- Кажется, любезный рыцарь, ваш конь успокоился. Может быть, вы доскачете до Тилля и попросите его сделать остановку, чтобы подкрепиться?
Утер Бурый ответил резким кивком и пришпорил коня. Ллевелин, подъехав к королеве, занял его место.
- Красота вашего величества не оставляет равнодушным никого из людей, - заметил он, улыбаясь.
- Так говорят, - ответила Ллиэн, возвращая ему улыбку.
- Тем лучше. Может быть, их будет легче привлечь на нашу сторону, если дело примет скверныйоборот.
Королева Высоких эльфов нахмурилась.
- Утер - один из двенадцати стражей Великого Совета. Он друг эльфов, но также и гномов. И это очень хорошо. Я бы не хотела сделать ничего, что могло бы изменить такое положение.
- Простите меня, королева, - прошептал Ллевелин.
Он придержал своего коня, чтобы между ним и Ллиэн осталась прежняя дистанция. Однако в глубине души он понимал, что прав. Мало кто из людей-мужчин мог устоять перед красотой эльфийских женщин. Поэтому большинство знатных дам Логра издавна старались, чтобы больше нравиться своим мужьям, подражать бледности, изяществу и безмятежному спокойствию тех, кого человеческие легенды порой называли феями, порой - ундинами, сильфидами, белыми дамами или духами леса. Отсюда в королевстве повелась мода на батистовые сорочки, покрывала из тонкого льна, закрывающие голову и шею и делающие лица более узкими, на длинные рукава, полностью скрывающие руки и доходившие до кончиков пальцев, или высокие остроконечные шляпы с вуалями,- одним словом, на все, что помогало казаться выше, тоньше и бледнее. Девушки пудрили лица и почти ничего не ели - вплоть до голодных обмороков, и страдали в тесных узких платьях, в которых невозможно было свободно дышать. И все только для того, чтобы походить на эльфиек…
Ллевелин пожал плечами. Что бы там ни говорила королева, ни один молодой человек не устоял бы перед эльфийкой - если только не боялся эльфийских чар… А такое тоже нередко бывало.
Окрик, раздавшийся впереди, отвлек Ллевелина от его мыслей. Утер и Тилль-следопыт нашли убежище, где можно было остановиться на отдых.
Это оказалась пастушья хижина, где зимой никто не жил, сложенная из грубых камней и почти не защищавшая от ветра и дождя. Однако на короткое время она могла бы дать иллюзию тепла и уюта.
Поскольку хижина была совсем маленькой, эльфы, для которых дождь совершенно не был помехой, остались снаружи вместе с лошадьми.
Гуирр - паж рыцарей - пытался разжечь в хижине огонь, что, учитывая окружающую сырость, было настоящим подвигом, и когда ему наконец это удалось, все собравшиеся наградили его аплодисментами. Мьольнир сменил промокшую одежду, но продолжал ворчать до тех пор, пока высокий паж гномов в красной ливрее не принес первый кувшин вина из съестных припасов.
Вскоре из хижины послышался смех и веселые возгласы. От небольшого костра вовсю валил дым. К нему примешивался дымок от трубки Цимми. Легкий медовый запах табака был приятным и успокаивающим. Эльфы, сидя у порога хижины, тоже ели и перебрасывались шутками, явно желая развеселить гномов; потом королева Ллиэн и сама рассмеялась, услышав смешную историю, рассказанную мастером-каменщиком Цимми, а следом за ней расхохотались и остальные.
Все еще улыбаясь, Ллиэн протянула длинную изящную руку к Родерику, сидевшему недалеко от нее, по другую сторону порога, и прикоснулась к его руке, обтянутой прочным кожаным нарукавником.
- Могу я попросить у вас, рыцарь, серебряную монетку?
Родерик и другие участники экспедиции удивленно взглянули на нее, но королева, продолжая улыбаться (при этом в уголке ее губ появлялась легкая складочка, которую Утер находил очаровательной), повторила:
- Пожалуйста, дайте мне серебряную монетку, мессир.
- Да, конечно, - пробормотал Родерик.
