- Они и без оружия вон… постояли. Нет, я не спорю, ты, конечно, прав. Слишком опасно оставлять их безоружными.
Мы обсудили, как так получается, что эти странные охотники неведомо откуда появляются и неизвестно куда исчезают. Я бы сейчас сказал, что вяло обсудили. Легкомысленно. Этот вопрос напрашивался на энергичное вмешательство, но мы еще не совсем очнулись от сказочной безмятежности. К тому же вся эта история тянулась не один год, а вреда от нее вроде бы нет. В общем, мы безответственно прикрыли эту тему.
- Ты хотел уложить рюкзак? - спросила Бет.
- Хотел. Нам ведь пора идти обратно?
- Пора. А жалко, правда?
Мне тоже было жалко - слов нет как. Мы умудрились потянуть со сборами и так прощались с домом, что на обратный путь у нас осталась только вторая половина дня.
Уже смеркалось, когда мы спустились по лесной тропе туда, откуда начиналась дорога в город. Мы задержались у переговорного камня. Бет слегка погладила его ладонью, и на его поверхности, за темноватой рябью, проступил не очень ясный, но узнаваемый силуэт. Кэт сидела за каким-то столом, подперев одной рукой голову и держа в другой небольшую чашечку. Она подняла голову, вглядываясь в неведомый экран.
- Братишки? Это вы?
- Мы, Кэтти, - отозвалась Бет. - Мы решили, что пора возвращаться.
- Здравая мысль. По-моему, давно пора. Идите сразу в большую резиденцию. И слушайте внимательно. Этот маньяк с "Калашниковым" сидит в кустах напротив входа и ждет там Ивана. Поэтому поосторожнее. Входите побыстрей, а мы его возьмем.
- Как он там с голоду не помер? - задал я праздный вопрос.
Кэт повернула ко мне голову и усмехнулась.
- Нашлась одна добрая старушка. Она носит ему еду и разрешает прятаться в своем крыжовнике. Он там сидит и днем и ночью.
- Бедняга… Что ему неймется?
- Кто его знает? Поймаем - спросим. Так вы поняли меня? Идите побыстрей и не выпендривайтесь, ладно?
Камень посветлел и затих. Бет взяла меня за руку и потянула за собой. Пока мы жили на Круге, здесь, внизу, все тоже расцвело. На этот раз мы шли по какой-то деревенской улице, и с двух сторон за каменными оградами белели цветущие деревья, в сумерках похожие на облака.
Внезапно путь окончился. Мы оказались на краю какой-то площади. В центре ее виднелся куб очень большого здания. Может быть, он чем-то и напоминал замок, но я толком не разобрал: было темно. На углах здания горели фонари, скорее, создавая тени, чем освещая его темный монолит.
- Теперь внимание, - сказала Бет. - Справа бабушкин огород с крыжовником, прямо перед нами ближайший вход. Бежать не стоит: это будет не по-королевски. Просто идем вперед.
Мы просто и пошли. Все произошло так быстро, что я толком ничего не успел понять. Видимо, наш "полковник" выждал, чтобы мы с Бет попали в свет фонаря у двери. Но тут Кэт вышла вдруг из тьмы и встала между нами и автоматным дулом. Она пошла прямо вперед, вся в черном, развевающемся и блестящем, взмахнула на ходу руками, и автоматная очередь ушла вверх, словно салют. Кэт сделала еще шаг и вдруг крепко схватила "полковника" за руки. Он почему-то замер и не дернулся, даже когда шестерка дюжих молодцов упаковала его в наручники. Потом они его без приключений увели куда-то в дом.
- Что вы с ним сделаете? - спросил я, чувствуя себя виноватым.
- Да ничего, - пожала плечами Кэт. - Покормим. Вымоется. Одежду ему надо дать чистую, а то он одичал на этом огороде. Хоть бабушка ему и предлагала располагаться у нее с удобствами.
- Такая нелояльная старушка? - удивился я.
- Почему нелояльная? Она все сделала, как я ей велела. Даже психологическую обработку провела.
- Какую обработку?
- А такую! Я ей велела каждый вечер рассказывать ему истории пострашнее. Про всяких ведьм и злых колдуний.
