* * *
… Он и в самом деле хотел, чтобы все было по-иному, хотел всем сердцем… Ланс мечтал о том далеком и бесконечно счастливом дне, когда в сердце Вейры проснется любовь Миолы, и они уедут куда-нибудь на самый краешек Дхэттара, и будут жить в маленьком домике на лесной опушке.
И снова все его мечты были беспощадно растоптаны, и лежали мертвыми розами в пыли, а злая судьба в лице младшей шенниты торжествовала.
Ланс опустился на колени. Выбор, будь он трижды неладен. Схватиться с Цитронией значило погубить Вейру, наверняка старшая успеет разнести хрупкое тело смертной в клочья. Достроить пирамиды предполагало воплощение в жизнь замысла Цитронии и Старших, и гибель младшего поколения. Зиннур, Лирри… Все они погибнут, так и не узнав, в чем же было дело.
Он с отчаянием взглянул на Вейру, удивился тому, что она не выглядела до смерти испуганной.
"Что же мне делать?"
Спроси у нее… И пусть она решит, как быть дальше.
Ланс очень надеялся, что здесь, в Дхэттаре, смертная сможет услышать и понять его мысли. Он задал вопрос; Вейра нахмурилась, как-то странно посмотрела на него.
"Теперь она может меня ненавидеть", – обреченно подумал он, – "да и разве я достоин ее любви? Я, который и защитить-то ее не в состоянии?!!"
Если это так, то уж лучше сцепиться с Цитронией и на самом деле погибнуть в горячей битве…
Брови Вейры решительно сошлись на переносице.
"Что она там задумала, моя вечная любовь?"
И в этот миг Вейра повернулась к Цитронии и нежно… нет, даже страстно обняла ее.
Дыхание комком стало в горле.
"Да что же ты делаешь?!!"
Он хотел выкрикнуть это в бледное личико Вейры… Но не успел.
Огненный вихрь взвился едва ли не до макушек деревьев, оставив на ветвях жирную гарь. И Вейра… она исчезла, а на ее месте…
Ланс вдруг ощутил себя глупцом и полным ничтожеством. Ты искал ответ на вопрос – почему Вейра так привязана к эргу? Вот тебе, получай! Потому что Вейра, хрупкая и беззащитная, сама была эргом. Возможно, Тиорин Элнайр даже принимал участие в ее рождении, или был ее супругом…
Но почему же она ничего не сказала сразу?!! Опасалась огласки? Боялась, что он отвернется от огненного демона, забыв о своих высокопарных словах?
Обугленный череп Цитронии подкатился к ногам и уставился в утреннее небо черными провалами глазниц.
Вот и все, что осталось от мудрой шенниты.
А Вейра, одним прыжком настигнув слугу старших, взмахнула пламенным мечом, разваливая тело надвое и моментально обращая его в жирный пепел. Метнулась обжигающим вихрем к следующему чудовищу… там, где проходился меч огненного демона, оставались лишь угольки. И хлопья жирного пепла, кружащиеся в воздухе подобно черному снегу.
…Потом она остановилась в десятке шагов от Ланса – чистый огонь, на котором чудесным образом держатся доспехи, темно-багровые, в паутине мелких сияющих трещинок. Сквозь прорези в шлеме просачивалось рыжее пламя, и за спиной вился плащ из серного дыма. Вейра опустила меч, выкованный в неведомых безднах Дхэттара и словно сплетенный из живых языков пламени. Просто стояла – и смотрела на Ланса, склоняя голову то к одному плечу, то к другому. А потом…
Шеннит не понял, каким образом на месте демона бездны снова оказалась худенькая девушка. От одежды остались обожженные лохмотья, сквозь которые просвечивала белая кожа, меч бесследно испарился, и только пальцы продолжали удерживать невидимую рукоять.
– Ланс…
Вейра протянула ему руки, но он не шевельнулся, будучи не в силах двинуться с места.
Сможешь ли ты принять это, Ланс иль Фрейна ар Молд?
Шеннит стиснул зубы. Да, сможет. Ведь это по-перженму была его… Вейра.
Она истолковала эту неторопливость по-своему. И тогда, упав на горячую землю, расплакалась.
