Остальные гоблины, застывшие от ужаса при виде мгновенной смерти трех своих собратьев, в беспорядке отступили назад, но теперь заметили внезапную слабость противников. Они снова стали приближаться, но уже без прежней вялости, как вначале,- разъяренные, щелкающие зубами, словно волки, они побросали щиты и, встав вплотную друг к другу, образовали единую массу, ощетинившуюся копьями.
Ллиэн хотела броситься им навстречу, но, полностью ослабев, тоже упала на колени, бессильно цепляясь за каменные выступы стен.
Все было кончено.
Плача от беспомощности, Ллиэн могла лишь поднять глаза на приближающихся монстров и открыто взглянуть в лицо смерти.
- Ллиэн!
Утер бросился к ней, словно утопающий, теряя последние силы. Она протянула к нему руку, но расстояние между ними было слишком большим, и рыцарь слишком ослаб, чтобы приблизиться к ней.
Вдруг кто-то резко оттолкнул ее в сторону, заставив застонать от боли.
Вначале Ллиэн не узнала Цимми - настолько высоким он показался ей с земли. Цимми смеялся, и глаза его излучали энергию. Его словно переполняла уверенность в собственной непобедимости, которая позволила им одолеть первых противников, но в отличие от остальных он не потерял ее. Выступив вперед, навстречу приближавшимся гоблинам, он провел носком сапога дорожку в пыли, очерчивая кругом своих спутников, потом выпрямился во весь рост и начал бросать в стены мелкие камешки, одновременно притоптывая каблуком о землю. Эта лихорадочная пантомима могла бы показаться смешной, но Ллиэн почувствовала, как в ней пробуждается какое-то смутное тревожащее воспоминание. Тут же из глубин пещеры послышался глухой гул. Земля под ногами задрожала, и сверху дождем посыпались пыль и щебенка. Гоблины принялись беспокойно оглядываться, словно звери, угодившие в западню. В следующее мгновение свод пещеры рухнул на них с адским грохотом. Мельком увидев торжествующий жест Цимми, Ллиэн тут же вспомнила об огромных пластах вывороченной земли, обрушившихся на них в Гврагедд Аннвх. Затем мастер-каменщик, повелитель земли и камней, исчез под грудами обломков.
Факелы были сломаны, завалены камнями или засыпаны пылью. Ллиэн, судорожно скорчившись на полу, не могла удержаться от крика. Но ни один булыжник или даже самый маленький каменный осколок не упал на нее. Внутри очерченной Цимми границы круга земля осталась неповрежденной, и свод над ним уцелел, тогда как все вокруг представляло собой беспорядочное нагромождение камней, покрытых густым слоем пыли, ставших надгробиями для гоблинов. Б пещере было абсолютно темно - даже Ллиэн, изо всех сил всматриваясь в темноту, могла видеть лишь на два локтя перед собой.
- Ллиэн!
Она узнала голос Утера, звучавший тревожно, на грани отчаяния. Почти сразу же послышался голос Фрейра, который окликал рыцаря, тоже испуганный. Скорее всего, они не видели магического обряда Цимми, и внезапно рухнувший свод пещеры стал для них полной неожиданностью. Наверняка им обоим казалось, что они остались в одиночестве в кромешной темноте, откуда не выберутся, поскольку смогут двигаться только ощупью, а никто из остальных не уцелел… Эльфы в отличие от людей никогда не боялись наступления ночи и не испытывали стремления защититься от нее, зажигая факелы и масляные лампы, с риском сжечь свои деревянные дома, но, несмотря на это, Ллиэн понимала своих спутников.
Утер снова окликнул ее, и теперь его крик прозвучал душераздирающе. Ллиэн вскочила и бросилась к нему.
- Я здесь! - закричала она, опускаясь на колени рядом с ним и касаясь кончиками пальцев его щеки.
Утер резко вздрогнул и посмотрел на нее, как слепой, потом провел рукой по лицу и рукам Ллиэн и порывисто обнял ее.
