- Ага! - осклабился добрый отец. - А в самый душераздирающий момент я ей предложу обменять на этих котят гигантского хуймяка! И я наконец-то от него избавлюсь!
- Пап, ты что, у тети Фани уроки берешь в свободное время?
- Светулик, не обижай папу. Фаньке самой впору у меня уроки брать. Далеко ей до меня. У нее даже "Майбаха" нет.
- Но ты, папа, не все продумал. От Рикардо ты может и избавишься, но взамен-то получишь целых четырех котят.
- Ничего, они мурчат приятно. И мышков ловят. И вообще они маленькие.
- Так они же вырастут.
- А если что не так - я их за шкиряк и за борт, - решительно закончил Колобков. - У меня порядки суровые, не забалуешь.
Света покачала головой, про себя думая, что Оля все равно вряд ли согласится на такой обмен. Слишком уж любит своего ручного хомячка. Поскандалит с отцом денек-другой, на том и закончится.
Чертанов практически не глядел по сторонам. Красивые виды никогда его не привлекали. Да и нет их здесь - красивых видов. Только грязь и мусор. И оборванцы.
Вот как раз один такой оборванец попался навстречу. Рослый, широкоплечий, с наглым самоуверенным взглядом. Смотрит так, словно вся улица - его королевство. Чертанов благоразумно уступил дорогу, но детина тоже в последний момент изменил курс.
И врезался прямо в Чертанова. Тот зашатался, едва удержав равновесие. А здоровяк остановился, как вкопанный, схватился за руку и картинно застонал тоненьким голоском:
- Ой-ей-ей!.. Ай-яй-яй!.. Ай, больно-то как, больно! Что же это творится?! Ты что же, дыра в заднице, не видишь, куда шагаешь?! Толкнул ни в чем не повинного человека, средь бела дня толкнул! Ай-яй-яй, убили меня, покалечили, руку сломали!
- А… я… - растерянно отшатнулся Чертанов. - Я… извините… я не хотел…
Он мог бы поклясться, что в столкновении не было его вины. Бугай сам на него налетел. И хилый сисадмин совершенно точно не мог причинить ему такой боли.
- Извинить, говоришь? - осклабился детина, тыкая Чертанова пальцем в грудь. - Да нет, дыра в заднице, извинениями ты у меня не отделаешься. Ты меня толкнул в плечо. Обидел ни за что ни про что. Я теперь на работу выйти не смогу. Так что гони монету, дыра в заднице, да поживее, пока я не осерчал.
- Мо… монету?.. - еще больше растерялся Чертанов. - За что?..
- А за лечение, - дружелюбно положил ему руку на плечо здоровяк. - Костоправу платить придется. Или мне что ж, стражников кликнуть, пожалиться на тебя? Кликнуть мне стражников, а, дыра в заднице? Или монету мне выложишь?
Чертанов с грустью понял, что сейчас его будут бить. До чего же противная и неприятная сложилась ситуация. Можно, конечно, доказывать, что он ни в чем не виноват, что этот бугай сам на него наткнулся, да и не сломано у него ничего… но кому доказывать-то? Бугай все это и так прекрасно знает. А стражники… какие еще стражники? Они на этой улице даже не ночевали.
Взывать к прохожим тоже бесполезно - все отводят глаза, стараются побыстрее прошмыгнуть мимо. Бугай нагло улыбается, совершенно никого не стесняясь. Сейчас врежет разок и заставит вывернуть карманы. И вроде как не грабит, а взимает законную компенсацию за моральный ущерб.
- Чего молчишь, дыра в заднице? - повысил голос гопник. - Язык проглотил?
- Серега, ты чего отстал? - послышался веселый голос шефа.
Чертанов облегченно выдохнул. Петр Иванович с такими проблемами справляется в легкую. И Валера здесь, с пушкой.
- Это что еще за калека? - презрительно посмотрел на шефа бугай. - Не задерживайся, иди куда шел!
- Слышь, а ты Вову с пятого дома знаешь, а?! - сразу возбухнул Колобков, тыкая его палкой в живот. - Ты чего вообще такой дерзкий?!
- Чё-ё-ё?..