Он начал рыться в своей сумке, ища кошелек, но Утер, опередив его, протянул королеве свою монету.
- Пожалуйста, мадам.
Ллиэн поблагодарила его изящным кивком, взяла монету кончиками пальцев и показала ее всем собравшимся.
- Вы видите ее, мессиры? Серебряная монетка, совсем новая!
Она позвала в свидетели Фрейра, и варвар с довольным смешком подтвердил, что монета настоящая. Он даже попробовал ее на зуб.
- Благодарю вас, господин Фрейр, - сказала Ллиэн, забирая монету и сжимая ее в правой руке. - Значит, она не фальшивая? Настоящая королевская монета?
- Да, будьте уверены!
Королева с легкой усмешкой подмигнула Утеру, потом подняла левую руку и щелкнула пальцами. Когда она разжала правую руку, на ее лице появилось разочарование.
- Ах, какое несчастье, мессир Утер! Ваша монетка… прекрасная серебряная монетка…
На ее ладони лежал обычный медный грош.
- Ну и ну! - воскликнул Фрейр. - Вы это видели? Видели?
Ллиэн улыбнулась, но тут же укоризненно нахмурилась.
- Господин Фрейр! Как вам не стыдно! Вы забрали монетку мессира Утера?
- Я?
Эльфийка обошла вокруг костра, приблизилась к варвару-гиганту и запустила руку в его густую шевелюру.
- Вот она! - воскликнула Ллиэн, снова держа в руках монету из серебра.
Фрейр, как громом пораженный, посмотрел на нее, но потом оглушительно расхохотался, а к нему присоединились и остальные.
Цимми улыбался уголками губ - он был слишком ошеломлен, чтобы смеяться во весь голос. Конечно, это был нехитрый трюк, из тех, что показывают детям бродячие фокусники, но, однако, он не мог понять, как эльфийке это удалось. Он набивал трубку, продолжая размышлять над этим вопросом, не обращая внимания на смех и возгласы остальных.
Тилль-следопыт тоже не смеялся.
Он молча встал, принюхиваясь к запахам, принесенным ветром, словно гончая, и пристально вглядываясь в затянутый тучами горизонт.
Здесь кто-то был.
Еще со вчерашнего дня он ощущал чье-то чужое присутствие. Кто-то следовал за ними, держась на достаточно большом расстоянии, чтобы его не было видно сквозь туман, но все же был здесь, скрытый и молчаливый.
Следопыт вернулся к хижине и слегка дотронулся до плеча королевы Ллиэн.
- Нас кто-то преследует, - сказал он. - Скорее всего, человек. Он один, едет верхом на лошади.
- Ты уверен?
Следопыт улыбнулся, и Ллиэн пожалела о своем вопросе. Тилль никогда не ошибался.
- Убить его? - спросил он.
- Зачем? Может быть, это просто совпадение. Какой-то путешественник едет той же дорогой, что и мы. И потом, раз уж речь идет о человеке, то пусть решение принимают люди. Мы докажем, что не собираемся ничего предпринимать втайне от них… Мессиры!
Королева обернулась к людям и гномам, сгрудившимся вокруг костра, чтобы захватить последние ускользающие крохи тепла. Они, улыбаясь, смотрели на нее в предвкушении нового фокуса, но при виде ее серьезного лица их улыбки исчезли.
Кажется, какой-то человек верхом на лошади едет по нашему следу, принимая все предосторожности, чтобы мы его не заметили.
Утер и Родерик переглянулись. Слова, произнесенные королевой, разом положили конец веселью. Взаимная подозрительность сгустилась в воздухе, словно темная туча.
Мьольнир с наигранной улыбкой поднял указательный палец.
- Кажется, вас и так трое, - сказал он, обращаясь к рыцарям. - Разве этого недостаточно?
- Если даже за нами едет человек, он явно не собирается иметь с нами дела, - ответил Родерик, вставая.
Юный рыцарь передернул плечами, и от этого движения по его доспехам заструились дождевые капли. Ему было не по себе.
- Я пойду попрошу этого человека присоединиться к нам и разделить с нами трапезу, перед тем как он отправится своей дорогой.
