- Я хочу, чтобы ты надел военную форму.
- Вы наняли Урагана Смита. Это моя форма. По ней меня все узнают.
- В моей армии все носят военную форму.
Ураган повернулся и направился к двери.
- Рад нашему знакомству и удачи в войне.
Дверь охраняли шестеро вооруженных солдат, но ни один не попытался остановить его. Понятное дело, кому охота заступать дорогу Урагану Смиту.
- Подожди! - вскричал Байглоу.
Ураган обернулся.
- Хорошо. - Байглоу вздохнул. - Носи что хочешь.
- Благодарю, - ответил Смит. - Как скажете, так и будет.
- Я хочу, чтобы ты завтра утром отправился на фронт.
- И начал крушить инопланетян. Я знаю.
- Нет, я хочу, чтобы ты выяснил, почему мои люди дезертируют и переходят на сторону врага.
Ураган пожал плечами.
- Вы - босс. Но, будь моя воля, я бы сначала убил всех плохишей.
- Делай, что тебе говорят, - рявкнул генерал.
Ураган кивнул и шагнул к двери.
- Один момент, рядовой.
- Что теперь?
- Ты должен отдать честь.
- Я этого не делаю, - ответил Ураган. - Глупый обычай. - И вышел из кабинета.
- Наверное, я не все продумал, приглашая его, - сказал мне Байглоу. - Не думаю, что мне понравился этот человек.
- Он - один из лучших бойцов, сэр, - ответил я.
- Он умеет только грабить и убивать.
- Это армия, сэр. Здесь ему самое место.
Два дня мы его не видели. Большинство из нас склонялись к мысли, что армейская жизнь ему не понравилась и он покинул планету, но некоторые полагали, что он присоединился к перешедшим на сторону пелопоннесов. Но на рассвете третьего дня он появился в штабе.
- Я выяснил, почему дезертируют ваши люди, - объявил он. - Помимо очевидной, есть и другая причина.
- Очевидной? - повторил Байглоу.
- Они вас не любят, - пояснил Ураган. - И я их не виню. Но вторая причина более экзотичная. - Он выдержал паузу. - Вы когда-нибудь видели Пелопоннеса?
- Я видел их голографии. Большие, отвратительные насекомоподобные.
- Да и нет.
- Что ты хочешь этим сказать? - пожелал знать Байглоу.
- Они трансформеры.
- Пусть так, но как им удается запугать моих людей до такой степени, что они дезертируют? - спросил генерал. - В каких страшилищ они превращаются?
- Они превращаются совсем не в страшилищ.
- Тогда в кого?
- В ядреных обнаженных женщин. Ядреных, страстных, обнаженных женщин. Везде, кроме позиций шестого батальона, который укомплектован исключительно женщинами. Там они принимают облик богатых, элегантно одетых джентльменов, которые пьют мартини с водкой и обожают танцевать румбу.
- Но наши мужчины и женщины… э… распознав их, конечно же, понимали, что враг дурит им головы, и воздавали должное этим омерзительным насекомоподобным инопланетянам.
- Для того, чтобы выяснить, с кем нам приходится воевать, мне пришлось войти в контакт с одной из пелопонесов.
Генерал не смог подавить дрожь отвращения, пробежавшую по его телу.
- И?
Ураган ответил после паузы:
- Должен признать, что как женщина она не то чтобы очень. - Тут он улыбнулся. - Но для двенадцатиногого, четырехглазого насекомого она - фантастика.
- Ты так же мерзок, как и она! - взревел генерал.
- Выбирайте слова, когда говорите о моей невесте. - В голосе Урагана слышались угрожающие нотки.
- Убирайся! - приказал Байглоу. - Не хочу я больше этого слышать!
- Напоследок хочу вас предупредить. Людей-солдат на их стороне уже больше, чем на нашей. Если вы в самое ближайшее время не покинете Пелопонн V, я думаю, они могут перейти в наступление.
- Это мерзко и отвратительно!
- Вы так думаете? Подождите, пока они вспорют вам живот и отложат там несколько тысяч яиц. Вот что действительно мерзко и отвратительно.