- Ты жива! Ллиэн, говори со мной, я тебя не вижу…
- Я здесь, - повторила она. - Со мной ничего не случилось, с Фрейром тоже. Цимми спас нас всех, обрушив свод пещеры на гоблинов… Они все мертвы, и даже если кто-то выжил, они по ту сторону завала.
- Отличная работа, мэтр Цимми! - закричал Утер.
Но никто не ответил.
- Цимми?
Ллиэн почувствовала, как ее сердце сжимается. Она нигде не видела его…
- Цимми?.. Ллиэн, ты его не видишь?
Ллиэн прищурилась, пристально всматриваясь в непроницаемый мрак пещеры. Но вокруг были сплошные завалы, со всех сторон окружавшие их, словно стены колодца, и уходившие вверх, насколько хватало глаз. Потом она различила исковерканное тело гоблина, который стонал в луже черной крови, полураздавленный обломками камней. Рядом с ним слабо светилась догорающая головешка - все, что осталось от его сломанного факела. Ллиэн выпустила руку Уте-ра и, подойдя к слабому огоньку, осторожно прикрыла его руками.
- Как разжечь огонь? - крикнула она.
- Что? Ты нашла факел?!
- Скажи мне, как его разжечь? Я не умею!
- Э-э-э… ну, просто надо не давать ему погаснуть.
Фрейр презрительно фыркнул и ощупью направился к Ллиэн, идя на звук; ее голоса, пока не заметил крошечные тлеющие угольки.
- Сейчас я этим займусь, - заявил он.
Варвар опустился перед угольками на колени, словно священник перед алтарем, потом оторвал полоску ткани от лохмотьев мертвого гоблина и осторожно поднес ее к пламени, одновременно слегка раздувая его. Вскоре ткань задымилась, потом загорелась. Фрейр подобрал еще один обломок факела, сделанного из связанных ореховых прутьев, и осторожно обмотал их горящей полоской ткани. Пламя начало потихоньку разгораться, пожирая сухое дерево, и наконец стало давать достаточно света.
Теперь Фрейр и Утер тоже смогли увидеть вокруг нагромождения камней, поднимавшиеся до самых сводов пещеры, и поняли, что им придется карабкаться по ним, чтобы продолжать путь,- с риском вызвать новый обвал.
- Похоже, мэтр Цимми опять не рассчитал свои силы, - пробормотал Утер.
Фрейр высоко поднял факел, освещая неповрежденный круг земли и горы каменных обломков. Но никаких следов Цимми не было видно.
Никаких…
Трое спутников долго молчали, словно оглушенные исчезновением Цимми, не в силах поверить, что он стал жертвой своего собственного колдовства. Утер, который чувствовал, что в горле стоит ком, заметил свой меч, валявшийся на земле, и неверными шагами направился к нему. Он вложил меч в ножны, и металлическое бряцание глухо и мрачно отдалось под сводами туннеля. Потом обернулся к Ллиэн.
- Нужно идти дальше, - сказал он.
Стоя на коленях в пыли, рядом с изуродованным трупом гоблина, Ллиэн не шелохнулась с тех самых пор, как нашла факел.
- Без него это все не имеет смысла… Нам никто никогда не поверит, - прошептала она.
Рыцарь опустил голову - усталый, отчаявшийся, побежденный, почти на грани слез. Без Цимми, без остальных гномов, которые вместе с ними отправились в это путешествие, без кольца Гаэля, доказывавшего его принадлежность к Гильдии, кто поверит рассказу королевы эльфов, сбивчивым речам варвара или его собственному свидетельству? Бедный влюбленный рыцарь, опутанный эльфийскими чарами…
- Нужно его найти!
Ллиэн и Утер одновременно обернулись при этих словах Фрейра. Размахивая факелом, который бросал отблески на его всклокоченную шевелюру и искажал грубые черты его лица, выпрямившись во весь рост и с вызовом глядя на сплошную массу камней, варвар медленно указал пальцем в какую-то точку среди обломков.
- Там.
В том месте, куда он указывал, ничего не было. Все то же самое, что и вокруг: земля, камни, хаос.
- Цимми здесь, - уверенно сказал Фрейр. - Нужно копать.
