* * *
Елена, онемев от ужаса, не в силах даже кричать и звать на помощь друзей-сообщников, ожесточенно вырывалась из объятий колдуна, с издевательской улыбочкой наблюдающим за ее паникой. Дионисий и Граненыч рванулись было на помощь, но не смогли сдвинуться с места и на сантиметр: невидимая хватка магии держала их лучше, чем янтарь – сонных мух.
Но уже через полминуты улыбка колдуна из мучительской превратилась в вымученную, что вполне могло означать, что ее пинки и тычки стали достигать цели чаще, чем он признался бы, и он швырнул царицу на пол, на долю секунды отвлекаясь от ее сообщиников.
– Стоять! – ткнул он растопыренной пятерней в сторону рванувшихся было на подмогу друзей, и их отбросило метров на пять, притиснуло к стеллажам – как будто бабочек прикололи, и они замерли – но не оттого, что повиновались.
Новое заклинание сковало их по рукам и ногам не хуже цепи.
– Итак… – немного отдышавшись и время от времени украдкой потирая пострадавшие от отпора Елены Прекрасной места, скривился колдун.
Фирменная издевательская усмешка что-то все еще никак не получалась.
– …Что это за героев я вижу перед собой, когда уже начал было думать, что героизм этой нации не свойственен как явление? Кто вы, неизвестные защитники оскорбленных и похитители монархов? О ком будут слагаться былины? Чью доблесть, отвагу и безумие воспоют когда-нибудь полупьяные мини-сингеры? Чьи имена мне приказать высечь на надгробном камне? Ах, если б вы знали, какие памятники вам когда-нибудь поставит благодарный народ… Вы станете живой легендой… Хотя почему живой? Нет, живой не получится. Определенно не получится. Особенно у этой ретивой девицы, – он злопамятно ткнул перстом в стеллийку, шевельнувшуюся на полу. – Но памятники – это забавная идея. Вот ты, коротыш… Ты кто? Домовой? Коридорный? Чуланный? Лестничный?
Библиотечный гордо выпрямился во весь рост – большего пока не позволяло сковывающее его заклинание – и презрительно выпятил нижнюю губу:
– Я – хозяин этой библиотеки. И я считаю ниже своего достоинства разговаривать с таким, как ты.
Чернослов, казалось, только порадовался брошенному вызову.
– Очень хорошее начало, – одобрительно кивнул он и с отвратительной улыбкой продолжил, как ни в чем не бывало: – Я позабочусь – тебе поставят гранитный обелиск по всем канонам: со сломанным мечом или разбитой вазой… Но что это я! Ты ведь живешь в библиотеке! Значит, не с мечом, а с порванной книжкой! Или книжкой, горящей, как факел! Он отдал свое бумажное сердце людям! Ха-ха-ха!..
Отсмеявшись над одному ему понятной шуткой, он живо повернулся к Граненычу.
– А ты? Кто ты, неизвестный герой?
– Истопники мы будем, – угрюмо буркнул Митроха и стал сверлить колдуна убийственным взором исподлобья.
– Истопник! – мелким, дребезжащим смешком расхохотался Чернослов. – Какая прелесть! Рыцарь полена и кочерги! Ты тоже презираешь меня, истопник? Ненавидишь? Жаждешь мести?
– Ты ж сам все знаешь, – слегка шевельнул непослушными руками тот.
– И ты уже придумал свое последнее желание? – осклабился колдун.
Митроха наморщил лоб, склонил голову на бок, серьезно задумался над вопросом и сообщил:
– Хочу увидеть твою голову на пике у городских ворот. Если можно.
– А если нельзя?
– Ну… Тогда на площади.
Чернослов снова расхохотался.
– Учись, Букаха! Простой истопник, работник вьюшки и поддувала, а ведет себя, как герцог! Я уже представляю: на твоем черном как сажа обелиске будет изображена сломанная кочерга на фоне рыдающей печи! Ха-ха-ха!..
Митроха промолчал, лишь задергал плечами.
– Ну а здесь? Что мы имеем здесь? – повернулся колдун к еще не успевшей подняться на ноги Елене. – Букаха сказал, что ты похожа на вашу царицу, которую унес Змей.
