* * *
- Что мне делать? - спросил Саша, глядя в прищуренные глаза Даоса. В его голосе надежда смешивалась с отчаянием.
- Что ты имеешь в виду? - удивленно вскинул брови Ли.
- Дочку лавочника, - объяснил юноша. - Я ошибся, полагая, что она забыла меня. Я знаю, что люблю Фатиму и должен вернуться к ней, но со мной происходит что-то странное. Встреча с моей первой любовью возродила чувства, позабытые в погоне за сокровищами. Теперь меня терзает чувство вины. Мелхиседек говорит, что я предал и ее, и свою любовь.
- Это проблема Сантьяго, а не твоя, - сухо произнес Даос.
- Но ведь я и есть Сантьяго, - напомнил Саша.
- В этой комнате ты не Сантьяго, - возразил Ли. - В любом случае, что бы я тебе ни посоветовал, ты позабудешь мои слова. Пусть пастух продолжает следовать своей Судьбе.
- Почему все так сложно? - пожаловался юноша.
- Сложность и придает процессу познания небывалую остроту. Если бы все было просто, постижение Истины утратило бы свою притягательность. Простота привлекательна для тех, чей ум ленив, а душа лишена стремления к совершенству.
- Почему же тогда говорят, что мудрость заключается в простоте? - спросил Саша.
- Снова возвращаешься к тому, что мы уже обсуждали?
- Нелегко отказаться от привычных представлений, - вздохнул юноша.
Даос молчал, задумчиво глядя в сад, зеленеющий за полуприкрытом резными ставнями окном.
- Я уже упоминал о том, что любое мудрое высказывание является лишь крошечным осколком истины, потому что отражает только часть ее, - неторопливо заговорил он. - Простота простоте рознь. Есть простота невежества, которая при благоприятных обстоятельствах может сделать человека счастливым, но при этом она лишена мудрости и силы. Существует в то же время и простота мудрости, когда человек отказывается от простоты невежества ради познания сложного, а затем, пройдя по кругам знаний и постигнув сложное, вновь, на этот раз сознательно, возвращается к простоте.
С примером простоты невежества, отождествленной с божественной простотой, мы сталкиваемся в истории о Пресвятой Деве и убогом монашке, жонглирующем апельсинами.
Образ божественного невежества, как правило, вызывает у людей симпатию. С одной стороны, каждый может ощутить свое превосходство над убогим, а, с другой стороны, обычному человеку легче представить себя на месте убогого монашка, чем отождествить себя с тем, кто прошел по трудному пути совершенствования.
Именно поэтому людям нравится распространять истории, подобные притче о Святой Деве и монашке. Им кажется, что для того, чтобы обладать простотой невежества, автоматически удостаивающейся некой высшей награды, не нужно прикладывать никаких особых усилий, даже наоборот, следует воздерживаться от излишней активности.
Чтобы история об убогом монашке выглядела более правдоподобной, Пресвятая Дева должна была спуститься в монашескую обитель именно с младенцем на руках, хотя, если вдуматься, сын ее успел вырасти, умереть и воскреснуть отнюдь не в младенческом облике много веков тому назад.
Трудно представить взрослого Иисуса радостно хлопающим в ладоши при виде жонглера. Скорее, он что-нибудь сказал бы чествующим его монахам, но убогий монашек не понял бы его слов.
- Но разве этот монашек не был особенным человеком? - спросил Саша.
- В том, что я только что объяснил тебе, содержится лишь частица Истины. Другой осколочек Истины заключается в том, что монашек мог пребывать в особом состоянии внутренней гармонии и душевного равновесия. Именно к гармонии и равновесию стремятся Даосы, но стремятся они к нему со стороны простоты мудрости, а не невежества. Я расскажу тебе притчу, объясняющую разницу между этими видами простоты.
Однажды в день Постижения Истины Мудрейший из клана "Спокойных" показал нескольким избранным ученикам свое умение превращать обычные камни в золото и серебро.
Один из учеников Мудрейшего, потрясенный увиденным, спросил старшего ученика:
- Если наш Учитель способен превращать камни в золотые слитки, почему он не стал самым богатым и могущественным человеком в Поднебесной?
- Да, наш Учитель может делать это, - гордо ответил тот, - но он не стал бы Великим Учителем, если бы не был способен не делать этого.
- Странная притча, - сказал Саша. - Не понимаю, зачем чему-то учиться, если потом этого не делать?
