– Идиот! Ты его чуть не убил! – высказалась Лизелла: после всего пережитого сил на вежливость и прочие заморочки у нее не осталось. Страх за мальчика понемногу отпускал, но ее все еще потряхивало.
– А у нас что, был какой-то выбор? – огрызнулся Дамир поднимаясь.
Его идея была проста до примитивности и исходила из того основания, что все имеет свой предел прочности. Времени подбирать отмычки к запертой двери, у них не было. "Зеркало" нельзя ломать, нельзя снять, не повредив принцу, но оно может разбиться само, достигнув отведенного порога. Правда, для этого пришлось подвергнуть Дианта очередному испытанию, поставить перед тем, что неизбежно обернулось сильнейшим потрясением. Решение не менее изуверское, чем остальные, но по крайней мере оно давало возможность ему компенсировать потери от прыжка и последствия разрушения барьера сразу, а не после того как у Дианта остановится сердце от шока. Проверять, как долго он сможет удерживать мальчика на грани, Дамир счел неоправданным риском, к тому же рассудил, что в Винтре Диант сможет получить профессиональную помощь целителей. Однако сейчас, когда расчет его оказался верным, приходилось подумать уже о том, каким образом справиться с новой травмой от того, что для принца несомненно выглядело чудовищным предательством.
Не без оснований.
– Может, кто-нибудь соизволит наконец выдать Его Высочеству хотя бы подстилку?! – титул мальчика, лежащего у темного на руках без сознания, прозвучал с едкой горечью сарказма и уподобился пощечине для короля Ансгара, тем не менее подействовавшей отрезвляюще.
– Прошу, – он сам указал дорогу. В свои покои, – благо по традиции эти король и королева спали отдельно.
– Лиз, – замешкался вдруг Дамир, – Хаген…
Лизелла моргнула, только тут замечая, что ворон остался в орочьем становище, на своем шестке в шатре: не до него было. Под непонимающими взглядами, она взяла его за плечо, ведя вслед за королем коридорами дворца.
Принадлежность к категории темных, о которых буквально кричала каждая деталь облика и манер чародея, не вызывала сомнений. Король едва не морщился, ловя озадаченные взгляды и шепотки, представляя какие слухи тут же поползут по столице и за ее пределами. Но досада на черного, похоже решившего отрезать ему все возможности для отступления, что бы скрывать Дианта и дальше, отступила, когда он со смешанным чувством ревности и благодарности смотрел, как чародей осторожно опускает мальчика с краю широченной кровати. Мага вело, и Ансгар запоздало сообразил, что мог бы и сам отнести сына, испытав очередной приступ угрызений совести: получается, прав Диант, не веря своему отцу, – чужие люди заботятся о нем больше.
– Вы не хотите объяснить, что здесь происходит? – холодно поинтересовался Эрнст, не отрываясь от своих обязанностей. Он не посмел предъявить претензии королю, но напустился на помогающую ему Лизеллу.
– То, что ваша коллега только что спасла жизнь принцу, – вместо нее резко ответил Дамир.
– Я не настолько слеп, – вмешался Ансгар, отводя взгляд от ладони мага на лбу Дианта и тонких пальцев сжимающих запястье, – И понимаю, что жизнь моему сыну спасли вы.
– Да уж, слепой здесь я, а не Ваше Величество! – напряжение и Дамира отпускало неохотно, из-за усталости на терпимость уже не хватало, – Так я могу рассчитывать на орден? Или только на маленькую медальку?
Ошеломленный вскользь сделанным признанием, Ансгар промолчал.
– Если вы пожелаете, я сделаю вас кавалером всех существующих орденов, – признал поражение перед обстоятельствами король, – Если вы продолжите то, что начали.
– Я и не собирался прекращать! Чрезвычайно редко дар проявляется в таком раннем возрасте, а изоляция только способствовала прогрессированию его негативной стороны. Если не вмешаться хотя бы сейчас, лучше удавите его своими руками, не заставляя хотя бы мучиться. Думаю, даже многоуважаемый господин Эрнст со мной согласится.