- Да как вы можете уйти с таким существом? - пожелал знать Байглоу.
- Красота - это лишь внешняя оболочка, - ответил Ураган Смит, уже выходя за дверь. - А вот уродство, оно может занимать все нутро, даже душу.
Я никак не мог забыть слова Урагана, и когда до меня дошла весть о том, что Ланс Стерлинг вербует добровольцев, я занял корабль и полетел к нему. Больше на Пелопонн я не вернулся.
* * *
- Я прибыл туда после отбытия Урагана Смита, - продолжил Макс.
- А я появился там после Макса, - добавил Могильщик. - Так что пусть он рассказывает вторым.
- Логично. - Макс приложился к бутылке. - Ситуация к моменту моего прибытия только ухудшилась.
- Генерал Байглоу все еще командовал экспедиционным корпусом? - спросил Катастрофа Бейкер.
- Конечно. Это была его последняя кампания, так что он не мог покинуть планету, не уничтожив всех пелопоннесов… разумеется, тех, кого смог бы отличить от обнаженных дам.
- Должно быть, очень интересная работа, отделять одних от других, - вставил Бейкер.
- Я и Бог с ней, конечно же, справились бы, - уверенно заявил преподобный Билли Карма.
- Я могу предложить несколько тестов, которые выявили бы отличия, - добавил Маленький Майк Пикассо.
- С эстетикой в отличие от вас у генерала было плохо, - ответил Макс. - Он отослал женщин домой, дождался, пока последняя из них покинула планету, а потом приказал стрелять по всему, что даже отдаленно напоминало женщину.
- Эффективно, - признал Маленький Майк. - Надо отдать ему должное.
- Расточительно, - высказал свое мнение Бейкер.
- Так как же закончилась война? - спросил Бард, не отрываясь от блокнота.
- Не так, как ты мог бы ожидать, - ответил ему Макс Три Ствола.
- Расскажешь ты нам или нет? - настаивал Бард.
- А ты попробуй помешать ему, - усмехнулся Бейкер.
РЯДОВОЙ, КОТОРЫЙ НЕНАВИДЕЛ СВОЕГО ГЕНЕРАЛА
К тому времени, когда я завербовался на эту войну (начал Макс), моральный дух упал ниже некуда. Пелопоннесов не убавилось, но всех женщин отослали домой, так что у большинства солдат, еще не перешедших на сторону противника, нервы были на пределе.
Генерал Байглоу начал терять надежду на победу и в отчаянии дал знать, что ищет наемников.
* * *
- Он действительно был в отчаянии, если согласился нанять тебя! - загоготал Сидящий Конь.
- Ты думаешь, мне не приходилось убивать инопланетян? - с угрозой спросил Макс.
- О, мы понимаем, убить инопланетянина для тебя - пустяк, - ответил Неистовый Бык. - Просто нам представляется, что ты и воинская дисциплина несовместимы.
* * *
Тогда я вас удивлю (продолжил Макс). Я оставался трезвым, не приводил инопланетных леди-трансформеров в казарму, какими бы аппетитными они ни казались, помнил о том, что надо отдавать честь, даже изредка застилал койку. Офицеров я ненавидел, поэтому настоял на том, чтобы в армию меня взяли рядовым, пусть и платили мне больше всех, за исключением генерала.
Надо сказать, генерал Байглоу мог бы использовать сорок или пятьдесят наемников моего калибра или пару дюжин таких, как Ураган Смит. Но пошли разговоры о том, что, во-первых, дела у генерала идут неважно, а во-вторых, он выслал с планеты всех женщин. Поэтому, пусть он и предлагал отличное вознаграждение, желающих заменить людей, которых он терял каждый день, не находилось.
Наконец он решил бомбить позиции и тылы пелопоннесов, чтобы ни один из нас не мог напрямую контактировать с этими инопланетянками. Конечно же, линия фронта постоянно менялась, их войска находились в непрерывном движении, так что мы просто сбрасывали бомбы и надеялись, что они достигали цели.