- Хотя бы потому, что намеренно не делать то, что делать не умеешь, попросту невозможно. Нищий не может отказаться от богатства, потому что он не знает, что означает быть богатым. Глупец не в силах отказаться от ума, ибо ему неведомо, что такое ум. Слабый не способен отказаться от силы и могущества, ибо он не обладает ими. Вот почему внутренняя гармония человека, познавшего богатство, ум, силу и могущество и отказавшегося (не от них, но от болезненной привязанности к ним), будет отличаться от душевного равновесия нищего и недалекого человека. Впрочем, об этом нам еще рано говорить. У этой притчи есть и другие толкования, но они несколько сложнее.
- А что это за клан "Спокойных"? - поинтересовался Саша.
- Его можно причислить к тайным даосским кланам, хотя само учение "Спокойных" возникло задолго до даосизма.
- Значит, Мудрейший, о котором ты упомянул, был даосом и в то же время алхимиком? Раз он обращал камни в золото и серебро, он владел секретом Философского камня?
Ли рассмеялся.
- Не стоит понимать все так буквально. Под золотом и серебром могли подразумеваться совсем другие вещи.
- То есть, на самом деле, он не превращал камни в золото?
Даос укоризненно покачал головой.
- Удивительно, насколько притягательными оказываются для людей кусочки желтого металла. Смотри.
Раскрыв ладонь, Ли поднес ее к глазам юноши.
- У меня в руке что-нибудь есть?
- Нет, - ответил Саша. - Она пуста.
- А сейчас?
Даос сжал руку в кулак и почти сразу же раскрыл ее. Теперь у него на ладони матово поблескивал золотой самородок величиной с гусиное яйцо.
- Видишь, я получил золото из воздуха без всякого Философского Камня.
Глаза юноши расширились от изумления.
- Это действительно золото?
- Высшей пробы, - кивнул Ли, и приложил самородок к щеке Саши, ощутившего тяжесть и прохладу металла.
- Это фокус? Или ты меня загипнотизировал?
- Это часть Искусства Жизни, - ответил Даос. - Но далеко не самая главная. Следуя по Пути, человек учится самым разным вещам. Могу сказать тебе лишь одно - химический сплав под названием Философский камень не имеет к тому, что ты видел, никакого отношения.
Никому из живущих на земле так и не удалось создать вещество, крошечный кусочек которого обращает свинец в золото, ибо изначально и Философский камень, и Эликсир Бессмертия, и химические элементы типа золота, ртути или свинца были не более, чем шифром - символами духовного самосовершенствования и различных энергий человеческого тела, которые очищались и преобразовывались при помощи специальных упражнений, описывавшихся в виде химических реакций.
Духовная алхимия, одной из целей которой было достижение Бессмертия, практиковалась на Востоке задолго до того, как идея создания Философского камня и Эликсира, дарующего вечную молодость, проникла в Европу.
Знания о Бессмертии были так глубоко зашифрованы, что даже последователи некоторых даосских школ впадали в заблуждение, понимая смысл символики буквально. Следуя древним рецептам, представляющим собой закодированные указания по управлению энергиями человеческого тела, они смешивали химические элементы, экспериментируя с ними. Некоторые люди погибали, отравившись приготовленным эликсиром.
В Европе, где материальное ценилось выше духовного, дела обстояли еще хуже. Люди, жаждущие золота и сопутствующей ему власти, тратили жизнь на тщетные попытки получить золото из свинца. Их Коэльо называл алхимиками первого типа.
Исследователи иного плана пытались выявить аналогию между химическими превращениями и эволюцией мира и человеческого духа. Их Коэльо определил, как алхимиков второго типа. На базе зашифрованных фраз они строят особый чувственный образ мира, в котором каждый, настроив себя надлежащим образом, может ощутить себя Богом. Этот мир столь же далек от реальности, как и иные образы, порожденные человеческим воображением, но притягательность его заключается в том, что он дарует человеку некую целостность, ощущение осмысленности собственного существования и уверенности в своих действиях.
Алхимиками третьего типа Коэльо назвал тех, кто и не слышал об алхимии, но кто сумел всей своей жизнью открыть Философский Камень. В пример он привел убогого монашка, жонглирующего апельсинами.
Столь широкая трактовка позволяет почти каждому человеку, по какой-то причине желающему этого, причислить себя к почетной когорте алхимиков третьего типа, постигших Душу Мира или открывших своей жизнью Философский Камень. С Эликсиром Бессмертия этот номер уже не пройдет, поскольку упрямые факты рано или поздно опровергнут любые фантазии по этому поводу.
- Но… - начал было Саша.
Его голос утонул в свисте стремительно налетевшего ветра.
* * *
- Ты трус, - сказал щенок. - Ты соврал ей.
- Я не осмелился открыть ей правду, - покачал головой Саша. - Правда могла разбить ей сердце.