Светлый маг нехотя кивнул.
– Чародей, не понимающий, что творит, опаснее самого отъявленного злодея… каковы бы ни были его намерения. И в первую очередь вредит себе. Но начинать полноценное обучение может быть уже поздно…
– Отчего же, дело не в возрасте, а в подходе, – возразил Дамир, не дав ему договорить, – когда меня подобрал мастер, я был даже старше принца и не жалуюсь.
– Подобрал? – вопросительно вскинул брови Эрнст.
Оборот резанул слух: не отобрал – по результатам экзамена, например, не выбрал – из остальных учеников, а как-будто пустил в дом приблудившегося помоечного щенка.
Воспользовавшись затронутой темой, Дамир улыбался, словно получал невыразимое удовольствие, провоцируя присутствующих всеми возможными способами.
– Если быть точным, лорд Башни выторговал меня у одного героя на опыты, после того как перебил банду, в которой я некоторое время… э… обретался.
Дар речи пропал даже у Лизеллы, а молодой человек продолжил с невинным видом:
– Видите ли Ваше Величество, я не имею чести состоять в дворянском звании, поскольку родился в одной из канав вашей славной столицы и о своем происхождении имею самое смутное представление. Вы уверены, что мое присутствие все же не оскорбит эти стены?
Ансгар пересилил себя, как никогда осознавая, что маг может попросту забрать Дианта с собой, как и угрожает, при чем так же легко, как и привел его, и согласился:
– Спасение принца стоит самого высокого титула.
Это было уже полной капитуляцией.
Удовлетворенный Дамир улыбнулся еще шире и небрежно пожал плечами.
– Я в этом не нуждаюсь.
Повисла томительная пауза. Прежде, чем король смог найти еще какой-нибудь аргумент, чертов колдун пренебрежительно фыркнул:
– Не трудитесь, Ваше Величество. Единственный человек, которого вам стоит уговаривать, пока вас не слышит, – он указал на мальчика, – Так что завершим дискуссию.
* * *
Уютная ласковая тьма постепенно таяла, уходила, оставляя после себя мертвящую пустоту, и Диант отчаянно продолжал за нее цепляться, что бы как можно больше отдалить миг пробуждения навстречу реальности, ранящей душу битым о булыжник стеклом. Он не то что бы боялся, просто не желал видеть опостылевший узор балдахина или стен. Если не открывать глаз и очень постараться, – то можно представить, что ничего вокруг нет, что он по-прежнему в согревающем полумраке шатра, а тишина вокруг – вовсе не потому, что нечего и некого слышать. Что вот-вот появится светловолосая волшебница Лиз или синеглазый Дамир, которому еще не надоело тратить свое время на чужого никчемного мальчишку…
Нет, как не напрягайся – обмануть себя не получится. Подушка слишком велика, можно утонуть, под пальцами гладкое тонкое полотно, а не тканое покрывало, и запах другой: смесь пыли, въевшейся в тяжелые занавеси и портьеры с добавлением каких-то духов. Диант вдруг понял, что и в его комнате воздух был иным, и приоткрыл веки, для того, что бы убедиться, что мир опять не пожелал дать ему даже малюсенькой поблажки.
Помпезная опочивальня, в которой он лежал, была еще не его тюрьмой, но несомненно ее преддверием. Смешно даже предположить, что побег, пусть не планируемый заранее и неожиданный для него самого, будет расценен как невинная шутка, за которую ему погрозят пальчиком, пеняя на недостойное принца поведение… Несомненно, его запрут куда-нибудь, понадежнее Шпассенринка.