– Вейра!
Пальцы прикоснулись к горячему плечу.
А потом он подхватил ее на руки, прижал к себе и закружился по присыпанной пеплом и выжженой поляне.
… – И тебе на самом деле все равно? – серые глаза покраснели, но теперь уже просто от слез.
– Я же тебе говорил уже. Жаль, что ты не сказала раньше.
– Но я… когда ты смотрел на меня, видя только Миолу… Я ей позавидовала, потому что меня никто так не любил. Я не хотела говорить, потому что боялась… Что ты отвернешься от того, кто я есть.
– А кто ты есть? Вейра Лонс.
– А ты – бог из чужого мира… Может быть, потом мне расскажешь все-все? И то, кто была эта стерва, которую я заобнимала до смерти…
– Конечно, расскажу. Всю правду, без утайки.
Вейра рассмеялась.
– Помнишь, ты спрашивал, пойду ли я за тобой? Пойду. Куда скажешь.
Позже… Они остались олько вдвоем. И Дхэттар сжался до размеров проплешины в лесу, и в этом мире не было места никому, кроме них.
Между стволами молодых сосен замаячил силуэт призрака с пожарища, а потом исчез, рассыпался бесполезной трухой в свете дня.
* * *
Вечерело. Закатное солце глядело в спину, расстилая под ноги коням полотнища теней. По одну сторону от дороги тянулся чахлый лесок, сплошь увитый плющем, по другую легла вогнутая чаша долины. И сквозь вечернюю тишь доносились людские голоса вперемешку с развеселым собачьим лаем.
Лийа Донтра приподнялась в седле, всматриваясь вперед. Мевор хмыкнул.
– Придорожная корчма, дорогуша, не более.
Вплоть до этих слов Тиорин с преувеличенным вниманием разглядывал придорожные валуны и, положа руку на сердце, был готов разглядывать даже густую и белую, как толченый мел, пыль под лошадиными копытами… Все, что угодно, лишь бы избавить себя от созерцания Мевора Адрейзера и Лийи Донтры.
Он молча ехал позади эргов Шеззара, и в голове крутились далеко не самые светлые мысли. О том, к примеру, что весь его план был шит белыми нитками и мог попросту расползтись в любой момент. Или о том, что в серединных землях не осталось эргов, которые бы могли противостоять и старшим, и тем, кто нарушил скрепленный жертвенной кровью договор, возомнив себя новыми богами. Правда, в Айруне ждала своего лорда молодая леди, но она была еще так юна, и сила Первородного пламени только-только зарождалась под ее тонким и хрупким панцирем…
Упоминание о корчме заставило его встрепенуться. Все-таки любое заведение подобного рода – это люди. А ему, Тиорину, всего-то и был нужен один человек… Кто угодно, хоть служка, хоть свободный охотник, хоть девица для развлечения приезжих.
Тиорин осторожно пощупал быстро заживающую руку. Хорошо бы к последней битве иметь обе руки здоровыми…
– Было бы неплохо передохнуть, – пробурчал эрг себе под нос, – и я бы не отказался от баранины с капустой.
Лийа Донтра презрительно хмыкнула. Похоже, она просто недоумевала, как Тиорин вообще может есть, в столь унизительном положении.
– Я все забываю, кем ты был, Тиорин, до купели, – леди Шеззара величественно выпрямилась в седле, – только тот, кто был человеком, может позабыть о всякой гордости и, находясь в руках врага, жрать, как свинья из кормушки.
Тиорин улыбнулся ей, развел руками.
– Лийа, дорогая, я могу тебе напомнить. Я был одним из верховных вождей рода Эл-На’р, любил хорошо поесть, а потом развлечься с тремя своими женами.
– Вот уж в самом деле, стоит ли удивляться…
– К тому же, – он строго посмотрел на демоницу, – я не считаю вас врагами. Вы – всего лишь эрги, не тратившие даром отпущенного времени.
Она замолчала и отвернулась. А Мевор, хлопнув по плечу Тиорина, объявил о своем решении заехать и отужинать.
– Будет тебе и баранина в капусте, и танцовщицы, Тиорин. В конце концов, даже приговоренный к смертной казни имеет право на последнее желание.