Довольно быстро они сообразили, что до рукопашной дело не дойдет, доставили на передовую дальнобойные молекулярные деформаторы и начали превращать воздушные корабли в желе. Очень скоро известие об этом достигло Нового Вегаса и там начали делать ставки на то, сколько из нас сможет после вылета вернуться на базу. Поначалу мы бомбили вражеские позиции раз в день, но потом этот кретин Байглоу, несмотря на большие потери, увеличил число вылетов до двух.
* * *
- Да, - кивнул О’Грейди, - я это помню. Ставишь три доллара, получаешь пять.
- Ты ставил на нас? - спросил Макс.
- На вас? - переспросил О’Грейди. - Ни в коем разе. Вас же то и дело сбивали. Как любой умный игрок, я ставил с тем чтобы выиграть.
* * *
Не могу тебя в этом винить (продолжал Макс). Черт, если б я мог поставить деньги на пелопоннесов, сделал бы это не задумываясь. Поверьте мне, мы все с содроганием думали о ежедневных утренней и вечерней встречах с этими деформаторами. Мы умоляли генерала изменить стратегию, но наземных войск у него не осталось и он отказывался как признать поражение, так и провозгласить победу и убраться с Пелопонна V к чертовой матери. Поэтому мы продолжали летать на бомбежку.
К началу четвертой недели я остался единственным действующим пилотом. Остальных убили или ранили. Начинал он с четыреста шестью воздушными кораблями и таким же числом пилотов, теперь же у него оставались сорок два корабля и один пилот, я, остальные дезертировали или выбыли из строя, большинство насовсем, некоторые - надолго. Я опять пошел к генералу Байглоу и заявил, что пришла пора придумать что-то новенькое, потому что прежняя стратегия провалилась.
Но от него требовали победы, при этом никто не посылал ему ни людей, ни технику, и располагал он только мною и парой взводов пехотинцев, которых не решался послать против врага, потому что с близкого расстояния враги выглядели совсем не врагами, а соблазнительными бабенками.
Мне, конечно, все это не нравилось, но он предложил удвоить мое жалованье, вот я и согласился еще на один вылет.
С трудом мне удалось вернуться на базу, и только я заказал себе пива в офицерском клубе, как появился Байглоу и сказал, что я должен вновь подняться в воздух.
- Вы уж не обижайтесь, генерал Байглоу, сэр, - ответил я, - но не пойти ли вам на хрен.
- Кроме тебя, у меня никого нет! - рявкнул он. - Я не могу проиграть мою последнюю войну.
- Видите воздушный корабль? - Я указал в окно. - Залезайте в кабину, и вперед.
- Я - генерал, - напомнил он. - И не могу непосредственно участвовать в боевых действиях. Для этого у меня есть ты.
- Меня больше нет. Я подаю в отставку. Найдите какого-нибудь другого идиота.
- Они все дезертировали.
- Все до одного? - спросил я.
Он кивнул.
- Вы хотите сказать, что я сбрасывал бомбы на наших людей?
- Они уже не наши. Они перешли на сторону врага.
Я их понимал. Враг наверняка кормил их лучше, а судя по тому, что говорили об Урагане Смите и его даме, по ночам они не могли пожаловаться на холод и одиночество.
Так вот, мы препирались большую часть второй половины дня. Я говорил, что больше не хочу служить мишенью для пелопоннесов и не хочу сбрасывать бомбы на своих, он твердил, что не собирается сдаваться или начинать мирные переговоры, а тот, кто трахает самку насекомого, независимо от того, как она выглядит снаружи, не может считаться своим. Наконец солнце покатилось к горизонту, мы по-прежнему не могли договориться, потому что договариваться было не о чем, но внезапно он выхватил лучевик, нацелил на меня и объяснил, что я еще могу выжить, пусть шансы невелики, если отправлюсь бомбить позиции пелопоннесов, а вот если откажусь, то шансов на спасение не будет никаких, потому что выстрел из лучевика с расстояния в шесть дюймов смертелен на все сто процентов. Оспаривать такой аргумент смысла не имело.
- Я полечу, - кивнул я. - Но при условии, что это будет последний вылет.