Утер переводил глаза с варвара на огромную массу камней. Неужели им придется разгребать завал, рискуя вызвать оползень, который погребет под собой их всех?
- Это бесполезно, - тихо проговорил он.
Но Фрейр не отвечал. Он воткнул свой факел в расселину и вытащил первый камень из завала. Когда он отшвырнул его, раздался страшный грохот, докатившийся до самого свода, и тонкие струйки песка поползли с высоты каменных нагромождений, словно ручейки.
- Это бесполезно, Фрейр! - резко повторил Утер.
Варвар с проклятием схватил следующий камень и обернулся к рыцарю. Его лицо покраснело от напряжения и было залито потом. Ничего от прежней веселости в нем не осталось.
- Только смерть бесполезна! - закричал он, бросая камень к ногам Утеря. - Помогай!
Утер почувствовал, как в нем нарастает гнев. Он бросился к варвару, схватил его за руку и швырнул на землю.
- Цимми мертв, пойми ты это, болван несчастный! И мы тоже умрем, если ты не успокоишься!
Фрейр одним прыжком вскочил на ноги. Он потер щеку, очищая ее от грязи, и начал медленными шагами, словно боец перед началом поединка, приближаться к рыцарю, выставив вперед руки с раскрытыми ладонями, явно собираясь вцепиться ему в горло.
- Слушайте!
Оба повернулись к Ллиэн, услышав ее голос, и затаили дыхание. Вначале они ничего не услышали. Затем до них донесся слабый шорох, понемногу становившийся все отчетливее, и наконец он превратился в глухой стук, ритмичный и непрерывный, доносившийся из глубины завала.
Они инстинктивно попятились и прижались к стене пещеры, охваченные тревогой, слушая шорох осыпающихся камней, которые подкатывались к их ногам, и глухой стук, нарастающий с каждой минутой.
Вдруг каменная преграда задрожала, и вниз обрушились камни самых разных размеров - от маленьких до огромных, в человеческий рост. Но вместо того, чтобы полностью рассыпаться, обломки, кажется, еще сильнее сплотились, а потом раздвинулись, образуя проход между двумя каменными стенами.
Трое спутников, стоя вплотную друг к другу, нерешительно улыбались, не осмеливаясь поверить в свои ожидания, пораженные и охваченные вновь вспыхнувшей надеждой. И наконец показался Цимми, весь покрытый пылью, белый как привидение. Он улыбнулся им, откинул капюшон и отряхнул свои короткие каштановые волосы и бороду.
- Неужели вы поверили, что мастер-каменщик может погибнуть под каменным обвалом? - смеясь, спросил он. - Это, право, было бы…
Он не договорил. Черное лезвие сабли вонзилось в его шею с нечеловеческой жестокостью, разрубая плоть и погружаясь в сердце.
Цимми умер, даже не вскрикнув. Он так и не увидел огромного гоблина, который неожиданно вырос над ним, не услышал крик ужаса, вырвавшийся у королевы Ллиэн, и не почувствовал жестокой боли от удара. Он начал медленно оседать, потом рухнул на землю, вырвав саблю из руки гоблина.
Фрейр издал звериное рычание и бросился на гоблина. Он схватил его за уши и изо всех сил ударил о скользкую стену. Послышался ужасающий хруст, и на стену брызнула черная кровь монстра. Однако тому удалось нанести удар когтистой рукой по животу варвара, оставив на нем тройной кровоточащий след. Затем гоблин выпрямился и заревел. Он представлял собой страшное зрелище - из его ран струилась кровь, впитываясь в серую пыль под ногами, одежда была разорвана в лохмотья, и он больше напоминал дикого зверя. Фрейр бросился на гоблина, но тот вцепился ему в горло, вонзив свои кривые когти в кожу варвара, отчего из шеи Фрейра тут же брызнула кровь, словно сок из переспелого плода.
- Эгле орк кеосан эльф аэтэлинг!
Гоблин швырнул Фрейра на землю, как; тряпичную куклу, и обернулся к королеве эльфов. Ллиэн перехватила его взгляд и вытянула вперед руку.
- Хаэль хлистан!