Детина не понял, на каком языке говорит этот лысый толстяк на деревянной ноге. Зато он прекрасно понял, что его тыкают палкой. Кулак-дынька резко сжался, губы искривились…
Валера разрешил ситуацию быстро и грубо. Даже не вынимая пистолета, он молча отодвинул Колобкова в сторону, а сам толкнул гопника в грудь. Тот при появлении рослого телохранителя слегка убавил пыл, но на попятную не пошел. Откуда-то из-за пояса появился потускневший кортик с треснутым лезвием.
Не тратя понапрасну времени, Валера резко подался вперед, одной рукой хватая нападающего за запястье, а другой - за пояс. Сильное сжатие - и кортик вываливается из побелевших пальцев. Бросок через бедро - и бугай бесславно плюхается в пыль. Опытный дзюдоист окончил драку в считанные секунды.
- Пошли, Серега, - добродушно скомандовал Колобков.
Знаменитый театр Кильяни разместился на огромной площади за мостом, соединяющим две половины Порт-Вариуса. Трущобы, примыкающие к морю и порту, резко контрастируют с великолепными зданиями богачей, живущих в глубине острова.
Стен театра земляне не увидели. Их никто не видит - совершенно скрыты огромными колоннами, коих насчитывается шестьдесят четыре штуки. По двадцати с боков и по двенадцати с фасада и тыла.
Перед входом выделяются еще две колонны - особенно гигантские, украшенные носами кораблей. У их подножий восседают мраморные драконоподобные создания - Ке и Ладифа, боги-ветра Двухголовых. А при входе гостей встречает каменный старец с зеленой бородой - Таримод, морской бог Эспелдакаша. Горожане не забывают, что Порт-Вариус был основан эспелдаками и Двухголовыми.
Театр Кильяни выстроили пятнадцать миллентумов назад, когда Порт-Вариус праздновал сто миллентумов со дня основания. Удивительное здание стало памятником всему городу - его победам и свершениям.
Внутри на каждом шагу роскошь и комфорт. Повсюду мягкие ковры, совершенно заглушающие шум шагов. Ярусы расписаны орнаментом, ложи прикрыты тонкими шелковыми занавесками, стены и мебель обтянуты бархатом разных цветов.
Представление еще не началось. Важный чернокожий швейцар проверил билет и проводил дорогих гостей в Лимонную ложу. Там землян уже ожидали.
Худощавый лохматый мужчина с вытянутым лицом окинул вошедших безразличным взглядом. Колобков, напротив, зачарованно уставился на его шевелюру. Он еще ни разу не видел людей с волосами цвета кислоты. Видел панков и хиппарей с красными волосами, с синими… а с такими вот едкими желто-зелеными пока что не доводилось.
К тому же этот тип действительно оказался белым. А Колобков уже начинал думать, что Эйкр населяют исключительно негры и диковинные чудища.
Их хозяин вяло махнул рукой, приглашая садиться. Колобков охотно уселся на диванчик. Лимонно-желтый, как и весь интерьер ложи.
Расселись и остальные. Света с любопытством осмотрела сцену и зрительный зал, понемногу заполняемый народом. Эти театралы совершенно не похожи на тех оборванцев, что бродят в порту и трущобах. Разодетые богачи, заезжие купцы и капитаны, блистательные дамы, Двухголовые с блестящей чешуей…
На сцену уже поднялись актеры. В Порт-Вариусе заведено перед представлением устраивать неформальное общение - артисты со сцены переговариваются со зрителями, отвечают на вопросы, выслушивают комплименты и пожелания. Света с большим интересом принялась рассматривать здешних балерин - миловидных девушек в обтягивающих трико с блестками. Никаких пачек.
- Серега, переводи, - приказал тем временем Колобков. - Представь меня. И спроси, как его зовут.
- Это Петр Иваныч, наш капитан, - равнодушно произнес Чертанов. - Он будет с вами говорить, а я - переводить.
- Да, - медленно кивнул кислотноволосый. - Я понял.
- Петр Иваныч спрашивает, как вас зовут.
- Бамакабамашура Датакаси Забаб.