- Согласен, - ответил он. - И в подтверждение моих слов мы загрузим в твой воздушный корабль все бомбы, оставшиеся на базе.
Еще несколько минут мы спорили насчет бонуса, полагающегося мне за этот полет, а поскольку я не доверял ему, он перевел оговоренную сумму в мой банк на Биндере X до того, как я поднялся и направился к воздушному кораблю.
- Не будете возражать, если я сам выберу цель? - спросил я, поднимаясь по трапу.
- Нет, конечно. Только помни, надо сбросить все бомбы и поставить весомую точку в нашей благородной борьбе.
- Будет исполнено. - С тем я и закрыл фонарь кабины.
Оторвав воздушный корабль от взлетной полосы, я поднялся на высоту пять тысяч футов и направился в сторону вражеских позиций.
И вот какие мысли пришли мне в голову. Я не считал своими врагами ни пелопоннесов, ни людей, перешедших на их сторону. Возможно, познакомившись с пелопоннесами ближе, я бы изменил свое мнение о них, но я с ними не встречался. Зато хорошо знал генерала Байглоу.
Поэтому развернул воздушный корабль, лег на обратный курс и сбросил все бомбы на базу, поставив весомую точку в нашей борьбе.
Оценили это все, за исключением генерала Байглоу.
* * *
- Как-то не вяжется, - покачал головой Большой Рыжий.
- Что не вяжется? - воскликнул Макс Три Ствола. - Каждое мое слово - чистая правда, разве что я где-то что-то чуть приукрасил.
- Я не понимаю, каким ветром занесло туда Могильщика Гейнса, если ты закончил войну?
- А почему не спросить его? - Макс, рассказав свою часть истории, похоже, полностью потерял интерес к Пелопоннесской войне.
Большой Рыжий повернулся к Могильщику.
- Ну?
СЕРЖАНТ, КОТОРЫЙ НЕНАВИДЕЛ ВСЕ
Я прилетел туда не для того, чтобы участвовать в войне (начал Гейнс). Я тогда был охотником за головами - не солдатом.
Большую часть года я провел в поисках Чокнутого Джесса Умлкинса. Он убил больше тридцати мужчин в Монархии, а также немало женщин, детей, собак, кошек и инопланетных домашних зверушек. Узнав, что я охочусь за ним, он удрал в Пограничье. Я лишь на день разминулся с ним на Рузвельте III, он только на полчаса опередил меня на Дальнем Лондоне.
Оттуда отправился в звездное скопление Альбион, изменил внешность и завербовался сержантом на Пелопоннесскую войну - решил спрятаться на поле боя.
К тому времени, когда я добрался до Пелопонна V, война закончилась. На месте базы экспедиционного корпуса зияла огромная воронка…
* * *
- Теперь зовите меня Макс Меткий Стрелок! - загоготал Макс. - Если я хочу куда-то попасть, то никогда не промахиваюсь.
Я едва подавил желание попросить механического уборщика мужского туалета рассказать, всегда ли Макс попадает в цель, но меня больше интересовала история Могильщика, и я промолчал.
* * *
Короче (продолжал Гейнс), я не мог найти никаких признаков жизни… но, зная способности Чокнутого Джесса, понимал, что убить его несколько сложнее, чем большинство людей, поэтому решил как следует обшарить планету.
Выяснил, что люди в основном живы и давно уже заключили мир с пелопоннесами, чего не удалось их главнокомандующему. Поначалу я подумал, что они, сами того не желая, готовят почву для новой войны, за тех пелопоннесских женщин, с которыми они жили, но потом узнал, что каждая самка-пелопоннес в год откладывает порядка десяти миллионов яиц, поэтому никто из самцов-пелопоннесов не будет возражать против того, что несколько сотен самок решили жить с прежними врагами.
Кстати, мужчин в большинстве своем решили вернуть на планеты, населенные людьми, поскольку их подругам было гораздо проще сойти за женщин, чем им - за насекомых. После официального завершения войны Монархия согласилась отстроить планету заново и не жалела денег на пелопоннесов. Даже выделила необходимые средства на переезд мужчин с их подругами на другие планеты.