При этой мысли, грудь прошила тонкая острая игла, горло перехватило: я же не выдержу больше!… Но до глаз слезы не добрались. Диант зажмурился и свернулся, пытаясь укрыться от безжалостной действительности хотя бы одеялом. Почему он не имеет права, хоть умереть на свободе, а не среди стен, смыкающихся над ним могильным склепом? Почему он вообще не умер – всем, включая его самого, стало бы только лучше…
Он вздрогнул и вскинулся, когда лба коснулась прохладная ладонь.
– Ди? – бесшумно появившийся Дамир сел рядом.
Чародей выглядел усталым и грустным. Серебряный венец он снял, но даже без такого украшения его высокое положение было очевидно.
А это значило, что за их встречей стоял король. Диант молчал, опустив голову, но очень хотелось спросить зачто: чем бы он не успел разочаровать волшебника, для чего было обманывать? И зачем тот теперь сюда явился? В чем бы он ни был виноват, но ему же тоже бывает больно…
– Ди, как ты чувствуешь себя? Голова не кружится? – встревожено спросил Дамир: поле мальчика было нестабильным и прерывисто мерцало.
– Немножко, – выдавил Диант.
От слабости подташнивало и покачивало, но дышать сегодня было все-таки легче. Только сердце тяжело, словно нехотя, ворочалось в груди.
– Ляг обратно. И тебе поесть не мешало бы…
– Не хочется… – прошелестел тусклый безжизненный ответ.
– Ди, ты обещал верить мне, – стараясь справиться с волнением, Дамир осторожно сжал его руку, – Если кто-нибудь попробует тебя обидеть, мы просто уйдем.
Диант потрясенно вскинул на него недоверчивый взгляд, думая, что ослышался, – но направленные в пространство синие глаза, в которых словно в зеркале отражалась вся его боль, были серьезны и абсолютно искренни.
– Можно… – робко вырвалось жалобное, – сейчас…
Дамир вдруг ощутил неподдающийся описанию приступ обжигающей злобы: на себя, на весь белый свет, на всех тех, кто умудрился затравить ребенка до такой степени. На какой-то миг он даже утратил способность различать опалесцирующие поля, так что можно было сказать, что гнев был ослепляющим.
– Ди, послушай… – ему понадобилось усилие, что бы начать говорить, – Знай, что есть трое людей, которые тебя всегда защитят: Лиз, мой наставник и я. Но я прошу тебя, подождать. Во-первых, пока ты выздоровеешь. А во-вторых, прошу тебя, выслушай, что скажет тебе король. Потом, если захочешь, мы уйдем сразу же. Обещаю!
– Хорошо… – покорно согласился Диант, готовый на что угодно ради даже призрачной надежды не оказаться снова в заточении.
– Ди! Я говорю это не из-за того, что считаю тебя в чем-то виноватым и заслуживающим наказания. Наоборот! Тебе нужно поговорить с отцом, – Дамир особенно подчеркнул последнее слово, – именно потому, что нет никаких причин, мешающих тебе смотреть в глаза людям прямо! За тобой нет никакой вины и тебе нечего бояться.
Он привлек мальчика к себе и продолжил, опережая невысказанный вопрос:
– В жизни много несправедливости, Ди. И тебе не раз придется с нею столкнуться. Не раз придется отстаивать себя, тех, кто тебе дорог… Иначе не бывает. Даже у принцев и волшебников.
– Я понимаю, лорд Дамир, – Диант смиренно опустил голову, выдергивая нитки из одеяла.
– Не нужно обращаться ко мне так официально, – вместо последующей лекции улыбнулся его защитник, – Я надеюсь, мы станем друзьями.
Он говорил с такой спокойной уверенностью, что любое сомнение в возможном будущем казалось просто нелепым и торопливо отступало, прячась в глубочайшую тень.
– Мне бы тоже хотелось… – мальчик застенчиво улыбнулся.
Он по-прежнему, даже еще лучше чувствовал силу чародея, хотя и не погружался в нее полностью как раньше, но возникшее ощущение скорее всего было связано не с этим: ощущение, как будто в зыбкой голодной трясине у него под ногами вдруг оказалась надежная твердь.