Чертанов запнулся, не уверенный, что сумеет это правильно выговорить. Его визави слегка поморщился и великодушно сказал:
- Я знаю, что у меня непростое имя. Можно просто Бамакабамашура.
Чертанов пожевал губами. Он бы предпочел какое-нибудь из двух других имен. Шеф, выслушав перевод, пришел к такому же мнению.
- Так что, мне спросить?.. - начал Чертанов.
- Да хрен бы с ним, Серега. Пусть хоть Индирой Ганди зовется - мне начхать. Спроси лучше, зачем он выкрасил волосы в такой дурацкий цвет.
- Петр Иваныч…
- Спроси. Мне интересно.
Чертанов пожал плечами и перевел вопрос. Бамакабамашура сухо ответил:
- Это мой естественный цвет.
- Врешь! - возмутился Колобков, выслушав перевод. - Ни у кого не может быть такого цвета волос!
Бамакабамашура ничего не сказал. Только встал и приспустил штаны. Света взвизгнула, Валера рефлекторно сжал кулаки, а Колобков нервозно поежился:
- И правда естественный…
Бамакабамашура так же молча надел штаны и уселся обратно.
Колобков оперся на палку обеими руками, думая, с чего лучше начать переговоры. Бросил вопросительный взгляд на Чертанова - нет, от того помощи ждать не приходится. Сидит выпрямившись, словно аршин проглотил, смотрит в стенку пустыми глазами.
Тут начал гаснуть свет. Земляне сначала не заметили в этом ничего особенного… но потом Света вскинулась и округлила глаза. Она успела усвоить, что днем на Эйкре светло везде и всюду. Тепорий, разлитый в воздухе, не допускает самого присутствия темноты. Именно поэтому в зале совершенно светло при полном отсутствии как окон, так и источников освещения.
Но сейчас свет гаснет. Медленно, постепенно, но гаснет. С каждой секундой становится ощутимо темнее. Из-за чего это происходит?
Здесь ответа Светлана не получила. Но вернувшись на яхту, она спросила об этом у Стефании. И та рассказала, что кроме рачков-светоедов на Эйкре есть и другие существа, поглощающие тепорий. В частности, такая удивительная форма жизни, как люминестр.
Люминестры похожи на вытянутые голубоватые кристаллы, из-за чего их часто путают с минералами. Но они живые. Они дышат. А кроме этого - непрерывно осуществляют процесс, отчасти схожий с фотосинтезом. Днем, когда тепорий активен, люминестры жадно его поглощают. Ночью - выпускают небольшими порциями. Поскольку поглощенный тепорий еще не "израсходовался", оказавшись снова в воздухе, он некоторое время светится - пока не рассеется.
Таким образом люминестры на Эйкре играют двойную роль - как светильников, так и "затемнителей". К сожалению, стоят эти кристаллы недешево, и позволить их себе может не каждый. Да и встречаются они далеко не везде.
В конце концов люминестры поглотили весь тепорий в зале, и их накрыли черной материей. Стало совершенно темно. Свет льется только из распахнутой двери внизу. Удивительное зрелище - воздух перемешивается, а вместе с ним внутрь попадает тепорий. В зал будто протягиваются призрачные щупальца.
Потом закрыли и эту дверь. Успевшие проникнуть внутрь молекулы тепория рассеялись в обширном пространстве, почти не прибавив света. Из оркестровой ямы послышалась тихая музыка. Представление началось.
- А зачем выключили свет? - спросила Света.
- Это древняя славная традиция, - ответил Бамакабамашура через переводчика. - Представления в этом театре всегда идут в темноте. Свет только мешает получать наслаждение.
- Но это же балет!
- Ну и что?
Кроме музыки со сцены слышны и другие звуки. Приглушенная ругань. Шум ударов и падений. Из-за темноты балерины то и дело спотыкаются, натыкаются друг на друга и на предметы. Вот раздался дикий грохот - одна из девушек прыгнула не в ту сторону, шлепнувшись в оркестровую яму.
- Заезжая труппа, - равнодушно прокомментировал Бамакабамашура. - Первый раз здесь выступают. Еще не привыкли танцевать в нашем театре.