- Хочешь, Фрейр пойдет вместе с тобой? - спросил варвар, не находивший никаких поводов для тревоги и больше занятый содержимым своей миски, но все же считавший своим долгом составить компанию товарищу, с которым несколько дней ехал бок о бок.
- Благодарю тебя, Фрейр, - ответил Родерик, улыбаясь. - Но я думаю, нет ничего опасного в том, чтобы позвать одинокого путешественника на ужин.
Варвар пожал плечами и попросил пажа налить ему пива, чтобы не отстать от гномов, опустошавших свои глиняные кружки одним глотком.
Родерик покинул хижину и скрылся в тумане. Утер вышел следом и опустился на землю рядом с королевой Высоких эльфов.
- Вы ведь не подумали, что…
- Я ни о чем не подумала, дорогой рыцарь, - прервала Ллиэн. - Но Тилль никогда не ошибается. Сле дом за нами едет человек, и он прячется. Почему, как вы думаете?
Утер попытался улыбнуться, затем встал и сделал несколько шагов в том же направлении, где только что скрылся его друг за пеленой дождя. Он встряхнул головой, и с волос его полетели брызги, как с мокрой отряхивающейся собаки. Вокруг расстилалась пустынная равнина, на которой, если не считать пастушьей хижины, не было ни единого человеческого жилища, ни пригорка, ни дерева. Дождь не переставал ни на минуту вот уже много часов - мелкий, еле-еле моросящий, но холодный и проникающий, казалось, до самой глубины души, не оставляя места для тепла и веселья. Из хижины донесся раскатистый хохот Фрейра, и Утер обернулся. Эльфы сидели снаружи, прислонившись, к каменным стенам, бледные и неподвижные в своих муаровых одеждах переменчивых цветов. Ему показалось, что Ллиэн смотрит на него, но было слишком далеко, чтобы сказать об этом с уверенностью.
- Утер! Ко мне!
Рыцарь мгновенно повернулся и бросился на зов. Он узнал голос Родерика, звучавший, однако, как-то странно: одновременно яростно и слабо, клокочуще и сдавленно.
Несмотря на тяжелые железные пластины, укреп ленные на его кожаных доспехах, рыцарь бежал быстро и еще успел услышать удаляющийся лошадиный топот, когда оказался рядом со своим другом.
Тот стоял к нему спиной, пошатываясь, одной рукой схватившись за горло.
- Родерик! - воскликнул Утер.
Рыцарь попытался повернуться, но вместо этого резко покачнулся, выронил меч и рухнул на землю. Послышался глухой металлический лязг доспехов. Утер опустился на колени рядом с ним и увидел ужасную рану на его шее. Длинный кинжал проткнул ее насквозь, и конец лезвия, покрасневший от крови, торчал с другой стороны над погнувшимся металлическим отворотом кольчуги.
Родерик открыл глаза и попытался заговорить, но изо рта у него хлынул поток крови. Он захрипел, его тело выгнулось в мучительной судороге, продолжавшейся несколько секунд, а затем он неподвижно застыл на руках Утера.
Утер, окаменев от неожиданности, смотрел на тонкую струйку крови, скользящую по матово поблескивающим металлическим доспехам. Дыхание у него перехватило, и он поднял глаза к небу, не в силах, однако, ни молиться, ни позвать на помощь, ни сделать что-то еще. Ветер переменился, и теперь дождь хлестал прямо ему в лицо. Капли струились по доспехам Родерика, смывая с них кровь, и его тело почти полностью сливалось с землей и побуревшей травой, на которых он лежал. Утер опустил голову, подставляя затылок под холодные струи.