- А он знает язык?
- Нет. Бабушка знает. Она раньше преподавала русский и французский. У нее очень приличный выговор. С таким, знаешь, одесским акцентом.
Мы все посмеялись.
Сразу скажу, что разговор с "полковником" вышел неинтересный. Ему показали паническую бумагу из МИДа России. Да он и сам уже знал, что он международный террорист, имевший глупость напасть на королевский дом. Его просветили соратники, с которыми он трогательно воссоединился под замком. За это преступление всех их всего-навсего выдворили из страны. Кэт раздобыла где-то небольшой линкор (не буду выдавать военных морячков одной из соседних стран, сделавших для нее эту халтурку), и моих горе-конвоиров передали в нейтральных водах в лапы родному начальству. Тонио помог линкору невидимкой ускользнуть в неведомые воды, а после вывел куда следует, уже неузнаваемым.
Кэт в тот же вечер попыталась расспросить "полковника", зачем он в нас стрелял. Я тоже присутствовал при этом разговоре. "Полковник" отвечал такою черной бранью, что Кэт яростно сверкнула на него глазами и удалилась, бросив через плечо:
- Отлично. Больше ты меня не увидишь.
- Чего? - опешил "полковник".
- Не "чего", а "кого". Никогда.
Как ни странно, это подействовало, и сильно. "Полковник" замолчал, взглянул на меня волком и с досадой упрекнул:
- Ты что, не мог сказать, что ты король? Мы бы все по-тихому провернули, а потом бы тебя и охраняли. И брали бы недорого.
А как удобно было бы шпионить… Но об этом он благоразумно промолчал.
Я отметил про себя, что "полковник" так и не понял, что никому здесь не нужна охрана. Но ответил с грустью в голосе:
- Ты бы мне не поверил.
- Почему? Я в Африке и не таких видал.
Он ехидно осклабился, да и я расхохотался некоролевским образом.
- А эта - кто тебе? - спросил он.
Я подумал и сказал:
- Свояченица, кажется. Сестра жены.
- A-а… Ну и правильно, что ты выбрал другую. В твою я, может быть, и стрелять бы не стал. А эта сама нарвалась, и пусть не обижается.
- Она на ругань обижается, а не на пальбу. Ты поимей в виду, если надумаешь стать королем - где-нибудь в Африке. И удачи тебе, - добавил я вполне искренне.
Я был уверен, что мужика дома ждут большие неприятности, но помочь ему не мог. И чувствовал себя особенно неловко оттого, что знал: в меня больше никто и никогда стрелять не будет.
Сестры сидели за столом в какой-то комнате, напомнившей мне ту, где мы совещались перед моим отъездом, но разговаривали о сугубо домашних делах. Кэт в своем маскарадном платье вертелась на высоком круглом стуле посреди пультов и экранов. Бет смотрела на нее снизу вверх, уткнувшись подбородком в сцепленные руки.
- Кэтти, какая разница, где жить? - как раз спросила Бет, когда я к ним вернулся. - Нам все равно нужно завтра быть в Лэнде.
- Вам, может быть, и все равно, а для меня есть разница! - вспыхнула Кэт.
- Вот ты и выбирай. Разве здесь тесно?
- Ты ничего не понимаешь!
- Понимаю. Но все уладится. Ивану сейчас придется труднее, чем тебе.
Она, не глядя, поймала мою руку и потянула вниз - чтобы я сел, и продолжала:
- Ты дома, Кэтти, для тебя тут все свое.
- Зато вас двое! - бросила Кэт, встала и ушла.
Бет покачала головой, но утешать ее не побежала.
Эту огромную резиденцию я осваивал несколько месяцев и все равно долго еще не чувствовал себя в ней дома. Она считалась, как я понял, главным дворцом. Тут были покои Кэт и Бет, залы для приемов, балов, обедов, помещения для работы, зимний сад, каток, бассейны и много еще чего. Мы с Бет в нем в ту весну по-настоящему не жили - так, "останавливались" иногда. Или Бет нарочно уступила дворец сестре, чтобы та легче пережила мое вторжение. Для самой Бет, как я скоро понял, домом был Лэнд, куда мы в самом деле отправились на следующее утро.