Если бы Елена успела подняться, она бы упала.
– Что?!..
– Хм… Я так и думал… Этот ваш дурень воевода пытался набить себе цену. Разве может такая замухрышка, как ты, даже укравшая господское платье, быть похожа на свою хозяйку – самую прекрасную женщину мира, если не врут? Хотел бы я когда-нибудь взглянуть на нее… Поскорей… Наверняка ведь брешут длинные языки. Кстати, а ты-то кем тут будешь? Кто ты, храбрая замарашка? Признайся. Горничная? Посудомойка? Кухарка? Белошвейка?
– Я царица, – презрительно вырвалось из уст мгновенно захлопнувшей рот обеими руками Елены, но было поздно.
Чернослов поверил не словам – ее реакции на них. Глаза его моментально вспыхнули хищным огнем, и он отступил на шаг назад, как будто хотел получше разглядеть жертву перед последним броском.
– Царица?… Царица?… Ты – царица? – недоверчиво, но скорее, уже по инерции, нежели от реального чувства, прищурился он – как в оптический прицел заглянул. – Не может быть… Она не могла ошибиться… Ушам… глазам своим не верю! Ты – царица… Елена Прекрасная… Надо же… Так значит, не врал подлец Букаха, а? Самая настоящая царица… – снова повторил он и расхохотался. – Ну и ну… А кто же тогда…
Занятый размышлениями и измышлениями, Чернослов упустил из виду, что его небрежно брошенное заклинание неподвижности быстро теряло силу.
На цыпочках Дионисий, обнаруживший вдруг, что он свободен, в несколько секунд преодолел расстояние, отделявшее его от Митрохи, вцепился ему в руку и едва слышно прошептал: "Надо забрать Елену и мы все вместе исчезнем Путями Книги!"
Тот попробовал сдвинуться с места – и не смог.
– Ну, давай, давай, попробуй еще!..
– Нет, не могу… Ноги не идут… Беги к царице, забирай ее, а я тебя прикрою.
Граненыч наклонился – хоть это ему заклинание сделать уже позволяло, пошарил вокруг руками, подобрал с пола выроненную ранее книгу и с мрачным удовлетворением взвесил ее тяжесть в руках.
– Ну же, беги скорее, чего стоишь!.. – шепотом прикрикнул он на не спускавшего с него глаз библиотечного.
Тот скривился, как от боли, замотал головой, но терять больше время на споры не стал. Сразу, с места в карьер, рванул он вперед, чтобы схватить Елену Прекрасную за руку и исчезнуть с ней на Пути Книги, первом попавшемся – сейчас неважно было "куда", важно было "откуда".
И как только он сорвался с места, Граненыч изо всех сил и от всей души запустил фолиантом в Чернослова.
Чтобы преодолеть с полдесятка метров между ними и царицей, нормальному человеку потребовалось бы около десяти шагов. Человечку с ростом в пятьдесят сантиметров с беретом – в три с половиной раза больше.
Дальше все происходило почти одновременно и очень быстро, как счет "раз-два-три".
РАЗ.
Чернослов услышал отчаянное дробное "топ-топ-топ-топ-топ" за спиной и недоуменно оглянулся.
ДВА.
Он успел увидеть запуск оперативно-тактического фолианта и отшатнуться к окну, и десятикилограммовый источник знаний пролетел в нескольких сантиметрах от его носа, едва не задев Елену Прекрасную.
ТРИ.
В окно тараном влетело безмолвное НЕЧТО, ударило колдуна прямо в затылок и повалилось на него сверху.
Синий призрачный свет разом погас.
Дионисий, не успев затормозить, с разбегу налетел на кучу малу, перекувыркнулся через нее и сбил на пол Елену.
Та вскрикнула и совершила первый за восемь дней поступок, достойный идеальной красавицы – лишилась чувств.
Граненыч от приложенного усилия и нарушенного равновесия покачнулся, запутался в непослушных ногах и смачно растянулся во всю длину.
Жизнь в библиотеке на полминуты замерла, но, переведя дыхание и набрав полную грудь воздуха, очень скоро возобновилась.