…Корчма оказалась низким строением с неряшливой тростниковой крышей. У крыльца, на травке, мирно спал здоровяк и, судя по выражению давно небритой физиономии, счастье от общения с бутылкой снизошло на его душу.
– И мы пойдем туда ? – глаза Лийи полыхнули раскаленными углями, – Мевор, прошу тебя…
Тот подмигнул ей и толкнул рассохшуюся дверь.
Внутри жизнь пямо-таки кипела. Весело опрокидывались глиняные кружки; пышнотелые подавальщицы носились с подносами, подобно пиратским парусникам в Акульем заливе; охотники тут же устроили торг, потрясая добытыми шкурками; ярко накрашенные и до неприличия оголенные девицы прохаживались между столами, и их взгляды то и дело опускались к поясу того или иного посетителя – исключительно, чтобы оценить величину кошелька.
– Фу, – сказала Лийа Донтра, – какая мерзость. Может быть, они в нас еще и эргов не признают?.. что-то они не торопятся падать ниц…
– Тем лучше, – Мевор огляделся в поисках свободного стола.
Тут же подскочила бойкая рыжая девчонка, с грохотом поставила на давно немытую столешницу кувшин и три кружки.
– Хочу баранины с капустой, – капризно сказал Тиорин, за что получил еще порцию ледяного презрения от леди Шеззара.
– Есть только телятина с кашей, – безапелляционно заявила подавальщица, – и гороховая похлебка, если желаете.
– И это все?!! – Тиорин помаленьку входил в роль и даже начинал ею наслаждаться. Пусть себе эрги Шеззара видят в нем человека, не думающего ни о чем другом, кроме как о собственном желудке… Авось, да поверят…
Рыжая уперла руки в бока.
– Если не нравится, валяйте в "Черного хряка", в пяти дизах отсюда.
– Неси, что есть, – Мевор развалился на лавке, – да поскорее.
– Я не могу здесь находиться, – зашипела Лийа, – здесь воняет! Эти… эти грязные животные…
– Это же те, кто будет тебе поклоняться, – заметил Мевор, – ого… А вот и первая…
Тиорин внимательно оглядел подошедшую деваху. На вид ей было… за белилами, румянами и сурьмой никогда не разглядеть истинного возраста. Одежда ее занимала вызывающе мало места, оставляя для обзора гладкие ноги до колен снизу и плечи и грудь сверху. Когда она последний раз мылась, тоже было неясно.
"Впрочем, какая разница?"
И Тиорин, помигнув Лийе, с размаху шлепнул "прекрасную деву" чуть ниже спины.
Леди Шеззара нервно дернула щекой и отвернулась.
– Мевор, я тут подумал…
– Догадываюсь, о чем, – лорд Шеззара с интересом смотрел… нет, вовсе не на шлюху. На Тиорина. – Хочешь подарить даме одно из своих колечек?
– Котик хочет приятно провести время? – просипела девица, обдавая сидящих первосортным перегаром.
Тиорин поморщился. Бездна… Похоже, не будет с нее толку… Но другого выхода пока что нет. Надо сделать так, чтобы Мевор поверил…
– Угу. Котик весь твой, – и, повернувшись к Мевору, улыбнулся, – мы отлучимся на часок, ты не против? А пока что мне принесут телятину.
– Если не вернешься через часок, сам знаешь, что будет. За это время ты далеко не уйдешь, – лениво ответил эрг и отхлебнул из кружки.
– Договорились.
И Тиорин отправился следом за виляющими бедрами.
… За корчмой воняло. Просто неимоверно. В подступающих сумерках эрг оглядел двор и увидел отменную гору помоев, где с удовольствием копались две откормленные хрюшки.
– А что подарит мне мой котик?
Тиорин сгреб девицу в охапку и поставил к стене. А затем, пристально глядя в ее темные глаза, сказал:
– Котик подарит тебе… – посмотрел на свои перстни, – вот это, с изумрудом. Нравится?
Она плотоядно заурчала, как кот над миской сметаны, и начала быстро расшнуровывать корсет.
– Если сделаешь кое-что для меня. Не нужно раздеваться.
В мутных от вина глазах появилось недоумение.