Я понял, что ребята все это время находились, по сути, под арестом. Кэт запретила им бывать в городе. Мера пресечения отнюдь не жестока. Лэнд - большая земля, там не бывает скучно. И дела у ребят хватало, но все-таки пора было выпустить их на волю. На сей раз, кстати, все сидели тихо и не высовывали нос наружу, хотя им и вернули ремни. Последняя "охота" произвела на всех сильное впечатление.
- Сейчас Лэнд закрыт "колпаком", - сказала мне Бет. - Может быть, я и смогу через него пройти, а может быть, и нет. Как-то не приходило в голову попробовать. Мы лучше попросим у них коридор и пойдем короткой дорогой.
Я смутно догадывался, что такое коридор, и не стал вдаваться в подробности. Бет, впрочем, пояснила, что на границах Лэнда есть несколько сторожевых постов, где всегда кто-нибудь дежурит - хотя бы на одном из них. Именно таким дежурством пригрозил Дени сердитый Петер, а вовсе не мытьем котлов.
- Это, наверно, очень скучно - сидеть и ждать неведомо чего. Особенно в их возрасте, - подумал я вслух.
- Наверно. Но это серьезное дело. Они сами решили посадить таких дежурных и ни разу не пожаловались. Дежурный держит под контролем коридор, если он есть. Особенно когда нужно, пропустив своих, захлопнуть дверь перед носом у чужих. Это опасная игра. Да и вообще коридор нельзя оставлять без присмотра. А если его нет, он может вдруг кому-нибудь понадобиться. Вот как нам.
Утром мы попросили коридор у девочки по имени Сьюзен. Она обрадовалась Бет буквально так, как дети радуются маме, которая куда-то надолго уезжала. На меня Сьюзен только застенчиво покосилась, и мне тут же стало не по себе. Это, видимо, было предчувствие шока, который ждал меня в Лэнде. Мне-то казалось, что я знал ребят уже много лет. Но сам я для них оказался неведомым пришельцем.
Глава 2
КОЛЕЧКИ С КРАСИВЫМ ЭФФЕКТОМ
От поста № 2, где нас встретила Сьюзен (светло-карие глаза, прямые русые волосы до плеч), до волейбольной площадки перед каким-то домиком тропинка шла в тени больших деревьев. Они стояли редко и просторно, раскинув ветви во все стороны. Свет, тень, зеленая трава, в ней одуванчики.
Еще за два шага до встречи я не думал, что это будет так страшно, когда на меня со всех сторон уставятся глаза ребят - внимательные, прищуренные, любопытные. За два шага до встречи я сам с интересом смотрел, как они резались в обыкновенный волейбол. Удары по мячу, свисток судьи, вскрики болельщиков, высокие - ракетные - прыжки. Лихо играли. Мощно. И вдруг игра оборвалась, и все уже смотрели на меня. Бет не успела рта раскрыть, чтобы представить меня своей банде, как чей-то слишком невинный голосок спросил:
- Вы наш новый дежурный воспитатель?
Все лица тотчас слились в моих глазах в сплошную рябь. Преподавательским инстинктом я почуял, что мне не рады и готовится расправа. За что? Я же хороший! - мелькнула в голове паническая мысль. При этом я застыл растерянным столбом, запретив себе краснеть, заикаться (я, впрочем, ничего и не говорил) и оглядываться на Бет. Не хватало только прятаться за ее спину!
Тут, к счастью, вдруг послышался знакомый голос:
- Отбой, народ! Это не воспитатель, это Иван.
Андре встал за моим плечом в позицию "плотного прикрытия" (как я потом узнал, это называлось именно так). Тим тоже поспешил мне на выручку, оторвавшись от какого-то разговора в боковой аллее, чуть в стороне от волейбола.
- Нашли об кого когти точить! И вообще что-то мы долго прохлаждаемся. Пошли, поучимся чему-нибудь полезному. Дайте Ивану отдышаться от вашего приема.
И он сумел их увести. Мы остались втроем: Бет, Андре и я. Андре снял руку с моего плеча и вдруг сказал с быстрой и торжествующей улыбкой:
- Ты будешь у нас дежурным воспитателем. Похоже, уже завтра.
- Почему завтра? - удивилась Бет.