Он впервые видел, как умирает человек. Его друг. Они с Родериком родились в соседних владениях, примыкающих к Стране Дюн, и вместе ходили в школу. Их благородное происхождение, сила и умение владеть оружием сделали их достойными того, чтобы оказаться среди двенадцати рыцарей - стражей Великого Совета, но они родились слишком поздно, чтобы принять участие в Десятилетней войне. А в последую- щие годы королевство Пеллегуна жило в мире… Спо- собности Родерика при отсутствии должного опыта не смогли ему помочь…
Не поднимаясь с колен, Утер подобрал меч друга и положил между его скрещенных рук. Стоит ли прочесть молитву? Монахи всегда молятся, погребая усопших. Но Утер не знал ни одной молитвы и к тому же не был уверен, что Родерик придерживался новой религии…
Он схватил рукоять кинжала и осторожно вытащил его из раны. Лезвие было длинным и тонким, как у стилета. Легкое, не самое опасное оружие. Простая рукоятка, без резьбы и каких-либо украшений. Оружие убийцы, а не воина, предназначенное для того, чтобы его легко можно было спрятать за отворотом сапога или в складках плаща, а не носить открыто на поясе… Утер резко вогнал кинжал в землю и осторожно опустил тело Родерика на траву.
Поднявшись, он увидел, что все его спутники тоже здесь. Фрейр, возвышаясь над остальными на две головы, неотрывно смотрел на тело Родерика, и в его глазах отражалась глубокая скорбь, отягощенная угрызениями совести.
Утер отстранил гномов, стоявших в первом ряду, и, опустив голову, направился к хижине.
- Утер, - прошептала Ллиэн, когда он проходил мимо нее.
Но рыцарь даже не обернулся.
- Утер, я хотела бы…
Тилль удержал королеву за руку. Рыцарь не слушал, что ему говорили, и ее слова тоже оказались бы бесполезными. Следопыт указал Ллиэн на тело Родерика и на кошелек, висевший у того на поясе.
- Посмотри, - сказал он. - Его убили не затем, чтобы ограбить. Я был прав, королева. Этот человека преследовал нас. Хочешь, чтобы я его разыскал?
Ллиэн не успела ответить, потому что Фрейр, проходя мимо, едва не опрокинул ее в грязь. Варвар-гигант взвалил на плечо тело рыцаря, несмотря на тяжелые доспехи, и отправился к хижине следом за Утером.
Путники двинулись дальше, оставив позади Утера и Гуирра, его пажа. Тело Родерика погрузили на мула, освобожденного от поклажи. Убитого рыцаря предстояло отвезти обратно в Лот.
Положив руку на холодные железные доспехи товарища, Утер погрузился в размышления, и паж не смел его окликнуть. Его конь пофыркивал, роя землю копытом. Эльфы, без сомнения, поняли бы, что он хотел сказать, но паж думал о своем: скоро настанет ночь - зимой темнеет рано,- и он останется один, вооруженный лишь луком и кинжалом, и в течение двух дней ему предстоит ехать в Лот с трупом убитого ры-царя, и мало того что в такую собачью погоду, но ведь впридачу убийца несчастного Родерика мог затаиться где-то поблизости и поджидать наступления ночи, чтобы убить и его!..
- Не бойся, - вдруг сказал Утер, словно услышал его мысли. - Тому, кто убил Родерика, не нужны были его деньги. Ему нужны мы. Он пойдет за нами… Но почему?. .
Прервав себя на полуслове, рыцарь взглянул на пажа с вымученной улыбкой.
- Что ж, поезжай… Когда прибудешь в Лот, пойди к сенешалю Горлуа и расскажи ему, как все произошло.
С этими словами Утер схватил поводья своего коня и вскочил в седло.
- Сегодня вечером мы будем в Каб-Баге, - про бормотал он про себя.
Затем пришпорил коня, и тот галопом поскакал на север.
Глава 5
Каб-Баг
Обычная земляная тропинка через несколько лье сменилась хорошей мощеной дорогой из широких каменных плит, пригнанных вплотную друг к другу. На перекрестках, во множестве встречавшихся по пути, деревянные щиты с вырезанными на них вертикальными, горизонтальными и наклонными линиями - письменами гномов - указывали дорогу на Каб-Баг.
Однако, если не считать смутно виднеющихся вдали холмов, за которыми пролегала граница с Черными Землями, путешественники не видели ничего, кроме огромной пустынной равнины. Каб-Баг был не тем городом, который можно увидеть издалека. Гномы, жители пещер, выстроили свою столицу глубоко под землей, чтобы защититься от ледяного зимнего ветра и от жаркого летнего солнца.