– Где злодей?! – огласил пространство, забитое испуганно замершими книгами и их гостями дребезжащий, но очень решительно настроенный голос. – Выходи на смертный бой!!!
Фигура, оказавшаяся на спине у Чернослова, завозилась, пытаясь высвободиться из нелепого подобия смирительной рубашки, и наконец ей это удалось.
Как мощная распрямляющаяся пружина спускового механизма, человек стремительно вскочил на ноги, сжимая в руках меч, горестно взвыл, согнулся пополам и отчаянно замахал своим смертоносным оружием вокруг себя, на уровне коленок, не встречая, тем не менее, препятствий и сопротивления. Было с первого взгляда ясно, что он явился сюда, чтобы сражаться и умереть, и не собирался теперь сбить себя с цели такому пустяку, как отсутствие врага или незапланированная атака радикулита.
– Выходи сам, хуже будет! – не прекращая тыкать своим оружием в беззащитную темноту, человек стал осторожно нащупывать перед собой дорогу носком сапога и наткнулся на что-то мягкое.
Он на мгновение застыл, как будто раздумывая, стоит ли ему броситься бежать или попытаться лишить свою находку жизни, пока она не сделала это первой, но решил временно воздержаться от того и от другого.
Поразмыслив еще мгновение, он на всякий случай, замахнулся.
– Ты кто? – сурово обратился он к находке. – Колдун? Признавайся!
– Н-нет… Я не колдун… Я – Дионисий… Библиотечный…
– Библиотечный кто? – не понял неизвестный.
– Библиотечный библиотечный, – несколько ворчливо отозвался невидимый собеседник. – Бывает банный, бывает домовой, бывает овинный. А я – библиотечный.
– Да?!.. – изумился незнакомец. – Сколько живу – никогда не слышал, что бывают… Тьфу ты!.. Ты мне что, специально зубы заговариваешь? Ты что – с ним заодно? Отвечай немедленно, где колдун!
– Где колдун? – раздражение в голосе библиотечного сменилось неприкрытой паникой. – Я не знаю!.. Он тут был!.. Только что!.. У окна!.. Где он?!..
– У окна?…
Человек зашарил по полу ногами с удвоенной энергией, пока не наткнулся на еще одно большое и мягкое.
Оно застонало.
– Ага!!!..
Женским голосом.
– Кхм…
Поиски ногами были продолжены в другом направлении.
И вот – еще одна находка, на нечаянный пинок никак не отозвавшаяся.
– А ты кто? – быстро и грозно взял наизготовку свое оружие человек.
Тело продолжало молчать. Но зато метрах в пяти от него раздались шаркающие, спотыкающиеся шаги, направляющиеся куда-то вбок.
– Стой! Ты кто?! Ты куда?! – угрожающе шагнул в том направлении человек.
– А сам-то ты кто? – подозрительно отозвался невидимый ходок вопросом на вопрос. – А то пришел тут, руками машет, командует, а сам, поди…
– Я – царь, – гордо прозвучало в ответ из-под подоконника.
– Какой царь?
– А сколько их у тебя?
– Прошу извинить, ваше величество… Не признал… Не ожидал увидеть при таких обстоятельствах, так сказать… Застигнут в полный расплох.
Царь смягчился.
– Ладно, чего там… Это ты нам побег устроить хотел?
– И я тоже. А звать меня Митроха, я истопник ваш… – донеслось уже откуда-то из-за шкафа.
– А куда это ты…
– Я где-то тут днем спички видел и свечку…
Как в подтверждение его слов ослепительной точкой на черном фоне вспыхнул огонек спички, поджегший фитилек толстой свечи.
Истопник зашаркал к государю неровной ковыляющей походкой, нервно поводя кругом свечой, но, несмотря на его страхи, колдун ниоткуда не выпрыгивал и на помощь не призывал.
Симеон быстро, но осторожно попробовал выпрямиться, пока его подданные не застали его в таком виде, но охнул сквозь зубы и отказался от этой авантюры.
– Посвети-ка сюда, истопник Митроха… – его не менее величественное от неудобного положения величество ткнуло мечом себе под ноги. – Тут, кажется, плохо кому-то.