– Значит, слушай.
– Э…
– Заткнись и слушай. Если сделаешь все, как я скажу, будешь до конца жизни одеваться в такие наряды, какие себе жены наместников шьют. Хочешь так жить?
Она нерешительно кивнула, все еще не совсем понимая.
– Отправляйся в Айрун. Найди там девушку по имени Вейра Лонс… с ней сейчас мужчина, у него черные волосы и ярко-синие глаза… слушаешь? Хорошо. Передай, что… Я во власти врагов, и что мы направляемся в Айрун. Тот мужчина, Ланс, если увидит меня в компании, должен будет немедля убить тех, кто со мной. Все поняла? Повторяй.
Повторить пришлось ему. Потом еще раз. Наконец взгляд девахи начал проясняться.
– Это нужно сделать так быстро, как только сможешь, – Тиорин снял еще один перстень, – возьми лучшего коня и отправляйся. Честное слово, ты – моя единственная надежда. Если все сделаешь так, как я прошу… Получишь все, о чем только могла мечтать.
– Новое платье? Много новых платий?
– Тьфу. Много. Из шелка и парчи.
Она торопливо замотала перстни в грязный носовой платок и спрятала за корсет.
– Да не потеряй, – буркнул Тиорин, – и никому не говори, о чем мы говорили, поняла?
…Мевор был уже навеселе, и Лийа брезгливо жалась на край лавки.
– А, Тиорин… Ты быстро управился. А я уж думал, открывать или не открывать свой медальон?
И лорд Шеззара пьяно хихикнул, представив, очевидно, что бы за этим последовало. Тиорин плюхнулся на лавку и подвинул к себе тарелку с кашей. Теперь – есть, есть и есть, с отменным аппетитом.
– Отлучусь на минутку, – Мевор поднялся, – не уезжайте без меня.
И, чуть пошатываясь, побрел к выходу.
"Она купит хорошего коня и доберется до Айруна раньше", – думал Тиорин, пережевывая то, что называлось телятиной, – "и тогда Ланс будет готов… Он встретит нас, и все закончится… У него должно хватить сил, чтобы расправиться с двумя эргами".
– Как развлекся? – язвительно прошипела леди Шеззара, – только подумай, Тиорин, этой девкой пользуются все, у кого монета в кармане звенит. И ты, эрг, скатился…
– Ну и что? Зато у нее много скрытых достоинств, каких нет у тебя!
Лийа оскорбленно примолкла. А Тиорин продолжил трапезу, размышляя над тем, сколько может прожить корова для того, чтобы ее мясо обрело твердость древесных волокон.
…Лорд Шеззара появился нескоро. Твердо прошагал к столу и с размаху шлепнул о стол перстнями Тиорина.
– Не стоит меня недооценивать, Тиорин Элнайр.
Внутри все сжалось в колючий, словно покрытый ледышками, ком. Он молча смотрел на тускло поблескивающие драгоценности, и надежда таяла, как снег на весеннем солнцепеке.
– Кто знает, что ты нашептал на ушко этой девке? – продолжил Мевор Адрейзер, – может быть, ты хотел отправить ее к своим таверсам? А?.. Впрочем, теперь уже никто ничего не узнает.
Тиорин поднял глаза на врага.
– Что с женщиной?
– Она отдала свой огонь Бездне, – усмехнулся эрг, – прости, Тиорин, если разрушил твои планы.
Лийа Донтра рассмеялась. Ее смех, бездушный и истеричный, переливался серебряными колокольчиками среди пьяного гомона корчмы. До тех пор, пока Тиорин не отвесил ей пощечину.
Расплата последовала тут же. И Мевор, не говоря ни слова, подцепил ногтем крышечку медальона.
…Он спускался все ниже, и ниже, кружась, словно сухой лист прозрачным осенним днем. Бездна, темная, в колышущихся багровых отблесках, принимала его в свои мягкие объятия, впервые за долгие годы давая то, что смертные зовут откровением, а эрги – мудростью всеведущей и вездесущей Бездны. Было это похоже на сон в подземелье лорда Шеззара. Но – только похоже. Потому как на сей раз…
На сей раз нет подъятого старшего. Только Мевор Адрейзер в подземной комнате, где на столе попыхивают едким дымом колбы и реторты, а в змеевике пузырится густо-алая жидкость. Кровавая горечь вплетается в запахи серы, уксуса и раскаленного металла. А эрг что-то пишет торопливо, и листы бумаги, испещренные мелким почерком, друг за дружкой падают на пол.