Света растерянно покачала головой. Из темноты проступило широкое отцовское лицо - телохранитель Валера прихватил карманный фонарик.
- Перейдем к делу, - потребовал Бамакабамашура, нимало не интересуясь происходящим на сцене. - Мне рассказали о вашем корабле. Это правда, что ему нет дела до ветров и течений?
- Чистая правда, - хмыкнул Колобков, светя своему визави в лицо фонариком. - А тебе это зачем, хиппарь?
Чертанов привычно осуществлял синхронный перевод. Разумеется, благоразумно смягчая некоторые выражения. Шеф не особо привык следить за языком.
- И ваш корабль может проплыть против сильного течения, даже если ветер дует навстречу?
- А ты что, с первого раза не понял?
- И может обогнуть опасные рифы?
- Само собой.
- В таком случае солнце осветило нас с тобой.
- Это ты чего сейчас сказал? - не понял Колобков.
- Я имею в виду, что мы можем помочь друг другу. Вам нужен Тур Ганикт? Я знаю, как его найти. Но я хочу кое-что в обмен.
- "Чайку" не отдам! - вспылил Колобков. - Вы меня уже забодали своей наглостью, папуасы хреновы! Я вам что, колхозник?! Вот так возьму и отдам яхту за здорово живешь?!
- Мне не нужен твой корабль, - сухо ответил Бамакабашура, когда ему перевели гневные вопли Колобкова. - Мне только нужно, чтобы ты доставил меня на один остров.
- Что еще за остров?
- Остров, добраться на который можно только на таком корабле, как у тебя. Он лежит в середине сильного течения и окружен кольцом рифов. Подойти к берегу на веслах или парусах чрезвычайно сложно, а еще сложнее потом вернуться. Этот остров недалеко, я отниму у тебя всего несколько дней.
- А… Вот оно, значит, как… А зачем? Чего тебе на том острове?
- Тебя это не касается.
- Сокровище небось ищешь? - расплылся в улыбке Колобков.
- Как ты узнал?! - отшатнулся Бамакабамашура. В глазах появился бешеный блеск. - Кто тебе рассказал?!
Колобков откинулся на диванчике и залился веселым смехом. Он ткнул наугад, но попал прямо в точку. Хотя угадать было не так уж трудно - ну в самом деле, зачем еще может понадобиться искать дорогу к подобному острову? Сокровище - не единственный возможный вариант, но наиболее вероятный.
Когда Бамакабамашура сказал, что хочет кое-что в обмен за свои сведения, у Колобкова тут же промелькнула мысль ничего не платить. Просто дать отмашку Валере и выбить из этого зеленоволосого всю информацию. Нет, Колобков привык вести дела честно… но всегда недолюбливал наглую гопоту. Тех, кто жаждет получить много всего и задаром.
Однако теперь выясняется, что требования собеседника не так уж велики. Более того - если проявить смекалку, можно еще и неплохо навариться.
- Что там за сокровище? - деловито спросил Колобков.
- Это не твое дело, - недоброжелательно пробурчал Бамакабамашура, стараясь поплотнее вжаться в кресло.
- Золото? Брильянты? Жемчуга?
- Говорю же, тебя это не касается!
- Касается, касается, еще как касается. Ты ведь без меня ни черта не найдешь. Думай.
- Твой корабль - не единственный волшебный корабль в мире. Я подожду другого случая.
- Зато я ждать не буду.
- А-а?.. Что ты имеешь в виду?
- Дык! - сложил руки на пузе Колобков. - Я ж просто возьму и пойду на этот твой остров сам. И порыскаю там как следует.
- А!.. - выпучил глаза Бамакабамашура. - Ты!.. Ты не посмеешь!..
- Еще как посмею.
- Ты!.. Ты не знаешь, где этот остров находится! Не знаешь даже, как он называется!
- Зато я знаю, что вокруг него сильное течение и рифы. И знаю, что ни один обычный корабль к нему не может подойти. А еще знаю, что этот остров недалеко. Не думаю, что в округе таких островов пруд пруди. Поспрашиваю у лоцманов, у шкиперов… Найду.