- Сердца разбивает ложь, - возразил Мелхиседек. - Правда лишь причиняет боль.
- Раньше ты утверждал, что не всегда бывает полезно знать правду, - заметил юноша.
- Это лишний раз доказывает, что истина многогранна, - заявил щенок. - Все зависит от ситуации.
- Странно, я уже и сам не понимаю, где ложь, а где правда, - вздохнул Саша. - Почему же тогда в пустыне предчувствие обмануло меня?
- Я уже объяснял тебе, - пес почесал лапой за ухом. - Ты увидел то, что в глубине души хотел увидеть. Уверенностью в том, что дочка суконщика забыла тебя, ты оправдывал предательство своих собственных чувств. Царь Салима ослепил тебя блеском золотого нагрудника и внушил, что мечта твоя - поиск сокровищ. Приманка сработала. Сокровища для тебя оказались важнее любви. В молодости люди часто совершают подобную ошибку.
- Но любовь тоже могла оказаться ошибкой.
- Могла, - согласился Мелхиседек. - Но ведь ты так и не узнал, была она ошибкой или нет.
- А что бы сделал ты на моем месте? Ради дочери лавочника отказался бы от сокровищ?
- Зачем же? - удивился щенок. - Искать клады увлекательно. Мы, собаки, существа практичные. Я поступил бы так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы: объяснил бы девушке, что отправляюсь за сокровищами, и попросил подождать меня, а то и взял бы ее с собой. Если бы дочь суконщика не захотела ждать, совесть моя была бы чиста. Так я узнал бы, была ли любовь ошибкой. Не страшно, когда тебя предают другие, хуже, когда ты сам себя предаешь, даже если тебе кажется, что ты поступаешь правильно и разумно.
* * *
Саша уже успел привыкнуть к внезапным перемещениям из мира Сантьяго в маленькую комнату с белеными стенами, где тело его, прикованное пока к кровати, медленно восстанавливало свои силы. Теперь юноша без страха отдавался во власть ветра, увлекающего его в воронку, в черноте которой время останавливалось, а окружающий мир исчезал.
Как всегда, рядом с ним у окна, выходящего в сад, сидел Даос.
- Кто ты такой? - спросил юноша, удивляясь тому, что не задал этот вопрос раньше.
- Разве я не представился тебе? - удивился Ли.
- Я не об этом. Кто ты на самом деле? Я имею в виду, чем ты занимаешься?
- Чем занимаюсь? С тобой разговариваю! - усмехнулся Даос.
- Я серьезно. Ты - особенный. Не похожий на других людей.
- На кого, например?
- Ну… на моих родителей, на моих знакомых. То, что делаешь ты, было под силу только Алхимику или царю Салима Мелхиседеку. Ты говоришь на Всеобщем Языке?
- Я говорю на доступном тебе языке, и это главное.
- Ты тоже алхимик?
- Алхимик? - удивился Ли. - С чего ты так решил?
- В прошлый раз ты упомянул, что Даосы тоже были алхимиками, - объяснил юноша. - Тебя называют Даос. Значит ты алхимик?
- Люди моего клана избегают этого слова, - поморщился Ли. - Оно настолько затаскано, что почти утратило свой истинный смысл. Мы предпочитаем именовать себя "Спокойными", "Бессмертными" или "Воинами Жизни".
- Это тот самый тайный клан, о котором ты упоминал в прошлый раз?
Даос кивнул.
- Последнее и наиболее часто употребляемое название этого клана - Шоу-Дао, но за свою историю, насчитывающую около пяти тысячелетий, он сменил много имен.
- Расскажешь мне о нем?
- Если времени хватит, - усмехнулся Ли. - Как только ты устаешь или чувствуешь себя сбитым с толку, сразу уносишься в мир Сантьяго, прямо как перелетная птица.
- Но ведь это не зависит от меня, - растеряно произнес Саша.
- От тебя зависит гораздо больше, чем ты думаешь, - возразил Даос. - Просто ты еще этого не понял. Ладно, не будем тратить зря время. Лучше поговорим о "Бессмертных".
Юноша затаил дыхание, приготовившись слушать.
- Начало истории клана совпало с событием, которое впоследствии потомки назвали Великим Исходом, - сказал Ли. - Около пяти тысяч лет назад на севере Европы обитало языческое племя, поклоняющееся дереву. Это племя враждовало с носителями других культов, борясь, в первую очередь, против человеческих жертвоприношений.
Враги не могли победить людей дерева, но теснили их, и племя начало уходить - сначала на юг, а потом на восток. Отступление не было поспешным. Иногда люди дерева на долгие годы задерживались в приглянувшихся им местах, а затем вновь продолжали свой путь, обрастая в дороге пожелавшими присоединиться к ним новыми членами из иных племен и народностей.
