глаза, и он убрал руку с отверстия в боку. Вода полилась из раны маленьким водопадом, брызги полетели на брюки Оливера. Он ощутил леденящий холод воды - крови зимнего человека, - которая, просачиваясь сквозь ткань, попадала на кожу, заставляя ее неметь.
Зимний человек неуклюже шагнул к нему. Оливер машинально подался вперед, чтобы помочь, руки скользнули по ледяной поверхности. Он еле сумел придержать Фроста под мышки. Тело его было таким холодным, что прикосновение обжигало. Казалось, до сих пор лишь страх и ярость удерживали пришельца на ногах, и вот теперь это создание, называвшее себя Джеком Фростом, - чудовище или миф - покорилось изнеможению и боли.
- Черт! - выругался Оливер.
Ладони болели. Он развернулся и прислонил Фроста к стене.
- Тебе придется постоять здесь. Вот тут, пока я не найду… Ну, не знаю, перчатки или что-то в этом роде. Минутку. Одну минуточку. Я скоро вернусь. Клянусь тебе.
Морозное дыхание участилось, но Фрост открыл глаза, все еще светившиеся синим ледяным блеском, и кивнул.
- Иди. Скорее. Доверяюсь тебе. Как твое имя?
- Оливер, - быстро ответил он. - Оливер Баскомб.
- Поспеши, Оливер. Времени мало. Пока я здесь, с тобой, ты тоже в опасности.
"Звучит неважно, - подумал Оливер, - но иного выхода нет". Отступив от Фроста, он подул на обмороженные руки, потер их друг об дружку. К ладоням вернулась чувствительность, а вместе с нею и боль. Все это, несомненно, происходит наяву. А значит, опасность - тот самый Сокольничий, о котором говорил Фрост, - тоже настоящая.
Оливер осторожно открыл дверь и ступил в коридор. Там было темно. Горела лишь лампа в углу, напротив дверей в столовую, да светились оранжевые огоньки рождественских гирлянд на окнах. Закрыв за собой дверь, он бросился бежать по коридору, пытаясь делать это как можно бесшумнее.
Оказавшись в фойе, Оливер с облегчением вздохнул. В доме стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь громким тиканьем высоких напольных часов. Он тихонько отворил дверцу большого гардероба, встроенного под главной лестницей. Ему понадобилось не больше секунды, чтобы найти пару толстых лыжных перчаток и шерстяной шарф в красно-сине-желтую полоску.
- Эй! Оливер, это ты?
Выронив перчатки и шарф, он попятился от шкафа, словно вор, застигнутый на месте преступления. На верхней площадке лестницы стояла Колетт, выглядевшая совсем по-девчоночьи в своей красной хлопчатобумажной пижаме.
- Эй! - Она сонно улыбнулась. - Что это ты там делаешь?
- Ничего, - ответил он (быть может, слишком поспешно).
Сверху Колетт не могла увидеть, что именно брат ищет в шкафу.
- Просто хотел найти свою старую кожаную куртку. Что-то давно ее не видел.
- В такой поздний час? - с сомнением в голосе спросила Колетт. Даже при тусклом свете он различил ее улыбку. - А может, ищешь рождественские подарки? Мне казалось, ты перерос это занятие классе в восьмом.
Он издал нервный смешок.
- Кажется, в двенадцатом… Нет, правда, я вспомнил, что давно не видел эту куртку. Не мог заснуть, вот и…
- Вполне естественно, ты нервничаешь. У меня есть снотворное, дать тебе?
- Благодарю, не нужно. Все в порядке.
Колетт еще долго молча стояла на лестнице. Она была его старшей сестрой и знала брата достаточно хорошо, чтобы почувствовать, что происходит нечто большее, чем он готов рассказать. Оливер понятия не имел, о чем она думает. В конце концов Колетт потянулась, зевнула, и момент был упущен.
- Ну ладно. Я просто хотела пожелать тебе спокойной ночи. Не сиди допоздна. Джулианна может обидеться, если ты уснешь перед алтарем.
Оливер тихо рассмеялся.
- Выпью горячего молока, поем крекеров и лягу.
- Ты - и крекеры! - повторила Колетт, смешно пожав плечами. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, сестренка.
Она помедлила еще мгновение, потом в последний раз бросила взгляд вниз.
- Олли! Если ты действительно чувствуешь себя так… так, будто идешь в какую-то тюрьму… не забывай, что тебя никто не принуждает. И если передумаешь, можешь положиться на меня, так и знай. Что бы ты ни решил - я тебя поддержу.