Я проверил каждого из отъезжающих мужчин, но Джесса среди них не нашел. А выдать себя за другого очень нелегко, если веса в тебе четыреста фунтов, на одном глазу черная повязка, а зубы сплошь железные.
Обнаружил я его несколько дней спустя, в пещере на склоне горы. Он по-прежнему носил сержантскую форму. Я подождал, пока он отправится за хворостом, и удивил, выйдя навстречу из пещеры, когда он вернулся.
- Привет, Джесс. - Я направил на него глушак.
- Или стреляй, или прочь с дороги, - пробурчал он, не замедляя шага. - У меня полно дел.
- Заткнись и послушай меня. За твою голову назначено вознаграждение в миллион кредиток. Я делаю тебе то же предложение, что и всем, на кого охотился: заплати мне миллион, и можешь уйти отсюда, как свободный человек.
- Хорош слуга закона, - фыркнул он.
- Я не слуга закона, - ответил я. - Считай меня независимым подрядчиком. Я верен только тому, кто платит.
- Миллиона у меня нет, - ответил Чокнутый Джесс. - А если бы и был, я бы тебе все равно не заплатил.
- Ты потратил все деньги, полученные за убийства всех этих мужчин и женщин?
- Никто мне ничего не платил. Мне нравится убивать людей.
- Понятно. - Я огляделся. - Сообщников у тебя тут нет?
- Ты про этих трясущихся от страха перебежчиков?
- Ты говоришь про всех дезертиров в целом или только про тех, кто тебе не нравится?
- Мне они все не нравятся.
- А как насчет женщины?
- Мне они ни к чему. И потом, их всех давным-давно отправили домой.
- Я про пелопоннесов.
- Я ненавижу насекомых! - взорвался он. - А особенно ненавижу насекомых, которые выглядят, как женщины!
В таких вот разговорах мы провели полчаса, по истечении которых я так и не узнал, что же ему нравится. Он ненавидел мужчин, ненавидел женщин, ненавидел детей, армию, государство, инопланетян. Терпеть не мог собак, кошек, птиц.
Я предложил ему выпить, пытаясь определиться, как мне поступить: убить на месте или взять с собой, чтобы он пошел под суд. Он глотнул, выплюнул, отшвырнул фляжку.
- Я ненавижу пойло!
- Это настоящий сигнианский коньяк!
- Что ты понимаешь в коньяках, говнюк?
Дилемма передо мной стояла серьезная. Пристрелить и везти тело через треть галактики, когда от него уже воняло. С другой стороны, оставить в живых и всю дорогу его слушать, а я понимал, что больше чем на час меня не хватит, и я все равно его убью.
Но, к счастью, меня осенило.
Я поднялся, нацелив на него глушак, велел войти в пещеру.
- Прощай, Джесс.
Он недоверчиво таращился на меня.
- Я большую часть жизни был охотником за головами. Имел дело со всяким отребьем. И должен тебе сказать, более мерзкого типа, чем ты, мне встречать не доводилось.
- Ты не собираешься меня убивать? - спросил он.
- Нет.
- И не возьмешь с собой?
- Нет.
- Почему нет?
- Потому что я пришел к заключению, что не будет для тебя худшего наказания, чем оставить на планете, населенной гигантскими насекомыми, которые любят тебя не больше, чем ты - их. Прежде чем улететь, я расскажу им, где тебя найти, объясню, насколько ты опасен, чтобы никто не появлялся поблизости в одиночку и без оружия.
- Ты не можешь этого сделать! - заревел он. - А как же твое вознаграждение?
- Я решил, что самое лучшее мое вознаграждение - воспоминания о том, где тебе придется торчать до конца своих дней, - ответил я.
И отбыл.
* * *
- Люблю я истории о смерти и резне! - воскликнул преподобный Билли Карма. - Они такие религиозные, если вы понимаете, о чем я.
- Ты хоть вернулся, чтобы узнать, что стало с Чокнутым Джессом? - спросил Макс.
Могильщик покачал головой.