Чтобы люди, говорящие на разных языках, лучше понимали друг друга, был разработан язык жестов, с помощью которого Воины Жизни, при необходимости, могли объясниться между собой.
Постепенно сформировался клан, члены которого, несмотря на различную племенную, национальную и расовую принадлежность, продолжали поклоняться Дереву Жизни, как символу жизни.
Первый раскол клана произошел в глубокой древности. Часть его ушла в Египет, другая же направилась на восток, к берегам священного Ганга.
В Индии клан был известен под названием "Ветви дерева". Там он объединился с могущественными обществами "Хранителей Времени", "Держащих" и "Многоруких". Эти общества владели хорошо развитыми воинскими искусствами и тайными знаниями в области духовного и физического совершенствования. Вскоре после объединения члены клана стали именовать себя "Спокойными".
В Китае культ поклонения дереву слился с учением о пяти первоэлементах или стихиях, трансформировавшись в учение о "человеке-дереве", где "дерево" символизировало совершенство, как духовное, так и физическое.
Основная идея внутренней алхимии "Спокойных" заключалась в подчинении и приведении к гармонии четырех стихий - огня, воды, земли и воздуха для того, чтобы вырастить на их основе совершенное и бессмертное дерево, являющееся в то же время символом пятой стихии. Стихии ассоциировались с процессами, проистекающими в человеческом организме. Для обозначения различных видов энергий и их взаимопревращений использовались названия химических элементов, типа золота, ртути, серебра или свинца, а также описание химических реакций.
Учение даосизма развилось на основе тайных знаний "Спокойных". Впоследствии, объединившись с некоторыми даосскими школами, "Спокойные" стали называть себя "Бессмертными".
Понимание многозначности Истины пришло к членам клана в период их многовековых скитаний. Сталкиваясь с различными народами и племенами, культами и религиозными течениями, Воины Жизни успели убедиться в том, что все они считали даже самые нелепые свои представления о мире Великой и Абсолютной Истиной.
"Спокойные" видели, как вождь одной из общин убил собственного малолетнего сына лишь за то, что мальчик случайно зашел в его комнату, когда он принимал пищу, ибо лицезреть вождя за едой считалось преступлением.
Они стали свидетелями того, как бадаги из Южной Индии, в надежде обмануть богов, приписывают тысячу триста грехов своего умершего собрата невинному буйволенку.
Они наблюдали, как бхотии из Джугара в Западных Гималаях кормят собаку гашишем и сладостями, а затем насмерть забивают ее палками и камнями, чтобы на год застраховать себя от болезней и других напастей.
Они видели, как человек, страдающий от головной боли, дубасит ягненка или козла до тех пор, пока тот не упадет, считая, что передает таким образом свою боль животному.
Они знали людей, уверенных, что они умрут, если кто-либо наступит на их тень.
Много чего повидали Воины Жизни на своем пути, и поняли они, что люди считают непреложными истинами лишь искаженные образы мира, предпочитая правде удобство и простоту представлений.
Именно тогда Посвященные клана решили создать наиболее совершенную систему знаний, отобрав у каждого народа, у каждого сообщества, у каждого учения, у каждой религии представления, наилучшим образом отражающие бесконечную изменчивость окружающего мира.
Не довольствуясь представлениями о бессмертии души, "Спокойные" поставили перед собой более практичную задачу. Наряду с духовным совершенствованием они решили добиться неограниченного продолжения человеческого существования в физическом теле. Более того, они хотели сделать так, чтобы каждое мгновение дарованной им жизни было наполнено ощущением удовольствия и счастья. Так родилось учение "Вкус Плода с Дерева Жизни"
Следующие по пути Шоу-Дао параллельно и гармонично развивали тело, чувства и интеллект. Они изучали все, что могло пригодиться в жизни и сделать ее более насыщенной и полной: философию и медицину, воинские искусства и ремесла, поэзию и шпионские уловки, тонкости секса и техники психологического воздействия на людей.
"Спокойные" учились сражаться и любить, управлять временем и собой, постигать непостижимое и погружаться в бесконечность Спокойствия, выходить за пределы человеческих возможностей и наслаждаться простыми вещами. Они не искали сокровищ, ибо высшим сокровищем считали дарованную им жизнь. Нужно было лишь правильно распорядиться этим великим даром.
- Но разве один человек может изучить столько разных вещей? - удивился Саша.
- Все зависит от того, чего он хочет, - объяснил Ли. - И еще это зависит от формы человека.