Он улыбнулся:
- Спасибо, Летти. Спасибо. Я люблю тебя. Иди спать.
Она кивнула и тут же исчезла в темном коридоре, выходившем на верхнюю площадку. Оливер ждал целую минуту, желая убедиться, что она ушла. Потом наклонился за упавшими перчатками и шарфом. Вытащил из пластикового чехла толстую зимнюю куртку, быстро напялил ее на себя, надел перчатки, обмотал шарфом шею.
Закрывая дверцы шкафа, Оливер услышал за спиной царапанье. Он вздрогнул и резко повернулся: из-за угла выглядывал Фрост. Изломы ледяного тела царапали стену. И, хотя Оливер знал, что звук еле слышен, ему он показался невероятно громким.
Зимний человек не произнес ни слова. Из глаз сочился какой-то голубой туман, а голова покачивалась, словно он не мог ее толком держать.
Оливер бросил еще один взгляд наверх, но в полумраке лестничной площадки таились лишь воспоминания. Волшебство, в которое он верил ребенком, с течением лет постепенно ушло. Но теперь оно вернулось к нему, полностью и сразу, чтобы ужаснуть и подвергнуть смертельной опасности.
Вдруг Оливер почувствовал, что с лицом происходит нечто странное, хотя не сразу понял что. Он улыбался. Хотя улыбаться было вроде бы нечему. Отбросив последние сомнения, он подошел к Фросту и подставил плечо под его ледяную руку. Холод проникал даже сквозь толстый слой одежды, но теперь стал не таким обжигающим.
- Постарайся не шуметь, - прошептал он.
Фрост взглянул на него, и Оливер с изумлением увидел в ледяных глазах благодарность. Вместе они двинулись по коридору. Зимний человек оказался весьма тяжелым, несмотря на то что пытался идти сам. Его ноги тяжело скребли деревянный пол.
Оливер остановился.
- А ты… не можешь что-нибудь придумать? - спросил он. - Ну, со снегом… Ведь сперва ты был частью снежной бури…
- Я слишком ослаб для таких подвигов, - прерывисто выдохнул зимний человек; его голос был скрипучим. - Пытался добраться до границы сам, но не смог. Потом увидел тебя… в окне…
Последние слова он произнес с явным усилием, и Оливеру стало почти стыдно заставлять его говорить. Но вопросов накопилось так много, что он не удержался и задал еще один:
- Ничего не понимаю. О какой границе речь?
Они уже добрались до французской двери в задней части дома. Оливер тихо крякнул, перекладывая Фроста на другое плечо, и протянул руку, чтобы отпереть дверь.
Снегопад и не подумал утихнуть. Насколько Оливер мог судить, снега навалило уже дюймов восемь.
Замок щелкнул. Оливер схватился за ручку двери.
- Эта граница разделяет наши миры, мой и твой. Ваше племя заперто здесь. Вы не можете проникнуть взглядом сквозь Завесу.
Слова прозвучали так странно и сурово, что Оливер снова остановился и внимательно посмотрел на него. Что такое Завеса? Откуда пришел Фрост? И если это существо, этот зимний человек - и впрямь персонаж легенды о Джеке Фросте, то как насчет прочих мифов и легенд?
Фрост вздрагивал, морщился от боли. Несколько секунд он всматривался в метель, тревожно обшаривая взглядом темноту.
- Пожалуйста, - с мольбой произнес зимний человек. - Поспешим.
Любопытство разбирало Оливера, но боль Фроста, его страх удерживали от расспросов. Если даже ему не суждено узнать ничего больше о тайнах мира - он уже увидел столько, сколько не рисовалось и в самых радужных мечтах.
Он распахнул дверь, и буран ворвался в дом. Снег вихрился вокруг них водоворотом. Ветер тянул Оливера за одежду, мелодично звенел волосами-сосульками на голове у Фроста. Они выбрались наружу, и Оливер с трудом закрыл за собой створки. Ему показалось, что на щелчок замка где-то в доме откликнулось эхо.
- Пойдем. Здесь недалеко, - сказал он зимнему человеку.
Снаружи было ненамного темнее, чем в доме. Оранжевые рождественские гирлянды на окнах причудливо высвечивали хлопья падающего снега. Оливер похвалил себя за то, что догадался замотать шею шарфом: ветер нещадно колол щеки, снежинки летели в глаза, липли к ресницам. Приходилось то и дело моргать, чтобы видеть дорогу. Он низко склонил голову, чтобы ветер и снег не били в лицо, и заметил, что Фрост не оставляет следов. Касаясь снега, его ступни словно сливались с ним, перетекали, и объем в пространстве, который Фрост только что занимал, мгновенно заполнялся снегом снова. Декабрьский призрак лился сквозь буран, который сам и затеял, а буран словно не замечал его существования.