– Хотеть – это все, что необходимо в таких делах, – молодой человек поднялся.
– А можно мне тогда… погулять? – выпалил Диант, пока чародей не ушел, и покраснел от своей наглости.
– Не только можно, но и нужно! – Дамиру снова пришлось делать над собой усилие чтобы тон оставался легким и спокойным, – Правда, сегодня тебе лучше побыть в постели. Завтра сходим.
Он не мог видеть, как опять поник маленький принц, – не то что бы тот сомневался, просто слишком глубоко в сущность въелся страх, – но наблюдая за угасающими переливами его цветов, решительно заключил:
– Сейчас ты все-таки что-нибудь съешь, если хочешь завтра гулять, а потом… – предназначенная Дианту улыбка согревала лучше любого огня, – Оставаться в постели, еще не причина чтобы скучать!
В правдивости его слов принц убедился в полной мере. Устроившись на подушках, сложенных так, что бы мальчик мог удобно опереться, они на пару отдали должное доставленной снеди, и оказалось, что в компании даже есть гораздо интереснее. Пока они болтали о книгах, у Дианта внезапно проснулся зверский аппетит, так что тарелки были едва ли не вылизаны подчистую. Правда, сначала он напрягся под опасливо-любопытными взглядами прислуги, но восхитившая его невозмутимая небрежность волшебника, наплевательское отношение к чопорным требованиям дворцового этикета, – оказались все же заразительными.
Затем принц получил в свое полное распоряжение принадлежности для рисования, которые все же были до поры отложены, уступив место шахматной доске.
– Ваш ворон… – стесняясь проговорил мальчик, глядя как пообещавший научить его игре, молодой человек перебирает фигурки, – Вы можете смотреть через меня.
– Спасибо, – Дамир был тронут его предложением, – Но не стоит тебя напрягать. Думаю, я обойдусь.
Он нашел еще более занимательный выход из положения, отметив каждую фигуру своей магией, и они ожили: офицеры отдали честь, занимая свое место, солдаты поправляли амуницию, короли и королевы грозно хмурились. Пустяковина, шалость, – но Диант совсем развеселился и оживился, наконец-таки став похожим на обычного нормального ребенка.
Когда их прервала Лизелла, выдержавшая настоящий бой, что бы не пустить к ним Эрнста, принц без тени недовольства выпил лекарство, видимо придя к выводу, что болеть и в самом деле не так уж плохо. Особенно, если рядом друзья.
Даже не верилось, что это безумие с побегом закончилось, и Диант здесь, целый и невредимый. Ансгар долго смотрел на спящего сына, которого не видел… Да, получается со времени последней вспышки.
Когда он его ударил.
Вот уж чего не мог себе простить! И не смог вернуться. Он ведь и в самом деле начал бояться, что Диант сходит с ума, и боялся увидеть тому новые доказательства. Отгороженное калейдоскопом событий и дел, время летело почти незаметно, так что прошел не один месяц. И не два. Странно, но сейчас король почти не узнавал сына, и вовсе не потому, что мальчик все еще выглядел нездоровым, как будто голодал не четыре дня, а полгода. Благодаря стараниям волшебников найденному принцу не придется долго валяться в постели, и на щеках у него уже проявился естественный румянец.
Он изменился в другом, не внешне. Дианта как-будто подменили, – по сравнению с нынешним прежний принц казался заводным болванчиком, каким-нибудь чародейским фантомом, а еще вернее злобным подменышем, оставленным подлой нечистью из злой сказки, и только сейчас вернулся настоящий живой ребенок.
Однако вместе с ним, пришла и нечисть, а все богатство чувств предназначалось не ему. Сегодня чуть раньше он уже заходил к мальчику, но его даже не заметили: слепой маг учил Дианта… играть на гитаре! Пока он незамеченным смотрел на сияющую мордашку принца, в короле вдруг поняла голову ревность. Что такого смог сделать этот молодчик всего за пару дней, что Диант не просто был как шелковый, – глядя на то, как обычно агрессивный и мрачный мальчишка не то что слушается, а с обожанием ловит каждое слово волшебника черной стороны, не трудно заподозрить фокус из разряда магии внушения, как уже предположил обеспокоенный Эрнст.