- Должно быть, уже недалеко, - сказала Ллиэн, ехавшая во главе процессии рядом с Тиллем, указывая на старого гнома с темным и сморщенным, как чернослив, лицом, согнувшегося под тяжестью огромного мешка - очевидно, с товарами, которые он хотел продать или обменять в городе.
Был уже поздний вечер. Солнце зашло, так ни разу и не показавшись за целый день. И эльфы, и люди и гномы чувствовали себя усталыми и измученными.
Смерть Родерика тяжким грузом давила на них все время поездки. Они почти не разговаривали - слова застревали в горле. Ллиэн, кроме того, чувствовала обращенные к ней молчаливые упреки Фрейра и Утера, словно бы она была виновата в смерти юного рыцаря. Ощущение было не из приятных.
Оба 62 эльфа вскоре заметили впереди небольшую земляную насыпь посреди дороги. Высотой она была не больше метра, но словно запрещала идти дальше.
Подъехав ближе, путники увидели, что в земляном бугорке есть дверь и окно. В нескольких метрах за ним в земле был вырыта огромная яма окружностью в несколько лье. Ее опоясывала широкая каменная дорога, уступами спускающаяся вниз, в самые глубины земли. Это и был Каб-Баг.
Эльфы остановились и молча ждали своих спутников. Лишь когда к насыпи приблизились и остальные, гномы, жившие в этом земляном доме, заметили прибытие чужаков. Изнутри послышался шум, торопливые шаги, какая-то возня. Дверь резко распахнулась, и ' на пороге показалась группа гномов, выглядевших немного комично и явно неспособных оказать более-менее серьезный отпор в случае внезапного нападения.
- Кто вы такие? - закричал первый гном, чье землистое лицо напоминало картофелину. - Почему не объявили о своем прибытии? Хотели подойти по-тихому, чтобы захватить нас врасплох?
- Вам незачем нас бояться, - сказала Ллиэн, видевшая, до какой степени гном рассержен. - Мы при шли с миром.
Из хижины вывалилась толпа других гномов, потрясая копьями, слишком большими для них.
- Мы никого не боимся! - выпалил первый гном. - Назовите ваши имена и скажите, что вы собираетесь делать в Каб-Баге!
Фрейр приблизился к нему своими тяжелыми неторопливыми шагами, отодвинув с дороги своих спутников. Судорожно вцепившись в рукоять топора, гном смотрел, как тот подходит, пока варвар не оказался стоящим вплотную к нему.
- Я Фрейр, правитель Скалистого Порога, - пророкотал он.
Гном поклонился и слегка отступил, словно освобождая проход гиганту-варвару.
- Простите, господин, я вас не узнал. Добро пожаловать в город!
Фрейр проворчал что-то непонятное и двинулся вперед, ведя под узцы коня. Он первым ступил на вымощенный плитами спуск, окаймляющий отверстие в земле и спиралью уходящий вниз, в глубины подземного торгового города.
Слегка растерянные таким поведением варвара, остальные путешественники последовали за ним, сопровождаемые заискивающими улыбками гномов-стражников.
Утер немного задержался, глядя на их необычное военное снаряжение. Если не считать низко надвинутых железных касок, оно было невероятно разнообразным и совершенно не подходило к их росту. В отличие от людей, которые неустанно изобретали все новые орудия убийства, гномы не были воинственным народом. Эльфы тоже не слишком любили изготовлять оружие и не работали с металлами, за исключением серебра: из него они делали украшения, а также кинжалы и наконечники для стрел (хотя и неохотно пускали их в ход). Гномы в основном занимались торговлей и жили в предместьях больших городов и в приграничных землях.
Гномы были почти нечувствительны к красоте. Золото и драгоценности являлись для них лишь товаром для продажи или обмена. Они не копили их, а покупали, продавали, иногда крали - в постоянной лихорадочной жажде обмена, чего никакой другой народ до конца не понимал: настолько она казалась странной и бесполезной.