- А потому, что вчера у нас дежурного воспитателя не приключилось. Мы кое-как воспитывались своими силами, но это непорядок.
- А сегодня?
- Но… разве сегодня не ты?
- Куда же они все подевались? - спросила Бет растерянно.
- Ябедничать нехорошо, - быстро отозвался Андре. - Спроси лучше у Кэт.
- На кого ябедничать? - Бет посмотрела на него в упор. - Она что, перессорилась со всеми?
- Ябедничать нельзя ни на кого, - улыбнулся Андре своей волшебной улыбкой и перевел разговор на другую тему:
- Пойдемте ко мне в мастерскую. Пока мы тут сидели взаперти, я придумал одну вещь для вас. А Санька ее просчитала. В общем, это что-то вроде обручальных колечек с таким красивым эффектом, чтобы Иван всегда был "под щитом". Если нет другого источника энергии, он будет просто под твоим щитом.
Он посмотрел на Бет, она кивнула. Ей все было понятно в этом монологе. Мы двинулись куда-то между домиками и деревьями. Андре объяснял дальше:
- Я тут подумал, что Иван уже несколько раз рискнул собой, и все могло кончиться плохо. Вам больше нельзя рисковать. Ему нужен постоянный щит, такой же, как у вил. А еще мы решили: пусть это будет тайна. Все будут думать, что у него обычный щит, от ремня. Никто, кроме вас, не будет знать, что это за кольца. Ну, еще мы с Санькой. Но мы люди неболтливые.
Между тем мы отошли от жилых домиков и уже подходили к мастерской - бревенчатому сарайчику в каких-то колючих, цветущих, жужжащих пчелами зарослях. Солнце заглядывало в него пыльными полосами через узкие оконца, и я не рассмотрел деталей интерьера.
- Наверно, придется переделывать, - сказал Андре, впуская нас в мастерскую, усаживая на лавку и доставая с верхней полки коробку с колечками. - Руку Ивана я не очень-то запомнил.
Это были простые гладкие колечки. Зная об их назначении и сущности, я бы не стал утверждать, что они из золота. Колечко Бет соединилось с рукой идеально, мое чуть-чуть болталось. Конечно, никуда б оно не делось, не проскочило за сустав, но Андре потребовал его на доработку.
- Это недолго, - сказал он. - Пускай Иван немного посидит со мной, пока я подгоню.
Бет посмотрела на меня и встала.
- Если тут второй день нет взрослых, я бы, пожалуй, в самом деле, посмотрела, что у них творится.
Я кивнул. Андре взял мою руку, пробежал по ней внимательными пальцами, спросил:
- Ты гитарист?
- Ну, так, немного.
- У тебя гитарные мозоли, - кивнул Андре.
- А я не догадалась, - Бет обернулась в дверях и покачала головой.
- Я бы тоже не догадался, - утешил ее Андре, - но у меня тоже такие были, когда я осваивал гитару и бренчал день-деньской.
- Нет, день-деньской я не бренчал, - сказал я, спасая свой светлый образ серьезного ученого.
- Все равно. Сыграешь нам? Русские песни - это, наверно, самое интересное из того, что вообще поется на свете.
- Не знаю… Я действительно не музыкант. Потом как-нибудь, ладно?
- Да ты не бойся. У нас умеют слушать. У нас вообще народ хороший, тебе будет легко. Сегодня просто так сложилось… На тебя напали по ошибке.
Я все равно не обещал, что буду петь, и он не стал настаивать. Какое-то время мы молчали. Он что-то делал в ярком, направленном свете лампы, а я смотрел на его ловкие движения, на узкое сосредоточенное лицо, потом спросил:
- Тебе волосы не мешают? Надел бы ремешок на лоб.
- Мешают, - кивнул он. - Сейчас надену. Спасибо, что напомнил.
Он действительно вытащил из кармана ремешок и натянул его на лоб, еще немного поработал молча, быстро взглянул на меня и сказал:
- Ты прямо прирожденный воспитатель.
- Издеваешься?
- Нет. К нам без конца приезжают разные педагогические комиссии. И в каждой находится тетенька, которая спрашивает, зачем мне волосы, и, конечно, предлагает их отрезать.