Оливер волок Фроста к утесу. Холодный ветер свистел в ушах. Плечо заныло, боль отдавалась в шею. Ноги стали ватными, словно отказывались тащить такой груз, как Фрост. Но Оливер не сдавался. Стиснув зубы, он со стоном пробивался вперед, а метель пробирала его до костей. Мороз и тяжелая ноша отвлекали от вопросов; он сосредоточился только на своей неотложной задаче.
Они приблизились к утесу, под которым бушевали волны, и Оливер в замешательстве остановился.
- Что теперь? - спросил он, пытаясь перекричать вой ветра. До края утеса оставалось всего футов сорок. - Если мы подойдем слишком близко, нас может…
- Это твоя земля? - спросил Фрост голосом, напоминающим хруст весеннего льда на озере.
- Моего отца, - ответил Оливер, смутившись.
- Нет, вот эта. Где мы стоим. Она не… общая?
Оливер покачал головой. Зимний человек нахмурился, опять оскалив ледяные клыки. Поморщился от боли и снова схватился за бок. Несмотря на мороз, из раны по-прежнему струилась вода.
- Наша. Семейная собственность.
Фрост зарычал, заставив Оливера содрогнуться от страха. Но потом тот понял, что пришелец рычит от боли, а не от гнева. Голубой туман непрестанно тек из прищуренных глаз. Напряженно щурясь, зимний человек вглядывался в темноту.
- Ты должен отвести меня на самый край.
Смахнув с ресниц снежинки, Оливер перевел взгляд на утес. Глядя на снежные вихри, бившиеся о скалу, он вспомнил, как Фрост крутился в эпицентре снежной воронки.
"Бросай этого снеговика к чертовой бабушке, разворачивайся и беги домой! А этот сможет и сам доползти куда ему надо. На кой я ему сдался?"
Бледно-голубые глаза мрачно смотрели на Оливера.
Он пообещал помочь.
- Хорошо.
Оливер окончательно решился. Разве так уж часто доводится людям встречаться с настоящим волшебством? Он снова двинулся к краю обрыва. И вдруг почувствовал, как зимний человек напрягся и склонил голову набок, точно прислушиваясь.
- Что…
- Тихо! - оборвал его Фрост.
Оливер тоже прислушался. Ветер завывал, почти кричал… Но через секунду стало ясно, что кричит не только ветер, но и нечто иное, скрытое бураном и тьмой.
- Вперед! - рявкнул Фрост. - Надо идти, иначе все пропало!
Это был бред. Сущее безумие. Сквозь вихри снега еще виднелись лампочки рождественских гирлянд, увивавших отцовский дом. Огоньки мира, который Оливер знал с рождения и которому доверял. Вернуться туда мешала не только его тяжелая ноша, но и нечто другое…
Что-то неуловимо изменилось. Он оглянулся. Снег хлестал в лицо. По загривку пробежали мурашки, словно кто-то недобрый стоял за спиной. Казалось, ветер мешает идти, но он понимал: ноги сковывает не ветер, а страх.
- Пожалуйста! - задыхался Фрост.
Наконец Оливер оторвал взгляд от дома, повернулся и побрел вместе с раненым мифом сквозь метель. Край утеса неумолимо приближался, снег летел с него белым водопадом. Еще чуть ближе к краю - и падение неминуемо. Первый же мало-мальски сильный порыв ветра сбросит их обоих.
- Что теперь? - спросил Оливер неестественно напряженным голосом.
- Идем вперед, - ответил Фрост. - К самому краю!
Оливер вдруг вспомнил, как сегодня вечером уже стоял здесь, на утесе, и как притягивала высота, и как хотелось броситься вниз. И происходящее показалось наказанием за тот порыв, словно сама вселенная решила поставить его перед настоящим выбором.
Он отчаянно замотал головой:
- Я не могу.
Но, оглянувшись на Фроста, заметил, что зимний человек смотрит вовсе не на него. Голубые, сочившиеся туманом глаза глядели куда-то поверх его плеча. Миф выглядел смертельно напуганным.
- Сокольничий, - прошептал Фрост.
Слово тут же подхватил и унес ветер, так что Оливер даже не был уверен в том, что расслышал его.