"Если настаивать кровь веры в фокусе силы, который расположен на пересечении хорд круга могильников, то получаем вещество, могущее нанести существенный вред младшему эргу, рожденному человеком, но не Бездной. В любом случае, предположение требует экспериментального подтверждения".
Видение сворачивается, комкается, словно черновик; и вот уже нет ни закопченных сводов подземелья, ни склянок. Над головой стелется низкое, плотно набитое тучами небо – а в внизу, под ногами, пустынный склон Шенду-ха. Впрочем, не совсем пустынный; по дороге медленно движется тяжелая повозка в сопровождении отряда таверсов. Что такого они могут везти в замок господина?
Повозка, влекомая парой тяжеловозов, едва ползет по мокрой дороге, от колес остаются глубокие колеи. И, наконец, достигает высоких ворот, за которыми – владения эргов Шеззара. С мраморной лестницы торопливо сбегает сам Мевор Адрейзер.
– Привезли?
И коленопреклоненный таверс молча кивает. В черных его глазах бьется страх.
Взмах темного крыла Бездны – и вновь лаборатория, пыхтящие, плюющиеся реторты, едкий разноцветный дым, стелящийся по изъеденному реагентами столу… Таверсы с трудом вкатывают боком черный камень. Алтарь. И Тиорину, незримо присутствующему, все еще мерещатся кровавые потеки, не успевшие высохнуть после очередной жертвы.
Так вот оно что! Здесь не обошлось дело без алтаря старших богов Дхэттара, где приносились кровавые жертвы веры, во имя хозяев пламени! А, значит, Бездна не обманула его в прошлый раз, явив отрывок прошлого – и алтарь. Он видел, но остался слеп; получил все, что просил – но не понял…
А от черной лепешки плывет во все стороны вполне ощутимая сила. Те, кто ложились под нож, сами или по принуждению, истово верили в благость старших, и вера их осталась на алтаре; великая сила, добровольно отданная во имя старших эргов…
Мевор Адрейзер опускается на колени перед алтарем, ощупывает его, словно крестьянин, покупающий на базаре скотину. Затем, ухмыльнувшись, садится за стол, и пишет, пишет…
"Сплавив результат моего первого эксперимента и фрагмент алтаря, я получаю воплощение воли старших эргов, воплощение их ненависти к тем, кто предал. Это будет то, что лишит эрга власти и сделает беспомощным. Хотя бы на короткий промежуток времени".
И Тиорину хочется выть от собственной беспомощности, и от упущенного времени. Почему, почему никому из младших даже не пришло в голову, что кто-то захочет использовать силу врага против них?
"Мы были такими простаками, и теперь вынуждены платить… слишком высокую цену!"
А Мевор, с зубилом и молоточком в руках, уже у алтаря. Аккуратно постукивает, примеряется. Тук-тук… Хрустит черный камень, напитанный силой веры, словно ломаемый зуб, и осколок размером с детский кулачок оказывается в ловких пальцах хозяина Шенду-ха. А лаборатория подергивается дымчатой завесой, исчезая, растворяясь, как мед в кипятке.
Преддверие Бездны. Мевор Адрейзер и Лийа Донтра, в истинном своем обличье, по пояс в кипящей лаве.
В их раскаленных ладонях плавятся осколки алтаря, и сливаются с жидким веществом сочного красного цвета.
"Вот так оно все и было", – голос Бездны заставляет корчиться от боли, – "возвращайся. Твое время еще не настало".
– Но что я могу сделать? – Тиорин поворачивается к раскаленной тьме, – что я должен сделать, чтобы остановить их?
"А должен ли?"
Он продолжает падать, кружась, все ниже, ниже. В самом деле, отчего бы не оставить все, как есть? Чтобы все шло так, как идет, своим путем, и серединные земли бы катились по той дороге, которую выбрали для них эрги Шеззара…