И до чего же трудно было себе признаться, что дело заключается совсем не в чарах. Стоило только вспомнить, с каким трепетом Диант принимал гитару, пытался повторить простейший аккорд, пока Дамир говорил:
– Я не музыкант, поэтому показать могу только самое простое, но если понравится, то найдем тебе настоящего маэстро. И рисунки твои обязательно надо показать, они слишком хороши, что бы так просто их бросить… Тебе нужно многому учиться, Ди.
– А мы завтра поедем верхом куда-нибудь или пойдем в город? – не мог сдержать нетерпение Диант, ни капли не сомневаясь в полученном обещании.
– А ты как хочешь?
– Я и так, и так хочу, – смущенно признался мальчик, все-таки еще не веря что ему и правда теперь можно все. Ну, почти все.
– Успеешь. Мы подумаем, кажется, я знаю, что тебе понравится…
– Что? – серые глаза загорелись.
– Сюрприз.
Не было между юным принцем и его новым, пока единственным другом никаких стен, не было никаких препятствий и ограничений, предубеждений, мешающих им понять друг друга. Тогда Ансгар вышел, так и не обнаружив своего прихода, и то, что он испытывал, иначе чем завистью назвать было нельзя. Как и сейчас: такой безмятежной счастливой улыбки у Дианта он не помнил никогда! Если для того, что бы он так улыбался, придется терпеть присутствие черного мага, – право, наверное, это все же небольшая цена!
Мальчик завозился во сне, устраиваясь поудобнее. Король протянул руку, но так и не решился до него дотронуться, что бы не разбудить, не напугать.
Его сын его боится. Отчаянная паника, всплеснувшаяся в глазах Дианта при виде отца, была во сто крат хуже самой лютой ненависти, и все внутри замирало и сжималось в тугой ледяной узел.
– Прости меня, я лишь хотел тебя защитить… – вырвалось сокрушенное признание.
– Нельзя защитить от жизни! – раздался рядом тихий, но резкий голос, – А прощенья стоит просить, когда он проснется!
Король вздрогнул, не услышав шагов: когда он шел сюда, темный препирался в коридоре с недовольным до крайности придворным магом.
– Так значит, вы взяли Его темное Высочество под свое покровительство? – цедил Эрнст.
– Вы против? – ядовито интересовался в ответ Дамир.
– Меня интересует, следует ли расценивать ваше появление признаком того, что Черный трон все-таки перешел к активным действиям!
– Мои действия, следует расценивать как помощь одинокому запуганному всяческими доброхотами ребенку! – обрубил выведенный из себя не первым столкновением темный, – вы же не можете отрицать, что мальчик нуждается в помощи. А так уж вышло, что сделать это могу либо я, либо лорд Дамон. Выбор у вас небольшой. Либо – вы намерены нарушить статью договора? Тринадцатую, если мне не изменяет память, которая звучит следующим образом…
– Нет нужды, цитировать мне Договор, – господин Эрнст был вынужден отступить, – Я уверен, что вы помните его наизусть, ведь вы же его и писали! Но хочу сообщить, что вынужден немедленно известить Совет!
– Вы не только его известите. Я настаиваю на создании комиссии, правомочной принять соответствующее решение!
Они еще перекидывались холодно-ехидными репликами, когда король входил к сыну, но вот темный уже склоняется над мальчиком, касаясь лба, груди легким невесомым жестом и удовлетворенно кивает себе.
– Хотя бы скажите, что вы его любите, – неодобрение и неприязнь исходили от Дамира такой мощной волной, что для того, что бы ее ощутить, не нужно было быть магом, – Возможно, когда-нибудь Диант вам поверит.
Ансгар не ответил.