Но, медленно оборачиваясь, он уже знал, кого увидит. Охотника.
По колено в снегу, который намела неестественная метель, стояла огромная темная фигура. Она опровергала все прежние представления Оливера о мире. Восемь футов росту, плечи шириной в четыре фута. Ноги и руки обмотаны полосками кожи, грудь и торс одеты в кованую металлическую кольчугу, сквозь пелену снега казавшуюся оловянно-серой. Тело принадлежало человеку, а голова - хищной птице. Из спины росли мощные крылья, сложенные, чтобы уменьшить сопротивление ветра.
Сокольничий шел прямо на них.
В правой руке он держал длинный тонкий клинок, изогнутый, как ятаган. Лезвие горело огнем.
- Прости, - с болью прошептал Фрост на ухо Оливеру. - Он убьет тебя за то, что ты решил помочь мне.
"Нет. Такого не может быть. Это не на самом деле", - думал Оливер, не в силах оторвать взгляд от Охотника, не дыша, не моргая, не слыша биения собственного сердца.
Зато он слышал скрип снега под кожаными сапогами Охотника и шипение снежных хлопьев на горящем ятагане. Охотник замедлил шаг. Он переводил свой взор с Оливера на Фроста и обратно, словно пытаясь осмыслить появление новой добычи.
- О боже! - прошептал Оливер.
Он подумал о своих родственниках, о Джулианне, о том, что он с ними не попрощался. Ему захотелось увидеть дом, рождественские огоньки, снова оказаться в мамином салоне. Но Сокольничий был таким огромным и ужасным, что заслонил собою весь мир. Раскрыв клюв, он издал такой пронзительный клекот, что Оливер тоже закричал, хлопнув себя по голове свободной рукой.
Его тошнило. Он - добыча. Вот и все.
Он яростно затряс головой.
- Нет!
Стараясь не смотреть на Сокольничего, он попятился к краю утеса, поскальзываясь на свежем снегу. Ветер толкал его ледяными руками. Даже оглушительный стук сердца не мог заглушить рокот волн на скалах внизу. Оливер физически ощущал пустоту, простиравшуюся над океаном всего в нескольких футах за его спиной.
Он схватил зимнего человека за подбородок и повернул лицом к себе. Дико заглянул в глаза.
Снова зловещий крик Сокольничего.
- Сделай хоть что-нибудь!
- Дотащи меня до края!
- Да провались ты! - как безумный, заорал Оливер.
Он был вне себя от ярости.
Туман перестал сочиться из-под ресниц зимнего человека. Голубой лед его глаз съежился до размера сверкающих, острых как бритва алмазов.
- До… тащи… до… края!
С громким криком Сокольничий занес ятаган. Взмахнул огромными крыльями, оторвал ноги от снега и полетел к ним через утес. Клюв был широко раскрыт, и внутри его зева была тьма. На металле кольчуги пылал отблеск от горящего клинка.
Собрав остатки сил, Фрост вскинул в небо правую руку, скрючив пальцы так, словно хотел вырвать кусок из пустоты. Ледяные когти разорвали метель. Когда рука опустилась, в ней был уже не воздух, а лед - могучий клинок, созданный самой бурей. С диким ревом, похожим на жуткое завывание бурана, Фрост замахнулся своим мечом на Сокольничего.
Охотник завис в воздухе, попытался отразить удар пылающим ятаганом. Крылья яростно хлопали под напором ветра. Наткнувшись на ледяной меч, ятаган разбился вдребезги, огонь погас, будто погрузился в воду. Меч ударил по закованной в кольчугу груди Сокольничего, покорежив оловянно-серую кольчугу, и превратился в осколки.
Сокольничий зашатался и рухнул на снег. Но тут же зашевелился, начал вставать. А Фрост опустился на колени.
- Нет! - вскрикнул Оливер, пытаясь поддержать его. Он глянул в голубые, как лед, зрачки, потом на рану. Вода хлестала из нее все сильнее.
Глаза зимнего человека уже закрывались, сочась холодным туманом.
- Нет, - прошептал Оливер.
В панике он повернулся к обрыву, под которым бушевал на скалах океан. До края меньше десяти футов. Уже виднелись белые гребни громадных волн. Коченея от страха, Оливер пошел к пустоте.
Склонив голову, сгорбив плечи, он сражался с ветром, толкавшим его в спину и гнавшим вперед, к неминуемой гибели. Фроста приходилось уже не просто поддерживать, а практически тащить.