Но заклинание, древнее, как эти горы, которому не мог сопротивляться ни один монстр, на сей раз не подействовало. В два прыжка гоблин оказался рядом с Ллиэн и уже тянул когти к ее шее. Утер с яростным воплем выхватил меч, и удар, нанесенный им, был настолько сильным, что оружие едва не вылетело из рук. Он собирался вонзить меч в шею гоблина, но тот оказался проворнее, и лезвие отсекло лишь его кисть, упавшую на землю, словно огромный отвратительный паук. Ллиэн тоже бросилась вперед и вонзила в грудь гоблина серебряный кинжал. Монстр рухнул на колени, обливаясь кровью. Потом он скорчился, словно огромный узловатый древесный корень, и затих. Ллиэн вырвала кинжал из раны.
Никто не произнес ни слова. Не прозвучало ни крика победы, ни вздоха облегчения.
Упав на колени возле Цимми, Фрейр зарыдал. Слушать это было невыносимо. Ллиэн тоже опустилась на землю рядом с варваром и попробовала хоть как-то перевязать порезы от когтей гоблина. Затем Утер осторожно поднял тело Цимми и положил его в центре защитного круга. Он скрестил руки гнома на груди и вложил в них гоблинскую саблю, убившую его. Гномы верили, что никому не дано без оружия в руках войти в Валгаллу - рай для воинов. Цимми, конечно, не мог с полным основанием считаться воином, но Утер не знал, как еще оказать ему посмертную честь. Он жалел, что раньше не изучил погребальные ритуалы гномов, чтобы воздать своему товарищу последние почести, достойные его ранга, его доблести и его дружбы… Но к чему теперь сожаления?.. Он заметил кольцо Га-эля на левом мизинце гнома и вспомнил, что Цимми едва не погиб из-за этого кольца в Гврагедд Аннвх. Утер осторожно снял его с пальца мертвого гнома и, не глядя, сунул за пазуху. Разве могло оно теперь иметь какую-то ценность?..
Оплакивая смерть своего товарища, Утер оплакивал также свои последние рухнувшие надежды.
Глава 20
Страх
Снег покрыл дома и улицы Лота, а вместе с ним пришел ледяной холод. Ночь не успокоила души и не развеяла страхи. Монахи украсили церковь огромными гобеленами, изображающими Таинства Веры, но испуганная толпа, пришедшая к мессе, при виде их опускала глаза и заламывала руки: архангел Гавриил в своих блестящих доспехах, с длинным мечом в руке, больше походил на эльфа, чем на королевского рыцаря…
Улицы, таверны и площади опустели.
По ним ходили только вооруженные солдаты в бело-голубых туниках, а также гномы - вояки, торговцы и шлюхи, - громко похвалявшиеся, что не боятся эльфов.
Но вскоре жители Лота заметили, что гномы тоже понемногу исчезают из города - словно крысы, покидающие корабль в предчувствии кораблекрушения. Они уезжали тайно, и никто не замечал, когда именно. Не то чтобы их отсутствие кого-то всерьез огорчило, но люди невольно начали чувствовать себя одинокими.
Уже на другой день после костра на городской площади церковь во время служб была заполнена лишь наполовину. Ночью кто-то сжег гобелен с изображением архангела Гавриила… Один из монахов наутро был найден мертвым… Его застывший обескровленный труп обнаружили стражники. Тут же поползли слухи, что на теле монаха не обнаружилось ни одной раны, а лицо было искажено от ужаса. Одни говорили, что он встретился с призраком убитого серого эльфа и тот своими длинными пальцами вырвал из его груди сердце и выпил всю кровь, словно вампир. Другие клялись, что эльфы на самом деле не покинули город, а лишь затаились и теперь выходят на улицы по ночам, чтобы охотиться на людей. В городе один за другим рождались самые невероятные слухи. Хотя находились и такие люди, кто утверждал, что монах просто был пьян, споткнулся и расшиб себе голову…
Все заперлись у себя в домах, разожгли камины и сидели молча, настороженно прислушиваясь к давящей тишине, нависшей над городом. Сама эта тишина казалась им чем-то сверхъестественным…
Даже когда дров больше не осталось, никто не отважился выйти из дому и отправиться за ними в лес. К вечеру второго дня город словно закутался в белый саван. Улицы и крыши покрывал густой слой снега, стекла в окнах заледенели, ледяной ветер задувал в дома сквозь каминные трубы и дверные щели. Люди целыми семьями забивались в постели, прижавшись вплотную друг к другу, или жгли мебель вместо дров.