Граненыч послушно подошел поближе к указанному объекту и наклонился над ним.
– А по-моему, ему не плохо… – после непродолжительного осмотра проговорил он и выпрямился. – По-моему, ему уже хорошо.
– То есть как? – не понял царь.
– То есть никак, – разъяснил истопник. – Помер он. Холодеет, вон, уже.
– А кто это…
– Так это он и есть. Колдун наш. Покойный.
– А что с ним…
– Так сдается мне, ваше величество, это вы его своей собственной рукой… или ногой – чем вы там в него заехали, когда в окошко влетели – уходили. Насмерть.
– А ты уверен, Митроха?… – тут, оставив на минуту все еще бесчувственную царицу, повернулся к ним Дионисий.
– Сам посмотри.
– М-да… Похоже, что узурпатор действительно скончался самым бесславным образом… – покачал головой библиотечный и надвинул на лоб берет. – Что теперь делать будем?
– Во-первых, надо подать сигнал Ефросиньюшке и Симе, чтобы они перебирались сюда, – твердо заявил царь.
– А кстати, ваше величество, как же вы сюда попали? – впервые задался вопросом Митроха. – Люлька-то ведь здесь осталась?…
– Связал рукава какой-то шубы, – явно гордый своей смекалкой, ухмыльнулся в всклокоченную седую бороду царь. – Там этого добра – завались. Вот тебе и люлька. Сегодня вечером без предупреждения этот разбойник явился к нам и стал по комнате расхаживать. Ходит и молчит. Ну и мы молчим. А потом вдруг прилетела ваша стрела с запиской. Он обрадовался – как будто полцарства в наследство получил… Кхм… Даже нам ее вслух зачитал. Над каждым словом издевался. Ух-х-х… Мерзавец… – Симеона передернуло. – Так и хотелось плюнуть и раздавить его, как таракана помойного… Потом, когда наизгалялся всласть, вытянул веревку, сел в люльку, похихикал на прощанье и поехал сюда. Ну я оставаться там не мог, подумал – помирать – так с музыкой, связали мы с моими женчинами шубу рукавами, и – к вам… Она парчой крытая, скользкая, вот так сам стрелой сюда и влетел… Спасибо вам, мужички, что придумали все это. Век не забуду. Царской милостью своею не обойду. Сразу, как только супостата прогоним… Кстати, я, кажется, тут на барышню какую наступил нечаянно?… С вами она была, что ли? Помощница ваша? Чего ей надобно – всё получит девка.
– Это я была, ваше величество… – донесся из-за спины Дионисия слабый, но уже спокойный голос.
– Я?… Кто – "я"?… Не может быть… Елена… Доченька наша… Елена… – царь распереживался и захлопал себя по бокам как нервная курица перед полетом. – Не может быть!.. Ты жива!!!.. А мы-то уж тебя… Не может быть!.. Прости дураков… А что с ребеночком? Все хорошо? А уж мы-то боялись, мы-то боялись… Ой, дела… Вот дела…
Объятьям и слезам не было бы конца, если бы не прибытие "меховым экспрессом" не дождавшихся ни сигнала, ни новостей царицы Ефросиньи и Серафимы за ней, с остатками крышки ларя в судорожно сжатых кулаках.
И все началось по новой.
– Милости всех прошу в мою скромную обитель, – отвесил изящный поклон и распахнул дверце шкафа, маскирующего вход в его жилище Дионисий, когда женщины, наконец, всласть наобнимались, наплакались и насмеялись. – Места здесь немного, но над этим можно поработать. Дам попрошу пригнуться – притолока низкая.
Корешки книг растворились в воздухе, и новые постояльцы увидели маленькую, уютную прихожую.