Бамакабамашура плотно стиснул челюсти. На лице появилось затравленное выражение. Он понял, что сам себя загнал в ловушку.
- Чего ты хочешь? - проскрипел Бамакабамашура.
- Свою долю, - осклабился Колобков. - Процент!
- Один процент добычи? - быстро переспросил Бамакабамашура. - На это я согласен.
- Не один процент. Я тебе не дурачок. Я больше хочу. Я шестьдесят процентов хочу. Мне шестьдесят, тебе сорок.
- Шестьдесят?! - поразился Бамакабамашура. - Ни за что! Это слишком… это чересчур… это много! Так не пойдет! Я могу отдать десять процентов… ну пятнадцать! - неохотно выдавил он. - Пятнадцать процентов - и точка!
- Ну уж нет. Пятнадцать - это кошкины слезки. Пятьдесят на пятьдесят - и порешили.
- Никогда! Пятьдесят - это тоже слишком много! Я согласен уступить двад… а, ешь меня живьем! Тридцать процентов! Тридцать процентов - и ни монетой больше!
- Хорошо, согласен!.. - протянул руку Колобков. Бамакабамашура неохотно ее пожал. - Согласен… на сорок процентов.
- Нет! - взвизгнул Бамакабамашура, пытаясь вырвать ладонь.
- Все, поздняк метаться, - грустно произнес Колобков, только плотнее сжимая хватку. - По рукам уже ударили. Договор заключен. Назад дороги нет.
Бамакабамашура обмяк. В глазах засветилась нешуточная ненависть. Этот одноногий толстяк обдурил его, как младенца.
- Согласен… - через силу выдавил из себя Бамакабамашура.
- Вот и договорились, - улыбнулся Колобков, извлекая из карманов фляжку кашинга и пластиковые стаканчики. - Отметим.
Бамакабашура неохотно пригубил угощение. Колобков высоко поднял стаканчик и провозгласил:
- Ну, будем! За твое здоровье, Барак… Гамак… Слушай, имя у тебя все-таки слишком сложное. Язык сломаешь выговаривать. Можно, я буду называть тебя Укупником?
- А что это такое? - проворчал Бамакабамашура.
- Мужик один. Ты на него очень похож. Можно?
- Нельзя.
- Можно. За твое здоровье, Укупник!
Глава 11
Из гавани Порт-Вариуса "Чайка" вышла уже на следующий день. Вышла, неся на борту еще одного пассажира.
В отличие от хумаха Лайана, Бамакабамашура Датакаси Забаб, с легкой руки Колобкова получивший прозвище "Укупник", не доставлял особых хлопот. Переборки не грыз, вещей не воровал. Большую часть времени проводил на носу, глядя вдаль. Разговаривал мало и неохотно. А поскольку его язык понимали только Чертанов и все тот же Лайан, с ним особо и не стремились вступать в разговоры.
Остров Тань, о котором говорил Бамакабамашура, оказался не слишком далеко, но и не за околицей. Больше тысячи километров к югу. Для быстроходной "Чайки" - сутки ходу.
Эйкрийские сутки, конечно, не земные.
За время пути Колобков так и не сумел выяснить самого главного - что же представляет собой вожделенное сокровище? Бамакабамашура всячески уклонялся от прямого ответа, отделываясь туманными фразами.
Не захотел он рассказывать и о том, откуда вообще знает про сокровище на острове Тань. Колобков с Грюнлау немного побеседовали на эту тему, сопоставили факты и пришли к выводу, что тут как-то замешан Тур Ганикт. Бамакабамашура в свое время плавал на "Кристурице". "Кристурица" - один из немногих кораблей, способных доплыть до загадочного острова. Бамакабамашура относительно недавно покинул "Кристурицу". Очевидно, что тут есть связь.
Это же подтвердил и Угрюмченко, вернувшийся на яхту почти сразу после ухода Колобкова в город. Судовой механик провел ночь рядом с виллой Бамакабамашуры - весьма богатой виллой. Пользуясь возможностями птичьего тела, он подслушал несколько разговоров и узнал, что хозяин дома действительно некоторое время плавал на "Кристурице". Правда, не в качестве члена экипажа.