- Да, это точно, - согласился я. - У всех педагогических начальников какое-то мистическое отношение к волосам. Или даже магическое. Они всерьез, что ли, считают, что в волосах сила? Не острижешь - так с детьми и не справишься? Я еще понимаю, если бы это было в армии.
- А в армии что? - фыркнул он, не поворачивая головы.
- В армии вши, - сказал я благодушно. - Может быть, в школах тоже?
Мы весело переглянулись и дружно рассмеялись.
- Я никогда не видел живой вши, - сказал Андре задумчиво. - Я "тепличный" мальчик, да?
- Не мне тебя судить: я тоже их не видел. К счастью.
- Ну вот, готово.
Он протянул мне колечко. Теперь оно тоже слилось с рукой, и я перестал его чувствовать. Андре проверил, действует ли щит, попросту запустив в меня какой-то гайкой. Потом добыл откуда-то из-под рабочего стола солидный кожаный ремень и стал знакомить меня с "арсеналом". Это было очень интересно и очень сложно. Андре закончил лекцию здравым предложением:
- В общем, запомни, как включать и выключать щит, а с остальным все равно надо будет тренироваться.
- Вы всегда ходите под щитом?
- Нет. Лэнд закрыт наглухо, тут не стоит ничего опасаться. Ты тоже можешь не включать защиту на ремне. А та, другая, всегда будет с тобой. Ну что, пошли знакомиться с ребятами?
- Пошли. Да, кстати, а зачем вам воспитатели? Тебя, по-моему, уже не воспитаешь.
- Ну, не скажи. Не такой уж я безнадежный. У меня даже совесть есть - иногда.
- А все-таки, если серьезно, - для чего вам воспитатели?
- Да просто чтобы был при нас нормальный взрослый человек. На всякий случай.
- Спасибо, что выручил меня из их когтей. И за колечки спасибо, - сказал я, выходя из мастерской.
- Да ладно, - он махнул рукой. - Считай, что мы квиты.
Вторая попытка познакомиться с ребятами прошла гораздо легче. Бет наблюдала за ней "из задних рядов", не пытаясь меня опекать, и я был ей за это благодарен. В тот первый раз я рассказал им о задаче и попутно немного о том, кто я такой и откуда взялся. Хотя, конечно, они об этом уже слышали. Мы устроились на просторной поляне под большими деревьями (тут везде росли такие). Кто сидел на траве, кто на бревне, кто на скамейке, кто прямо на ветках. Я их всех не запомнил, но хоть разглядел. Да, впрочем, я и так знал, что они хорошие ребята, еще не видев их физиономий.
Только я не сразу узнал Саньку. Это был главной шок нашей второй встречи. Я помнил высокую девочку - очень высокую, чуть выше того паренька, каким был когда-то Андре. Он и сейчас не впечатлял габаритами. Рядом с Тимом, Петером и мной Андре выглядел щуплым подростком. Но теперь Санька и ему едва дотягивала до середины уха. Такая тоненькая, хрупкая русалочка в сандалиях, свободных бриджах и ковбойке навыпуск. Говоря о задаче, я пару раз обратился прямо к ней. Она кивнула, прищурив серые глаза, и я поймал себя на том, что жду подвоха.
Бет потом спросила меня:
- Ты и студентов так пугаешься? А мне казалось, у тебя очень крепкие нервы.
- Студентов я не пугаюсь. Я прихожу к ним с математикой и знаю свою силу. А эти твои детки как-то очень профессионально высмотрели все мои слабые места.
- Ничего они не высмотрели, тебе показалось со страху. Твои слабые места даже я еще пока не знаю. Ты очень осторожный. Но вообще идея хорошая - заняться с ними математикой.
- Какой именно?
- Я покажу тебе программы, по которым они будут сдавать. Кое-что мы уже переложили в билеты и задачи, кое-что нет. Посмотришь?
- Посмотрю. У меня тоже есть запас. Я скинул на дискеты все, что было в моем компьютере. А я много что принимал на экзаменах.
- Ну вот. Прими у них эти курсы, погоняй как следует.
- Всех по всему?
- Нет. Я покажу тебе, кому что нужно сдать и в каком объеме.