– Матушка Ефросинья, Серафима! – не успев переступить порога тесного мирка Дионисия, ставшего теперь убежищем еще для трех человек, самым заговорщицким из заговорщицких тонов произнесла Елена. И по голосу и виду ее было ясно, что сейчас она скажет им такое, что распирало, буквально разрывало ее уже много бесконечных дней, и от чего они ахнут и восхитятся. – А попробуйте угадать, с кем я познакомилась, пока пряталась здесь?…
Пока женщины обменивались свежей порцией восторгов и восклицаний – откуда только брать успевали! – Симеон, наученный горьким опытом, больше не пытаясь распрямиться, подковылял к Граненычу, перерезавшему веревку, тянущейся к месту их недавнего заточения, и брезгливо ткнул пальцем в мертвого колдуна у окна:
– А с этим что будем делать? Если его найдут его головорезы, ты представляешь, что тут начнется?
Истопник честно поразмышлял с полминуты и покачал головой:
– Нет, не представляю.
– Я знаю, что нужно делать, – библиотечный проводил дам в дом и тут же вернулся. – Граненыч, ты знаешь во дворце какое-нибудь укромное место, где его еще сто лет не догадаются искать?
Митроха пожал щупленькими птичьими плечиками:
– Да полно таких мест во дворце. Подвалы. Кладовые. Дровяники. Выгребные ямы, наконец…
– Нет, только не это, – моментально отрезал Дионисий.
– Почему? – удивился царь. – По-моему, там ему, мерзавцу, самое место.
– Потому что мой план заключается в том, чтобы Граненыч отнес в такое тихое место книгу из моей библиотеки, а потом мы Путем Книги перетащили туда колдуна и спрятали, а я не потерплю, чтобы моя книга оказалась…
– Чем-чем перетащили? – наморщил вопросительно лоб царь.
– Путем Книги, – нетерпеливо объяснил Дионисий. – В пределах дворца я могу попасть невидимой дорогой в любое место, где лежит моя книга, и провести с собой еще кого-нибудь.
– Книги… книги… книги… – Симеон захлопал глазами, начиная кое-что вспоминать и понимать. – Книги… Так эта книга в тесте… тогда… это была ваша затея?…
– Наша, – сухо кивнул библиотечный, все еще не в состоянии примириться с потерей одной из своих питомиц.
– То есть, вы хотели вывести нас… а мы не догадались… – виновато всплеснул руками царь. – Так кто ж мог знать… Вы б хоть записку положили…
– А записка там у нас была, – вмешался Митроха. – Между страницами вложена.
– Так ведь мы ее не раскрывали толком-то – страницы все слиплись, – развел руками Симеон. – Кирпич кирпичом. Но все равно – спасибо вам, братцы. Просите у меня за свою помощь чего душе угодно.
– Да ничего нам не надо, – отмахнулся скромно истопник.
– Хорошо, я подумаю, – задумчиво согласился библиотечный.
– Только потом, – поправил его Граненыч. – А пока, любезный, лучше подумай, какую книгу ты мне отдашь, чтобы унести, – оторвал он от приятных размышлений Митроху.
– А чего тут долго думать, – глаза Дионисия прищурились и вспыхнули огнем застарелой мести. – Шапкин-Невидимкин тебе подойдет?
– Замечательная книга, – согласно кивнул Митроха. – Для этих целей. Только поторопись. За ночь мы должны успеть с этим фруктом управиться. Утром, чует сердце мое, начнется тут такое…
Предчувствие его не обмануло.
Утром, нервно прождав два часа у покоев бывшего царя, а теперь – у кабинета-лаборатории-спальни его ужасного величества Чернослова, лейтенант Ништяк выдохнул резко, как будто собирался нырнуть в холодную воду, и вопросительно постучал в дверь.
Как уже догадался читатель и как начинал подозревать командир Черной Сотни, никто не отозвался ни на этот стук, ни на следующий, ни на еще три. И тогда, презрев строжайший наказ царя не беспокоить его во время работы, лейтенант еще раз вздохнул и осторожно, как шпион, приоткрыл дверь на несколько миллиметров.
Открывшееся поле обзора не проясняло ничего, и поэтому через полминуты дверь была приоткрыта еще на несколько миллиметров, и еще, и еще, пока в образовавшуюся щель не смогла просунуться и повертеться по сторонам голова замирающего от страха и любопытства Ништяка.
В комнате было пусто. Кровать стояла не расправленной, свечи – не зажженными, ужин – не съеденным. Колдуна не было.