На третий день королевские стражники взломали двери и насильно заставили горожан выйти из домов. Им было велено снова открыть торговые лавки и таверны. Рыбаков и дровосеков вывели из города под конвоем, но озеро замерзло, а повозки, нагруженные дровами, застряли в снежных ухабах. Пеллегун приказал открыть королевские амбары и устроить раздачу хлеба горожанам. Двух человек вздернули на виселице за то, что они пытались сбежать из города. Теперь стража днем и ночью охраняла все городские ворота.
Не зная о смерти Блейда, не получая никаких новостей по эстафете от Гильдии, оставаясь слепыми и глухими, неспособными справиться с бурей, которая начинала назревать в их собственном городе, король Пеллегун и его сенешаль были обречены на томительное ожидание. Они послали вооруженных рыцарей в окрестности города, приказав разыскать эльфов, где бы они ни были, но те вернулись ни с чем, полумертвые от холода. Тогда Пеллегун и Горлуа поспешно нацарапали на маленьких клочках пергамента - как раз таких, чтобы можно было привязать их к лапке почтового голубя,- короткие послания, адресованные всем осведомителям из Гильдии во всех частях королевства. Послания содержали всего один вопрос: чем сейчас заняты эльфы? Разумеется, отправку этих посланий нельзя было доверить никому из слуг.
Стражники, охранявшие голубятню, едва не свалились со скамей, увидев короля и самого важного сановника королевства, красных и запыхавшихся, которые не останавливаясь миновали их и подошли к тяжелой дубовой двери, ведущей в башню.
- Открывай! - нетерпеливо закричал Горлуа стражнику, у которого была на поясе связка ключей.
Тот нашел нужный ключ и вставил его в замок, но дверь не открывалась.
- Ну, что там? - недовольно спросил король.
- Не знаю, сир, - отвечал стражник. - Дверь как будто что-то удерживает изнутри.
- Толкни посильней!
Увидев, что дверь слегка приоткрылась, Пеллегун быстро подошел к ней. Сквозь узкую щель пробивался сероватый свет. И вместе с ним - резкий отвратительный запах. Это не была обычная вонь голубятни - запах птичьего помета и прелой соломы, устилавших пол. Это было явно что-то похуже…
- Стража, ко мне! - закричал Горлуа, спускаясь на несколько ступенек. - Взломайте дверь!
Потом схватил короля за рукав и оттащил его от двери. Подоспевшие стражники просунули под дверь наконечники копий, орудуя ими, словно рычагами.
Король и Горлуа спустились в караульную и в ожидании уселись на скамьи.
- Выпей за короля, - сказал Горлуа начальнику стражи, который поспешил налить им дрянного вина в глиняные стаканы.
Они втроем разом опрокинули стаканы и немного согрелись. Горлуа объявил второй тост за королевскую стражу. В этот момент появился стражник, спустившийся с голубятни. На его лице было неприкрытое отвращение.
- Сир, мы открыли дверь. Но лучше вам самим взглянуть…
Эта фраза, судя по всему, не слишком понравилась королю. Он вскочил, швырнул глиняный стакан на пол и бросился к узкой лестнице, ведущей в голубятню.
В ноздри ему снова ударила жуткая вонь. Он поднял полу плаща, закрыв себе рот и нос, и перешагнул последние ступеньки.
Пол был усеян мертвыми голубями, уже начавшими разлагаться. Густой слой птичьих трупов был примерно в локоть высотой. Здесь же лежали тела двух глухонемых, покрытые многочисленными мелкими порезами и запекшейся кровью, - словно голуби сражались с ними в убийственной нелепой схватке. Крысы, взявшиеся непонятно откуда, устроили себе настоящий пир, уничтожая разлагающуюся плоть.